Каким должен быть современный миссионер? Как он должен общаться с людьми, чтобы привести их в Церковь, а не в ловушку из собственных страхов? Чему мы можем научиться у древних проповедников? Стоит ли преследовать миссионера за «либерализм»?
Исполнение Христова наставления апостолам — идите и научите все народы — требует неимоверного труда и полной самоотдачи. Чтимые Церковью миссионеры претерпевали гонения от язычников, испытывали проблемы с местным населением, иногда их убивали. В наше время до физического устранения проповедников дело доходит, слава Богу, сравнительно редко. Вместе с тем, проблемы миссии всегда находятся в числе самых животрепещущих и обсуждаемых.
Прежде всего, следует решить вопрос: как она должна осуществляться? Большую помощь в поиске ответа может дать ранняя апологетическая литература. Защитники христианства первых веков плодотворно трудились не только в деле опровержения гнусных слухов, но и приводили в Церковь ее новых членов.
Главным импульсом деятельности апологетов являлось горячее желание возвестить вероучительные истины всему миру, поделиться радостью с каждым человеком, а также избежать ответственности за преступное молчание. Святой Иустин Философ в «Разговоре с Трифоном иудеем» отмечает: «по сердечному состраданию к вам я употребляю все усилия, чтобы вы познали наше учение, которое вам так чуждо; если же нет, по крайней мере, я буду неповинен в день суда».
Очевидно, что кропотливое исследование миссионерских технологий апологетов будет весьма полезно нашим современникам. Как проповедует святой Иустин? Вспомним историю его знакомства с Трифоном. Однажды, прогуливаясь по аллеям Ксиста, он встретился с философствующим иудеем, гулявшим там же в компании друзей. Плащ святого привлек внимание Трифона, между ними завязался разговор о философии и вере. Начало диалога было непростым. Друзья Трифона начали смеяться над словами апологета, и Иустин хотел удалиться. Однако, удержанный Трифоном, остался для продолжения беседы.
Как видим, Иустин вступает в диалог с очевидным врагом-иноверцем и его друзьями, отнюдь не питающими изначального расположения к речам святого. Вместе с тем, ни разу в его словах не прослеживается ни тени злобы или принуждения. Святой не срывает с иудея его «богомерзкую» одежду, не требует от него извинений за оскорбление религиозных чувств христиан, не упрекает в финансировании языческим Римом. Наоборот, апологет настойчиво ищет точки соприкосновения позиций.
Он первый «протягивает руку», разговаривает на понятном Трифону языке и не требует незамедлительной капитуляции и обращения. Логически точные аргументы Иустина имеют целью не уничтожить своего противника, и даже не только доказать справедливость своей позиции, а объяснить закономерность ее существования; ее право на бытие как полноценной религиозной системы. Святой уверен, что благодаря внимательному, беспристрастному анализу приводимых им доводов, Трифон смирится, и хотя бы внутренне признает его правоту.
Для того, чтобы быть услышанным, важно не настроить против себя человека. Поэтому Иустин говорит долго и обстоятельно и часто цитирует любимые Трифоном пророческие книги. Не менее внимательно и кротко апологет слушает оппонента. Он не взрывается эмоциями, услышав «иудейское кощунство» о Христе, не перебивает собеседника непрерывным «вылжетелжетелжете», и даже не бежит к местным правителям с просьбой «схватить и покарать» подлеца-иудея. Результатом такого поведения становится то, что и Иустин может высказаться до конца, а по завершению разговора Трифон признает, что он и его друзья получили великую пользу и хотели бы дальше видится и беседовать с апологетом.
Вряд ли найдется кто-нибудь, кто дерзнет за этот диалог упрекать святого Иустина в малодушии, тем более известно, как Господь благословит закончить апологету свою земную жизнь. Мученик точно определяет, с кем, как и когда разговаривать, всегда содержа в памяти «катехизис полемиста и проповедника» — слова апостола Павла из Послания к Ефесеням: «Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною, и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир, а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого, и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие». Самое важное, это предмет проповеди — благовестие мира Бога с человеком.
В апологетической литературе это отнюдь не единственный описанный случай, когда благорасположенность к противнику приносит плод в лице нового члена Церкви. Так, выдержка и мудрость героя апологии Марка Минуция Феликса христианина Октавия, спокойно реагировавшего на прямые личные оскорбления язычника Цецилия, приводит к тому, что бывший оппонент становится христианином, и недавние противники, сделавшиеся единомышленниками, в радости возвратились домой.
