Одиночество и уединение – есть ли разница?

Наталья Викторовна Лозько – кандидат медицинских наук, врач-психиатр с двадцатилетним стажем, сотрудник института судебной психиатрии им. Сербского. Мы попросили Наталью Викторовну ответить на столь волнующие многих наших читателей вопросы об одиночестве, о поиске человеком своего места в мире, о преодолении себя и недоверчивости к окружающим .

– Наталья Викторовна, что такое одиночество?

– Проблему одиночества можно рассматривать с разных позиций и с разными специалистами: со священниками и психологами. Моя компетенция здесь достаточно ограничена, так как психиатры имеют дело, в первую очередь, с людьми нездоровыми душевно.

Думаю, что настоящее одиночество для православного человека – это нонсенс. Потому что болен он или здоров, телесно болен или душевно, вот это состояние одиночества больше сродни такому искушению, и посылу слева, как говорится. С Богом человек не может быть одинок. Значит, одиночество – это немощь, это утрата веры, утрата доверия, это утрата предстояния перед Богом. Но, тем не менее, одиночество существует… Можно вспомнить строки Марины Цветаевой: “О, одиночество, как твой характер крут”. Я думаю, что это состояние знакомо даже тем, кто молится за нас у Престола – даже священникам.

В чем же дело здесь, скажем так, с точки зрения медицины? Как психиатр я могу сказать, что, безусловно, душевнобольные люди, имеющие проблемы со здоровьем это более остро чувствуют и реально в этом пребывают в силу особенности болезни.

Одиночество это такое состояние, когда человеку чего-то не хватает. И тут есть такой закон: если ты даже хочешь чего-то получить, ты получишь тогда, когда сам начнешь отдавать. Это непреложно. Нужно хоть чуть-чуть себя подвигнуть, без всякой на то корысти и желания что-то получить: тебе одиноко, но кому-то еще хуже – пойди кому-то помоги. Ведь люди разучились проявлять сердечность, жалеть окружающих, которые находятся рядом. Сказать кому-то радостное слово, хотя бы даже показать, что этот человек тебе не безразличен.

Я помню, как в паломничестве несколько лет назад мы приехали в монастырь, это было под вечер, потом была экскурсия, и мы были на вечерней службе. Это был будний день, служба была такая повседневная. Можно было подойти к святыням, к иконам и к матушке игуменье, попросить благословения. Я не знаю, как другие, но я помню, что я подошла, поклонилась, получила благословение, а она сказала: “ С приездом.” И еще что-то сказала коротко, но я поняла, что она меня увидела. Меня лично. Вот она увидела меня конкретно, человека, который приехал в монастырь, который она возглавляет. Это очень важно, когда человек увидит хотя бы на мгновение.

Мы этого не делаем, и чего мы хотим, чувствуя себя одинокими, ничего при этом не отдавая.

Если же говорить о здоровье, душевном и телесном, и вообще о медицине, то есть такая болезнь, когда врачи не видят конкретно человека, пациенты не видят врача. Подчас я куда-то как пациент тоже прихожу и наблюдаю, и со стороны оцениваю поведение коллег. Вот, думаю, что же так долго, и что она там задержалась: чай можно пить в другое время. То есть отношение потребительское, все мне что–то должны, но, а ты сам-то что, ну подумай, что сейчас 6 вечера. А врач с 2 на приеме.

Для того, чтобы об этом вспомнить, тоже нужны силы, чтобы как-то собраться и себя отдать. В наши времена очень распространено взаимное стремление только поглощать, а не отдавать. Но в наших силах этому противостоять. К этому надо себя понуждать, потому что это трудно ведь. Конечно, получать-то всегда, казалось бы, легче, чем отдавать.

Отдавать – это самое великое утешение, я бы сказала даже наслаждение, когда человек почувствует вкус к тому, что ты отдаешь, без всякой для себя выгоды.

