Если вы не будете ничего делать, за вас никто не будет
Захар Овсянников, 15 лет
История Захара Овсянникова из Тольятти началась в общем-то обычно, как и у большинства детей со злокачественной опухолью мозга. Однажды первоклассник Захар после школы подергал маму за руку и сказал: «Мам, у меня что-то в глазу мелькает». Потом пару раз у него открылась рвота. Решили идти к окулисту, тот сказал: «Это не ко мне» и отправил к участковому неврологу.
Потом Галина будет говорить: «Нам просто повезло, что на пути попадались такие врачи». В больницу на обследование легли через три месяца — ждали места в стационаре.
Захар Овсянников
Сделали компьютерную томографию, увидели большую гидроцефалию. Затем МРТ показало опухоль, а в Самаре им сказали «Опухоль неоперабельна». У Галины началась паника. Проходя мимо соседних палат, она услышала разговор двух женщин про столичные клиники и решилась — сначала прошли платное обследование в Петербурге, потом оказались в Российской детской клинической больнице, где врач Ольга Бородина показала снимки детскому нейрохирургу Юрию Кушелю, и он удивился выводу самарского врача: «Так мы такие операции делаем!»
Овсянниковы получили талон на квоту, уехали ждать, через три месяца в институте Бурденко Захара прооперировали. И пока шла операция, Галину успокаивала медсестра: «Моя хорошая, все будет хорошо». Во втором часу ночи ее позвали в ординаторскую к лечащему врачу Юрию Землянскому — опухоль удалили на 100%.
В школе
А дальше их врачом стала нейроонколог Ольга Григорьевна Желудкова.
От новости, что опухоль высокозлокачественная, Галина расплакалась прямо в кабинете. И тогда Ольга Григорьевна протянула ей носовой платок и сказала: «Послушайте, если вы не будете ничего делать, за вас никто не будет».
«Меня словно молоточком по голове тюкнул Божечка сверху», — вспоминает тот момент Галина. Слова врача стали для нее спасительными. С тех пор она засыпала и просыпалась с твердой уверенностью в победе над болезнью, и если плакала, то только по ночам в ванной.
Химио- и лучевую терапию проводили в Самаре, и им опять повезло с врачом. Александр Панкратов приходил в палату и обсуждал с Захаром книги, которые он читал: «Волшебника Изумрудного города», «Маленького принца» и «Незнайку». Каждый день мама с сыном решали задачи по математике — не меньше трех в день. А если Захар уставал, то Галина вслух читала ему рассказы. И все время лечения и в Москве, и в областном центре Овсянниковым писала учительница и одноклассники, они делали плакаты, организовали сбор средств на перелет — ждали.
«И никакого второго года, вы пойдете вместе со всеми во второй класс!» — отрезала учительница, когда Галина робко спросила об учебе. «Я не чувствовала себя один на один со своей бедой», — скажет потом она.
Спустя пять лет Овсянниковы снова приехали на консультацию к Ольге Григорьевне. Врач пожала Захару руку и сказала: «Поздравляю! Вы прошли определенный рубеж. И я вас считаю окончательно выздоровевшими». Галина снова расплакалась — от счастья.
А два года назад в их жизни появился фонд Константина Хабенского — Захар стал участником реабилитационных программ. Теперь они приезжают в Москву, заходят в гости и чувствуют, что здесь словно одна семья.
Однажды на смену в зимний лагерь не приехал друг Захара, с которым они общались летом. А потом Галине позвонила его мама — у мальчика случился рецидив, его не спасли. Тогда Галина решила не говорить об этом сыну, но однажды весной Захар сказал ей об этом сам, новость о друге он узнал еще зимой от одной девочки. Ни мама, ни сын не хотели друг друга расстраивать.
Захар Овсянников с мамой Галиной на «Играх победителей»
Захар перешел в физико-математический лицей, увлекся вокалом — вместе со школьной группой готовится к региональному конкурсу талантов. Хочет стать инженером и поступить в престижный вуз.
О себе Галина говорит так: «У меня ценности на 180 градусов развернулись. С сыном мы теперь как друзья, шутки друг друга понимаем с пол-оборота. У Захара к людям более трепетное отношение стало, ко мне. Если вдруг узнает, что меня кольнуло что-то, так сразу переживает. О прошлом больно говорить, но я рада, что мы это прошли».
Здесь дети становятся старше, мудрее и все понимают
Денис Черкунов, 8 лет
Летом в Коврове можно не уходить с улицы: рыбалка, игры на берегу, лес и поля. Но Татьяна предупреждает сына: «Осторожнее, не забывай, через что уже пришлось пройти».
Началось все со стандартных признаков, на которые Черкуновы обратили внимание не сразу — слабость, двоение в глазах. Думали, это утомление от интенсивной подготовки к школе. Когда Денис от боли схватился за голову, Черкуновы испугались. Окулист направил к неврологу. Сначала думали, что это внутричерепное давление, но потом у мальчика резко скосило глаз — компьютерная томография выявила опухоль. И тогда невролог совершила чудо: договорилась с врачами из Москвы, и Черкуновы сразу отправились в институт нейрохирургии Бурденко.
Сделали операцию, перевелись в онкоцентр на Каширке. Сначала — лучевая терапия по квоте, на химиотерапию средства собирал фонд Константина Хабенского. «Подари жизнь» помог с молекулярным исследованием. «Обратиться в фонды посоветовал наш лечащий врач Андрей Сергеевич, пришел, принес документы, сам все оформил, мы только заполнили заявку», — рассказывает Татьяна.
Денис во время лечения
Перед химиотерапией маму с сыном отпустили на неделю домой, в родной Ковров — там их ждали лес, рыбалка, дом.
