“Очищение уст пророка Исайи”

Как ветхозаветный прообраз евхаристии в храмовых росписях христианского востока

Очищение уст Исайи — часть видения Пророка, ветхозаветный прообраз Евхаристии. Кроме того, оно символизирует Воплощение Господне, возвещает Рождество Христово. Исайя — один из четырех великих пророков, называемый также ветхозаветным евангелистом по ясности своих пророчеств. Согласно тексту книги, в видении Исайе предстает Господь на престоле в окружении Сил Небесных. И к Пророку как к человеку с нечистыми устами посылается Серафим: “Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен” (Ис 6:6–7).

Глубоко и значительно это место книги Пророка; его многократно толковали Отцы Церкви. Его евхаристическое значение раскрывается в том, что причащальная лжица была названа тем же словом, что и клещи (labj), которыми Серафим берет уголь с жертвенника (по тексту Септуагинты).

Тексты евхаристических молитв святителя Иоанна Златоуста и преподобного Симеона Метафраста говорят о символической тождественности угля жертвенника и Святых Даров:

Но да будет ми угль Пресвятого Твоего Тела;
Давый пищу мне плоть Твоею волею, огнь сый и опаляяй недостойныя;
Слове Божий и Боже, угль Тела Твоего;
Трепещу, приемля огнь, да не опалюся яко воск и яко трава;
Страхом приступи, да не опалишися: огнь бо есть.

О значении этой сцены как знака Пришествия Господня во плоти и Рождества говорит большая часть текстов, отмечая при этом ясность и очевидность евхаристического смысла. В толковании на Исайю святителя Василия Великого сказано: то, что Серафим взял угль клещами, символизирует неприступную святость алтаря, а угль означает Воплощение как соединение огня и вещества землистого, грубого; природа этого огня та же, что и крещение Духом и огнем (Мф 3:11) ¹. Священномученик Мефодий Патарский называет руки Богоматери клещами, несущими Христа Симеону ²; гимнограф Иоанн Монах говорит, что Богоматерь есть умственные, мысленные клещи, несущие угль пламенеющий, то есть истинного Христа ³; святитель Софроний Иерусалимский заключает, что клещи, как сказано пророком Исайей, означают Деву, возносящую Хлеб Небесный ⁴.

Углем называют Господа Иисуса Христа и церковные песнопения, клещами же — руки Богоматери. 2-й тропарь 5-й песни канона преподобного Косьмы Маюмского на Сретенье: “Огнь, — рече, носиши, Чистая / Младенца боюся объяти Бога / Света Невечернего и миром владычествующа”; 3-й тропарь: “Ты, якоже клещами, руками просвещаешь мя, подавши, Егоже носиши”. Отрывок минейного чтения на Сретенье: “Угль, проявлейся / Божественному Исайи, — Христос, яко клещами, / руками Богородицы / ныне старцу дается” ⁵. В песни на память Исайи говорится о Рождестве и Воплощении: “Угля Мысленного, Чистая Богоневесто, Исайя Егоже виде носиши на руку, Богомати, зраку нашему соединяема и миру спасение светло подающа, тем Тя вси величаем” ⁶.

В памятниках византийского искусства сюжет “Очищение уст пророка Исайи” не является редким. Можно привести несколько примеров в миниатюрах рукописей (Ватиканская рукопись Косьмы Индикоплова, гомилия Иакова Коккиновафского (Par. gr. 1208), Псалтирь Ватопедского монастыря на Афоне (cod. 760), Псалтирь Афинской национальной библиотеки (cod. 7)).

В некоторых вариантах, как в миниатюре Косьмы Индикоплова, вместо Серафима изображен ангел. Вероятно, это может быть объяснено влиянием Дионисия Ареопагита, который в “Небесной иерархии” утверждает, что к пророку не мог быть послан серафим, так как это нарушило бы порядок ангельских чинов, а был послан ангел, по сути своего служения названный Серафимом, то есть “пламенеющим” ⁷.

Очевидно, что в византийском сознании символическое значение этой сцены как знака Евхаристии, в той же мере как и знака Воплощения, было общепонятно. Но в монументальной живописи известно лишь немного примеров этого сюжета в алтарной росписи именно в значении прообраза. Французская исследовательница К. Жоливе-Леви, перечисляя эти примеры, считает этот сюжет сугубо каппадокийской особенностью, основанной на тексте Арефы Кесарийского IX в., — его толковании на Апокалипсис ⁸.

