Люди влюбляются, прячась от администрации по углам, доступа к средствам контрацепции у них нет, интимные вопросы с ними никто не обсуждает. О том, почему в ПНИ невозможно создать полноценную семью, «Правмиру» рассказала Мария Сиснева — психолог, организатор движения STOP ПНИ, член Межведомственной рабочей группы по разработке основных подходов к реформе ПНИ при Министерстве труда и социальной защиты РФ.
— Законны ли действия сотрудников Уктусского пансионата и вправе ли недееспособная женщина отказаться от стерилизации?
Мария Сиснева
— Конечно, вынуждать человека совершать медицинскую операцию, которая имеет настолько серьезные последствия для репродуктивной системы, незаконно и, более того, уголовно наказуемо. На любое вмешательство должно быть подписано добровольное информированное согласие, причем совершенно не имеет значения, где человек находится — дома, в пансионате или в ПНИ — и есть ли у него ментальная инвалидность, потому что, если даже он лишен дееспособности, его тело все равно принадлежит ему, а никак не его опекуну.
Представители или родственники вправе принимать решение о медицинском вмешательстве только в том случае, если человек в силу своего состояния это решение выразить не может. Допустим, операция нужна больному, у которого настолько тяжелая форма деменции, что он не понимает обращенного к нему вопроса. Во всем остальном должно быть добровольное информированное согласие. В случае с Уктусским пансионатом речь идет о дееспособных людях.
Женщины утверждают, что согласия они подписывали под угрозами, но с формальной точки зрения все было добровольно. Естественно, что-то доказать спустя столько лет нет практически никакой возможности. Люди, которые к этому причастны, потом прикрываются официальными документами. Разговоры не записывались ни на аудио, ни на видео. Если бы я была следователем, я бы спросила вот о чем: каковы были показания к стерилизации? Тот же аборт, например, может быть сделан, если вынашивание беременности представляет угрозу для жизни женщины. Но зачем стерилизовать?
— Известны ли случаи, когда женщинам из ПНИ удавалось доказать свою правоту и получить компенсацию за репродуктивное насилие над собой?
— Это невероятно сложно. Был единственный случай в Волгоградской области, когда девушка покинула интернат, вышла замуж и только потом узнала, что ее стерилизовали. Дело в том, что врачи сделали это сразу после аборта, и добровольное информированное согласие она не подписывала. По итогам судебного заседания ее признали потерпевшей и выплатили семье какую-то компенсацию.
Пациенткам ПНИ обязательно нужно обращаться за юридической поддержкой. Чем больше люди будут говорить об этом и пытаться призвать кого-то к ответственности, тем реже такое будет повторяться, потому что безнаказанность развращает.
— Что движет сотрудниками ПНИ и пансионатов, которые заставляют женщин идти на стерилизацию или аборты?
— Тем, кто уговаривал женщин подписать «добровольное» согласие на операцию, просто не нужны лишние проблемы. Я больше работаю с интернатами, но знаю, что есть и пансионаты, которые ничем не лучше ПНИ. И там всегда действуют два главных принципа: «как бы чего не вышло» и «я за это не отвечаю».
В соответствии с положениями о пансионатах и ПНИ, а также внутренними регламентами несовершеннолетним нельзя находиться в этих организациях. Даже чтобы прийти туда с ребенком, требуется специально договориться с охраной. К тому же, в ПНИ просто нет условий для того, чтобы люди растили детей. Должны быть семейные и пеленальные комнаты, какие-то кухни для приготовления пищи. Такие организации должны быть построены не по коридорному типу, как казармы, а по квартирному. Как ухаживать за ребенком в казарме? Теоретически можно, конечно, люди рожали и в концлагерях. Но это крайне негуманно.
«Нельзя оставить ребенка, тебе негде с ним жить»
— Обеспечивают ли ПНИ своих пациентов средствами контрацепции?
— Люди в таких местах не имеют доступа ни к противозачаточным таблеткам, ни даже к презервативам. В ПНИ есть секс, как и везде, это очевидный факт. Есть просто сексуальные отношения, есть близкие личные отношения, когда люди создают постоянные пары, но жить вместе не могут, потому что интернат поделен на мужские и женские корпуса. Однако это нисколько не мешает тому, чтобы люди влюбились друг в друга и стали встречаться. Кто-то встречается тайно, если там очень суровая администрация и жесткие правила, но жизнь есть везде — и в тюрьмах, и в лагерях, и в интернатах.
Последствия стерилизации необратимы, после нее уже ничего не исправить. Это даже не каменный век, это запредельное зверство. Если они так боялись, что женщины начнут рожать и не понимали, что делать с детьми, если в организации нельзя находиться младенцам и если родителям нужно давать комнаты в общежитиях и квартирах (что чиновникам, кстати, страшно не нравится), предложите поставить спираль (Спираль — абортивное средство контрацепции, к которой Русская Православная Церковь относится отрицательно. — Примеч. ред.), зачем же делать операцию?
