Безобразия в Кельне, где группы мигрантов приставали к местным женщинам, вызвали у нас новую волну разговоров про то, как глупые немцы (и, шире, европейцы) напустили к себе дикарей, а сейчас эти дикари их съедят.
Сергей Худиев
Впрочем, в сюжете про наказанную доброту нет ничего специфически немецкого (или мигрантского).
Проблема злоупотребления добротой возникает везде, где проявляется доброта.
Об этом знают сотрудники любого благотворительного служения – кто-то действительно нуждается, смиренно примет помощь и будет всю жизнь благодарен, и таких людей большинство; кто-то использует добрые намерения благотворителей и смеется над лохами, которых он так ловко разводит.
Чтобы принять, как говорит классик, «по своей воле милость добрых людей», нужно обладать некоторым смирением – а с этим у людей плохо. Кому-то легче верить в то, что «он развел лохов», чем в то, что ему помогли добрые люди.
Хуже того, священники и социальные работники – в России, в Германии, в Англии и в других странах – сталкиваются с серьезными профессиональными рисками. Их иногда грабят, обворовывают или даже убивают те, кому они пытаются помочь.
Даже беспредельная милость Божия спасет не всех – потому что человек может смириться и раскаяться, а может употребить милость и долготерпение на то, чтобы еще хуже развратиться.
Это не особенность жителей северной Европы или Ближнего Востока, это особенность падшей человеческой природы.
Человек может отреагировать на чужую доброту смиренной благодарностью и преданностью, а может – наглым и бессовестным злоупотреблением.
Это так в межличностных отношениях, это так в отношениях между людьми и обществом в целом. Какая-то часть беженцев примет благодеяния их новой родины с благодарностью и станет ее преданными гражданами, какая-то развратится на западную снисходительность и халяву. Это так не только в отношении беженцев.
Высокогуманное общество с кроткими и ненасильственными нравами провоцирует варваров – внутренних и внешних – прощупывать границы возможного. Что еще сойдет им с рук?
Вот несколько лет назад в Англии грабили и жгли магазины – несколько дней как белая, так и цветная гопота беспрепятственно бесчинствовала, и все дивились, где же пулеметы и отчего Британия пришла в такой упадок, что не рулит не только волнами, но и улицами своих городов? Гопники даже открыто хвалились добычей в соцсетях.
Американцы вовсю троллили британцев, говоря, что вот в благословенных-то Соединенных Штатах всякий лавочник достал бы свой благословенный шотган – и тут бы устрашились грешники, трепет овладел нечестивыми. Пассивность законопослушной части британцев как-то удивляла.
Но вскоре к гопникам пришли вежливые полисмены, вежливо препроводили их в суд, а оттуда – цивилизованнейшим образом в тюрьму, где безобразникам, покушающимся на чужую собственность, и место.
Оказалось, что желание избегать крови и насилия – это не слабость, и закон догонит тех, кто решил выяснить, можно ли нарушать его безнаказанно. Оказалось – нельзя.
Проблема «как оставаться высокогуманным обществом и обуздывать безобразников, которые этим злоупотребляют», неизбежна, и теперь она стоит перед Германией. Это серьезный вызов, и когда бургомистр советует женщинам проявлять осторожность и не провоцировать домогательства – это позор и абсурд, ведь это обязанность государства убирать преступников с улиц, а не обязанность законопослушных граждан их за версту обходить.
Но нам важно обратить внимание на реакцию у нас – и я боюсь, в ней присутствовал один крайне нездоровый момент. Немцы проявили великодушие и доброту к беженцам. А чужая доброта всегда служит нам упреком – мы и к своим-то далеко не так добры, как немцы к чужакам. Отсюда понятное желание объявить эту доброту глупостью – напустили к себе дикарей, они теперь безобразничают.
Да, кто-то будет безобразничать в ответ на великодушие и доброту. Какая-то часть людей будет реагировать на ваши благодеяния по-человечески, а какая-то – по-свински. Это не вопрос оттенка кожи; это вопрос тех выборов, которые совершают конкретные люди.
И это ни в коем случае не значит, что доброта достойна посмеяния или является глупостью.
Это значит, что строгое вразумление бесчинных – это тоже важный аспект доброты. Люди нуждаются в границах, выход за которые влечет строгое наказание.
Как-то я читал об одном ирландском священнике, который содержал приют для пьяниц. Его милосердному служению несчастным людям сильно помогало то, что он был бывшим боксером, и умел внушить надлежащее почтение желающим побуянить. Будем надеяться, что германское государство проявит должную твердость и безобразники увидят его отеческую заботу – потому что иногда проявлением заботы о человеке является именно его законное наказание.
А нам никогда не следует считать доброту глупостью или слабостью – глупостью или слабостью может быть нежелание обуздывать злодеев, а никак не желание помогать нуждающимся.