О различных трудных местах (апориях)

<Апория 18>

Толкование на Анну и Самуила (1 Цар 1:20).

Так и блаженная Анна, мать великого Самуила, будучи бесплодной и бездетной, испросив у Бога плод чрева и в [усердной] молитве в храме с жаром дав обет, что дитя, которое будет ей даровано, воздаст и угодит дарующему и угождающему Богу, таинственно научила, что всякая душа, свободная¹ от плотских наслаждений, ради Божиего [наслаждения] нуждается в семенах добродетелей, чтобы, зачав в разуме и родив, она смогла принести послушное Слово Божие, способное в благочестивой созерцательной молитве познавательно видеть предстоящее, рассуждая, что великий и драгоценный долг — не иметь ничего своего, дабы показать, что только Бог дарует и принимает, как сказано где-то в законе: Дары Моя, деяния Моя, приносы Моя <…> соблюдите приносити Мне (Чис 28:2)², поскольку из Него и в Нем все благое и начинается и завершается. Ибо Слово Божие, в ком родится, [в том] по своему обыкновению уничтожает движения плоти, сдерживает душу от стремления к ним и наполнят [ее] всяким истинным распознанием (diagnиsewj).

<Апория 19>

Толкование на запирающего нечистый дом (Лев 14:38).

И действительно, слыша о священнике, вступающем согласно предписанию закона в каким бы то ни было образом нечистый дом, запирающем его и дающем повеления его владельцам относительно очищения, я думаю, что под ним подразумевается Первосвященник-Слово, Которое вступает в душу словно чистейший свет и раскрывает преступные намеренья и замыслы вместе с виновными деяниями и мудро предлагает способы обращения и очищения. Более мудро указывая на это, та, которая приняла пророка Илию, говорила: Человек Божий, ты пришел ко мне напомнить мне о беззакониях моих (3 Цар 17:18)³.

<Апория 20>

Толкование на пророка Илию и Сарептскую вдову (3 Цар 17:9).

Всякая вдовствующая душа, лишенная добрых дел, добродетели и ведения, когда принимает божественное и распознающее (diagnwstikТn) Слово Божие, вспоминая о своих грехах, научается неким образом питать хлебами добродетели питающее [нас] Слово и поить учениями истины источник жизни и самой [своей] природе предпочитать заботу о Нем, благодаря которой “кадка” (3 Цар 17:12) — плоть доставит деятельную относительно добродетелей краткость, “кувшин” — ум будет непрестанно источать созерцание, сохраняющее свет ведения, а врожденный разум, как тот сын вдовы, оставив прежнюю преданную страстям жизнь, будет удостоен стать причастником Божественной и истинной жизни, даруемой Словом.

<Апория 32>

Толкование о том, как может некто подражать святым, [жив­шим] прежде закона и после закона, и каково тождество естественного закона и писаного согласно переходу одного в другой.

Точно так же каждый из нас по своему желанию может отнести к себе всех святых, духовно принимая вид (morfoЪmenoj) каждого, исходя из того, что было написано о нем, как образы, в истории (ибо божественный Апостол говорит: [Все это] происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков(1 Кор 10:11)). С одной стороны, [принимая вид] святых, [живших] в древности прежде закона, [каждый из нас] благочестиво приобретает знание о Боге от творения мира и научается от Промысла, мудро управляющего вселенной, осуществлять добродетели, сообразно самим тем святым, [жившим] прежде закона, которые посредством всего естественно в самих себе предначертав писанный Духом закон благочестия и добродетели, были естественно представлены как пример для тех, кто [жил] согласно закону (ибо сказано: Посмотрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, родившую вас (Ис 51:2)). С другой стороны, [принимая вид святых, живших] согласно закону по заповедям для познания Бога, на Которого они намекали, [каждый из нас] возносится благочестивой мыслью, украшается подобающими образами добродетелей посредством благородного делания и научается тому, что естественный закон тождествен писаному, когда он согласно деланию мудро разнообразится символами. И наоборот, писаный — естественному, когда он становится единообразным, простым и (благодаря рассудку и созерцанию в достойных) свободным согласно добродетели и ведению от символов, сообразно самим тем святым, [жившим] в законе, которые оказались духовно обладающими естественным законом, поскольку дух снял [с них] букву, словно покрывало (ср. 2 Кор 3:14).

<Апория 33>

То, что святые [жившие] согласно закону, духовно принимая закон, предвидели являемую посредством него благодать.

В самом деле, все [святые], отчетливо предвидев, что будет иное помимо подзаконного служение [Богу], предвозвестили, что согласно этому служению явится совершенство в высшей степени богоподобающей жизни, соответственное и в высшей степени сродственное [нашей] природе, поскольку они не нуждались ни в чем внешнем для [достижения] совершенства, как стало ясно всем, кому известны божественные пророчества закона и пророков. Особенно на это намекали Давид и Езекия, каждый своим [собственным] помимо прочих действием: один согласно закону умилостивляя Бога за грех (ср. 4 Цар 20:2 и далее), а другой — гордясь продлением жизни, которое [даровал] ему Бог по иному, отличному от закона постановлению.