Четко обозначая свою позицию по религиозным вопросам, апологеты, тем не менее, позволяют своим оппонентам думать и самостоятельно принимать решения, постоянно подчеркивая общность человеческого естества, устройства души и разума. Так, Тертуллиан, опровергая устоявшийся стереотип о том, что христиане на своих собраниях поедают маленьких детей, вопрошает оппонентов: а вы могли бы сделать подобное? Если нет, то почему считаете нас способными на такую мерзость? Апологеты принимают выбор человека, внутренне скорбя о неверной реализации, но не узурпируя человеческую свободу. Для них грешники и неверующие — просто люди, не знающие истины, которые нуждаются в кропотливом разъяснении заблуждений и недоумений, а отнюдь не во властно-принудительном остракизме.
Современное миссионерское движение в Русской Православной Церкви неоднородно и не монолитно. Оценивать данный факт можно по-разному. Однако, признавая право на свободу творческого подхода в деле проповеди, вместе с тем, стоит говорить о необходимости принимаемых всеми по умолчанию границах и рамках поведения, а также об эффективности отдельных современных методов. К сожалению, миссия — это не тот род занятий, в котором «делать хоть что-то» лучше, чем не делать ничего.
Отдельная «православная активность» может наносить ощутимый вред Телу Христову. Ведь почти всегда за человеком с конкретным мировоззрением, который попал в поле деятельности миссионера, стоит определенная жизненная позиция, определенная группа людей. Культивирование различий между их образом жизни и православной традицией часто поставляет человека перед трудным, почти невозможным выбором.
Вместе с тем, большинство социологических опросов показывает наличие внутреннего запроса на религиозность у россиян. Казалось бы, куй железо, пока горячо. Расскажи всем о Христе, и люди тут же ринутся к пресвитерам церковным, прося оглашения и крещения. А этого не происходит. В чем же причина?
Вероятно, в том, что разговор не получается еще на первом этапе. Миссионеры-активисты требуют от оппонентов «все и сразу». В их речах не находится места для поиска близких тем, на фундаменте которых, как показывает опыт ранних апологетов, можно успешно строить здание церковной проповеди. Презентация собственной правоты оказывается почти бесплодной. Выпущенный вовне пар собственного негодования о неразумии слушающих в сознании этих самых оппонентов ассоциируется лишь с пиаром.
Еще одним болевым вопросом современной миссии являются внутренние споры, ссоры и недоумения. Почти любой миссионер, отдающий себе отчет в том, что выбранный им род служения требует рассудительности, определивший целевую аудиторию и начавший кропотливый труд по преодолению соблазнов и недоумений, оказывается в поругании со стороны некоторых собратий за кажущуюся медлительность и «отсутствие результата».
Сколько грязи выливается на протоиерея Георгия Митрофанова, игумена Петра (Мещеринова), протодиакона Андрея Кураева. Миссионерские уловки трактуются как предательство и «ползучий либерализм». Признание наличия шероховатостей церковной жизни импонирует преимущественно думающей аудитории этих отцов. Разъяснение того, что политические симпатии и антипатии не удаляют от Бога и не приближают к Нему, вызывает интерес у аудитории. Градус негативных эмоций невольно снижается, формируется внутренне уважение к мужеству и открытости.
В результате на мостике взаимного благорасположения начинается речь о грехе, его причинах, следствиях, способах преодоления. Затем все яснее проступает облик распятого Христа и Его Церкви. Думающему оппоненту остается только принять окончательное решение. До него могут пройти годы. Но это время будет уже не сознательным богоборчеством, а периодом напряженных исканий.
И это все необходимо пресечь? Ради «движухи» и сиюминутного результата оставить только «православную активность», которая безапелляционно требует немедленного покаяния и молитвы за симфонию? По сути, речь идет лишь о двух методах миссии: при помощи слова и креста — и при помощи кастета. Каждый выбирает то, что ему внутренне ближе. Миссионеры «от кастета» приводят ко Христу затравленного и униженного человека, выбор которого обусловлен страхом или желанием «быть в тренде». Что скажет Господь миссионерам?
Читайте также:
Святитель Николай Японский: Сначала любовь
Протодиакон Андрей Кураев: Я не говорю «покайтесь», «смиритесь», «возликуйте»