Тем более, что презервативы входят в перечень жизненно необходимых лекарственных препаратов. Людям, которые не могут их купить по каким-то причинам, они должны предоставляться бесплатно. Спираль — вообще дело пяти минут. Почему не обеспечить женщин противозачаточными таблетками, ведь их пьют не только в связи с контрацепцией, есть и другие медицинские показания. Есть, в конце концов, инфекции, передающиеся половым путем, это тоже почему-то никого не беспокоит.
— Недееспособная пациентка хочет сохранить беременность и не отдавать ребенка в детский дом, это возможно?
— Да, если младенцу будет найдет опекун, потому что недееспособный человек не вправе исполнять родительские обязанности, эту несчастную маму нельзя даже записать в свидетельство о рождении. Я знаю, что в Москве в прошлом году были две такие беременности: лишенным дееспособности женщинам особенно трудно, ведь они не могут самостоятельно защищать свои права.
В обоих случаях удалось, скажем так, сохранить роль матери в жизни ребенка — опекуны не препятствуют их встречам. Насколько я знаю, у этих девушек были постоянные партнеры, но они не стали пытаться записать детей на себя, к сожалению. Все проблемы разруливались в ручном режиме с помощью Департамента социальной защиты Москвы.
Еще у нас была девушка, чью беременность директор интерната скрыл даже от ее родных. Ей выписали назначение на аборт по медицинским показаниям, и совершенно случайно через посетительницу интерната ей удалось рассказать о своей проблеме волонтерской организации. Юристы приехали, когда она уже находилась в одной из московских больниц, и как только они вмешались в дело, внезапно выяснилось, что никаких медицинских показаний нет, что беременность протекает нормально!
В итоге пострадавшую забрали старшие сестры, которые были совершенно не против, чтобы она оставила этого ребенка — они просто не знали про ее беременность. Девушка родила — не без проблем, очень сильно нервничала. Кто-то из сестер был назначен опекуном, потому что сама она лишена дееспособности без перспектив восстановления, так как у нее наблюдается выраженное нарушение интеллекта. Очень хорошая, добрая, милая, но родительскую ответственность нести не может. Тем не менее, все благополучно, ребенок живет в семье.
Но такое происходит в тех случаях, когда подключаются правозащитные организации. В Москве мы сразу обращаемся в Департамент соцзащиты, но меня расстраивает, что все разруливается в ручном режиме и по этому поводу не ведется какая-то системная работа. А в регионах, я уверена, ситуация гораздо хуже. Новости, которые приходят ко мне из регионов, очень печальны — речь не только про аборты и стерилизацию, но и про то, насколько вообще нарушены права людей, особенно сейчас, на фоне коронавируса.
В регионах интернаты исторически располагаются где-то в сельской местности, весьма далеко от городов — не в 10 километрах, а в 60–80, и там эти несчастные люди вообще как крепостные. И никто этого не видит, какие представители НКО туда поедут?
— Дееспособные люди могут быть вписаны в свидетельство о рождении и в полном объеме исполнять родительские обязанности, но при этом, по нормативно-правовым актам, ребенку все равно нельзя находиться с ними. Отказываться от собственных детей заставляют так же добровольно-принудительно? Случалось ли, что ребенка оставляли с матерью?
— К этому склоняют с такими же намерениями и такими же способами, как и к аборту. Уговаривают, угрожают: «Ты же знаешь, тебе нельзя оставить ребенка, тебе негде с ним жить. В интернат мы его не возьмем». Таким образом, женщины попадают в безвыходную ситуацию и соглашаются. А что им делать?
Известны исключения. В одном региональном интернате директор закрыл глаза и разрешил женщине воспитывать дочку в ПНИ. Ребенок подрос, и его все равно забрали в детский дом, потому что он не получил бы там никакого образования. Повторюсь, на то была просто добрая воля директора, который на самом деле нарушал все существующие нормативно-правовые акты. Но таких случаев очень мало. В основном либо пишут отказ, либо делают аборт.
«Чтобы получить конфету, нужно сделать Мише приятное»
— Мужчина и женщина в ПНИ хотят создать семью. Что их ждет?
— Знаю интернаты, где людям разрешили пожениться, но семейных комнат там нет. Дееспособные оформляют брак, ну а дальше что? Жить им предстоит в разных отделениях. Люди всячески пытаются решить эту проблему. Кто-то добивается квартиры от государства — в том случае, если он сирота или остался без попечения родителей. Но добиваться ведь можно всю жизнь, у кого как получается.
Если человек ранее где-то был зарегистрирован и его поселили в интернате, то существуют два варианта развития событий. У него есть свое жилье — прекрасно, тогда вопрос, почему его не обслуживали на дому. Но если он жил с семьей и страдал из-за тяжелых отношений с родственниками, то ситуация патовая, потому что путь домой ему закрыт, а тем более с ребенком. Формально собственностью он обеспечен, за ним закреплена какая-то доля, и просить у государства, чтобы ему выделили квартиру, он тоже не может.
Есть люди, которые пришли в интернат из муниципального жилья. Тогда за ними сохраняется право прописаться обратно, но в реальности я ни разу не видела, чтобы это право реализовывалось. Сейчас одна такая девушка встала на очередь. Хочу посмотреть, сколько потребуется лет, чтобы Москва — город с колоссальным жилищным фондом — обеспечила ее крышей над головой. Я думаю, потребуется лет десять, не меньше.
