Сегодня я хотел бы поговорить с вами о такой важной вещи, как внимание, поговорить о началах внимательной к себе жизни. Дело в том, что каким бы делом человек ни занялся, без внимания он никогда в нем не преуспеет. Допустим, если человек начал заниматься тем, что называется в современном мире бизнесом, то без внимания он, скорее всего, станет жертвой чьей-то недобросовестности, разорится, пойдет по миру, и на этом вся его предпринимательская деятельность закончится. Если человек невнимательный решит заниматься спортом, то он либо травмируется, либо его кто-то травмирует. Ну а если человек невнимательный окажется, скажем, в зоне боевых действий, то это может быть для него чревато потерей жизни как таковой. То же самое и в жизни духовной. Каждый из нас, по выражению преподобного Ефрема Сирина, подобен купцу, ищущему добрых жемчужин и старающемуся преуспеть в этом духовном собирании, и если мы без внимания этим занимаемся, то не только ничего не соберем, но и потеряем то, что имели, а в конечном итоге можем не только претерпеть какие-то скорби или понести какие-то потери, утраты, но можем и вовсе погибнуть, потому что мы тоже находимся на войне, и на войне гораздо более жестокой и страшной, нежели война, на которой убивается тело человека,— на той войне, в которую мы с вами, дорогие братья и сестры, вовлечены, может быть убита сама наша душа.
Поэтому внимание — вещь для нашей духовной жизни, для нашего преуспеяния христианского необходимая, причем надо сказать, что это касается и внимания в отношении вещей внешних. Если человек невнимателен в своей повседневной жизни, если у него все дела вперемешку — сгрудились, толпятся, теснятся, то, конечно, ни о каком духовном делании говорить не приходится. Если человек возвращается домой и не может вспомнить, куда он какую вещь положил, то, наверное, он не скоро сможет встать перед иконами и помолиться, поскольку будет разбираться, где у него записная книжка, где у него ключи остались, где у него спичечный коробок лежит, чтобы что-то себе на ужин приготовить.
Мы часто сетуем на то, что наши дела, наша работа, наши заботы не оставляют ровным счетом никакого времени на духовную жизнь. Но происходит это зачастую не только потому, что очень много и забот реальных, и дел, и работа такая сложная, а потому, что мы все это правильно не можем организовать. А когда одно что-то правильно не организуешь, другое, третье, потом все это накапливается, и действительно уже ни времени, ни сил не остается. Поэтому, конечно, здраво и правильно поступают те люди, у которых все в их жизни — в работе, учебе, других занятиях — расписано, и они внимательно следят, чтобы все делалось в свое время и чтобы никакие дела, обязательства, встречи их не настигали в самый неожиданный момент.
Но, конечно, гораздо важнее для духовной жизни то внимание, которое носит характер внутренний. Святые отцы очень часто давали тем, кто к ним приходил, простой, на первый взгляд, совет: «внимай себе», то есть будь внимателен к тому, что происходит в твоей душе. Будь внимателен к тому, как ты поступаешь в своей жизни. Будь внимателен к тому, как совершается или, наоборот, не совершается твое спасение. Вот это внимание к себе и является главной темой нашей сегодняшней беседы.
Что значит внимать себе? Мы знаем, что прежде чем мы совершаем какой-то поступок, он определенным образом зарождается в нашем сердце. Зарождается в наших помыслах, желаниях, чувствах, переживаниях и в конечном итоге становится плодом того, что у нас постепенно в душе вызревало. В нашем сердце находятся корни всего того, что в жизни нашей реализуется, и поэтому, безусловно, необходимо внимание к тому, что там внутри. Но когда мы заглядываем внутрь и пытаемся понять, что же у нас в сердце находится и что там творится, то оказывается, что сделать это бывает очень трудно: такой там сумрак, такая там неразбериха, столько там всего в беспорядке свалено, сложено, скопилось за предыдущие годы, что невозможно что-то разглядеть. Собственно говоря, почему бывает так, что в нашей жизни что-то происходит, а мы не можем понять, что в этих событиях движет нами: здравый смысл, какая-то необходимость или же страсть, которая в этот момент пробудилась в душе? Именно потому, что у нас внутри все беспорядочно. А беспорядок — оттого, что мы порядок очень редко внутри себя наводим.
В одном из патериков есть история о некоем брате, делание которого заключалось в том, что он постоянно в течение всего дня задавал себе, а точнее, своей душе вопрос: душа моя, где мы с тобою находимся? И это тот вопрос, в котором очень нуждаемся все мы, потому что зачастую в течение дня где мы только ни находимся — где только ни находятся наши помыслы. Бывает при этом, что возникла какая-то неожиданная ситуация, что-то спровоцировало нас на гнев — и мы тут же дошли до такого ожесточения, что наговорили человеку самые страшные вещи. А если бы мы постоянно спрашивали себя: «Где мы, душа моя?», то, скорее всего, этого бы не произошло, потому что душа проходит путь к критической точке постепенно. И бывает, что мы до поры до времени не совершаем грехов на деле, но наша душа пребывает в таких греховных, таких страшных помыслах, что мы фактически в грехе живем постоянно, потому что в нем как бы варимся все время. Вот почему необходимо себе внимать каждый час и каждое мгновение своей жизни.
Я бы хотел напомнить вам то непреложное правило, о котором мы говорили прежде, но которое, как показывает реальная практика, исполняется в лучшем случае одним человеком из ста. Это правило является основополагающим для внимательной христианской жизни. Обязательно, когда заканчивается очередной день, который Господь нам дал прожить на этой земле, мы должны потратить какое-то время на испытание своей души. Мы должны все то, что у нас в течение дня складывалось не так, разложить по полочкам — разобраться, какое чему место в нашей жизни и на нашем пути ко спасению, и только после этого отходить ко сну. Вначале это бывает очень сложно. Человек садится и пытается вспомнить: что за день произошло такого, за что нужно попросить прощения у Бога? И в его сознании, словно из тумана, начинают проявляться неясные очертания дел, поступков, слов, которые только с большими усилиями можно прояснить и понять, что именно во всем этом неугодно было Богу. Но чем дольше человек этим занимается, чем постояннее он в этом делании, тем быстрее это воспоминание и проявление в сознании происходит. Отчасти потому, что появляется навык внимательной жизни, отчасти потому что в этом помогает Сам Господь, Который видит усердие человека. Мы удивляемся зачастую: почему благодать Божия нам не помогает, почему мы ее не чувствуем? А потому, что мы не делаем ничего для того, чтобы эта благодать могла в нас действовать. Если мы не возьмем семя, не посеем его в землю, которую предварительно вспахали, не будем его регулярно поливать и за ним ухаживать, то, естественно, ничего не вырастет, хотя само по себе прорастание семени не зависит от нас. Вот то же самое происходит и в жизни духовной. Все от Господа, все по благодати Божией, но если мы не делаем сами тех простых вещей, которые Господь в нашей воле и в нашей власти положил, то, конечно, ничего в результате и не получается. И если мы не прилагаем к тому, чтобы научиться быть внимательными, такого посильного для нас труда, то ожидания, что внимательность и собранность появятся у нас по благодати сами собой, беспочвенны.
Вообще благодать Божия лишь подталкивает человека к тому, что ему необходимо. И мне вспоминается по этому поводу случай из жизни дивеевских, если не ошибаюсь, сестер. А точнее, небольшая история о том, как две сестры в начале ХХ столетия поехали собирать пожертвования в какой-то город. Они постучались в один богатый дом, и к ним вышел на лестничную площадку владелец этого дома. Одна из сестер осталась внизу, а другую он позвал к себе и начал расспрашивать, что их привело к нему. Он учтиво поинтересовался, не нужно ли им что-то из одежды, или лучше было бы пожертвовать какую-то из ценных икон, или, может быть, более всего необходимы деньги. Монахиня ответила, что они будут благодарны за любое пожертвование, и он велел ей спуститься вниз и подождать, пообещав что-то из этого вынести. Но когда сестра развернулась, начиная спускаться, этот недобрый человек неожиданно дал ей такого пинка, что она слетела с лестницы и только чудом не разбилась. Трудно сказать, что было в первый момент в сердце этой монахини, но потом ее уста произнесли, по-видимому, то, что было сообразно с ее устроением, потому что она ему сказала: «Да пихнет тя Господь так…» — и потом добавила: «…в Царствие Небесное».