<Апория 34>

То, что подлинно следующий по [своему] расположению за Христом благодаря добродетелям превосходит и писаный, и естественный закон.

Я думаю, нет никакого препятствия тому, кто был прежде боголюбиво воспитан в этих законах (то есть в естественном и писаном), раз он богоподобающе соблюл их, и без них подлинно последовать благодаря искренней вере за единственно ведущим к высшему благу Словом, не касаясь помышлением совершенно никакой вещи, помысла или мысли, которым покоряется и в которых проявляется так или иначе сущая природа и ведение так или иначе умопостигаемого и сущего; так что для того, кто предпочел подлинно следовать за прошедшим небеса Иисусом (ср. Евр 4:14), естественно и на примере Божественного света уметь собирательно показать, насколько возможно человеку, истинное познание сущего.

<Апория 35>

Толкование способа, согласно которому тот, кто во всем стал послушен Богу, превосходит естественный и писаный закон.

Если вся природа сущего разделяется на умопостигаемое и чувственное, и первое называется и есть вечное, поскольку получило начало бытия в вечности, а второе — временное, поскольку сотворено во времени; и первое подпадает мышлению, а второе чувству из-за соединяющей их друг с другом нерушимой силы природного связующего свойства, ибо велика связь умопостигающего с умопостигаемым и чувствующего с чувственным, и человек, состоящий из души и чувственного тела, через взаимообменную природную связь и особенность относительно каждой из двух частей творения ограничивается и ограничивает, душа — сущностью, а тело — силой, поскольку он разделен на собственные соответствующие им части и привлекает их в единство с собой посредством собственных частей; ибо по своей природе человеку свойственно ограничиваться умопостигаемым и чувственным, поскольку он состоит из души и тела, и по возможности их ограничивать, поскольку мыслит и чувствует.

Бог же просто и беспредельно превосходит все сущее, объемлющее и объемлемое, и природу того, без чего их нет; я имею в виду [природу] времени, века и места, в которых заключена вселенная, поскольку Он совершенно отрешен от всего [этого]. Стало быть тот, кто целомудренно узнал, как следует любить Бога, Который превосходит слово, ведение и просто какое бы то ни было отношение и пребывает превыше природы, тот безусловно преодолеет все чувственное и умопостигаемое и всякое время, век и место, сверхъестественно отложив, наконец, всякое действие согласно чувству, рассудку и уму, и неизреченно и неведомо достигнет Божественной услады, превышающей рассудок и ум (ср. Флп 4:7) (согласно тому способу и образу, который знает Бог, дарующий такую благодать, и те, кто удостоились получить ее от Бога), уже не привнося ничего естественного или писаного, поскольку все, что может быть сказано и познано, он полностью превзошел и предал безмолвию.

<Апория 54>

Естественное созерцание, посредством которого святые учились о Боге из творений.

Итак, таким образом святые, постигнув творение, его благоустроенность, соразмерность и пользу, которую каждое доставляет целому, и что совершенно все сотворено мудро и промыслительно согласно с тем принципом (lТgon), с которым было сотворено, и что невозможно возникшему обстоять хорошо каким-либо иным образом помимо того, как оно обстоит теперь, поскольку оно не нуждается в прибавлении или отъятии, чтобы обстоять хорошо иным образом, были научены Создателю из Его произведений. Так [постигнув] устойчивость, порядок, положение возникшего и устроение, согласно которому все по собственному виду каждого пребывает неслиянным и свободным от всякого смешения, круговращение звезд, происходящее тем же образом, ни в чем никогда не различающееся, годичный цикл, совершающийся в определенном порядке согласно возвращению того же самого из того же места на то же самое, и равенство дней и ночей в году, поскольку они поочередно увеличиваются и уменьшаются, причем их увеличение или уменьшение не бывает в большей или меньшей мере, — они узнали, что Промыслителем сущего является Тот, Кого они познали [как] Бога и Создателя.

<Апория 55>

Естественное созерцание того, что мир и все иное после Бога имеет начало и возникновение.

Ибо кто, созерцая красоту и величие творений Бога, не помыслит тотчас, что Он — Источник возникновения (gene­siourgТn), как Начало и Причина сущего и [его] Творец, не вознесется разумом к Нему Единственному, оставив это внизу, потому что не способен от природы вместить весь переход разума (tБjdiano…aj … diЈbasin), стремясь постичь сразу же Того, Кого он познал в творениях, и не отвергнет немедленно свое заблуждение о том, что мир безначален, истинно рассуждая, что все движущееся непременно имело начало движения? И всякое движение не безначально, поскольку не беспричинно. Ибо началом оно имеет то, что движет, а причиной — то, что призывает и влечет к тому концу, к которому оно движется. И если началом всякого движения всего движущегося есть движущее, а концом является причина, к которой несется движущееся (ибо ничто не движется беспричинно), и ничто из сущего не неподвижно, если только оно не первое движущее (ибо первое движущее непременно неподвижно, потому что безначально), стало быть ничто из сущего не безначально, потому что не неподвижно. Ибо все какое бы то ни было сущее движется, кроме единственной, неподвижной и всепревосходящей Причины: мыслящие и разумные [сущие движутся] познавательно и научно, потому что они не есть познание и наука сама по себе. Ибо их познание и наука не являются их сущностью, а свойствами, созерцаемыми в их сущности, возникшими из правильного суждения согласно уму и разуму (я имею в виду их составообразующие силы).