Первый блок химии Денис выдержал стойко, а после второго случилось страшное — у мальчика отказали почки.
Восемь дней он был на гемодиализе. Татьяна не отходила от кровати сына, а медсестры говорили: «Тань, ты чего, иди отдохни, мы проследим».
И Денис справился. Бабушка и дедушка узнали об этом только дома, когда мама с сыном выписались. «Денис так похудел, что бабушка сказала, что не узнала бы его на улице». Папе было легче — каждые выходные он приезжал в Москву.
Семья Черкуновых
За полгода, пока Черкуновы лежали в онкоцентре, не стало троих ребят. «Говорили детям, что они превратились в ангелов и улетели. А что им еще можно сказать? Вряд ли кто-то стал бы говорить неправду. Здесь дети становятся старше и мудрее и все понимают. Это сейчас Денис может включить ребенка, а тогда прекрасно понимал: надо что-то сделать — значит, надо, — говорит Татьяна. — Но я твердо верила, что мы вернемся домой».
После гемодиализа химиотерапию пришлось прекратить, но кризис миновал и врачи заверили: все должно быть хорошо.
Денис Черкунов. Первое сентября
Черкуновы вернулись домой. Денис сходил на выпускной в детский сад, пошел в школу. Сделали ремонт в квартире, родили сестренку. Летом Денис был в реабилитационном лагере от фонда, в октябре семья ездила на спектакль в Кремлевский дворец и лично поблагодарила Константина Хабенского, в январе вместе с бабушкой отправились в резиденцию Деда Мороза в Великом Устюге — загадывать желания и ждать других чудес.
Денис в резиденции Деда Мороза
Когда история борьбы еще не дописана
Сафия Мададаева, 1,5 года
В семь месяцев Сафия из Туркменистана впервые сказала «папа». И в это же время семья увидела у нее «свечение» в левом глазу. Детский врач сразу отправил на обследование в центральную глазную клинику. И там они впервые услышали слово «ретинобластома» — это злокачественная опухоль глаза, которая чаще всего развивается у детей до пяти лет. Сафие предложили сделать энуклеацию — удалить глаз, но семья не стала терять надежду — они собрали деньги и полетели в Москву. Папа со старшим сыном остались на родине.
Все обследования в России для граждан Туркменистана платные. «В нашей стране сейчас страшный кризис, — обращалась тогда за помощью в разные фонды Ругия, — денег совсем нет. Авиабилеты нужно покупать за доллары, получать визу сложно». И им помогли.
Сафия
В онкологическом научном центре имени Блохина Мададаевым дали надежду — предложили новую методику лечения, которая позволила бы сохранить глаз, а не ставить протез. За эту возможность семья ухватилась всеми силами, средства на химиотерапию собирали фонды «Подари жизнь» и «Правмир».
В самом начале лечения Мададаевы неоднократно ходили в Покровский монастырь к мощам святой Матроны и там купили золотой кулон с иконой. С того момента он стал оберегом Сафии, но Мададаевы дали обет, что когда она выздоровеет, то в качестве пожертвования подарят его.
Когда Сафия начинала плакать, ей включали любую веселую песню, и тогда девочка начинала танцевать.
«Слезы лились градом, но она танцевала, потому что очень любит музыку», — вспоминают близкие.
Но эта история борьбы еще не закончилась — после положительной динамики наметилась и регрессия. Каждые три месяца Сафия наблюдается у врачей. В конце февраля Мададаевы вновь едут в Москву на обследование, но они верят, что свой любимый мультфильм про Машу и Медведя Сафия сможет смотреть двумя глазами, и очень ждут, когда услышат слово «ремиссия».
Если подозрения подтвердятся — вы вытянули счастливый билет
Назар Бахмат, 2,5 года
Молодая семья Юлии и Ярослава Бахмат из украинского Конотопа, как и большинство родителей, о детской онкологии не знала ничего. Юлия — ветеринар по образованию, была мастером в салоне красоты, Ярослав работал в продажах. Диагноз их первенцу — полуторагодовалому Назару — долго не могли установить.
Он резко перестал ходить. Сначала подозревали нейробластому, даже сделали операцию на позвоночнике. Потом семья обратилась в российский центр онкологии им. Блохина. Врачи долго сомневались и здесь. Четыре пункции, МРТ, анализы. Прогноз был неутешительным, но однажды врач сказал: «У нас есть подозрения, если они подтвердятся, считайте, что вы вытянули счастливый билет!»
В той стадии, которая была у Назара, шансы вылечить лейкоз — 95%.
Почти восемь месяцев Юлия с сыном провели в онкоцентре. С оплатой лечения помог фонд «Настенька». «Было очень больно смотреть на тех родителей, детей которых не смогли спасти, — вспоминает Юлия. — Старалась блокировать плохие мысли и убеждать себя в том, что в этой болезни все индивидуально. Иначе сойти с ума ничего не стоило».
Но они справились. Назар даже успел подружиться с ребятами. Когда уже дома Юлия достала машинку, сын вспомнил, что с ней они играли вместе с Матвеем.
Назар и Юлия
4 января их выписали домой. Рождество — любимый семейный праздник — Юлия, Назар и Ярослав встречали в новой квартире. Правда, Назару было непривычно после больничных стен, первое время он просился обратно.
Сейчас они проходят поддерживающую терапию, постоянно сдают анализы. Каждый день перед обедом идут пешком или едут на санках в гости к бабушке, играют в машинки.
«Если мы выжили, то, значит, эта жизнь нам для чего-то дана. Благодарю Бога за это! — со слезами и легкой улыбкой говорит Юлия. — Так хочется, чтобы никто не болел, детки особенно, ведь они родились, чтобы жить!»