О жизни среди мусульман: подвиге мученичества и тайном христианстве
Сегодня для того, чтобы дать отпор трудностям, человек должен иметь в себе Христа. От Христа он будет получать божественное утешение для того, чтобы иметь самоотвержение. Если же этого не будет, то что произойдет в трудный момент? Я читал где-то, что Абдул-Паша забрал со Святой Горы пятьсот юношей. Из них одни были послушниками, а Другие укрывались на Святой Горе от турок. Видимо, тогда, в годы греческого восстания, юноши приезжали на Святую Гору, чтобы спастись, потому что турки забирали молодых ребят и делали из них янычар. Если юноши не отрекались от Христа, то Абдул-Паша вешал их в башне в Урануполисе. Стольких молодых людей захватил он на Святой Горе, и всего лишь пятеро из них пошли на мученичество! Остальные отреклись от Христа и стали янычарами. Необходима отвага: это не шуточки. Если человек чувствует себя несправедливо обиженным, если в нем есть самолюбие, то он не имеет в себе божественной силы. Как такой человек поведет себя, оказавшись в подобной столь нелегкой ситуации!
На меня произвел большое впечатление рассказ одного епископа из Патриархии. Сначала я говорил ему: «Ну что-же это за дела? С одной стороны надвигается экуменизм, другой — сионизм, сатанизм. Скоро вместо двуглавого орла будем воздавать почести двурогому диаволу!» — «Сегодня, ответил он мне, — нелегко найти такого епископа, каким был Паисий II, епископ Кесарийский». Что же делал Паисий II? Когда он ходил с прошениями к султану, то перепоясывался веревкой, то есть он заранее решился на то, что турки его повесят. Он словно говорил султану «Не ищи веревку и не теряй времени. Если хочешь меня повесить, веревка готова». Его посылали к султану по нелегким вопросам, и часто в трудных ситуациях он спасал Патриархию Когда он состарился, а надо было опять ехать к султану, через седло лошади перебрасывали две большие корзины связанные между собой. Одну чем-нибудь нагружали, а в другую сажали его, и так он путешествовал в Константинополь. Однажды турки издали фирман о призыве греков в турецкую армию. Христианам было трудно служить вместе с турками, потому что они не могли удовлетворять необходимые им религиозные потребности. К тому же и Россия незадолго перед этим потребовала у турок, чтобы они не препятствовали грекам в отправлении христианских обязанностей. Тогда Патриарх пригласил митрополита Паисия и отправил его к султану. Митрополит, перепоясанный веревкой, опять предстал перед султаном. Султан сказал ему: «Греки должны идти в армию, чтобы служить родине». — «Да, — ответил ему Владыка Паисий, — я тоже согласен с тем, чтобы греки служили в армии, ибо эти земли издавна принадлежали грекам. Однако у нас разная вера, поэтому отдельная армия греков должна находиться в отдельном военном лагере, иметь своих офицеров и тому подобное. Это необходимо для того, чтобы свои религиозные обязанности греки тоже могли отправлять. Они не могут молиться вместе с вами: у вас рамазан, а у нас Богоявление». — «Дать христианам оружие! — подумал султан. — Это опасно!» «Нет-нет, — ответил он митрополиту, — лучше не надо им идти в армию». В другой раз армяне подали султану прошение о том, чтобы им отдали Балукли, и добились благосклонного ответа. После этого обсуждать этот вопрос с султаном пошел митрополит Паисий. «Балукли, — сказал ему султан, — должны забрать армяне, потому что это место является достоянием их дедов». — «Да, — ответил ему Паисий, — они должны забрать ее, ибо, зная, что какое-то место является достоянием наших дедов, мы должны забрать его себе. Дайте мне документ о передаче Балукли, и я тоже его подпишу, потому что я пришел сюда как представитель Патриархии». Он подписал документ, а потом достал золотой константиновский дукат и сказал: «Итак, пусть армяне заберут Балукли, но тогда мы должны забрать себе Святую Софию, потому что она наша. Она принадлежала нашим дедам, и вы должны нам ее вернуть». Сказав это, он показал султану золотой со святым Константином. На прием к султану митрополит в качестве свидетеля взял одного из русских офицеров, прибывших тогда на корабле в Константинополь. Таким образом, султан оказался в трудной ситуации и отменил свое решение по Балукли. «Нет-нет, — сказал ему султан, — Балукли остается у вас». Потому что ему надо было либо отменить свое решение, либо отдать грекам Святую Софию. Видите, как? Митрополит Паисий вертел турками, как хотел! Это потому, что он решился на смерть. А если не решиться на смерть, то ничего не добьешься. Все начинается с этого.
