В издательстве Сретенского монастыря готовится к выходу в свет книга архимандрита Тихона (Шевкунова). В нее вошли реальные истории, произошедшие в разные годы, которые в дальнейшем были использованы в проповедях и беседах, произнесенных автором.
 Фото: pravoslavie.ru |
| Псково-Печерский монастырь |
Вообще-то в монастырь мы, в начале восьмидесятых годов, в конце концов не уходили, а сбегали. Думаю, нас считали немножко сумасшедшими. А иногда и не немножко. За нами приезжали несчастные родители, неутешные невесты, разгневанные профессора институтов, в которых мы учились. За одним монахом (а он сбежал, уже выйдя на пенсию и вырастив до совершеннолетия последнего из своих детей) приезжали сыновья и дочери и орали на весь монастырь, что сейчас же увезут папочку домой. Мы его прятали за огромными корзинами в старом каретном сарае. Дети уверяли, что их отец, заслуженный шахтер, выжил из ума. А он просто тридцать лет день и ночь мечтал, когда наконец-то сможет начать подвизаться в монастыре. Мы его прекрасно понимали. Потому что и сами уходили из ставшего для нас бессмысленным мира – искать вдруг открывшегося нам Бога.
Это было почти так же, как раньше мальчишки убегали юнгами на корабли и устремлялись в далекое плавание. Только зов Бога был несравненно сильнее. Преодолеть его не было никаких сил, или, точнее, мы безошибочно чувствовали, что если не откликнемся на него, то безвозвратно потеряем себя. И даже если получим весь остальной мир со всеми его радостями и успехами, он нам будет не нужен и не мил.
Всем нам было страшно жаль, в первую очередь, своих растерянных перед нашей твердостью, ничего не понимающих родителей. Потом, конечно, друзей и подруг, наших любимых институтских профессоров, которые, не жалея времени и сил, приезжали в Печоры «спасать» нас. Нам, и вправду, так становилось их жаль, что мы жизнь готовы были бы за них отдать! Но не монастырь.
Для наших близких все это казалось диким и необъяснимым.
Помню, я уже несколько месяцев жил в монастыре, когда сюда приехал Саша Швецов. Прибыл он в воскресение – единственный в монастыре свободный день на неделе. После чудесной воскресной службы и монастырского обеда мы, молодые послушники, лежали, блаженно растянувшись на кроватях в нашей большой и солнечной послушнической келлии. Вдруг дверь широко отворилась, и на пороге появился высокий паренек, наш ровесник, лет двадцати двух, в «фирменных», как тогда называли, джинсах и дорогущей куртке.
– А вообще мне здесь нравится! Я здесь, пожалуй, останусь! – заявил он нам, даже не поздоровавшись.
«Вот поставят тебя завтра на коровник или канализацию выгребать, тогда посмотрим, останешься ты или нет?» – позевывая, подумал я. Наверное, примерно то же пришло в голову и всем, кто вместе со мной разглядывал эту столичную штучку, залетевшую в древний монастырь.
Саша оказался сыном крупного торгпредского работника, жил с родителями в Пекине, Лондоне и Нью-Йорке и только недавно вернулся в Россию учиться в институте. Бога он узнал с полгода назад. Узнал немногое, но, по-видимому, – самое главное, потому что с того времени стал мучиться от полной бессмысленности всего вокруг и от непрекращающейся неприкаянности, пока не набрел на монастырь. Сразу поняв, что нашел как раз то, что искал, он даже не стал сообщать о своем новом месте обитания родителям. Когда мы упрекнули Александра в жестокости, он сказал, что родители уж точно его не поймут, а батя по-всякому скоро его отыщет. Так и получилось.
Сашин папа приехал в Печоры на черной «Волге» и устроил показательный скандал – с милицией, КГБ, с привлечением школьных друзей и институтских подруг, со всеми привычными для нас инструментами по вызволению из монастыря. Продолжалось это все довольно долго, пока папа с ужасом не убедился, что все напрасно и Сашка не уйдет никуда.
Казначей, отец Нафанаил, пытаясь хоть как-то утешить московского гостя, ласково сказал ему:
– Ну вот, отдадите своего сыночка в жертву Богу. Будет он печерским иеромонахом, еще будете им гордиться…
Я помню, какой дикий вопль огласил тогда весь монастырь:
– Никогда!!!
Это орал Сашкин папа. Он просто еще не знал, что отец Нафанаил был прозорливым, а то бы так не нервничал. Саша, действительно, сейчас иеромонах и единственный из всех нас, бывших тогда, в день его первого приезда в Печоры, в солнечной послушнической келлии, кто остался служить в Псково-Печерском монастыре. А Сашин папа, Александр Михайлович, через десять лет стал работать со мной в Москве в Донском монастыре, а потом и в Сретенском, заведующим книжным складом. На этой церковной должности он и отошел ко Господу, став самым искренним молитвенником и искателем Бога.
Источник: Православие.ру