<Апория 56>

Созерцание о сокращении и расширении сущности, качества и количества, согласно которому они⁴ не могут быть безначальными.

Но и сама так называемая простая сущность не только того, что [пребывает] в возникновении и тлении, движется согласно возникновению и тлению, но и [сущность] всего сущего двигалась и движется принципом и способом расширения и сокращения. Ибо она движется от самого общего рода через менее общие к видам, посредством которых и на которые ей свойственно разделяться, продвигаясь вплоть до самых частных видов, которыми определяется ее расширение, ограничивающее ее бытие снизу. И опять-таки она сводится от самых частных видов через более общие, возвращаясь к самому общему роду, которым определяется ее расширение, устанавливающее ее бытие сверху. Итак, она ограничивается с двух сторон, я имею в виду сверху и снизу, и оказывается имеющей начало и конец, не будучи в состоянии всецело воспринять принцип беспредельности.

Подобным образом и количество, не только того, что [пребывает] в возникновении и тлении, движется согласно увеличению и уменьшению всяким способом, которым ему свойственно созерцаться, но и всякое [количество] всего [сущего], двигаясь по принципу ослабления и напряжения и видообразуясь частными различиями согласно расширению, ограничивается [таким образом], не будучи в состоянии распространяться до бесконечности. И опять-таки, возвращаясь, оно сводится, утрачивая тот вид, что относится к этим различиям, но не сродственный вид. Подобным образом и качество, не только того, что [пребывает] в возникновении и тлении, движется согласно изменению, но и всякое [качество] всего [сущего], двигаясь согласно изменчивости его различия, приемлет расширение и сокращение. И никто, мыслящий здраво, не скажет, что то, чему свойственно распространяться и собираться по принципу и действию, совершенно неподвижно. А если не неподвижно, то и не безначально, если же не безначально, то, очевидно, и не является невозникшим, но так же как он знает, что движущееся имело начало движения, так знает, что возникшее имеет начало возникновения для бытия, получив бытие и движение от единственного и единого Невозникшего и Неподвижного. И то, что имеет начало согласно возникновению [его] бытия, никоим образом не может быть безначальным.

<Апория 57>

Доказательство того, что все, что вне Бога, непременно [ограничено] местом, и поэтому по необходимости и временем, и что то, что [ограничено] местом, непременно имело начало бытия во времени.

Не стоит говорить о том, что и само бытие сущего, имеющее определенный образ бытия (tХ pоjeЌnai), а не простой (Ўplоj), что есть первый вид ограничения, [есть] веский и значительный [аргумент] для доказательства того, что сущее имело начало по сущности и возникновению. [Да и] кто не знает, что прежде всякого какого бы то ни было сущего, кроме Божественного и единственного, существующего превыше самого бытия в собственном смысле, мыслится определенное место (tХ poа), вместе с которым целиком и полностью по необходимости мыслится определенное время (tХ pТte). Ибо невозможно мыслить определенное место отделенным по лишению от определенного времени (ибо им свойственно существовать одновременно, поскольку им присуща неотъемлемость), ни определенное время не отделяется по лишению от определенного места, с которым оно обычно мыслится. И доказывается, что все, как сущее в [каком-либо] месте, подпадает под [категорию] места. Ибо само по себе все не превосходит всего⁵ (ибо несколько нелепо и невозможно изрекать, что само по себе все превышает само себя), но ограничивает само себя после всеограничивающей беспредельной силы Всепричины, будучи само внешним пределом самого себя. Этот предел является и местом всего, как и определяют некоторые место, говоря: “место есть внешняя окружность всего, или внешнее положение всего, или предел объемлющего, которым объемлется объемлемое⁶”.

И вместе с тем будет доказано, что [все] как сущее непременно во времени подпадает под [категорию] времени, поскольку все, что имеет бытие после Бога, имеет не простой, а определенный образ бытия. И поэтому оно не безначально. Ибо все, что каким бы то ни было образом приемлет определение образа бытия, даже если и есть [теперь], [некогда] не было. Поэтому говоря, что Божество есть, мы не говорим, каким образом Оно есть, и потому “есть” и “было” мы говорим о Нем просто, неопределенно и абсолютно. Ибо Божество не воспринимаемо никаким словом или мыслью, и мы говорим о Нем, что Оно есть, не утверждая Его бытие. Ибо из Него [происходит] бытие, но Оно не есть бытие само по себе. Ибо Оно превосходит и бытие само по себе, будь то называемое и мыслимое простым, будь определенным образом. И если сущее имеет определенный образ бытия, а не простой, то, поскольку оно попадает под категорию места вследствие положения и ограничения его естественных принципов, оно будет подпадать непременно и под категорию времени из-за того, что [имело] начало.

Перевод с греческого И. Пролыгиной