О Святейшем Патриархе Пимене

1. Память всех святых
в земле российской просиявших

Слово об избрании Патриарха Пимена
20 июня 1971 г.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Сегодня Русская Церковь празднует святых своих. Нет края Русской земли, который не трепещет сейчас радостью, не сияет славой подвига многообразной христианской святости. И нет края Русской земли, который не содрогается сейчас воспоминанием и переживанием великого страдания, которое прошло через нее за столетия нашей истории. Святые понесли крест доброй воли, отдали свою жизнь, и миллионы лю­дей на нашей многострадальной земле в сложной и порой страш­ной ее истории понесли ужас страданий, — непрошены, нежеланны, — только терпимы. И думая сейчас о святых, слава которых сияет перед лицом нашего народа, думая сейчас о тех, которые у Престола Господня молятся за Русскую землю, будем вспоминать тех, которые понесли добровольный крест, тех, кото­рые вошли в великую скорбь и великое страдание, и будем мо­литься о том, чтобы и их молитвы низвели на нашу Родину покой и мир и открыли пути к свободной, сияющей вере.

Всего несколько недель тому назад Русская Церковь избрала нового Патриарха. Перед ним лежит путь крестный. Он — мо­литвенник и печальник о Церкви родной, но и о всей Русской земле, и тяжесть ее тяжело будет гнуть крепкие его плечи. Будем молиться не только устами, не только потому, что так положено, но потому, что нуждается он в любви, в живой, сердечной любви, в доверии и в молитвенной поддержке всех чад Церкви Русской. Будем молиться о новопоставленном нашем Патриархе. Он — человек большой и простой веры. Семнадцати лет он принял монашеский подвиг и с тех пор несет свою веру открыто, как щит, перед лицом всех людей. Мы не знаем, что это значит в той обстановке. Знают это другие, — их вы­бор поставил на патриарший престол теперешнего Патриарха Пи­мена. Будем молиться о том, чтобы Господь, благодать Кото­рого восполняет все недостающее, сила Которого совершается в немощи, — чтобы Этот Господь был его мудростью, — не земной, а вечной, его крепостью — не человеческой, а Божест­венной.

В день его избрания читались слова Евангельские: Куда Я иду, вы знаете, и путь знаете… И мы все знаем путь Христов: путь уничижения, креста, любви до конца, забвения себя, неограниченной отдачи Богу и полной отдачи себя людям. Да даст Господь и Святейшему Патриарху Пимену в немощи челове­ческой нести силу Божию, в ограниченности человеческих сил сиять премудростью от Бога, в беспомощности своей быть по­добным Христу, Который Себя предал в руки человек грешных, чтобы они с Ним поступили, как захотят. И так и поступили, — но не сломили любви Его и крепости Его веры в человека. И не потухла Божия надежда в нас. Тот, Кто был изъязвлен за грехи человеческие, Тот, Кто стал, по слову Исаии пророка, Мужем скорбей, да будет крепостью того, кто теперь вступает на патриарший путь.

В древние года патриаршество приравнивалось к принятию монашеской схимы, когда человек так отказы­вается от самого себя, так до конца отказывается от всякого человеческого разумения и рассудка, что он отрешается от добра и от зла, и выбирает только одно: слушать, слушать глас Господень, вслушиваться в то, что речет Дух Церкви Своей Святой, с тем, чтобыэто провозгласить, чтобы это исполнить. Да даст Господь этот свет и новопостав­ленному Патриарху Пимену.

А мы — вдумчиво, с посильным нам пониманием — и мало его у нас, потому что не прошли мы через его испытания! — будем доверчиво, молитвенно стоять перед Богом, прося Его, да совершится и в нем и через него для Церкви Русской и для земли Российской благая, спасительная и порой такая страшная нам воля Божия; ибо воля Божия — любовь, а нести любовь — это значит нести крест, и это трудный подвиг. Аминь.

2. Памяти Патриарха Пимена

6 мая 1990 г. (кажется, би-би-си)

В четверг 3 мая скончался Святейший Патриарх Московский ивсея Руси Пимен. Патриарх Пимен — один из последних представи­телей эпохи беспощадного преследования тех, которые отказыва­лись смириться с коммунистической догмой и утверждали свою ве­ру в Бога. Он родился за четыре года до первой мировой войны, формировался в эпоху предпринятого Лениным давления на всех верующих, и затем жил в те годы, которые американский историк Роберт Конквест назвал “большим террором”: в эпоху Сталина, Берии, Хрущева, Брежнева, Андропова… В разгар сталинских преследований он не побоялся стать монахом, позже — священни­ком, а потом был избран и хиротонисан во епископа.

Мы мало зна­ем о том, что происходило в те трагические годы. Он служил в армии, был дважды арестован, в общей сложности провел десять лет в советских тюрьмах и концлагерях¹, но никогда не поколе­бался, никогда не отступился от веры и никогда не скрывал ее. Мы мало знаем о тех днях его жизни, потому что о многом, что происходило тогда, никогда не говорилось, а также потому, что он был человеком застенчивым, скромным, учтивым и деликатным — и бесконечно, отчаянно одиноким. Как можем мы выносить суж­дение о людях, мужчинах и женщинах того поколения? Мы на Западе не имеем понятия о том, что значит с детства расти, а потом жить под сенью смерти, под угрозой ареста и пытки. Помню, мне в России говорил друг, что первыми его воспоминаниями детства были душераздирающие крики в ночи, когда КГБ приходил забирать со­седей, друзей, родственников. Страх въелся в их кости. Некото­рые не могли его перебороть; другие, как глубок ни был страх, превозмогали его изо дня в день и стояли перед лицом безбожного мира свидетелями Божиими: в ужасе, но верные. Дума­ется, Патриарх был одним из таковых.

И когда я слышу, как люди, никогда не бывшие ни под какой угрозой опасности, критикуют и осуждают его и его современников, мне вспоминается отрывок из фольклорного “Жития Моисея”. Видя неверность евреев в пустыне, Ангелы Божии возопили: “Доколе, Господи, Ты будешь терпеть их? Прокляни их!” — и Господь ответил: “Только тогда Я отвергну их, когда мера грехов их превзойдет меру их страдания”.

В то же время Патриарх Пимен не был просто пассивен: многие годы, когда здоровье его уже было подорвано, он оставался человеком молитвы. Он не только участвовал во всех многочисленных и под­час изнурительно долгих богослужениях, но молился и постился у себя тайно, веруя — справедливо — что невозможное людям возможно Богу, Который Единый может претворить сердца каменные в сердца плотяные. Однажды я спросил одного верующего в России, чего он ожидает от Патриарха: “Чтобы он был молитвенником перед лицом Божиим за нашу землю. Патриарх — печальник перед Богом, а не администратор”. И Печальником он действительно был — до последнего момента, когда, по выражению древних римлян, он “сло­жил с себя бремя жизни”: свободный от оков больного тела, тягот режима, оков того, что он называл своей “золотой клеткой” — клеткой всякого правителя, всякого иерарха, всякого человека, несущего бремя громадной ответственности. Он лично ничего не предпринял, чтобы использовать те возможности, которые “пере­стройка” открыла перед Церковью: он уже был слишком изнурен и слишком болен к этому времени. Но он молитвенно предстоял перед Богом за свою Церковь, и за свою землю, и поистине за весь мир, чтобы свобода и мир были дарованы всем народам, всем, кто верит в Жизнь. И это же он будет делать и теперь, в Свободе Вечности.

Публикация Е. Майданович