В России митингуют и просят к себе сочувствия и помощи люди, взявшие валютные кредиты. Государственная дума уже рассматривает законопроект о такой помощи.
В результате сильного обесценивания рубля относительно основных мировых валют стоимость купленных в кредит квартир выросла в несколько раз и перспектива выплаты полной их стоимости отдалилась куда-то в следующее столетие, потому что зарплаты у людей остались в основном прежними. И люди пришли митинговать к Центральному банку, почувствовав себя обманутыми: им обещали счастливую жизнь в сильной процветающей России, а получили они растущие долги, никак не связанные с их собственным поведением – будь ты злостный должник или образцовый плательщик, долги все равно растут.
На этот митинг обманутых ипотечников часть сограждан отозвались примерно в том ключе, что, дескать, не жалко их. Сами виноваты, надо было думать раньше, азы экономической безопасности учить, дескать, валюта кредита и валюта дохода должна быть одной и той же, ну вы же знали где живете, а вот пришел вам счет за Крым, и так далее.
И вообще – надо не ходить ножками сучить у Центробанка, как выразился один известный журналист, а надо осознать меру личной ответственности за свою жизнь и идти усиленно работать. Потому что Россия не хоспис, и нечего поддерживать тех, кто вполне способен отвечать за себя – раз уж вам дали ипотеку, то, наверное, не совсем уж вы обездоленные, а вполне способны себя обеспечить.
Эту точку зрения я полагаю не просто аморальной, а в принципе антиморальной.
В общем виде она формулируется как «жертва преступления сама виновата в том, что стала жертвой». Ну там, не надо в короткой юбке ходить, ночью в Бирюлево гулять, ипотеку в валюте брать, становиться на пути у высоких чувств, грубить Николаю Валуеву или ходить на оппозиционные митинги.
Ну, или не стоит быть антимайданным активистом в Одессе второго мая, если так понятнее.
Простите, но эта позиция, лишь слегка логически развитая, подразумевает, что прав тот, у кого пулемет толще и у кого денег больше. Это отрицание традиций и законов человеческого общежития как таковых. Потому что законы общежития предполагают, что у нас не каждый исключительно сам за себя, но есть некоторые общественные традиции, которые не зависят от того, что о них думает конкретный индивидуум.
В частности, общественное равновесие строится на том, что жертва преступления — это жертва. Жертве должно сочувствовать и оказывать поддержку. Лечить, защищать от последствий преступления, обучать, как не стать жертвой в следующий раз. Жертва может вести себя неумно, но она не совершает ничего такого, что делает преступление допустимым.
А преступник — это преступник. Его необходимо поставить в условия, при которых он не сможет более совершать преступления, пока не докажет, что исправился. Да, в некоторых случаях он заслуживает снисхождения, будучи сам, до некоторой степени, жертвой, но он именно нарушитель общих правил и никто другой за его действия не несет ответственности.
Но когда жертву и преступника начинают путать между собой — это тупиковый путь. Это не придание человеку личной ответственности — личная ответственность кончается там, где человек перестает контролировать обстоятельства, где, собственно, кончается личность. Я не могу нести ответственность за то, что меня обманули, что на мой дом упал метеорит, что правительство не справилось со своей работой и так далее. Я отвечаю только за то, что сделал сам, или не сделал, будучи в силах сделать.
И я вправе, если произошло нечто, за что я не несу ответственности, если меня постигла беда, вызванная чужими действиями – возмутиться, пойти митинговать к Центробанку, попросить помощи у сограждан или компенсации у подставившего меня государства. Это – нормально, и как минимум не менее здраво, чем сжать зубы, засучить рукава и начать впахивать за троих. Последнее, кстати, не всегда доступно, ибо у всякого человека есть предел возможного, и не всегда поможет, потому что против некоторых ломов приемов может и не найтись.
И да, христианская традиция милости к ближнему также состоит в том, чтобы того, кому плохо, кто попал в беду – пожалеть, поддержать, помолиться за него, помочь, и уж точно не в том, чтобы рассказывать ему о личной ответственности и о том, что раньше надо было думать. Вспомните милосердного самарянина – он не читал «впавшему в разбойники» лекций о том, что негоже в одиночку ездить по пустынной дороге, а позаботился о нем.
И, кстати, с точки зрения простого здравого смысла, поддержка именно этих людей – не самое бессмысленное занятие. Потому что взявшие долларовую ипотеку – это действительно не нищие и обездоленные. Это экономически активное население, люди, способные к труду и созиданию. И если им помочь пережить трудный период – они останутся таковыми. А если они сейчас потеряют всё – то как минимум некоторые из них не выберутся, скатятся на социальное дно и вместо производителей прибавочной стоимости государство (а значит, остальные налогоплательщики) получит иждивенцев.
Кризис, как сейчас часто поминают, в переводе с греческого означает «суд». И это суд не только над пострадавшими от кризиса. Это еще и суд над теми, кого он обошел. Хватит ли духу отнестись к ближним так, как предписывает Евангелие или же злорадное потирание ручек «я-то ипотеку уже выплатил» окажется сильнее?