Об отце Софронии (Сахарове) и монастыре в графстве Эссекс. Часть 2
Читайте также:
Об отце Софронии (Сахарове) и монастыре в графстве Эссекс. Часть 1.
Как мы уже писали, на радио Град Петров поб ы вал гость из Англии, иеромонах Николай, насельник Свято-Иоанно-Предтеченского монастыря в Великобритании в графстве Эссекс. Этот монастырь был основан известным духовником, духовным писателем, старцем, отцом Софронием Сахаровым. И после его кончины монастырь продолжает существовать. И в прошлой нашей беседе о. Николай рассказывал уже об этом монастыре, о жизни, об истории его создания, и, конечно, о его создателе, архим. Софронии.
А в этот раз о. Николай больше рассказал о внутренней молитвенной жизни обители, ответил на те вопросы, которые часто задают, священникам, выступающим в прямом эфире на программе «Пастырский час»: и о молитве, о роли послушания в жизни верующего человека, о старчестве, о Иисусовой молитве и т.д.
Вот этот круг тем и стал предметом беседы, которую провел прот. Александр Степанов.
прот. Александр :
— Первый вопрос как раз не из этого круга, но всё-таки. Два слова, пожалуйста, о себе: как вы попали в Иоанно-Предтеченский монастырь в Англии?
иеромонах Николай:
— Конечно, моя история, мой жизненный путь мне кажется очень неординарным. Я начал свой монашеский путь в России, в Псково-Печёрском монастыре. И имел редчайшее благословение и счастье получить наставление от нашего великого старца Иоанна Крестьянкина, который благословил и мой отъезд в Англию тоже.
Случилось так, что я давно хотел повидать о. Софрония. Впервые я его встретил в России в 1984 году, когда он приезжал навестить свою семью. Тогда я ещё не был верующим человеком, а был обычным студентом музыкального училища. Увидев монаха, может быть, впервые в своей жизни, в черной рясе, с бородой, с длинными волосами, я удивился. Мне многое казалось очень странным. Но было интересно пообщаться с ним, как с человеком, прибывшим из Англии. Отец Софроний меня обнял с большой любовью, задал вопросы о музыке. Буквально два-три слова о совершенно отвлечённых вопросах и темах, и на этом наша встреча закончилась.
Чего-то особого, чтобы я сразу пришел к Богу, не было. Но внутренне я почувствовал тихую перемену, начавшуюся во мне. И когда отец Софроний вернулся в монастырь в тот же год после поездки, как мне потом сказала братия, он сказал: «Да, там, в России, я видел человека, может быть, он позднее когда-нибудь будет с нами».
Потом, когда мне нужно было идти в армию, был очень сложный период в моей жизни. В моей семье возникла ситуация, когда я внутренне понял, что единственный, кто мне может помочь – это Бог, если Он есть. Когда вся людская помощь уже была недоступна для меня. Хотя я ещё и не верил в Бога толком, если говорить честно . Но Бог, как всегда, помог. И с этого момента началось мое более серьёзное обращение к Нему. Я прочитал книжку старца Силуана, перевернувшую всю мою жизнь, думаю, как и жизнь многих других людей. Тогда и о. Софроний для меня предстал уже совсем в ином свете.
И уже тогда во мне зародилось стремление к монашеству. Первые мои шаги я сделал в Псково-Печёрском монастыре, где прожил год. И, конечно, мне хотелось повидать о. Софрония. Я получил от него письмо, его благословение на мой монашеский путь и приглашение как бы повидаться с ним перед его смертью.
Я дал прочитать письмо о. Иоанну Крестьянкину. Он его прочитал очень внимательно. Старец видел не очень хорошо, и читал каждую строчку внимательно, углубляясь. Потом опустил письмо, посмотрел на меня и сказал: «К такому старцу надо ехать. Бог благословит».
Отец Иоанн Крестьянкин сыграл важную роль в моей жизни, благословив мой приезд в Англию. Когда я приехал в монастырь, о. Софроний уже ждал меня там, на дороге, когда подъезжала машина. Когда я увидел его взгляд, все понял: этот человек своей молитвой охранял меня долгие годы, и мой приезд в Англию был далеко не случайным событием. А буквально несколько дней спустя, я понял, в моей жизни происходит что что-то весьма необычное. Для меня тало совершенно очевидным, что мое место было в этой обители. Я постеснялся о. Софрония спросить об этом.Думал, если о. Софроний сам мне не скажет, я никогда не скажу: «Отец Софроний, я бы хотел в вашем монастыре быть». А отец Софроний он тоже никому не говорит: «Давайте, оставайтесь в нашем монастыре». Вот так мы ходили несколько дней вокруг и около этого вопроса. Затем я, собравшись с силами, помолился, пришёл к о. Софронию. Только хотел начать: » Отец Софроний…». И сразу же последовал ответ: «Ну, конечно».
