Что только не приходит на ум, когда слышишь название этой страны: от серьезных бирж до развеселых пивных, от чопорной королевской семьи до знаменитой четверки певцов-хулиганов, от безумно-гениального детектива в твидовой кепке и до мальчика-волшебника со шрамом на лбу… Но для меня главный символ Англии (это, конечно, о ней) – это частные дороги и общественные тропинки. Сейчас объясню, что это такое.
Андрей Десницкий
Начну издалека. Последнее иноземное вторжение на этот остров состоялось в XII веке, последняя революция и гражданская война – в XVII веке. Да, страна не раз воевала, во Вторую мировую она пережила жестокие бомбежки, но ее территорию не топтали иноземные солдаты. Да, в стране многое менялось, но не двигались ее границы: ни внешние, очерченные морями, ни даже внутренние. Йоркшир оставался Йоркширом, а Кент – Кентом и при алой, и при белой розе, и при Тюдорах, и при Кромвеле, и при вигах, и при тори, и при лейбористах.
И если найти в музее старые планы городов и деревень, окажется, что в большинстве мест (не считая, конечно, Лондона и крупных индустриальных центров) за прошедшие столетия мало изменились линии городских улиц и даже очертания полей. Добавились новые дома и целые районы, но это был именно рост и почти никогда не переустройство.
Да и назначение зданий менялось мало. Заходишь в Оксфорде в знаменитый паб «Eagle and Child», где некогда Толкин и Льюис со своими друзьями обедали каждый вторник на протяжении 23 лет – ты тоже можешь там пообедать! Паб, вообще-то, открылся под этим названием еще в XVII веке, там много кто с тех пор бывал, но это не музей, не пафосный ресторан, это такой же паб, каким он и был всегда. А зачем что-то менять, если это работает?
Определенность и неизменность границ – вот о чем она в первую очередь, старая добрая Англия. И это, в частности, означает, что любая часть ее территории является либо частным, либо общественным пространством.
Кстати, слово паб – сокращение от public house, и называется этим словом вовсе не приют разврата, а такой дом, куда может зайти любой желающий, чтобы посидеть, поговорить, закусить и выпить.
А вот частное пространство человек воспринимает по пословице: мой дом – моя крепость. В Кембридже собираются преследовать в суде девушку-фотографа, которая ходила по улицам и фотографировала через окна чужие гостиные, не закрытые занавесками, а потом выставила эти фотографии. Она не запечатлела никаких семейных тайн, на ее фотографиях нет ни одного лица, она не указала ни одного адреса, и сняла она только то, что и так было заметно любому прохожему – но ей, похоже, придется предстать перед судом. Она совершила святотатство: смешала частное с общественным.
Еще пример: чем оксфордский или кембриджский колледж отличается от нашего факультета? Факультет – это здание, куда приходят учиться. Могут на перемене пообщаться, выпить кофе в буфете, могут зайти в библиотеку. Но всё остальное – за стенами учебного здания, включая, к примеру, общежитие. Классический колледж – это научный монастырь за высокими стенами с дубовыми воротами, и всё, что необходимо студенту, наличествует в его стенах, включая прекрасный сад для прогулок и размышлений. Студент, разумеется, может ходить на лекции и в библиотеку за его пределы, и уж конечно он пойдет туда в пивную, но живет он именно в колледже, это его дом, его крепость. В общем, про Гарри Поттера все читали.
Фото: www.geograph.org.uk
Да и в деревне всё разделено на четко разграниченные участки. По ним могут проходить частные дороги, куда въезд посторонним запрещен – но для удобства пешеходов и (иногда) велосипедистов будут проложены и специальные общественные тропинки. Можно идти по краю поля, где пасутся какие-нибудь коровы, по строго размеченному маршруту с указателями – ведь надо же где-то ходить! При этом владельцы могут устанавливать свои условия: например, где можно на велосипеде, а где нельзя, и обязательно будет висеть объявление. Причем там, где нельзя на велосипеде, специально будет сделан такой перелаз через забор со ступеньками, чтобы с велосипедом было неудобно – а пешком в самый раз.
И примерно так же устроена социальная жизнь: всё очень четко разграничено. Знаменитая английская чопорная вежливость, доходящая, с нашей точки зрения, до откровенного лицемерия – это ведь именно что заборы с калитками и сложно устроенными перелазами, которые, с одной стороны, надежно охраняют частные пространства мыслей и чувств, а с другой – позволяют передвигаться между ними. Это далеко не рай, о классовости и сословности английского общества, не изжитых и в эпоху welfare state, не говорил только ленивый, но это – работает.
