О вступлении в брак

Молитва о замужестве

Журнал Виноград, номер 33, за январь-февраль 2009 г.

«Виноград» — единственный в России православный журнал для родителей. Читатели «Винограда» — люди, для которых семейные ценности и культурные традиции являются основополагающими понятиями. Журнал предназначен для родителей и всех, кто интересуется воспитанием, образованием и русской культурой.

В новом разделе «Семья» журнала для родителей «Виноград» мы открываем цикл бесед со священниками на непростые темы внутрисемейных отношений. В этом номере на вопросы «Винограда» отвечает настоятель домового храма при МГУ им. Ломоносова протоиерей Максим Козлов.

Протоиерей Максим Козлов — настоятель храма Святой мученицы Татианы при МГУ, профессор Московской Духовной Академии. Автор книг «400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни», «200 детских вопросов и недетских ответов о вере, церкви и христианской жизни», «Последняя крепость: Беседы о семейной жизни», «Клир и мир. Книга о жизни современного прихода». Автор более 100 статей и переводов (патрология, библеистика, церковная история, публицистика).

— Отец Максим, к сожалению, сегодня отношение к браку утрачивает свой духовный, метафизический смысл. Все большее распространение получают знакомства по интернету, появляются всевозможные телепередачи вроде ток-шоу «Давай поженимся». При этом в выборе будущего спутника жизни ограничиваются вполне конкретными параметрами: рост, вес, материальное положение… Создание семьи становится сугубо прагматической задачей, часто — для достижения определенного социального статуса, ведь заполненная графа «семейное положение» завершает образ современного преуспевающего «цивилизованного» человека. Почему это происходит?

— То, что выветривается понимание семьи как основополагающего института, без которого нормальная жизнь общества невозможна, немудрено. Если из нашей жизни изъять фундамент религиозного мировоззрения, то ценности брака будут существовать лишь по инерции и очень непродолжительное время. Процессы, о которых вы говорите, сегодня становятся проблемой всемирного масштаба: по крайней мере, она касается той огромной части земной цивилизации, где религиозные основы утрачены. К сходным итогам пришло общество бывших стран социализма, где религию изымали из жизни принудительно, но еще к более разрушительным и плачевым результатам и гораздо стремительнее пришли так называемые «цивилизованные» западные страны, где это изъятие религиозных основ происходит добровольно.

Да я и сам не понимаю, каким образом можно обосновать семью, если не религиозным принципом? Если не считать семью нормой, установленной Богом, если не исходить из того, что верность между супругами, самостеснение ради близких в семье есть некий приоритет для вечности, то зачем, собственно, стремиться к крепкой и полноценной семье? Почему, пока я молод, не пожить в свое удовольствие, воспользовавшись этой единственной жизнью, чтобы извлечь из нее максимум телесных и эмоциональных ощущений? И почему не выбирать себе «партнера» путем проб и ошибок, по принципу «подходит — не подходит»: а у того денег больше, а у этого должность лучше и перспективнее, а у той бюст лучше, а эта поистрепалась уже, не стоит ли подыскать помоложе и посвежее? Дети? Ну да, без детей как-то не правильно — престиж и общественное положение обязывают: родим нескольких детей, так, чтобы себя не обременять, а, если социальный статус позволяет, препоручим их воспитателям, как полагается в «цивилизованных» семьях… Эта логика очень понятна. И ожидать другого в безрелигиозном обществе трудно. В этом смысле призывы к восстановлению семьи как ценности вне сохранения основ религиозного мировоззрения заведомо обречены на неудачу.

И вполне естественно, что фоном такого отношения к семье становятся технологии, облегчающие поиск партнера: начиная от партнера на одну ночь (я говорю не о платных услугах, а о многочисленных интернет-форумах, где с легкостью можно найти партнера, отвечающего любым требованиям) и заканчивая партнером на более долгий срок. И этот поиск предельно упрощен конкретными заданными параметрами вполне прикладного характера: рост, вес, социальный статус, достаток, цвет глаз, образование, наличие недвижимости Выбор супруга сегодня напоминает покупку лошади на рынке или поиск автомобиля по интернету — никакой разницы. И, повторяю, удивляться такому потребительскому отношению к семье не приходится. Вопрос в том, как сохранить в этом секулярном мире способность плыть против течения тем людям, которые продолжают придерживаться традиционных духовных ценностей. Как выстоять в этой противоположно влекущей среде, как уберечь детей от ее разрушающего воздействия? Однозначных готовых ответов на эти вопросы нет, но, по крайней мере, мы должны осознавать, что это путь против течения, требующий определенных духовных усилий.