И вот мы с вами тоже часто находимся по нерадению в таком состоянии, в котором необходимо бывает, чтобы нас Господь так вот «пихнул» в Царствие Небесное. Мы этого, как правило, до последнего дожидаемся, и только за счет этих страшных, тяжелых и болезненных пиханий в Царство Небесное понемногу движемся. А было бы, конечно, лучше, если бы мы сами к этому усилия прилагали.
Внимание к себе как воздух необходимо нам и вот по какой причине: чаще всего нас удаляют от Бога какие-то мелочи. Вроде бы мелочь — это не так страшно, как тяжкий грех, но попробуйте вдуматься и представить себе: мы готовы ради какой-то мелочи не быть с Богом. И такое постоянное попустительство в мелочах может погубить гораздо быстрее, чем самые страшные грехи, в которые мы впали, потом встали, покаялись и больше их не повторяли. Нужно научиться видеть каждый мелкий свой грех как трагедию; нужно напоминать себе, что каждым таким грехом мы как бы заявляем Богу, что на самом деле Его не очень-то и любим. А напомнив, нужно постараться понять, как этот грех произошел: он же не вдруг случился, мы в душе каким-то образом прошли путь к этому греху, вот и надо понять механизм нашего падения. А поняв его, соответственно определить, как поступать в следующий раз, когда такая же ситуация сложится и мы окажемся на краю такого же падения.
Чаще всего к этому краю мы подходим в ситуациях непосредственного общения с людьми. Вот мы кому-то что-то сказали — и считаем, что правильно сделали,— но совесть наша неспокойна. Почему? Потому, что сказали, может быть, правильно, но сказали с гордостью, сказали со злостью, сказали с обидой, сказали с каким-то лукавством, с каким-то нехорошим чувством. И надо сесть и разобраться: что я здесь сделал не так? Я сказал правду? Да, правду. А нужно это вообще было говорить? Да нет, не нужно, потому что пользы это никакой не принесло. Или: да, нужно было сказать, но совершенно не нужны были здесь мои страсти, которые при этом проявились. Значит, в следующий раз что мне делать? Не говорить? Но это нужно. Тогда надо сказать. А как сказать? Без страсти. Сначала в себе преодолеть страсть, а потом уже сказать не по действию страсти, а просто по необходимости и по здравому смыслу. Ну и, соответственно, если не нужно было говорить, то в следующий раз решиться просто промолчать. Конечно, враг на нас будет нападать и, возможно, какие-то другие ситуации будут иметь место, а не только те, к которым мы подготовились, но тем не менее мы уже не будем беззащитными, мы будем как бы в доспехах, которые сохранят нас от стрел лукавого.
Помимо всего этого, каждому из нас необходимо обогатить свой день еще двумя деланиями. Во-первых, деланием молитвы — либо молитвы Иисусовой, либо какой-то другой краткой молитвы, чтобы хранить ум и сердце от нечистых и неугодных Богу помыслов; а во-вторых, памятованием евангельских заповедей, которые должны нас сопровождать на протяжении всего дня. Только дав этим деланиям место в своей жизни, можно приучить себя реагировать на любую ситуацию так: что от меня сейчас, в этих обстоятельствах ожидает Господь? И в большинстве случаев понять это будет очень просто, потому что совесть тут же предложит нам соответствующую евангельскую заповедь, чтобы мы выбрали, поступить по Евангелию или по желанию своего ветхого человека.