Так началась моя жизнь в монастыре, окруженная заботой о. Софрония, глубоко личной. Я был действительно поддерживаем его молитвой, его любовью на протяжении остатка лет его жизни, которые был при нём. Это было три года. В последний год его жизни он настоял, чтобы я начал свое духовное образование. Старец считал это необходимым и хотел, чтобы это началось ещё при его жизни. Вот так началась моя монашеская жизнь в Англии в Иоанно-Предтеченском монастыре.
прот. Александр :
— Спасибо, о. Николай. Из того, что вы рассказали, уже видно, как много чудес, много перемен производит в жизни человека молитва. И в прошлый раз Вы много говорили о том, что для вашего монастыря особенно свойственна такая сосредоточенная молитвенная внутренняя жизнь. Так понимал о. Софроний, да и все, конечно, аскеты, подвижники смысл монашеской жизни. А как о. Софроний учил молиться, как помогал людям. Сегодня сказать, что у нас в России есть много наставников молитвы, людей, опытных в молитве, нельзя. И очень многие священники тоже сетуют на то, что не всегда могут ответить на возникающие вопросы у людей именно в этой, самой глубокой духовной сфере нашей христианской жизни. Что бы можно сказать, исходя из Вашего опыта общения с о. Софронием?
иеромонах Николай:
— Думаю, что у каждого в этом деле должна быть своя мера. Молитва по своему качеству и содержанию глубоко различна. У монахов на Святой горе, которые пребывают постоянно в молитве – один уровень. У мирян, которые должны зарабатывать себе на жизнь – другой. Хотя совсем необязательно. Можно и в монастыре недостаточно уделять времени молитве. И поэтому о. Софроний во всём старался найти меру для каждого человека, чтобы молитва стала как бы естественным занятием его жизни. Не бременем, навязанным человеку, а именно естественным состоянием, чтобы жизнь текла гармонично, и молитва стала частью этой жизни.
Я помню, что когда его сестра, Мария Семёновна, уже в старом возрасте написала ему письмо, что ей тяжело молиться, тогда он написал замечательное письмо о молитве. Оно было опубликовано в его книге «Письма в Россию». Он писал, что молитва – это есть предстояние пред Богом, а не есть просто вычитывание текстов или стояние перед иконами. Это глубоко внутренний сердечный акт. И для этого состояния — состояния предстояния пред Богом, – удобно всякое положение. И даже для тех людей, которые немощны, — даже лежачее положение.
Всё равно, если мы стоим нашим духом пред Богом, для этого всякое время и всякое положение удобно. Нет такого положения, такой ситуации в жизни, таких обстоятельств, где невозможно было бы молиться. Молиться можно всегда, если молитвой называть такое предстояние пред Богом. Но трудно заключить дух человека в рамки каких-то определённых канонов. И это ещё апостол Павел отметил в своих посланиях: недостаточность всякого закона для духа человеческого. Поэтому о. Софроний пытался найти духовнический подход к каждому человеку: определить его меру, его состояние внутреннее, духовное, его обстоятельства жизни, и тогда уже дать какой-то совет относительно молитвы. Иногда он мог советовать людям молиться от сердца. Вот то, что человек хочет сказать Богу от сердца, это и является самыми дорогими словами, мне кажется, и для Бога. И как-то один раз он написал одной из прихожанок в письме, что не бойся с Богом быть требовательной, бойся быть неискренней.
Вот это очень важно — быть искренним с Богом в своей молитве. И именно в таком предстоянии пред Богом развиваются человеческие отношения между конкретным человеком и Богом, что является важной задачей в духовном воспитании каждого человека.
прот. Александр :
— А те молитвы, которые мы читаем в молитвослове: правило молитвенное, молитвословия или псалмопение – то, что мы совершаем в храме, утренние, вечерние и т.д. Каково место таких молитвословий, определенных Уставом, в молитвенной жизни в целом?