— Существуют ситуации, после которых вспоминают народные пословицы — такие, как «сердцу не прикажешь» или «любовь зла…». И, сколь бы циничными ни были требования к будущему спутнику жизни на сайтах знакомств, понятно, что какие-то параметры в выборе супруга должны присутствовать. Я говорю и о тех, кто придерживается традиционных духовных ценностей и относится к браку по-христиански. Какими должны быть критерии в поиске спутника жизни у верующего человека? И вообще, поддается ли такой поиск каким-то рациональным схемам и установкам?

— К счастью, нет. Я говорю «к счастью», потому что если бы можно было бы все таким образом правильно запрограммировать, то мы бы отличались от пользователей сайтов знакомств только характеристикой параметров. Вместо критериев: «рост, вес, объем, цвет глаз» — нас бы интересовали такие вещи, как, например, «вероисповедание, образование, семья, традиция, национальная принадлежность». Тот же набор внешних параметров, как будто мы не знаем, что качеств даже самого достойного, милого, образованного православного человека не достаточно для того, чтобы он стал хорошим мужем именно для этой конкретной девушки. Ну не вмещает, не лежит к нему ее сердце. Здесь действуют совсем другие законы.

Это не значит, что не может быть каких-то предварительно поставленных внутренних знаков, как на дороге: «опасная дорога», «крутой поворот», «тупик». Ясно, что существуют ситуации повышенной опасности. Самые очевидные из них следует назвать.

Брак с иноверцем есть область бесконечно рискованная. И если и можно решиться на такой брак, то только в исключительных случаях. Ведь очевидно, что супруги неизбежно столкнутся не только с проблемой различия культур и менталитетов, но и с серьезным вопросом: в какой вере они будут растить своих детей? Через одного? Первый — православный, второй — буддист? Или по полу мужа и жены? Девочки — христианки, мальчики — мусульмане? Или вообще, вне всякой религиозной традиции, рискуя тем, что дети вырастут атеистами? Все эти угрозы изначально заложены в таком браке. Здесь, при наличии глубокого чувства и при несомненных нравственных достоинствах человека — достоинствах, которые оказались сильнее различий в традициях и в вере, — благоразумнее еще до брака попытаться найти вероучительное единство, если это возможно. Если нет, то уж слишком велики риски для будущего такой семьи. Исходить же из силы взаимного чувства, ожидая, что со временем удастся сгладить, примирить и преодолеть все разногласия, есть некая самонадеянность, которая может обернуться настоящей катастрофой, особенно — для детей.

Рискованная вещь — брак с невоцерковленным человеком. Возможно, он таит в себе и не столь явные угрозы, как супружество с убежденным иноверцем, но и здесь существует заведомая опасность. К сожалению, таких браков сегодня множество. Ведь даже по статистике, православных девушек несоизмеримо больше, чем воцерковленных молодых людей — достаточно посмотреть на состав прихожан любого храма. По объективным причинам, православные девушки вынуждены вступать в брак с людьми, далекими от Церкви, и осуждать их мы не в праве: ведь создание семьи и материнство — естественное стремление каждой женщины. Что можно посоветовать в таких случаях? Если человек, будучи честным, не готов исповедовать себя православным христианином, но готов принимать свою спутницу со всеми особенностями ее уклада, характера поведения, ограничениями, которые неотъемлемо присутствуют в ее образе жизни — в соответствии с христианскими установлениями, — тогда надежда на будущее у такого брака есть. Но если при взаимных симпатиях в их отношениях присутствует нечто, что раздражает обоих, то такой брак обречен на неудачу. Если поход на Всенощную вместо дискотеки в субботу вечером вызывает недовольную или ерническую ухмылку, если соблюдение поста, препятствующее посещению кафе, становится предметом недовольства или насмешек, если разговоры о Боге и духовной жизни приводят к ожесточенным спорам или взаимной озлобленности, то рассчитывать, что эти разногласия перетрутся за годы семейной жизни, — большое легкомыслие и недальнозоркость. Если и решаться на такой брак, то нужно быть готовым к большим скорбям и испытаниям. И не семь раз, а семь по семьсот нужно отмерить, прежде чем создавать такую семью.