Самый чопорный джентльмен в пабе, продавец на рынке или болельщик на стадионе может показаться не просто раскрепощенным, но даже развязным – именно потому, что это пространство принадлежит публике, и здесь он никуда не вторгается. И главное, что пока ты соблюдаешь правила, ты встречаешься почти исключительно с доброжелательным и вежливым отношением: бороться за место под солнцем не нужно, оно уже определено и никто на него не посягает.
Насколько хороша или плоха такая структурированная жизнь, предоставим судить англичанам, а кто хочет узнать о них побольше, тому рекомендую книгу Кейт Фокс «Наблюдая за англичанами». Это в высшей степени познавательное чтение.
Не секрет, что Россия по многим показателям мало похожа на Англию, но, может быть, самое главное отличие – у нас постоянно пересматриваются все мыслимые границы, постоянно идет борьба за место, которое выглядит ничейным. Самый понятный пример – парковочные места во дворе многоквартирного дома. Кто же из автолюбителей не сталкивался с самозахватом удобного участка, с этими ракушками на газонах, со врытыми самодельными столбиками, а то и с разбитым зеркалом, если ты нечаянно припарковался на «чужом» (никак не отмеченном и не оформленном месте)? А потом приходит бригада гастарбайтеров и, не говоря местным жителям ни слова, сносит ракушки, асфальтирует газоны, размечает новые парковочные места (иногда совершенно безумным образом) или ставит заборчики там, где все от века парковались. И начинается новый передел.
Примерно то же самое происходит и в культуре, и в бизнесе, и в политике. Весь двадцатый век наши границы: государственные, административные, культурные, экономические, межличностные, да просто любые, включая границы между семьями в коммуналке – они не просто передвигались, они плясали зажигательный матросский танец «эх, яблочко». Кто в тридцатые не успевал вовремя сообщить о соседях, чтобы «расшириться» за счет их площади – тот сам отдавал свою комнату и отправлялся делить нары в лагерном бараке с такими же бедолагами. Кто не поглотил в девяностые бизнес конкурента, отдавал собственный, а то и оказался всё на тех же нарах. Кто не растолкал в метро локтями окружающих по дороге к единственному свободному месту, так и будет висеть всю дорогу на поручне, нюхая чужие подмышки. Оно тебе надо? Нет? Тогда вперед, за добычей!
Фото: www.visualphotos.com
И любые договоренности, любые отношения, любые партнерства – они до первой перемены погоды. Это в сказочной Англии в таких случаях улетает Мэри Поппинс, в наших краях может улететь всё остальное, включая недвижимость, оказавшуюся вдруг такой подвижной. Я уж не говорю о негласном «общественном договоре» о том, что возможно и что невозможно в политическом пространстве – эти правила у нас пересматриваются резко и внезапно раз в десять-пятнадцать лет, и никто, похоже, не в состоянии понять, где и когда этот пересмотр остановится – включая инициаторов перемен. И уж совсем неясно, когда и в какую сторону поедут границы в следующий раз…
Это, впрочем, касается не только России – в Праге мне довелось быть на конференции в здании, которое за последние полтора века перебывало последовательно поместьем, постоялым двором, резиденцией гестапо, резиденцией службы госбезопасности ЧССР и баптистской семинарией, которая, впрочем, тоже собиралась выехать – а что там будет после нее, не берусь предугадать. Так уж складывается история в нашей части света. А про государственные границы на нашем постсоветском пространстве и говорить не буду, и так всё понятно.
Говорят, что рецепт создания настоящего английского газона очень прост: надо аккуратно подстригать его год, другой, третий и так – триста лет.
Гораздо проще, конечно, устроить на месте газона бензозаправку, стриптиз-клуб или плац для строевой подготовки, а еще лучше всё это по очереди, вдруг да что-нибудь получится. К тому же, очень важно сравнить свой газон с соседскими, чтобы понять: не оттяпали ли хитрые и жадные соседи участок твоей собственной земли, и нет ли у них участка, который должен быть твоим…
Но лучше всё-таки начать обустраивать собственный участок, уж какой ни есть, пока нет ни войн, ни революций. И поставить забор, не такой, как на Рублевке, а легкий живописный, и обязательно с калиткой и своими правилами поведения на общественной тропе. Да, для начала всё сломают и вытопчут, возможно, и не раз – но надо же когда-нибудь начинать.