Существуют НКО, например, «Домик для мамы», где могут приютить с новорожденным. Был меценат, который купил женщине из интерната однокомнатную квартиру в Подмосковье. Но чтобы на основании того, что беременная женщина хочет жить вместе со своим мужем, давали жилье — нет. Я ни одного такого случая не знаю. Чиновники боятся: если они начнут всем выделять квартиры, то люди будут использовать беременность как способ переселиться из ПНИ.
— Можно ли назвать партнеров, которые вступают в интимные отношения в интернате, эмоционально зрелыми?
— Те, кто вырос в детском доме, инфантильны. Они испытывают какие-то сексуальные переживания, многих развратили в том возрасте, когда они еще психологически не были сформированы. Получается парадоксальное сочетание: эмоциональная инфантильность и давно потерянная невинность.
Мы с одной девушкой-сиротой и ее молодым человеком очень плотно обсуждали этот вопрос. Он к ней действительно очень хорошо относится, говорит, что ее любит. Естественно, ему хочется с ней какой-то близости, а девушка эту близость использует только как способ заполучить от него подарок или расположение, и это не похоже на типичные женские манипуляции. Она совершенный ребенок, рассуждающий примерно так: «Хочу конфету. Для того, чтобы получить конфету, мне нужно сделать Мише приятное».
Она не понимает, что сексуальные отношения могут приносить удовольствие, что они являются формой близости между взрослыми. Но это я рассказываю про девочку, которая выросла в детдоме. А если человек попал в ПНИ или пансионат из семьи, то у него, как правило, сформированы абсолютно нормальные представления о сексуальных отношениях, и, конечно, он очень мучается от того, что лишен их. О сексе в ПНИ не говорят вообще.
— Есть ли у женщин в ПНИ возможность ухаживать за собой?
— Сейчас все зависит от интерната. Есть хорошие интернаты, где директора следят за тем, чтобы люди были хорошо одеты и пострижены в соответствии с их индивидуальными предпочтениями, никто не ходит в ночных рубашках или в халатах. Женщины носят домашние платья изо льна или хлопка, выглядят вполне симпатично. Есть в Москве парочка ПНИ, где работают прекрасные парикмахеры, директора их специально искали. Я прихожу и вижу, что у человека настоящая модельная стрижка, словно из салона.
С зубами до сих пор беда, зубы производят ужасное впечатление. Представьте женщину, которая в принципе за собой следит: она красит губы ярко-красной помадой, но во рту у нее одни гнилые пеньки. Одна моя такая знакомая занялась протезированием зубов, у нее были отложены деньги. Для инвалидов есть суммы на протезирование от государства, но они очень ограничены.
— Как вы считаете, нужно ли рожать женщине с ментальной инвалидностью?
— С такой женщиной нужно разговаривать и объяснять ей, что уход за младенцем связан с предельной концентрацией, что мама постоянно должна прислушиваться к потребностям своего ребенка, каким-то образом их интерпретировать, что это тяжело — ребенок все время должен быть в фокусе внимания, особенно когда он подрастает. Понятно, что люди, у которых явно выражены интеллектуальные нарушения, этого делать не могут.
Ей нужно также объяснить, что если она собирается создать семью, то ей лучше пойти другим путем и сначала постараться восстановить хотя бы ограниченную дееспособность, чтобы принять на себя родительские обязанности, а уже потом заводить ребенка.
Но, к сожалению, женщины с ментальной инвалидностью нередко становятся жертвами сексуальных злоупотреблений и беременеют не по своей воле. Одна из них из-за этого попала в интернат: очень хорошая, добродушная девушка жила в семье с родителями. Бывает так, что родственники отдают человека в ПНИ из-за того, что он агрессивно себя ведет. Но здесь другой случай — она была с ангельским характером. Поскольку у нее невыраженная степень интеллектуальных нарушений, родители спокойно оставляли ее одну дома, она гуляла, никуда далеко не ходила и по городу не ездила.
Во дворе нашелся женатый мужчина, который ее соблазнил. Она в силу своего развития никак не могла оценить ситуацию самостоятельно и насторожиться. И открылось все совершенно случайно: она попала в больницу — и вдруг в квартиру пришел тот самый мужчина, у него уже был ключ от входной двери.
Родители в итоге отправили девушку в интернат. Скорее всего, она забеременела, но мне это неизвестно, я не знаю, чего еще они так испугались. Им спокойнее, если их дочь будет жить в интернате. И таких случаев много. Но тут нужно работать с населением. Когда у человека интеллект на уровне пятилетнего ребенка, то вступать с ним в интимные отношения — то же самое, что такого ребенка изнасиловать. Потому что он вообще не понимает, что происходит и к чему это приведет.
Встречается насилие и со стороны персонала. В Москве вряд ли такое возможно, сейчас везде установлены видеокамеры, но что происходит в регионах? ПНИ — это тюрьма для инвалидов. Там, где нет внешнего контроля, возникает обстановка, которая располагает к преступлениям.