И вот здесь наступает опять-таки крайне важный момент. Мы сталкиваемся внутри себя с таким явлением, как система приоритетов — слово вроде бы не из духовной лексики, но, пожалуй, точнее не скажешь. Что для нас стоит на первом месте: наше спасение и угождение Богу или же что-то иное? На самом деле, если для нас есть что-то более важное, чем пребывание с Богом, то все то, о чем мы сейчас говорим, не будет действовать. Нас будет захватывать суета наступившего дня, и даже если мы когда-то осознаем, что наш поступок или наши слова были не по заповеди, то, скорее всего, в следующий раз опять от своей совести отмахнемся. Это не значит, что человек, избравший главным приоритетом спасение и духовную жизнь, должен вредить своей работе и другим необходимым повседневным занятиям. Суть в том, что все это должно быть вторично, а воля Божия первична. И в этом, на самом деле, есть и здравый практический смысл, потому что мы ни в чем не можем иметь твердого и непреходящего успеха, если наши труды не благословляет Господь. Эта система приоритетов, какой бы мы ее ни увидели в себе вначале, должна быть совершенно четко выстроена в нашей душе.
И еще, говоря о внимании, нужно, наверное, вспомнить о том, как много значит вообще, а не только в духовной жизни навык человека присутствовать в том, что он делает. Как этот навык или же его отсутствие проявляется? Вот такой жизненный пример: у нас в храме несут послушание пономарей семинаристы. И замечаешь порой, насколько по-разному они его исполняют. Во время службы периодически возникают непредвиденные моменты, которые по большей части не видны молящимся в храме: например, из кадила вылетает уголь, падает на ковер в алтаре и начинает прожигать в нем дырку. И знаете, бывает, что пономарь моментально бросается и этот злополучный уголь подхватывает, так что тот не успевает еще никакого ущерба причинить. А бывает, что другой пономарь в каком-то оцепенении наблюдает падение этого уголька, затем видит, как дымится ковер, и ему даже в голову не приходит мысль, что нужно вместо этого наблюдения что-то сделать. Один человек присутствует в том, что он делает, а другой отсутствует, находясь в это время умом и сердцем где-то совершенно в другом месте. Эта привычка находиться душой не там, где ты здесь и сейчас пребываешь, очень опасна и очень вредна. Находясь только лишь мысленно в другом месте, мы ничего не можем сделать там, но не можем сделать и здесь, потому что и тут нас нет, то есть в этот момент нас нет вообще нигде. И что самое главное, нас нет при этом для нашего ближнего: мы просмотрим его беду, просмотрим его скорбь — вообще самого ближнего как такового просмотрим: выяснится, что он всю жизнь у нас был перед глазами, а мы даже не знали, что он существует. Это, к сожалению, тоже очень и очень часто бывает.
Вот в общих чертах то, что я хотел сказать о навыке внимательной жизни. Эта тема очень тесно сопряжена с другой — о понуждении себя. Внимание к себе — это основа духовного делания. А о понуждении себя как о той практике, которая может нас менять к лучшему изо дня в день, если только мы к этому действительно стремимся, мы обязательно поговорим в следующее воскресенье.
ВОПРОСЫ ПОСЛЕ БЕСЕДЫ
— Как провести грань между реальным грехом и помыслом? Например, в осуждении. Ведь помысел в грех не вменяется…
— Помысел человеку вменяется настолько, насколько он произвел влияние на его сердце. Если он только на краткое время наше сердце поколебал и мы тотчас его отсекли и далеко от себя отбросили, то, значит, духовного вреда нам это практически не причинило, и тогда нет смысла о нем говорить на исповеди, достаточно просто себя укорить. Если же этот помысел достаточно долгое время нас борол — то захватывал нас, то мы с ним как-то справлялись, то об этом надо на исповеди сказать, потому что это показало, что в нас была основа для принятия этого помысла. Правда, иногда человеку и после исповеди бывает непонятно, как вообще помыслы можно отсекать, когда они вроде бы наши собственные, когда они вроде бы в нашем уме рождаются. Но на самом деле, если человек трудится, он постепенно понимает, как технически это действие совершается.