Действительно, в алтарную роспись нескольких каппадокийских храмов включена сцена “Очищения уст Исайи”; таких храмов, по последним данным Жоливе-Леви, восемь. Один из наиболее интересных — церковь Трех Крестов. Сцена “Очище­ние уст Исайи” включена также в изображение Теофании (Бо­го­яв­ления) в алтарной росписи церкви Айвали.

Очищение уст пророка Исайи.
Фрагмент алтарной росписи.
Церковь Трех Крестов в Каппадокии. IX–X вв.

Очищение уст пророка Исайи.
Фрагмент алтарной росписи.
Церковь Айвали в Каппадокии. 913–920 гг.

Особенности местного каппадокийского ландшафта обусловили возникновение множества пещерных храмов и косвенно повлияли на сохранение сотен квадратных метров монументальной живописи, дошедшей до наших дней.

Каппадокия лежит в горной местности в самом центре малоазийского полуострова. На ее южной границе находится город Ниссы (совр. Невшехир), на восточной границе — Кесария (совр. Кайсери), места, связанные с именами двух великих Каппадокийцев — святителя Василия Великого и святителя Григория, епископа Нисского.

С именем святителя Василия Кесарийского связано появление в горах Каппадокии киновий — общежительных монастырей. Святитель Василий, получивший классическое образование в Константинополе и Афинах, по возвращении на родину крестился и отправился в путешествие по Сирии и Египту, чтобы увидеть тамошних подвижников ⁹. С 370 года Василий становится архиепископом Кесарии Каппадокийской и одновременно организатором монашеской жизни, родоначальником малоазийского монашества. К тому времени в Каппадокии уже существовало иночество, но оно состояло из анахоретов, живших поодиночке и не подчинявшихся единому уставу. Святитель же начал собирать подобных отшельников в небольшие братства, чтобы монахи жили сообща, имея все общее и во всем подчиняясь одному настоятелю.

Итогом деятельности святителя Василия явилось множество монастырей и обителей, возникших повсюду в Малой Азии и особенно в Каппадокии. Гористая местность, еще в эллинистические времена лишенная хороших дорог, мягкость известняковых и песчаниковых пород, легких в обработке — все это способствовало построению там большого числа монашеских обителей, вырубленных в скалах.

По данным западноевропейских ученых, в Каппадокии сохранилось около 150 храмов VIII–XIV вв. с росписями. Дошедшие до наших дней росписи представляют огромную ценность для истории церковной жизни — во-первых, из-за самого количества стенной живописи; во-вторых, из-за сохранения там вследствие иконоборчества и удаленности от центров Византийской империи древних и редких образцов иконографии; в-третьих, из-за сохранности живописи без позднейших записей и поновлений.

Церковь Трех Крестов, расположенная в долине Гюллю Дере района Гереме в центре Каппадокии, представляет собой небольшой храм, вырубленный в массиве песчаниковой скалы параллельно ее поверхности: центральная ось (восток-запад) совпадает с направлением продольного сечения горы. Единого мнения о времени создания храма нет; Н. Тьерри относит его к IX в., М. Рестле датирует 1-й половиной X в., Н. Тетерятникова высказывает предположение о принадлежности самого храма к VI в. на основании архитектурных элементов (не упоминая о времени росписи).

Алтарная апсида представляет собой шаровидный объем и соединена с основным пространством храма арочным проемом. Потолок апсиды уплощен, по форме это почти правильный круг, в самом его центре высечен рельефный медальон с крестом. Роспись потолка алтарной апсиды — Теофания: в восточной части расположен образ Спасителя на престоле во славе, окруженный тетраморфом — символами Евангелистов в радужной мандорле (“В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом”, Иез 1:28; “…и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду”, Откр 4:3).

Далее следуют образы трех высших ангельских чинов: Престолы, в виде голубых многоочитых колес; четырехкрылые Херувимы с четырьмя ликами; шестикрылые Серафимы. В центр потолка около рельефного медальона вписаны изображения светил и благословляющей Десницы Божией.