И чего никак не следует делать — это побуждать к церковному браку человека невоцерковленного. Мы знаем, что в основах социальной концепции нашей Церкви вполне трезво говорится, что гражданский брак в нынешней конкретной исторической ситуации не расценивается как блудное сожительство, как грех, мешающий человеку приступать к церковным Таинствам. Разумеется, речь идет не о незарегистрированном союзе, который тоже теперь принято называть «гражданским браком», а о семье, признанной гражданским законом. Церковь с уважением относится к такой семье. И безусловно, что в браке, где один из супругов является верующим, а другой — нет, гораздо более честным перед Богом и совестью будет ограничиться гражданским законом. Даже в том случае, если невоцерковленный супруг готов венчаться по уступке, ради другого, не стоит этого делать. Венчание — это создание семьи как малой Церкви. Для этого необходимо как минимум желание двух людей так организовать свое последующее бытие, так воспринимать свою жизнь перед Богом, чтобы полностью соответствовать христианскому служению. Поэтому лучше сначала дорасти до того момента, когда создание семьи как малой Церкви станет внутренней необходимостью, чем, обвенчавшись, продолжать жизнь вне Церкви. Существует даже специальный чин Венчания, благословляющий супругов, которые много лет прожили вместе.

— Раз мы говорим о Венчании, не могли бы вы рассказать подробнее о смысле этого Таинства? Что именно происходит во время Венчания?

— Каждое из семи Таинств — это не просто молитва о чем-то. Таинство — это такая встреча с Богом, когда Господь Своей благодатью, Своим действованием реально приходит в нашу жизнь. Союз двух людей, намеревающихся совместно строить свою жизнь, друг друга любить, друг другу помогать, сохранять верность, снисходить, в Венчании обретает Божественную благодать. А благодать — это всегда нечто большее, чем сами люди, это та сила, которая дает нам несоизмеримо больше, чем сам себе может дать даже самый прекрасный и добродетельный человек. В Крещении нам дается то, что мы не можем получить сами — прощение грехов от Бога. В Евхаристии мы соединяемся с Богом так, как ни на каком духовном, умозрительном, философическом, нравственном уровне соединиться с Ним не можем. В Венчании Господь неким таинственным образом уподобляет наш брак союзу Христа и Церкви, делает нашу семью частью большой Церкви Христовой. И это дает нам надежду, что земной союз будет продолжен в вечности, что мы заключаем брак не только для того, чтобы быть вместе 10, 20, 50, 70 лет здесь, в этой жизни, на земле, но для того, чтобы не расстаться никогда. Мы прекрасно понимаем, что людям это не под силу. Благодать — это дар свыше. Венчанием нам дается уникальный шанс торжества Божьей любви в нашей жизни — вопреки естественному человеческому нарастающему взаимному раздражению, отторжению, привыканию, притуплению чувств, утере интереса друг к другу.

— Обязательно ли благословение на брак со стороны родителей или духовника?

— Начну с родительского благословения. Его необходимость была бы оправдана соответствующим воспитанием, предполагающим такие отношения между детьми и родителями, которые существовали, например, в хорошей семье эпохи домостроя — так, как она описана у протопопа Сильвестра. С одной стороны, у детей должна присутствовать такая готовность к послушанию, которая предполагает бесконечное доверие к родителям и полное приятие их воли. С другой стороны, родители должны быть готовы нести такую ответственность за детей, чтобы определять выбор ребенка, исходя не столько из своих предпочтений и приоритетов, сколько из соображений конечного блага души и земного бытия своих детей. Часто ли мы встречаем сейчас такие высокие отношения между детьми и родителями в современных, пусть даже православных семьях? Нечасто, скажем честно. Поэтому мне видится, что в сегодняшней реальной ситуации роль родителей скорее состоит в мудром совете, подсказке и в коррекции поведения ребенка в выборе спутника жизни, а иной раз — в попытке оградить детей от явно неверного, гибельного шага. Большое счастье, если выбор детей совпадает с мнением родителей и ребенок получает их поддержку и одобрение. Но считать, что несогласие родителей есть абсолютное препятствие к браку, нельзя было уже в XIX столетии. Святитель Филарет в своей резолюции говорил, что несогласие родителей не является основанием отказа в заключении брака. Поэтому родительское благословение на брак сегодня является скорее нравственной установкой и целью, идеалом, к которому нужно стремиться, но никак не необходимым каноническим требованием.

Что касается окормления духовником, то его участие в принятии столь важного и судьбоносного решения, безусловно, пойдет только на пользу. Я даже не касаюсь тех исключительных случаев, когда речь идет о духоносных старцах, святость которых несомненна и которые видят в наших жизнях, душах и судьбах больше, чем обычный человек. Разумеется, молодым людям, намеревающимся вступить в брак, благоразумнее будет обратиться за духовным советом к священнику и всячески стремиться соотносить свои решения и поступки с его мнением и предостережениями. Но не думаю, что священник будет поступать благоразумно, если на основании своих наблюдений, предпочтений, вкусовых или нравственных оценок воспрепятствует заключению брака в виде жесткого запрета. Гораздо большую духовную помощь окажут советы или предостережения. Даже если священник видит явную обреченность предстоящего супружества, то самую большую пользу он может принести лишь попыткой максимально отдалить момент заключения брака, удлинив срок добрачного общения молодых людей. Это поможет им принять более трезвое решение — возможно, по воле Божьей, которая, как это часто бывает, может открыться им через обстоятельства жизни. Мы знаем, как время помогает призрачным замкам рассыпаться, а реальному благу — иной раз, вопреки рассудочной логике и эмпирической очевидности — осуществиться.