— Уединение и одиночество – это качественно разные понятия, потому что уединение, (я не очень сильна в лингвистике, но все же) одиночество – ты один, и уединение – ты един. Един с кем-то. То есть, уединение – это возможность сосредоточиться, помолиться, обратиться к Всевышнему. Обратиться с просьбой, беседой, со своей личной молитвой. Дать возможность Господу в тебе поработать. Здесь действительно нужно уединение, тишина и единство с Богом, это оно и есть. А одиночество – это пребывание в самом себе, самокопание, самоосязание, самолюбие. Ты в это погрузился, ты в этом сидишь.

Уединение предполагает выход.

— Скорее всего, так, потому чтобы что-то сотворить, нужно сначала что–то собрать. Уединение – это собрание воедино мыслей, чувств, предстояния перед Господом. Скорей всего это уединение. Одиночество это не то состояние, не творческое. Оно ничего не дает, оно бесплодно в этом его понимании. Другое дело, если кто-то понимает одиночество как уединение, это дело личное, кто как это понимает. Конечно, это надо как-то для себя как-то разводить эти понятия, желательно.

— Каждый выбирает сам. Господь свободу выбора нам дал изначально. Для пользы души одиночество безусловно надо трансформировать в уединение с последующим выходом, и творческим таким созиданием, и отдачи себя. Господь ведь тоже 40 дней постился и молился в пустыне. Это и было уединение, разве можно назвать это одиночеством?

— Но многие неправославные люди не верят, что с ними Бог.

— Дело веры это ведь дело свободного выбора. Посещение Господа, если человек дает Богу в себе действовать, может дать ему искру веры.

На рациональном уровне, атеисту, объяснить это чрезвычайно сложно, то есть, это истощает психологические ресурсы человека. Думаю, что человек достаточно здравый, даже если без особого образования, если с ним поговорить, он вполне и сам поймет, что такое отношение к своему одиночеству не дает никакого плода, не дает никакого положительного результата. И зачем тогда заниматься тем, что не дает никакого положительного результата?

Есть, безусловно, у человека иногда такие психологические особенности, когда человеку лучше, когда он большую часть времени один. Каждый случай, он очень индивидуален.

— А что делать, когда у человека наступает одиночество в семье, у супругов разные увлечения, и они не ищут общества друг друга?

О семье это вопрос другой. Одно дело разные увлечения в рамках православной семьи. Это вопрос, который должен решить духовник. Это уже больше вопрос духовной жизни.

Если это семья светская и увлечения разные, это уже качество выбора супруга, присутствующее изначально, что тут можно делать? К стороне, которая больше творческая, ее больше любят. Надо тогда искать пути преодоления, это — жертва. Жертва собой, и отдавая себя. Но это опять же очень индивидуальный случай. Просто в каждом отдельном случае надо разбираться отдельно. А в целом можно сказать, что если кто-то в семье не начнет жертвовать собой, отдавать, то это все либо будет продолжаться в таком режиме — каждый сам по себе, либо произойдет распад семьи. Это, к сожалению все наглядно вокруг, никуда не деться.

– Один ребенок, все вложено в него одного, и вот он уходит из родительского гнезда, как быть, что делать, когда человек возвращается в пустую квартиру, когда все ушли?

То есть отпустили чадо, которое выросло. Если у человека есть внуки, занимайся внуками. Если тебе этого мало, если расположен к детям, то пожалуйста, в воскресных школах масса занятий. Сейчас возможностей очень много: православные детские дома есть, приюты, возможность взять этих детей на выходные, не обязательно кого-то брать, но если с детьми как-то получается, то иметь такую радость, брать на выходные. На службу, погулять, подарить семейное тепло.

Отпустили ребенка из гнезда, но ты посмотри вокруг, отдай свое тепло и заботу кому-то еще. Если человек стеснительный по своей природе, достаточно хотя бы придти на приход, особенно, если вы живете в каких-то новых районах. Это здесь, в центре приходской жизни, вроде все уже расписано, все уже при деле, и то можно всегда найти возможность труда такого. А уж в больших районах, где в Храм не войти, там большие воскресные школы, там руки нужны, и труд, образование, знание, тепло, которое ты можешь отдать. Хотя бы просто подойти к священнику и сказать, что делать-то? Тут же найдется дело, и такое, что потом мало не покажется. И потом будешь думать, как бы мне в квартире одной, хоть 10 минут не поспать, а просто посидеть, чтобы мне никто не звонил, никто не дергал, и никто ничего не спрашивал. Нужно только о себе немножко заявить, это уже дело будет. Да, так бывает по жизни, но человека нельзя же взять за руку и куда-то вести, ну можно один раз, но потом-то, ты уже вырастил этого ребенка, он дееспособен по всем показателям.Я думаю, что одиночество это своего рода клетка, которую человек сам себе создает, потому что, например, мы в детстве поссорились со своим другом. И миримся тут же, а взрослый человек он не способен подойти и попросить прощения. Почему, мы становимся более эгоистичны?

Дети меньше еще натворили плохого, и они более открыты, ближе к первоосновам, к образу Божьему, к тому, что Господь в них замыслил. Грех преодолевать надо, ничего другого никто не придумал. Тут работа, это такой малый подвиг для себя. Подойти к кому-то неудобно, даже стыдно. Это ложный стыд, на самом деле. Всегда память о том, что Господь близ, не просто близ, а просто среди нас, и перед его очами, и в его присутствии, как-то себя собрать, и на это нацелить, то будет как-то совершенно невозможно не попросить прощения. Люди утратили, в силу того, что мы насовершали, эту простоту и сердечность между собой. Еще есть вариант, когда человек перестает доверять, ведь друзья, родные, обманывают в какой-то ситуации. Так получается, что недоверчивость связана с одиночеством, когда человек сам в себе закрывается и перестает доверять другим?

Да, можно говорить о том, что человек, столкнувшись с целым рядом таких событий в своей жизни, со стороны других людей, отказывается кому-то доверять, и как-то раскрываться. Это совсем нормальная такая защитная реакция. Но тем не менее, есть конкретный опыт: я потерпел, во-первых, их надо простить, безусловно, от сердца, для этого тоже часто надо себя понудить. Конечно, в повседневности человек с ними общаться, конечно, не будет скорей всего. Хотя, это тоже может быть по – разному. Когда человеку станет совсем плохо, прибежать в больницу, если ты простил от сердца. В любом случае речь идет о преодолении этого состояния, потому что состояние ложное. А когда стоит доверять людям, и как определить, достоин ли человек твоего доверия?

Не думаю, что все анализируют: кто перед тобой. Далеко не все. В основном общение идет автоматически, скажем так. Мы привыкли беседовать, здороваться. Но отцы же говорили о таком общении, что все нужно делать с рассуждением, это да, здесь можно сказать об этом. Есть такое понятие – интуиция. Симпатии и антипатии, опыт переживания. Я не говорю, конечно, о том, что надо на шею бросаться и душу свою раскрывать, и сразу в близкие друзья всех принимать, нет, ведь, всегда можно начать с малого. А там видно будет. Не говорят же так, головой в омут. Тем более, что это и для другой стороны может быть совершенно не полезно. Мало ли какой человек. Ты там на него обрушишь свой внутренний мир, а он под ним упадет, потому что он совершенно не соответствует его возможностям. Зачем такую катастрофу устраивать взаимную, это совершенно не за чем. А такое тоже бывает в практике. Когда под тяжестью чьих-то переживаний или опыта человек просто изнемогает. А есть ли все-таки преимущество одиночества?

Если только это уединение, в этом его качестве. То есть, так как уединяются монахи для молитвы, особенно в скитах, где не положена активная бурная жизнь внешняя. На Афоне, например, где совсем пусто, кроме своей души и Господа, в качестве уединения, для созидания. А не для такого самокопания, самолюбования, самолюбия. Потому что это разрушает, и ничего положительного в этом нет.

Помоги нам, Господи, преобразовать одиночество в творческое уединение, с последующим выходом и отдачей себя на пользу ближним.

Ссылки по теме:

Что делать с одиночеством?

Одиночество: рассказ о преодолении

Что делать с одиночеством?