Отступление от веры смывается мученичеством
Сегодня большинство хочет, чтобы змею из дыры вытаскивали другие. Если они не достают ее сами, тогда пусть, по крайней мере, предупредят других: «Осторожно! Нет ли там змеи?» — чтобы те задумались. Однако они не делают даже этого. Живи мы во времена мучеников, то с нашим рационализмом мы говорили бы так: «Я отрекаюсь от Бога внешне, но не внутренне. Таким образом я получу назначение на такую-то должность и стану помогать какому-нибудь бедняку». А во времена мучеников Церковь не причащала тех, кто бросал ладан в идоложертвенный огонь, такие люди принадлежали к чину плачущих. Те, кто отрекался от Христа, должны были смыть свое отступление мученичеством. А во времена иконоборчества от христиан требовали жечь или бросать на землю иконы, и они предпочитали не бросать их, а становиться мучениками. А мы, если бы нам сказали швырнуть икону, сказали бы: «Ну и швырну ее, она написана в стиле Возрождения. Попозже закажу себе другую, византийскую».
Геронда, а как относится Церковь к тайным христианам? Они не отреклись от Христа?
Настоящие тайные христиане от веры не отрекались. К примеру, когда турки сожгли двадцать семь селений в Каппадокии, относившихся к Фарасам, то некоторые жители ушли оттуда далеко, в другие края, где местное население и не знало, что они христиане. Их считали за мусульман. И ни разу не возникло ни одной ситуации, когда бы кого-то из них прямо спросили: «Ты христианин?», чтобы пришлось ответить: «Да, я христианин» или «Нет, я мусульманин». Эти люди — тайные христиане. Однако с того момента, как кого-то схватят и скажут ему: «Мы узнали, что ты христианин», он должен сказать: «Да, я христианин». То есть ему никогда нельзя говорить, что он мусульманин. И в эпоху древней Церкви были верующие, тайно принявшие Крещение, о которых другие думали, что они не христиане. И все же, когда требовалось, эти тайные христиане открыто исповедовали свою веру. Например, святой Севастиан был военачальником и тайно принял христианское Крещение. Другие считали его идолопоклонником, но он был христианин. Тайно он оказывал христианам большую помощь. Однако, когда стало известно, что он христианин, он исповедал веру и пошел на мученичество.
В одной турецкой деревне было много тайных христиан, а староста был священником. Его имя было отец Георгий, но люди называли его Хасаном. Однажды к нему пришли турки и донесли о том, что в определенном месте, в катакомбах, прячутся христиане. «Не беспокойтесь, — сказал он, — я пойду погляжу». Взял он своих людей, пошел в эти катакомбы и застал там всех христиан, собравшихся вместе. Тогда он идет к царским вратам, снимает с крючка епитрахиль, надевает ее и служит им вечерню! «Примите надлежащие меры, — сказал он им потом, а турок успокоил: — Никого там нет, это ложные слухи». Такие люди не отступники. Однако с той минуты, как христианина начнут подозревать и скажут ему: «Мы видели, как ты крестишься! Ты христианин», а он ответит «Нет, я мусульманин», он становится отступником.