Серафимы склоняются к двум пророкам, Исайе и Иезекиилю, которые изображены коленопреклоненными и с прикровенными скрещенными руками. Исайе Серафим протягивает клещами уголь, Иезекиилю же Серафим подает свиток («И сказал мне: “сын человеческий! Съешь <…> этот свиток, и иди, говори дому Израилеву”», Иез 3:1). Замыкают композицию два архангела-диакона с рипидами.

Схема росписи потолка алтарной апсиды
церкви Трех Крестов в Каппадокии. IX–X вв.

Итак, в апсиде изображены три высших ангельских чина — Престолы, Херувимы, Серафимы. Иерархия небесных сил сформулирована и изложена в сочинениях Дионисия Ареопагита, который первым привел в законченный вид воззрение на христианское богослужение как на обширную систему символов и священнодействий, служащих таинственным выражением скрытых и возвышенных идей. Его трактаты служили опорой для иконопочитателей. Первоисточниками же являются тексты ветхозаветных пророков-боговидцев Иезекииля, Даниила, Исайи и Апокалипсис Иоанна Богослова. Небесные силы — один из самых мистических образов, знаменующий славу Божию непознаваемым для человеческого ума путем. Ареопагит говорит в одной из глав трактата “О небесной иерархии”, что священные изображения представляют подобия небесных порядков, и что “до какой простоты через эти образы надлежит возвыситься, чтобы и мы, подобно большинству, святотатственно не полагали, что небесные богоподобные умы суть некие многоногие и многоликие…” ¹⁰.

На потолке между медальоном, солнцем и луной расположено желто-зеленое полотнище многоугольной формы, расчерченное на клетки. Это могут быть ризы Христа, написанные под крестом на медальоне. Предположение могут подтвердить изображения риз Христа на крестах в алтарных апсидах Красного монастыря и монастыря святого Антония в Египте ¹¹.

Изображение Теофании следует текстам видений пророков-боговидцев Исайи и Иезекииля, Апокалипсиса Иоанна Богослова и основано на древних восточных литургиях. Эта иконография была распространена на христианском Востоке в монашеской среде византийских провинций и была воспринята также в романском искусстве. Роспись апсиды — это и образ Небесной литургии. Этому смыслу подчинены все изображения, ее составляющие. Пророки присутствуют здесь не только как боговидцы, но и как участники Небесной литургии, занимая традиционное место Апостолов.

Существует также ряд примеров данного сюжета в росписях египетских монастырей (для коптов было характерно мыслить четырьмя ветхозаветными прообразами Евхаристии; это жертвоприношение Авраама (Быт 22:1–19) и жертвоприношение Иеффая (Суд 11:30–40) — судьи, принесшего по обету в жертву свою дочь ¹², и “Очищение уст Исайи” и “Встреча Авраама и Мелхиседека” (Быт 14:17–20)). Это росписи церквей коптских монастырей преподобного Антония Великого на Красном море (XIII в.) и Макария Великого в Нитрийской пустыне (XI–XIII вв.)

Очищение уст пророка Исайи.
Фрагмент алтарной росписи церкви Санта Мария
в Ане в Каталонии. Конец XI в. (Ныне в Барселонском музее).

Есть сведения о подобных росписях в грузинских храмах ¹³. В Каталонии, в росписи церкви Санта Мария Эстерри в Ане присутствует Теофания с пророками Исайей и Иезекиилем, что говорит о привнесении этой иконографии в романское искусство Каталонии православными, бежавшими от иконоборчества.

Очищение уст пророка Исайи.
Фрагмент росписи северной подкупольной арки.
Церковь монастыря святого Антония Великого на Красном море. XIII в.

Само перечисление этих храмовых росписей говорит об общевосточнохристианской традиции, распространившейся по окраинам христианского мира. И в заключение можно привести слова преподобного Иоанна Дамаскина:

“Исайя увидел угль; но угль не простое дерево, а соединенное с огнем; так и хлеб общения не простой хлеб, но соединенный с Божеством <…>

Мелхиседек, священник Бога Вышнего, хлебом и вином приветствовал Авраама, возвращавшегося после поражения иноплеменников. Та трапеза прообразовала эту таинственную трапезу, как и тот священник был образом и подобием истинного первосвященника — Христа. Ибо ты, говорит Писание, иерей во век, по чину Мелхиседекову” ¹⁴.