— То есть нужно учиться откровению помыслов?
— Откровение помыслов — это практика, которая сложилась во времена древнеегипетского монашества, когда совместно подвизались старец и один-два ученика. Когда ученику приходил какой-то помысел, он не ждал даже наступления вечера или, наоборот, утра, а сразу же шел к старцу и говорил: «Отче, вот мне пришел такой-то помысел, что мне с ним делать?». И суть такого откровения помыслов заключалась в том, что старец говорил, как к помыслу относиться, послушник это в точности исполнял и избавлялся таким образом от внутренней брани. Основа этого подвига заключалась в абсолютном доверии и теснейшей связи со старцем. Что же касается нашей нынешней жизни, мы, безусловно, не упражняемся в откровении помыслов, а говорим на исповеди о том, что нас беспокоит. Говорим, когда опасаемся чего-то и нуждаемся в помощи Божией: если мы не проносим этих опасений мимо Бога, то зачастую козни врага через это наше к Нему доверие разрушаются. Если же мы молчим, считая, что вражия деятельность в нас не приносит никакого плода, то обязательно этот плод со временем пожнем. Допустим, поступил с нами кто-то недобро, и мы не можем понять, то ли он нас обидеть хотел, то ли по неразумию так поступил, то ли еще по какой-то причине. И это изнутри нас съедает на протяжении какого-то времени. Если о такого рода терзаниях не сказать на исповеди, то обязательно это приведет к какому-то взрыву или к ссоре. Поэтому прятать и скрывать такие помыслы нельзя, хотя и не бывает чаще всего возможности исповедать их в тот же день и в тот же час, как мы их в себе ощутили.
— А есть какой-то способ предохраниться от помыслов?
— На этот счет есть известный пример в «Отечнике»: некий брат пришел к старцу и говорит: «Отче, меня постоянно беспокоят помыслы; не знаю, как с этим быть. Что сделать, чтобы они не приходили?». Тогда старец вывел этого брата на улицу и сказал: «Простри полы одежды твоей и поймай ветер». Брат возразил, что это невозможно. И старец заключил: «Так же невозможно сделать, чтобы помыслы не приходили». Поэтому надо не столько предохранять себя от помыслов, сколько трудиться над тем, чтобы уничтожить ту основу, в которой эти помыслы находят почву для реализации, те или иные страсти. Чтобы это отслеживать и этим заниматься, мы должны избавиться от привычки направлять свой ум одновременно на десять или двадцать дел, как мы это нередко пытаемся сделать, и установить в этих делах какую-то определенную последовательность, чтобы они не порождали хаоса и беспокойства внутри нас. Или, по крайней мере, надо постараться распределить, чему в какое время мы отдаем предпочтение. Иначе это приводит к тому, что называется душевным смятением, которое, как говорил преподобный Исаак Сирин, есть колесница диавола.
А еще я часто вспоминаю пример из жизнеописания иеросхимонаха Ефрема Катунакского. К нему время от времени приходили тщеславные помыслы, и он каждый раз над ними и над собой самим смеялся. Тем самым он смеялся и над тем, кто ему их приносил,— над врагом нашего спасения. И тот, не желая быть раз за разом осмеянным, приносил их ему все реже и реже. Это также одно из действий, которым можно неугодные Богу помыслы отвергать.
— Я читала еще о таком средстве борьбы с помыслами, как молчание ума. Как это понимать?
— Вы знаете, это можно понять примерно таким образом: допустим, вы сломали ногу и она у вас не гнется, для вас проблема каждый раз ступить с проезжей части на тротуар. И кто-то вдруг вам рассказывает, что есть такой способ: это можно сделать в прыжке, причем с обеих ног. Молчание ума, безмолвие ума — это некая высшая степень духовного совершенства. Поэтому говорить, что это для нас является способом борьбы с помыслами, не совсем правильно. Это, наоборот, результат отсечения помыслов, результат хранения своего ума и сердца. Но это не способ борьбы.
— Вы говорите, что нельзя думать о многих делах одновременно. А если времени на то, чтобы делать это как-то иначе, не хватает?
— Это больной вопрос, и для меня в том числе, и если я скажу, что мне удается справиться со временем, то очень сильно и вас, и самого себя обману. Но я могу ответить, исходя из того, что я сам для себя успел в этом смысле понять. Прежде всего необходим, как это ни элементарно звучит, определенный режим и некий план дня. Вместе с тем, если мы чувствуем, что нам не хватает времени хронически, надо провести ревизию своей жизни и посмотреть, из чего она у нас состоит. Результатом этой ревизии должны стать ответы по двум пунктам: не делаем ли мы чего-то, от чего можем безболезненно отказаться и не тратим ли мы на что-то больше времени, чем оно того заслуживает. Это начало борьбы за время.
Второй этап в этой борьбе таков: мы должны понять, не существует ли способов делать более сжато по времени дела необходимые и важные. Например, поставить задачу на работе можно иногда в пятидесяти словах, но мы зачем-то говорим и пятьсот, и тысячу. Это тоже то, что можно сокращать безболезненно. Единственное, что, когда мы эту ревизию проводим и свою жизнь от чего-то начинаем разгружать и освобождать, нужно помнить: мы люди живые и нам нужно порой и время, чтобы с кем-то поговорить, и время, чтобы каким-то образом снять внутреннее напряжение. Еще очень хорошая вещь в борьбе за время — так называемый рабочий дневник. Вы приходите на работу и начинаете записывать: во столько-то начался мой рабочий день, я потратил столько-то времени на то, столько-то времени на это… А потом возникает очень большое желание этот дневник выбросить, потому что он словно какой-то свидетель против нас. Читать его бывает очень неприятно, потому что мы видим, на какую ерунду у нас значительная часть жизни уходит. Но если мы желаем с этим что-то сделать и со временем справиться, мы видим, что такая возможность есть.
— Батюшка, вот я пыталась составлять режим дня и по нему жить, но потом перестала это делать, потому что вечером результат настолько далек от желаемого, что это еще и в уныние приводит. Думаю, может, я неправильно что-то делала — как это на практике начинать?
— Что касается уныния, нужно помнить: у христианина есть совершенно замечательная возможность, которую святые отцы называли возможностью полагать начало. Человек говорит: «Господи, прости меня за то, что я не делал этого, не делал того и, наоборот, делал то, чего не должен был, но с этого момента с Твоей помощью я решаюсь все делать как должно» — и действительно начинает жить после этого как после некой нулевой черты. Это умение раз за разом полагать начало и не терять веры в то, что возможно с Божьей помощью встать на правильный путь, очень много значит в духовной жизни, потому что практически все святые — это люди, которые, раз за разом падая, уступая каким-то грехам и немощам в себе, не теряли надежды на исправление. И со временем, как пишет преподобный Иоанн Лествичник, Ангел венчал их терпение тем, что избавлял их от слабостей, которым они были подвержены.
Что касается того, как входить в режим дня на практике, для меня это, как я уже сказал, для самого тема больная — то, что касается времени, его планирования и правильного расходования. Когда круг моих обязанностей был сравнительно невелик, мне было довольно легко свое время планировать. Может быть, я от чего-то уставал, может быть, мне что-то было трудно, но, по крайней мере, это было понятно и выполнимо. Но чем более разнородные обязанности появляются у человека, тем сложнее ему свое время упорядочивать, потому что значительно возрастает количество нестандартных ситуаций и все чаще ощущаешь себя в положении всадника, у которого коня куда-то понесло. Но есть очень важный момент, на который надо обращать внимание. Многим из нас по опыту известно, что одно и то же дело порою делается очень легко, а порою очень тяжело, при всех, скажем так, равных внешних условиях. И это в значительной степени зависит от того, есть ли благословение Божие на это дело или же нет, и от того, молимся ли мы о том, чтобы это дело сделать или же забываем об этом. Когда забываем, зачастую не только времени больше уходит, но и душа оказывается опустошенной, вымотанной.
