Владимир Легойда.
Я отнюдь не утверждаю, что люди Церкви не могут вести диалог со «светским миром», что они должны молчать, когда оскорбляют их веру. Речь о другом: всегда ли целью подобных споров становится восстановление правды, а не стремление поставить оппонента «на место»? И всегда ли даже видимая победа в таком споре имеет ту значимость, которую приписывает ей «защитивший правду» победитель?
Недавно в одном интервью мой коллега, журналист Константин Эггерт, сказал: «Сила православных не в том, чтобы на каждое высказывание в блоге отвечать пресс-релизом. Сила — в спокойной убежденности, что Христос — высшая Истина». И я думаю, тем, кто очень переживает по поводу растущего антиклерикализма, стоило бы просто вспомнить, как спокойно и достойно вели себя люди в эпоху гонений, когда этот антиклерикализм был намного более жестким, страшным и просто опасным для жизни. В тех, мягко говоря, некомфортных условиях христиане умели оставаться христианами и не переживали столь нервно из-за «антицерковных настроений».
Вспоминается замечательный факт из жизни священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского. Всякий раз, когда он входил в комнату следователя для допроса, служащие ГПУ невольно обнажали голову. Его христианское спокойствие и величественность, очевидно, были убедительнее любых слов.
Не менее ярко эта христианская убедительность проявилась и в известном «молчаливом диспуте» философа Василия Розанова и святителя Феофана Полтавского, духовника последней царской семьи. Они как-то встретились в саду Петербургской духовной академии, и Василий Васильевич начал горячо обвинять в чем-то монашество. Владыка Феофан слушал, опустив голову и ничего не отвечая, он был очень собран и, видимо, молился. Через несколько минут монолога Розанов, наблюдая молчание архиепископа, вдруг начал путаться, говорить все тише и тише, наконец замолк и после паузы сказал: «А может быть, Вы и правы!».
«Но ведь я-то, — вспоминал потом святитель Феофан, — ни единого слова не произнес в ответ на его речь. Однако он правильно понял мое молчание. Как умный человек, он сам почувствовал слабые стороны высказанных мыслей».
Конечно, во многом этот эпизод — красивая история, но за ней есть и содержательная истина. Недаром православные говорят, что вера показуется, а не доказуется. За этими словами стоит опыт и понимание того, что христианство не требует логических аргументов. Не потому что оно нелогично, а потому что они не нужны. И, кстати, в этом заключается великая сила христианства — ведь человек в своей жизни не так часто на самом деле руководствуется логикой. Наши представления о рацио как о движущей силе человеческой жизни бесконечно далеки от истины. Любой человек, взглянув на свою жизнь или на жизнь окружающих, поймет, что расчет определяет наши действия в очень малой части. Взять хотя бы человеческие симпатии: двое встретились, познакомились — и вот они готовы общаться всю жизнь, а некоторые, наоборот, через минуту понимают, что терпеть друг друга не могут. Общение мужчины и женщины, взрослых и детей — во всем логика далеко не всегда играет главную роль.
Ну а если с этой точки зрения посмотреть, чем в действительности руководствуются «антиклерикалы», если заглянуть куда-то, чтобы понять, что скрывается за логическими построениями их лозунгов и заявлений, то получится, что главные враги Церкви — это мы сами. Раз мы ведем себя так, что, глядя на нас, люди начинают стремительно придумывать антихристианские аргументы, это значит, что мы их как-то как минимум не убеждаем.
Но даже если отвлечься от взаимоотношений верующих и неверующих и поговорить о личном спасении, то и тут врагов Церкви полезнее искать не вовне. Есть у Честертона в «Оке Аполлона» замечательный диалог:
— … Они считают, что их вера лечит все болезни тела, — сказал Фламбо.
— А лечит ли она единственную болезнь духа? — серьезно и взволнованно спросил отец Браун.
— Что же это за болезнь? — улыбнулся Фламбо.
— Уверенность в собственном здоровье, — ответил священник.
Кто для меня, как для человека, стремящегося к Богу, главный враг Церкви? — Я сам, потому что ничто извне не может мне помешать прийти ко Христу. Как сказал однажды мой духовник, единственное, что может помешать спасению человека — это его личное «я», раздутое до таких размеров, что оно заслоняет собою Христа.
И думается, если этого врага верующему человеку удастся одолеть, то со всеми остальными он уж как-то должен справиться.
Владимир Легойда
Источник: Фома