иеромонах Николай:
— Отец Софроний очень глубоко почитал Уставы Церкви и видел в них величайшую помощь человеку. И, конечно, для тех, кто начинал делать первые шаги в молитве, Церковь предлагает замечательные каноны, утренние и вечерние молитвы, молитвы в церкви, и молитвы ко Святому Причащению, и т.д., которые и отец Софроний предлагал читать. Иногда человек достигает определенной ступени духовного развития, и уже его молитвенный дух не вмещается в эти рамки, как мы видим, например, с прп. Серафимом. Он три года молился на камне молитвой «Боже, милостив буди мне, грешному». Не думаю, что он вычитывал их по каноннику и что кто-то посмеет осудить святого за неиспользование им этих канонов.
Также и многие пустынники на Святой горе, тем, кому была дана молитва за весь мир, которая не вошла в молитвословы. Люди, достигшие величайшего дара в нашей монашеской аскетической традиции, имеют полное духовное право, не отвергая канонов, превзойти их, что ли.
прот. Александр :
Хорошо, когда есть о. Софроний рядом, который мог определить эту меру каждому человеку из своего огромного духовного опыта. Ну, а как быть человеку, живущему в миру, который делает ещё первые шаги в своей духовной жизни? Что бы Вы посоветовали? Что-то читать? К священнику, в храм прийти и что-то спросить? Далеко не всегда священники имеют время, к сожалению, для беседы. В монастырях более внимательно исповедуют, и можно задать какие-то вопросы в течение исповеди. А вот в миру верующему сложнее побеседовать с духовным человеком о своих каких-то внутренних проблемах.
иеромонах Николай:
— Я думаю, что можно читать православную литературу, посвященную молитве, но с мыслью, что нельзя применять, скажем, монашеские правила в миру.
прот. Александр :
— Да, это важно, я думаю. Потому что очень часто это довольно механически переносится, и получается, конечно, совсем не тот результат, который ожидается.
иеромонах Николай:
— Те высокие состояния, о которых пишут святые отцы, не являются как бы нормативным состоянием каждого христианина. И даже, может быть, это покажется удивительным, но есть даже мера для святых отцов предстояния пред Богом в чистой молитве. «Мера совершенных, — как говорили афонские отцы, — это два часа». Человек может всем своим существом, всем своим внутренним предстоянием пребывать пред Богом без единой мысли, отвлекающей человека от Бога, два часа, созерцать Бога. Человеческое тело, человеческое наше естество не выносит большего. Как это было с прп. Силуаном, когда ему явился Господь. Силуан потом вспоминал, что «если бы видение продлилось ещё больше, моё бы тело не вынесло».
Конечно, о таких состояниях говорить не приходится, когда человек живёт повседневной жизнью в миру, зарабатывает, пытается обеспечить жизнь тех душ, которые доверил ему Бог. И очень важным является чувство рассуждения и меры во всём. Но внутренне человек может всегда пребывать с Богом, ничто не мешает, никакая работа не мешает.
прот. Александр :
— Грех мешает.
иеромонах Николай:
— Грех мешает. Когда есть у человека возможность отдать свою мысль Богу, всегда человек может думать о Боге. Молиться внутренне, пускай даже не словами, но внутренне. Я думаю, Господь Сам направит всякого человека, если человек молится искренно и действительно ищет Бога. Господь никогда не оставляет человека: «Приходящего ко Мне не изжену вон». Всегда Господь даст в своё время, в своё какое-то благовремение и нужного руководителя, иногда и нужную книгу подаёт. Я думаю, что самое главное, чтобы завязались с Богом такие личные молитвенные отношения, когда всё уже потом само собой устроится, мне кажется.
прот. Александр :
— Отец Николай, а каково место Иисусовой молитвы в жизни монастыря вашего? Об этом мы уже говорили, что место велико. И каково место Иисусовой молитвы в жизни мирянина, как Вам кажется?
иеромонах Николай:
— Это вопрос очень сложный, поскольку многие святые отцы предостерегали людей, говоря, что Иисусова молитва – это великое таинство: в тот момент призывается имя Бога. И нужно научиться призывать Его не всуе, а с полным сознанием, что стоит за этим именем. Не что, а Кто стоит за этим именем.
Но, однако, с другой стороны, не стоит переходить и в другую крайность: избегать молитвы, избегать имени Иисусова. Это было бы абсурдом для нас, христиан, избегать Его имени.
И потому, мне кажется, что если человек попадает иногда в молитве в такое духовное состояние, когда ему хочется молиться – будь то Иисусова молитва или другая молитва, о. Софроний рекомендовал стараться человеку до конца пребыть в этом состоянии, пока не уйдет эта благодать молитвы.
Но, конечно, для каждого человека, опять же, своя мера, свой руководитель и даже свои способы Иисусовой молитвы. Ведь традиция чрезвычайно различна, даже в том, как читается Иисусова молитва. Например, на Святой горе некоторые отцы рекомендуют читать её быстро, чтобы даже без пауз. Для старца Силуана Иисусова молитва была великим Таинством, и каждое произнесение имени Иисуса для него было событием, когда благодать исполняла всё его тело, и он не мог больше даже произносить это имя. Так же было и с о. Софронием, когда он иногда начинал читать молитву «Отче наш». Два слова «Отче наш» целиком исполняли его сердце и душу присутствием Божиим, и не хватало у него даже сил произнести следующие слова.
Так что, я думаю, главное – это мера и рассуждение во всём.
У нас в монастыре читается Иисусова молитва на богослужении по чёткам. Конечно, это имеет иной характер, чем личная молитва. Но о. Софроний построил такой церковный Устав на традиции святых афонских отцов-пустынников. Так же читалась молитва и в скитах на Афоне, иногда вызванная отсутствием богослужебных книг, иногда просто духовной нуждой.
В нашем случае, я думаю, что и духовная нужда, и тот факт, что наш монастырь многонациональный – затрудняет использование какого-то определённого языка, определённых богослужебных книг на определённом языке, — мы используем Иисусову молитву.
прот. Александр :
— Спасибо, отец Николай. Вот ещё один вопрос, который очень часто задают наши верующие. Вопрос очень важный, актуальный — о послушании. Что есть послушание в монашеской жизни, что есть послушание в жизни мирянина, что есть послушание вообще в нашей церковной жизни? Как об этом говорил о. Софроний? Где найти эту верную меру?
иеромонах Николай:
— Традицию послушания о. Софроний воспринял от своего духовного наставника – прп. Силуана. И, конечно, послушание – это великое таинство Церкви. Когда человек через послушание Богу, послушание духовному отцу вводится в поток великой, вечной воли Божией. И, я думаю, что каким способом это происходит, это тоже является великой тайной. Но прп. Силуан, если Вы читали его записки, обращается со словом и к послушникам, и к пастырям. Послушников он всячески наставляет слушаться своих отцов во всём, до мелочей. Но и в «Слове к пастырям» он пишет, что пастыри должны искать, прежде всего, волю Божию. Ибо если человек не обладает духовным даром суметь познать волю Божию, то если он говорит от своего ума вещи приходящему к нему за духовным советом, то бывали ошибки.
«Когда я говорил от своего ума, — говорит прп. Серафим, — бывали ошибки».
Так что вот это чувство ответственности за каждое свое слово о. Софроний унаследовал от прп. Силуана.
Когда-то к прп. Силуану приехал отец Стратоник с Кавказа, кавказский подвижник, который достиг величайших мер совершенства. И он не надеялся найти на Святой горе в те годы кого-нибудь, кто мог бы ему дать духовные наставления. Но когда он увиделся с прп. Силуаном, начал с ним говорить, он понял, что прп. Силуан – это человек величайших духовных совершенств.
Прп. Силуан спросил у Стратоника: «Как говорят совершенные?» О. Стратоник, услышав этот вопрос, был поражён глубиной этого вопроса, и ничего не смог сказать. И Силуан тогда сказал: «Совершенные от себя ничего не говорят».
Это учение, которое о. Софроний унаследовал от прп. Силуана. Оно есть и в евангельских заповедях, когда Господь сказал, что каждый человек даст ответ за каждое свое слово, праздное слово, на Суде.
Сам Господь никогда не произносил праздных слов. И тем более, можно себе представить, в какой мере ответственности находится каждый духовник. В каком страхе пред Богом он должен говорить каждому приходящему к нему слово. И поэтому очень важно, прежде всего, для духовника научиться молитвенным устремлением своего сердца и ума, если уж не познать волю Божию, но, по крайней мере, попросить Бога не погрешить в своем ответе приходящему к нему. Тогда за такое, может быть, простое устремление и молитвенное вопрошение Бога Господь всегда устроит так, что человеку сказанное слово может принести пользу.
прот. Александр :
— С этим, Вы заметили, таинством послушания тесно связано понятие духовного руководства и его такой формой, может быть, особенной, — старчеством.
Как о. Софроний относился к этому? Он был сам, безусловно, старцем. Духовный руководитель и как, прежде всего, человек опытный, всё прочувствовавший, проживший, пропустивший через себя, как он понимал это явление? Как старчество проявляется в монастырской жизни, и как оно может проявляться в миру? Что это такое?
иеромонах Николай:
— Ну, традиция старчества, она сложилась на ранних этапах формирования православного монашества, — я имею в виду вообще в традиции Церкви, монашеской традиции. Она уходит корнями во времена Пахомия Великого и отцов Нитрийской пустыни, египетских отцов. И, конечно, та традиция, которая сложилась у святых отцов, она является драгоценнейшим наследием для нас. Но ею не нужно злоупотреблять. Иногда люди думают, что если святые отцы так делали, то и они смогут так делать.
прот. Александр :
— Наверное, очень часто Патерики отражают не общую практику, не общий результат, который мог быть совсем не таким положительным, а отражают именно те лучшие плоды духовного опыта и возрастания, которые История Церкви дает нам. А сколько было неудач на этом пути – это остается за пределами страниц Патериков. И очень часто, конечно, там пишется и о впадении в прелесть, и о разных ложных духовных состояниях, но, действительно, трудно оценить какая, вероятно, большая часть людей глубоко заблуждалась и уходила в совершенно ложную духовность. Этого многие не учитывают, считая, что, став на этот путь, ты неминуемо придешь к результатам Макария Великого или Аввы Дорофея.
иеромонах Николай:
— Вы знаете, мне кажется, что одна из величайших заслуг о. Софрония, как старца нашего времени, — это дать понять людям, что в Церкви нет никакого механизма, нет такого, что без Бога работало бы просто само по себе.
прот. Александр :
— Технологии, которой надо овладеть – и будет всё в порядке.
иеромонах Николай:
— Технологии. Ведь если это Таинство, то в Таинстве всегда присутствует Бог. Чтобы Он там присутствовал, я думаю, что необходимо к Нему обращаться за молитвой, за вразумлением, чтобы Бог дал человеку, духовнику слово. И даже при отсутствии великих дарований, я думаю, необходимым условием является любовь к тем людям, которые приходят к духовнику, потому что без этого Таинство невозможно.
Если просто приходить к человеку как к гуру, как это бывает в нехристианской традиции, который как бы возвещает волю Всевышнего человеку, то, я думаю, такой подход не свойственен православной традиции старчества. Ведь всё в нашей Церкви и особенно в традиции послушания – вещь глубоко личная, если можно так сказать. Т.е. когда старец ведет своего послушника к Богу, одним из основных критериев, согласно святым отцам, является непрестанная молитва за своего послушника, предстояние пред Богом, взятие на себя бремени его грехов и, конечно же, любовь.
Когда мы читаем о монашеских подвигах, когда старцы, казалось бы, жестоко поступали со своими послушниками, — это всё было результатом той духовной любви, в которой сами послушники были глубоко уверены. И на основании этой любви строилось всё в Церкви. И, когда я приехал в монастырь, слово «послушание» не так часто употреблялось. Жизнь текла совершенно естественным образом. У каждого были свои задачи в монастыре, функции, если можно так сказать, которые исполнялись с радостью, любовью, доверием к старцу. И не было такого чувства, что кто-то насильно пытается подавить нашу волю. Пытается тебя, если можно так выразиться, смирить. Нет. Я думаю, что, конечно же, старец очень заботился о том, чтобы мы все были смиренными. Он считал гордость самым страшным грехом, страшным ядом. Но не было такого желания раздавить человеческую личность совсем, чтобы не иметь вдохновения к жизни в Боге. Старец старался не убить вдохновение, всегда старался поддержать то вдохновение, с которым человек пришел в монастырь, чтобы оно сохранилось, если можно, на все годы монашества.
Я думаю, что старец старался во всём следовать примеру Господа. Господь никогда не действовал насилием. И старец тоже верил, что насилие – это не путь Церкви. Он считал, что это будет путь антихриста – всепланетарное насилие. А Господь действует любовью и смирением. Те плоды, которые приходят через путь смирения и любви, – они остаются на вечность. А то, что делается насилием, то, может быть, не имеет той цены, которую имеют те действия, которые человек совершает добровольно.
прот. Александр :
— Спасибо, отец Николай, за Ваш рассказ и за Ваши ответы. Я думаю, что в них содержится частица того опыта, который нёс в себе о. Софроний, уже как усвоенного опыта.
иеромонах Николай:
— Спасибо и Вам.