Преподобный Марк Подвижник не напрасно говорит о том, что любое дело, которое мы начинаем без молитвы, бывает нетвердым и легко разрушается и, даже если мы делаем в итоге то, что захотели, не приносит нам ожидаемой пользы. Если же дело основано на молитве, то оно либо успешно делается, либо… успешно не делается, поскольку в неосуществлении какого-то дела порой может заключаться большее для нас благо. И можно поэтому сказать, что молитва — это тоже своего рода способ справляться с временем и упорядочивать свои дела. Возможно, кому-то из вас по опыту знакомо: когда человек молится — в те мгновения, когда он именно молится, а не просто прочитывает правило — со временем порой происходят какие-то удивительные вещи. Иногда можно почувствовать, что оно останавливается, иногда — что оно просто как-то по-другому течет. Нечто подобное бывает, когда с человеком происходит что-то трагическое, страшное и он за несколько мгновений проживает буквально целую жизнь, то есть взаимоотношения со временем и сам ход времени для нас очень зависят от состояния нашего сердца.
— Еще можно вопрос? Как с точки зрения внимания к себе относиться к смеху? Вроде бы считается, что это дерзостное поведение, и в то же время совсем не смеяться в жизни тоже нельзя.
— Знаете, у святых отцов было такое правило: смех мужа благочестивого — до обнажения десен, то есть считается, что если человек усмехнулся, посмеялся и при этом немного обнажились его десны, то ничего страшного, но если человек хохотал так, что, как говорится, ворона в рот могла залететь, то, значит, им утерян страх Божий. Я не думаю, что надо обязательно следить за тем, обнажились у нас десны или рот открылся чуть шире, но надо просто хранить это в уме как некий образ. И нужно в таких ситуациях держать себя в жизни за руку, как ребенка,— не давая вырваться и убежать. А дистанцию, на которую можно себя отпустить, каждый постепенно узнает и устанавливает сам: например, возвращаясь из гостей, зададим себе вопрос: с чем я ухожу? С какой душой — с холодной или с теплой, с наполненной или же с опустошенной? Благодать Божия — учит. И если человек внимателен к этим внушениям благодати, то он постепенно для себя узнает, что ему можно, а что нельзя. Когда мы возвращаемся откуда-то, и она остается в нас, утешает и радует, мы понимаем, что чего-то, ей противоречащего, не делали.
— Что делать, если человек понимает, что его мирская профессия питает его самолюбие, и самолюбие это отдаляет его от Бога? Нужно ли искать для себя другую профессию?
— Здесь, безусловно, нужно знать, о чем конкретно идет речь. Но в целом, во-первых, надо прежде всего задаться вопросом: а есть ли такая профессия, которая не будет питать мою гордость и мое самолюбие? Существует ли она вообще в мире? Может оказаться, что такой профессии просто нет. Что бы человек для себя ни выбрал в качестве основного занятия, он обязательно будет находить моменты либо питающие, либо уязвляющие его самолюбие. И если кто-то, занимая руководящую должность, чувствует, что это питает его самолюбие, и ради того, чтобы его побороть, все бросает и устраивается, например, дворником или грузчиком, я не думаю, что это согласный со здравым смыслом поступок: фактически человек перечеркивает всю свою жизнь только потому, что не смог справиться с какой-то страстью. Не страсть должна нас гнать — мы должны гнать ее. Есть, я думаю, очень ограниченный круг профессий, которые, безусловно, причиняют вред человеческой душе и которые надо бросать. Но если человек занимается чем-то, что само по себе непостыдно и, более того, может приносить пользу другим людям, то оставлять это занятие ни в коем случае не надо,— нужно вместо этого бороться с тем, что рождается в душе недолжного.