— Возможен ли благополучный и счастливый брак без любви? Скажем, союз единомышленников, основанный на взаимном уважении?

— И как же грустно в таком браке! Супруг — товарищ по партии? Коллега? Такие браки чаще всего заключаются, когда человек боится не успеть создать свою семью и спешит найти хоть кого-то, кто более или менее близок ему — хотя бы по взглядам и убеждениям. Это ведь тоже в каком-то смысле брак по расчету — только взаимовыгода исчисляется не достатком, а общими интересами. Если это так, то шансов на счастье очень мало. Конечно, «благодать Божья немощная врачует, а оскудевающая восполняет», и бывает, что в браке, основанном на пустой страстной влюбленности, прорастает истинная жертвенная любовь друг к другу. Так и здесь, на этой почти безжизненной ниве рассудочных намерений при устройстве своей жизни, может произрасти что-то доброе. Но нужно понимать, что изначальные, стартовые условия минимальны для того, чтобы действие благодати могло осуществиться. Жена — это все-таки не товарищ по работе, а муж — не просто доброжелательный спутник в вагоне поезда, с которым приятно поговорить.

— Женщина ассоциируется, в первую очередь, с образом жены и матери. Тем более понятно стремление большинства православных девушек к созданию семьи. В то же время, в православной среде существует очевидная проблема, о которой вы уже говорили: женщин в наших приходах подавляющее большинство, а следствие этого — их одиночество и невостребованность. В силу объективных причин получается, что женщинам негде реализовать свой потенциал, свое призвание к семейным заботам и воспитанию детей. Как вам кажется, каким образом и в какой сфере православная женщина может найти себе применение? И действительно ли ее истинное призвание лишь в материнстве?

— Я бы не сказал, что сегодня исключительно «kinder, kuche, kirche» (ребенок, кухня, церковь) есть единственно возможный путь реализации женщины в христианстве. Да мы и по факту знаем, что это не так. Многие из тех женщин, которые имеют крепкие семьи и воспитывают детей, успешно проявляют себя и в общественной деятельности, и в творчестве, и даже в бизнесе. И они не склонны отказаться от этих занятий, ограничив себя лишь заботами о семье. Другое дело, когда семья перестает быть для женщины значимым приоритетом. Если она делает выбор в пользу карьеры в ущерб воспитанию детей и семейным ценностям, то совершенно очевидно, что такой путь нельзя назвать христианским. К счастью, таких жестких альтернатив легко избежать, и, повторяю, существует множество примеров, когда женщина, будучи женой и матерью, реализует себя и в других областях — профессиональных и общественных.

Что касается одиноких женщин, которым не удалось создать семью, то, действительно, существует огромная проблема, связанная с поисками той ниши, которую такие женщины могли бы занимать. Далеко не все женщины чувствуют в себе призвание к монашеству, а затвориться в монастыре принудительно, убежав от неудач в личной жизни — не лучший путь. Если женщина не чувствует призвания к монашеству ради монашества, не ощущает себя агницей Божией, невестой Христовой, то какая она монахиня? Но в то же время, и в современной церковной практике женщина далеко не всегда может найти применение своим возможностям, и эта проблема до сих пор не решена. Конечно, она может реализовать себя в профессиональной сфере. Для кого-то выражением материнского чувства, онтологически присущего женщине, будет попечение о крестниках или других детях в семьях, где такая женская помощь нужна.Иные смогут согреть своим сердцем неродного ребенка. Но в целом, путь и удел одинокой женщины в христианстве — это проблема, которая должна решаться на общецерковном уровне: искать способы, которые могли бы помочь таким женщинам в реализации их возможностей, необходимо. Что Церковь может им предложить помимо монашества? Возможно, создать какие-то институции при приходах, где женщина могла бы и принести пользу, и сама согреться, почувствовав тепло семьи, где ее любят и понимают. Были же при семьях в дореволюционной России всевозможные экономки, нянюшки, помощницы — женщины, которые, не создав своей семьи, нашли себе применение и семейное тепло в чужом доме. На этот вопрос у меня нет готовых ответов, но очевидно, что место одинокой женщины в Церкви — проблема, которая лежит на поверхности и ждет своего разрешения.