Священник Феодор Людоговский
С проблемой «религиозных чувств» я столкнулся впервые два десятка лет назад.
В 1991 году я учился в десятом (предпоследнем) классе – это, может быть, был лучший год в моей школьной жизни. Зимой мы с классом ездили в Прибалтику, а чуть раньше, в осенние каникулы – в Питер.
К тому времени я был уже полтора года как крещен, ходил в храм, пытался вжиться в новую жизнь – это было непросто. Свое мировоззрение я не афишировал, на одноклассников с проповедью не бросался, но и не скрывал своей православности.
И вот в Питере мы зашли в какой-то храм – разумеется, в порядке культурной программы. Ну а я занялся делом: купил свечки и пошел ставить их к иконам.
И тут подходит ко мне мой одноклассник Виталий Клячко и со свойственным ему сочетанием безупречных манер и редкостного ехидства произносит: «Федя, можно я задам тебе один вопрос? Надеюсь, я не оскорблю твоих религиозных чувств?» Вопрос оказался очень простым: «А ты что – правда во всё это веришь?»
Дальнейшего развития разговора уже не помню, но вот теперь всплыло в памяти это опасение моего одноклассника – не оскорбить бы моих религиозных чувств. Такая забота, конечно, приятна, но…
Да, в позднесоветское время (и еще сколько-то лет после, по инерции) на православных смотрели как на безобидных чудиков: в целом люди-то неплохие, но что-то там, видать, у них стряслось, что вот утешения в религии стали искать, – как бы их не обидеть ненароком, жалко ведь, да и государство к ним и так неровно дышит…
Теперь государство дышит к ним (т. е. к нам) совсем по-другому, но не о государстве хотелось бы сейчас сказать.
Что такое «религиозные чувства» – более-менее понятно. Наверное, лучше бы назвать это как-то иначе, ну да ладно, прижилось уже. Вопрос-то вот в чем: когда христианин чувствует себя задетым, обиженным, оскорбленным в этих самых религиозных чувствах – что он должен делать? Именно как христианин – а не как гражданин (которому за державу обидно), не как отец семейства (который переживает за будущее своих детей) и т. п. – а как христианин перед лицом Божиим?
Вариантов тут, как кажется, всего два.
Первый: посчитать оскорбленным себя – и не носиться со своей обидой, не жаловаться, не бегать по судам, а простить, потому что так велел Христос. Если надо, то и до семижды семидесяти раз простить. Так не всегда и не у всех получается, но именно к этому мы призваны.
Вариант второй: оскорбиться за Бога и энергично приняться Его защищать. Да вот только штука-то в том, что Христос никого не звал на помощь, когда пришли Его арестовывать в Гефсиманском саду – напротив, не одобрил действий Петра, отсекшего ухо Малху, а самого покалеченного раба исцелил. Бог не нуждается в нашей защите – и не только потому, что Он всемогущ и способен сам постоять за Себя, но потому прежде всего, что Он сделал свой выбор. И этот выбор – в пользу умаления, страданий и смерти.
И свой выбор сделали мы – в пользу оклеветанного, оболганного, оплеванного, избитого и убитого Бога. Впрочем, если кому-то дороже Христа история, культура, русская цивилизация, величие державы и проч. – то в мире много религий хороших и разных.
А если нам дорог Сын Божий, если мы Его ученики – то, пусть мы и несовершенны, пусть и согрешаем, но всё же не стоит нам возводить наши грехи и проступки в норму. Потому что норма, канон и образец для нас – наш Учитель, умерший и воскресший. Постараемся, насколько это возможно, быть похожими на Него. А Он, уверен, в этом нам поможет.
Читайте также: