Этой зимой к нам в Москву приезжала в гости бабушка Катя – моя свекровь Каролина Иосифовна. И встреча эта была для всех нас особенной.
Бабушка Катя живет на Украине, в небольшом городе Энергодаре. Оттуда родом и мой муж. Там мы познакомились (одним прекрасным летом я заехала туда во время отпуска), там же поженились. А через полтора года переехали ко мне, в Москву.
За десять лет нашей с мужем семейной жизни не было такого лета, чтобы мы не наведались к его маме, в Энергодар. Город, который в конце концов стал мне родным. И который так любят наши дети.
А потом на Украине случилось то, что случилось. После нескончаемых семейных советов о политической ситуации, настроениях, прогнозах, которые длились всю прошлую весну, было решено, что летом беременная я и наши три дочки к свекрови не поедем. А теперь мне кажется, что это вообще случится очень нескоро.
Девчонки очень грустили и постоянно спрашивали нас с мужем, почему они не отправляются как обычно к своей украинской бабушке. А бабушка скучала еще больше.
Я сама периодически плакала и все никак не могла поверить, что из-за чьих-то «высших» интересов мы уже не можем просто взять и поехать к людям, которые нам дороги.
Я и сейчас не могу в это поверить и тоскую до слез. И вспоминаю, вспоминаю… И мечтаю, и молюсь, чтобы было как раньше… Но будет ли?
Другой мир
Энергодар – это чудо в моей жизни. Там мне хорошо, тепло, радостно и спокойно. Там мне «дышится», «любится» и «пишется». Там можно остановится, оглянуться и прийти в себя после сумасшедшей Москвы.
В эту нашу с Каролиной Иосифовной встречу я часами могла расспрашивать ее об Энергодаре. О каждой мелочи, а главное – о людях, таких родных и таких сейчас далеких.
Помню, одиннадцать лет назад я приехала туда, вся из себя мАААсквичка, аспирантка уникального ВУЗа, смотрящая свысока на всю эту «деревню». И попала в совсем другой мир – простой и добрый.
Который так отличался от моего, столичного – холодного, витиеватого и пафосного. Где не выживают, не завоевывают, не покоряют, а просто живут. Где не бегут вечно куда-то, отталкивая и не замечая. Где смотрят в глаза и улыбаются. Где каждый день после работы все ходят друг к другу в гости, двери всегда открыты, а столы тут же накрываются…
Где людям не всё равно, и они обязательно придут тебе на помощь… И где меня сразу же приняли, обласкали и всячески старались, чтобы мне было хорошо. Ну и обсудили, конечно, но как же без этого…
Возможно, я идеализирую, и Энергодар не весь такой распрекрасный. Но в кругу людей, в котором я оказалась, было именно так.
Там наши друзья, кумовья, крестники… Там маленький и родной храм, с его провинциальными «катаклизмами», где я начала по-настоящему учиться церковной жизни. Там родные прихожане и церковные бабушки, которые, как водится, принимают активное участие в жизни других и которые сразу взяли меня «под опеку». Потом, каждый раз, когда я туда приезжала, я боялась, а вдруг кого-то из них уже нет?
Как же я скучаю по всем этим людям! Да, все это есть у меня сейчас и здесь, в Москве. Но половина сердца всё равно – там, на Украине.
Там наш любимый батюшка – друг, духовник и просто близкий человек. К которому можно было прийти в любое время и в храм, и домой. И за решением проблемы, и просто попить чайку с ним, матушкой и их детьми на их маленькой кухне.
Сколько всего было говорено-переговорено и выплакано на этой кухне… Сколько всего вкусного съедено… И как было уютно и тепло… Батюшка, который сам прибегал к нам, если нужно было помочь, помирить, утешить, сделать внушение, отругать…
И матушка, крестная нашей Варвары, которая с пятью детьми стоически переносила наши посиделки. А сейчас, когда у меня четыре дочки, я понимаю, как ей, наверное, хотелось хотя бы иногда побыть в тишине.
Там началась моя семейная жизнь с ее жесткими притирками. Там была очень трудная первая беременность и в простом провинциальном роддоме появилась на свет наша старшая, Варвара. И там прошли первые месяцы ее жизни, такие сложные и такие дорогие…
Там набережная, канал, пляж, песчаные берега и сосны… Там Городской парк и Парк Победы. Там верхний храм с лавкой под липой и службы в больничном сквере… Первый микрорайон и рынок с неповторимой украинской торговлей…
Для вас это просто слова, которые ни о чем не скажут, а для меня, мужа и наших детей – дорогие и родные места…
Запорожье, которое находится в 120 км от Энергодара… Там учился в университете мой муж, там дубовая роща и необыкновенной красоты остров Хортица… И Днепр, которому признавался в любви Гоголь…
Я очень любила ездить из Энергодара в Запорожье на электричке. Смотришь в окно – там голубое небо и огромное Каховское водохранилище. Дети купаются, а мужички ловят рыбу… И села – настоящие, украинские. Солнечные, приветливые и такие мирные! МИРНЫЕ!
Днепр и остров Хортица
Вкус детства
А есть в моей любви с этим городом еще другое – что-то на уровне ощущений, подсознания…
Энергодар – из тех мест, которых цивилизация коснулась очень бережно. Все здесь напоминает улицу Славянская, в другом городе – русском Краснодаре, где жили мои собственные бабушка с дедушкой. Куда я, девчонкой, рвалась каждое лето, и с которым связаны мои самые счастливые детские воспоминания. Еще с осени я ставила в календарике крестики, считая, сколько дней осталось до июня.
Ребята со Славянской до зубного скрежета завидовали мне, когда узнавали, что я – москвичка. «У вас там жизнь! – мечтательно говорили они. – Красная площадь! Ленин!
А я готова была отдать все, чтобы поменяться с ними местами, и главным показателем качества чего-либо для меня было «как в Краснодаре».
Если хлеб напоминал батон из булочной со Славянской – значит хороший. Мороженое, квас похожи на Краснодарские – ура! Самые вкусные рогалики – там. А бабушка Липа (мою бабушку звали очень странным для меня именем Олимпиада Михайловна) намазывала на них самое вкусное в мире краснодарское масло…
Дедушка и бабушка давно умерли, квартиру их продали, я много лет там не была. Но до сих пор не могу без слез думать, что там, где я была так счастлива, живут какие-то чужие люди.
Но теперь у меня есть Энергодар (тоже «дар»). Или был? Нет, верю, что всё же есть и будет!
Он как будто выплыл из прошлого. Время здесь для меня отмоталось назад… Запахи, звуки, «картинки» – как в Краснодаре. Вдруг какая-то «вспышка», и стоишь, замирая, ловя мгновения детства.
Здесь такие же, как в Краснодаре, тополя-свечки, а над ними летают ласточки. И везде синеет цикорий.
Здесь перед подъездом типовой девятиэтажки, где живет бабушка Катя, на лавочке сидят «типовые», «вневременные» старушки, которые все и всех знают. Точно такие же были и на Славянской.
И у тех, краснодарских, которых давно нет в живых, и этих, украинских даже прически одинаковые – у одной волосы медно-красные, щедро выкрашенные хной, а у другой голубые – «под Мальвину».
А еще у них в ушах, и тогда, и сейчас, серьги с огромными рубинами, которые сильно растягивают дырочки в ушах. Помню, девчонкой, я поражалась, как им не больно…
Детство здесь встречает меня в виде шумных, бегающих с утра до вечера по улице мальчишек и девчонок всех возрастов, которые гуляют одни, без родителей, а кто-то еще и гоняет перед собой коляску с «малЫм». Таких же, как носились когда-то во дворе у моей бабушки – типичных южных детей. Худых, поджарых, загорелых, покусанных комарами, со сбитыми коленками и ногами в соке шелковицы, которые уже ничем нельзя отмыть…
И только слышится из окон: «Сережа! Марина! Домой!»… Так же высовывалась моя бабушка Липа и кричала: «Лена, обедать», «Леночка, ужинать».
Моим детством пахнет в старом (бело-голубом, как и в Краснодаре) подъезде у бабушки Кати. Это такой неповторимый запах сырости, старых стен, кошек и южных летних кухонь, на которых в это время года происходит мистическое действо, под названием «консервация».
Из каждой двери – клубничное варенье, малиновое варенье, абрикосовое варенье, черешневый компот, компот из вишни и смородины, соленые огурчики, маринование помидорчики, лечо, «огород»… Ароматы сходятся, расходятся, переплетаются, смешиваются, кружат голову и заставляют урчать живот…
А еще волшебный запах южного борща – из настоящих овощей с собственной грядки. Боже, что это за запах и что это за вкус!.. К нему наша украинская бабушка Катя, как когда-то моя бабушка Липа, подает горячие и слегка мягкие сухарики из черного хлеба с чесноком и солью…
А откуда-то вдруг «потянет» куриной лапшой. Нет, не этой безвкусной жидкостью из «Петелинки» и «Макфы», а настоящей – домашней. Из деревенской курочки, выкормленной зерном, кукурузой и травой и сделанной собственноручно лапшички – золотистой, на одних желтках.
Да, варенье… Помню, бабушка Липа варила его в огромном голубом эмалированном тазу, а нам – внукам – разрешалось набрать ложкой пенку и съесть. А когда не разрешалось, мы все равно тайком это делали.
Прошли годы, десятилетия, но ничего не изменилось. У энергодарской бабушки Кати такой же большой голубой таз, и мои девчонки так же наровят втихаря зачерпнуть эту изумительную пенку, этот волшебный вкус детства…
Кошмар бабушек
В жизни любой южной бабушки (или вообще – любой бабушки), самое страшное – это когда внуки плохо кушают.
Украинская бабушка Катя по сложившейся традиции в первый час нашей встречи может прослезиться три раза.
Первый – от радости, потому что мы наконец приехали. Второй – когда первый восторг немного приутихнет, и она к своему ужасу видит, что мы «ну такие худенькие, такие худенькие!». Особенно ее пугает наша старшая, изящная, тонкая и воздушная Варя. У которой сквозь кожу нежно подсвечивают все до одного ребрышки. Отерев вторые слезы, бабушка Катя каждый год предлагает «поганять Варваре глистИв».
Ох уж эти глисты, вечные краснодарские гости моего детского организма… Заработанные путем поедания алычи с дворовых деревьев и таких любимых семечек из газетных кулечков. И бабушкины чудодейственные глистогонные клизмы из молока с чесноком…
А в третий раз бабушка Катя плачет, когда мы садимся за стол и «ничего не кушаем». Объяснить ей, что если мы съедим хотя бы четверть чудесного угощения, мы просто умрем, невозможно. «Та шо тут йисты!?!?» – удивляется она.
Кроме салатов (а на Украине, как и на Кубани их, как правило, делают тазиками) и аппетитного сала, солененького, с перчиком и чесночком, на столе маняще стоят: тот самый знаменитый украинский борщ, свиные котлетки («вкусненькие, жирненькие», – радостно поясняет бабушка Катя), голубцы, карасики в сметане и зелени.. Ну и по мелочи: «синенькие» с чесноком и майонезом, малосольные огурчики, компот и т.д.
И еще жареные пирожки с клубникой. Такие же делала моя бабушка Липа. Мягкие, румяные, еще горячие. Откусываешь, и по подбородку и рукам, обжигая, начинает течь сладко-кислая начинка…
Драгоценные пуговицы и велосипед на гвоздях
Смотрю на моих девчонок и вижу себя. Кое-как поев, они начинают заниматься более важными делами – бегут к бабушкиному комоду, где в одном из ящиков («шухлядок», – как называют его здесь, на Украине) хранятся сокровища: старые бусы, брошки, кольца, серьги.
Половина этого всего давно сломана, например, бирюзовая брошка, но от этого ее ценность в детских глазах еще больше увеличивается – появляется ощущение таинственной старинности.
Все это бабушка Катя тут же дарит внучкам, но каждый год мы оставляем сокровища здесь. Нужно же на что-то любоваться в следующий приезд.
Заветная «шухлядка» была и у бабушки Липы.
Я могла часами перебирать блестящие камушки, мерить украшения, представлять себя сказочной принцессой. До сих пор помню самые красивые бусы – длинные, из стеклянных светло-коричневых бусинок, которые переливались разными цветами.
Следующий пункт, куда спешат мои девчонки, – это бабушкина швейная машинка. Не эти современные, маленькие и удобные, а такая большая тумба.
Внутри этой тумбы тоже хранятся сокровища. Иголочки, булавочки, лоскутки, катушки, обрезки кружев, тесьмы, которым уже не один десяток лет. Все то же было и у моей бабушки. Я лезу туда вместе с девчонками. И еще больше, чем посмотреть, мне хочется вдохнуть запах всего этого – запах рукоделия и старых сундуков.
А еще в таких швейных машинках есть большие коробки со старыми пуговицами. Золотистыми, серебристыми, перламутровыми, деревянными, пластмассовыми. Куда так приятно засунуть детские ручки и пересыпать туда-сюда.
У моей бабушки Липы в такой коробке, среди огромного количества пуговиц, красивых и попроще, военных со звездой, от дедовой формы, были две совершенно необыкновенные, мои самые любимые. Обе стеклянные и прозрачные. Одна зеленая, как изумруд, в виде ромба. А другая – голубая, как аквамарин, круглая, с большим количеством граней.
Тайком от взрослых, я очень любила взять их, пробраться на кухню, зажечь спичку (там была газовая колонка, так что этого добра было навалом), поднести к ней пуговку и смотреть, как в стекле «играют» огоньки. И каждый год я очень боялась, что бабушка пришьет их куда-нибудь…
Как-нибудь вечером украинская бабушка Катя обязательно сядет шить. Девчонки уговорят. И перед их восхищенным взорами будут рождаться удивительные, бесценные вещи – наряды для пупсиков и кукол, сумочки, чехольчики…
Помню, вечерами, когда все ложились спать, моя бабушка Липа тоже шила. А я подглядывала. И помню одну блузку, за которую я очень на нее обиделась. Из фантастически-красивой на мой детский взгляд ткани – бледно-лимонной в розовый цветочек.
Мне было лет 10–12, и я уже имела свое представление о моде. А бабушка на рукавах вместо манжет просто вставила резиночки. Я, «столичная штучка», была возмущена таким вопиющим отсутствием вкуса. И как меня не пытались убедить, что это последний «писк», все было напрасно.
А еще я хорошо запомнила, что всегда мягкая бабушка Липа тоже проявила в тот раз удивительное упрямство. И отказалась переделывать. Видимо, ее швейное самолюбие было очень задето…
У бабушки Кати после швейной машинки мы с девчонками идем на балкон – посмотреть, там ли еще бабушкин велосипед. Он обязательно должен висеть на каких-то гвоздях среди каких-то травяных веников. Бабушка Катя прицепит на багажник подушечку крюками на резинках и будет возить девчонок на дачу. Так же меня возил когда-то мой краснодарский дедушка Толя.
Еще на балконе в больших корзинах игрушки – и очень старые, в которые играл еще мой муж (какие-то солдатики, пистолетики) и поновее, которые покупали уже мы. И мы копошимся, перебираем…
А потом мы с девчонками идем гулять – по «нашим» местам… Не знаю, как мои дочки, но в детстве я очень любила, чтобы в тот день у бабушки прошел дождь и пахло… грязью. Да-да, южной грязью, прибитой каплями пылью и мокрой землей – жирной, как масло, и свежей. Этот запах сложно описать словами. В Москве не так, в Москве земля пахнет бензином. А на юге – щедростью и будущим урожаем.
Погуляем, пробежимся по друзьям, посидим вечером на лавочке у подъезда в беседке из дикого винограда, послушаем сверчков и ляжем спать без задних ног. И начинается наше украинское лето. С солнцем, дачей, ягодами, фруктами, родными людьми, нашим батюшкой, храмом, поездками на море…
Лето, которое так ждали мои девочки, я и наша бабушка Катя. И которое так напоминает мне мое детство… Как же я хочу, чтобы это вернулось и никогда не кончалось.
cccp-foto.livejournal.com
Еще о бабушке Кате
У наших дочек есть еще одна любимая бабушка, моя мама Татьяна Анатольевна. Но сейчас я хочу написать именно о свекрови. И уверена, что мама будет только «за».
Было время, когда я «билась» с Каролиной Иосифовной из-за своих девочек так, что пух и перья летели. И в силу своего характера, согласно которому «я всегда права» и «смотря с какой ноги встану», не уверена, что битвы ушли безвозвратно. Но надеюсь.
Я была убеждена, что бабушка Катя только и думает, как бы испортить мне детей, захватить над внучками главенство и лишить меня родительского авторитета. Да и вообще – методы ее воспитания безнадежно устарели и весьма вредны.
То ли дело я! Еще до рождения нашей старшей, Варвары, у меня в голове образовалась стройная педагогическая концепция, разрушить которую было не под силу никому. Как, собственно, и у многих бездетных, которые как никто уверены в своих знаниях в этом вопросе.
Когда появилась Варюша, бабушка Катя была настолько окрылена, что я сразу почувствовала в ней опасного конкурента. Жили мы тогда, как вы помните, вместе, так что это было небезосновательно.
Она готова была днями и ночами носить Варю на руках, петь ей песни и рассказывать сказки (про каких-то «душевредных» царя Колбаску и Нафаню), а я считала, что ребенок должен привыкать заниматься сам и нечего его баловать и приучать к рукам. «Вы что, хотите, чтобы она села мне на шею, и я до пенсии ее таскала?» – скандалила я.
«Носи, качай, пока есть возможность, – говорила мне тогда свекровь. – Поверь, наступит время, когда бы сама захочешь взять их на руки, а им это уже будет не нужно». А я ей не верила…
Только я за дверь, как дочка оказывалась в крепких объятиях бабушки, что меня страшно злило.
Сейчас же, как мать четверых детей, заявляю – приучить к рукам невозможно. Ребенок поползет, пойдет и увидит, что мир огромен и интересен. И вы еще будете упрашивать его посидеть хотя бы минуту у вас на коленях.
Носите, носите детей, как делают это бабушки. Чтобы они слышали биение вашего сердца и чувствовали себя защищенными и любимыми. И дети эти потом будут «носить на руках» вас.
У нас с бабушкой Катей всегда была полнейшая и глобальнейшая конфронтация по поводу кормления детей, да и питания вообще. О щедрости ее стола я уже писала.
Я кормила новорожденную Варю строго по режиму, а бабушка Катя все время требовала, чтобы я дала ребенку сисю. Но я не сдавалась, и в итоге молоко пропало, и мы перешли на смесь. А в полгода я, как было написано в какой-то моей «умнейшей» книжке, отменила ночные кормления – чтобы детский организм спал, а не работал «на износ».
Бабушка Катя, хотя и очень переживала, но со мной почему-то не спорила. Просто стала чаще брать Варю к себе на ночь. А делала она это и так не редко. «Ну как доченька спала?», – спрашивала я утром. «Ой, хорошо, даже не пикнула», – радовалась бабушка Катя. «Ну вот видите, это потому что желудок не «пашет» и не мешает ей спать», – ликовала я в ответ. И только в этом году (а дочке уже девять) свекровь призналась, что все те ночи тихонько докармливала ее.
Варе она пыталась сама делать творожок, тереть пюрешки, варить компотики. Мне же казалось, что все это позапрошлый век и точно убьет мою кроху, и наука уже давно и удачно изобрела всякие полезные и безопасные гемогенизированные консервы (как же я сейчас об этом жалею, ведь тогда у нас все было свое, прямо с грядки – чистое, без химии).
И опять же, и после введения прикорма я была за режим и против всяких перекусов, а бабушка Катя мечтала, чтобы «у Варюши не закрывался рот и она наела в конце концов щечки»… И, как и с ношением на руках, только я за дверь – во рту у дочки оказывалось что-нибудь вкусненькое.
Конфликты по поводу кормления продолжались и с рождением следующих детей. Проснувшись в какой-нибудь из наших приездов часов в 8 утра, я неизменно заставала бабушку Катю на кухне. И к этому моменту она уже, как правило «сварганила» штук пять блюд – от борща и пельменей, до винегрета, блинов и печенья – и собиралась на рынок, чтобы «купить мяса и приготовить уже в конце концов чего-нибудь вкусненькое».
Я сердилась и начинала рассказывать о принципах здорового диетического питания и «смертоносности» всего калорийного. А бабушка Катя улыбалась, разводила руками и доставала из плиты противень с плюшками, которые так любят мои девчонки.
А знаете, в этот ее к нам зимний приезд я, глядя на коронный противень, который она достала уже из нашей духовки, и выслушивая от бабушки Кати «меню» на ближайшие дни, подумала: «И правильно, ну его в баню, это диетическое питание». Ни один внук еще никогда от этого не умер.
И как это прекрасно, когда бабушки пахнут заботой и пирогами. Вообще, в доме должно всем этим пахнуть – это те дорогие запахи детства, семьи и дома, которые остаются с нами навсегда…
Бабушка Катя неизменно баловала внучек, а я была за строгость, режим и дисциплину. Она могла в 11 вечера пойти заваривать им чай и приносить вместе с конфетами и чем-нибудь еще в постель.
А я, услышав это из соседней комнаты, мчалась доказывать, что они уже часа два как должны спать и вообще, что это за мода – чай в койку? Мы должны растить заботливых, работящих и скромных людей, а не ленивых монстров, которым все во всем потакают.
А теперь, когда Варя с готовностью несет мне чай на диван, и я радуюсь, какая у меня хорошие дети, я со стыдом понимаю, что научила их этому не я, а бабушка Катя. Именно от нее она всегда видела заботу и жертвенность. Не мою жертвенность, с саможалением и гордостью за себя, такую подвижницу, а легкую и радостную. Когда так хочется что-то для кого-то сделать. Хотя бы заварить ночью чай.
И знаете… Любовью и заботой нельзя избаловать. Но можно научить любить…
Бабушка Катя всегда защищала моих девчонок, брала их вину на себя. «Ой, это не они разбросали, это я. Сейчас соберу… Это я сломала, не Варя…». Я же злилась и доказывала, что так они начнут обманывать.
Для свекрови наши дети – самые-самые. Самые лучшие, самые умные, самые красивые. И даже самого нормального роста, хотя они, как и я, и в школе и в саду всегда стоят в конце шеренги.
То, что в других детях для бабушки Кати недостатки, в наших – неоспоримые достоинства.
Помню, она когда-то жаловалась на одну девчонку из соседнего дома, которая «ну такая озорная, такая озорная, научила всех детей говорить пися-попа! И куда родители смотрят!»
А через год, когда наша двухлетняя тогда Соня обзывала этой писей-попой всех своих недругов, батюшка Катя восхищенно умилялась: «Какая же Сонечка интересная! А умная какая! Маленькая, а уже все знает!».
Вспоминаю сейчас все это и так жалею, что только к четвертому ребенку поняла, зачем существуют бабушки. Чтобы баловать внуков!
Мы, родители, изо всех сил воспитываем наших детей, ругаем, «достаем», поучаем, чего-то от них требуем, ждем, воплощаем в них свои несбывшиеся мечты.
А должно быть место на земле, где они могут от всего этого отдохнуть и стать самими собой. Где их всегда оправдают, обогреют и пожалеют, возьмут на ручки и покормят с ложечки лет в десять. И будут бежать на каждый их зов и вытирать каждую слезинку.
Где их детские проблемы будут огромными, важными и серьезными. А накаляканый в подарок рисунок – ценность, который они повесят на стену и будут искренне любоваться… Где восхищаются любой их глупостью и во всем поддерживают. Носят на руках, откармливают «вкусностями», часами слушают их детские концерты, от которых у меня давно мигрень, и защищают от нас – пап и мам. Да-да, именно от нас.
Не бойтесь, такие бабушки никогда не избалуют внуков, именно потому, что есть мы, родители, которые их тоже безгранично любят, но при этом «держат руку на пульсе», «смотрят на все объективным взглядом» и «контролируют ситуацию»… И так наступает гармония…
… Вот такая она, наша украинская бабушка Катя. Простая, бесхитростная и любвеобильная. Которая думает о нас каждый день и каждый день о нас молится.
Она уехала, и исчезло море тепла. И мои дети скучают и вспоминают. Звонят ей через день, и трехлетняя Дуня плачет в трубку: «Бабушка Катя, приезжай! Здесь никто не умеет рассказывать сказку про Нафаню!»
Скучаю и я, и опять зову ее в гости. И хочу, чтобы все было как раньше. И мы сами опять поехали на Украину, в наш Энергодар – город из моего детства. Где светло, тепло, радостно, спокойно и пахнет счастьем. И где нас любят и ждут.