На последней неделе октября Австрийская Республика отмечала свой национальный праздник – День нейтралитета. По традиции, в эти дни в центре Вены высаживается своеобразный десант австрийской армии: на центральных площадях города, вокруг исторического императорского дворца Хофбург, в части которого ныне располагается резиденция федерального президента, стоят танки, самоходные гаубицы, бронетранспортеры, вертолет.
Но это не военное положение, хотя некоторым туристам и может поначалу так показаться. Это своеобразный двухдневный парад: армия не проходит торжественным маршем, а проводит «день открытых дверей» в центре столицы. И дети, и взрослые с удовольствием залезают на броню танка или в кабину вертолета, общаются с военнослужащими. Здесь же, на площади Героев, между памятниками двум важнейшим австрийским полководцам прошлого – принцу Евгению Савойскому и эрцгерцогу Карлу – и перед мемориалами павшим в Первой и Второй мировых войнах, а также борцам антифашистского сопротивления, происходит присяга новобранцев.
Но не только тяжелая техника стоит в эти дни в центре города. Здесь развернут полевой медпункт, в котором дежурят настоящие военные врачи. А с другой стороны Хофбурга – палатка военных капелланов. На ее борту три символа с крестами – католической, протестантской и православной капелланских служб, или Militärseelsorge, как они называются по-немецки. Дословно – «военных душепопечителей».
Внутри походной часовни – аналой, простой крест, икона Божией Матери, фотографии священника в окружении солдат. Здесь и один из «хозяев» этой палатки – первый православный капеллан современной австрийской армии протоиерей Александр Лапин. Выходец из пражской общины старой русской эмиграции, доктор химических наук, доктор медицинских наук. В силу своего положения, отец Александр – священник Константинопольского Патриархата, так как по австрийскому закону именно Константинопольский Патриархат занимает главенствующее положение в многонациональной православной общине Австрии.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Мы познакомились несколько лет назад после Литургии в русском Свято-Николаевском соборе в Вене, на которой он сослужил священникам Московского Патриархата. Потом случайно встретились у греческой церкви в центре Вены. «Я числюсь священником греческой церкви, но служу поочередно в храмах разных юрисдикций», сказал мне тогда отец Александр.
В дни праздника отец Александр был занят, беседуя с сотнями гостей в своей палатке или принимая присягу военнослужащих вместе со своими коллегами – католическим, протестантским, мусульманским и иудейским капелланами.
Поэтому мы встретились для интервью в одном из венских кафе через несколько дней после праздника. И начали с того, что сейчас переживают все православные – кризиса в межцерковных отношениях вокруг положения Церкви на Украине и объявленного Московским Патриархатом разрыва евхаристического общения с Константинопольским.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Совершенно ненужное, непонятное осложнение
— Как ситуация с разрывом евхаристического общения между Москвой и Константинополем сказалась на вашем служении?
— Ситуация очень осложнилась, особенно для всеправославного действия в диаспоре. Это совершенно ненужное, непонятное осложнение. Проблема в том, что происходит радикализация: ты за того или за другого?
У меня лично совершенно другое направление деятельности: давать молодым людям импульс для жизни в смысле нравственности, православия, уверенности в своих убеждениях, в своих корнях. Моя задача – не заниматься какой-то межцерковной, а тем более международной политикой. Но, к сожалению, это осложняется вопросом: кто с кем и для кого.
Так что приходится продолжать как-то работать и надеяться на то, что найдется решение – как Бог управит.
— А ваши подопечные солдаты как-то обсуждают эту тему?
— Большинство людей – не только православные солдаты, но и вообще большинство людей – не имеют о своей религии ни малейшего понятия. В связи с национальным праздником ко мне подошли две католические журналистки и стали спрашивать про мою деятельность как капеллана. И я им рассказываю, что иногда приходится объяснять людям совершенно базовые факты.
Например, я спросил их – где родился Иисус Христос? Ответ этих католических журналисток был: «Или в Назарете, или в Вифлееме, но точно неизвестно». То же самое и у моих молодых людей. Тут вакуум. И тут подходят разные люди с разной информацией и направляют молодежь в свою сторону.
Я не хочу никакой контрпропагандой заниматься. Но у нас есть корни нашей культуры, которая столетиями создавалась – и надо это знать. В этом заключается моя работа.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
— То есть церковная политика остается в стороне?
— Проблема в том, что последствия этой церковной политики – это удар по нашей работе. Потому что как быть теперь? Если мы сделаем всеправославный съезд молодежи, то большая часть не будет в нем участвовать, потому что для них это неприемлемо.
Кроме того, поскольку происходит обострение ситуации, то встает вопрос: нравишься ты нам как священник или не нравишься?
Во всей этой истории немало от национализма вполне шовинистского толка, и это то, что я очень плохо перевариваю. Я — “антинационалист”, если хотите. Так что это грустное зрелище.
— Теперь вы не можете служить в Никольском соборе Московского Патриархата?
— Не могу. Но у меня там хорошие знакомые. И ведь я не “отключил” знакомства, дружбу, единомышление. Это невозможно! У меня принцип: хорошие отношения с максимумом людей. И если по техническим причинам что-то сейчас невозможно, ну так подождем. Я надеюсь, что это все временно.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Я знал, как встать по стойке «смирно» или отдать салют
— Как вы стали священником и православным капелланом австрийской армии?
— Я родился и вырос в Праге. Я из третьего поколения русских эмигрантов. Мама говорила по-французски, мы знали и немецкий язык. Мы были такой международно настроенной семьей. И мы пережили момент, когда в 1968 году в Прагу приехали танки (речь идет о вводе войск стран Варшавского договора, прежде всего советских – А.З.). Была паника, когда два чемодана в руки, и давай уезжать. Тогда мы уехали в Австрию. Учился я сначала во французской гимназии, потом в химическом институте, получил докторат, и заодно начал учиться на медицинском факультете, и его тоже окончил. Работал в области лабораторной медицины, получил звание доцента.
Конечно, мне было интересно, почему люди думают по-разному, почему разный менталитет, почему так складывается жизнь, культура, и почему разные люди имеют разный исторический опыт?
Здесь в Вене был приход Русской Зарубежной церкви в небольшой часовне святой Бригитты Ирландской. Я там был даже старостой довольно долгое время.
Примерно двадцать лет тому назад – мне было уже под 50 — возникла возможность заочно поступить на православный богословский факультет восточно-словацкого города Прешова, в составе которого тогда находился небольшой институт в моравском городе Оломоуц, — это от Вены два часа на машине.
Каждую вторую субботу туда съезжались профессора-богословы и преподавали богословие. Хорошие профессора были. Те, что постарше, учились еще в Ленинграде, так что у них была старая закваска русского богословия. Более молодые еще до 1989 года получали стажировку в Греции.
Там я получил богословское образование, и там меня рукоположили в дьяконы и в священники – в Православной Церкви Чешских земель и Словакии. И начал там служить. При этом я знал здесь, в Вене, почти всех священников, и у меня были – и остаются – хорошие отношения со всеми.
Примерно восемь лет тому назад была основана Конференция православных епископов Австрии, в которой участвовали представители семи поместных православных церквей, у которых есть приходы в Австрии. (После решения Священного Синода РПЦ от 14 сентября епархия Московского Патриархата в Австрии приостановила свое участие – А.З.)
И одновременно возникла идея создать православное капелланство в австрийской армии. Этим занялся генерал Роман Фишер, который перешел в православие, — очень ревностный человек, у него русская жена, и он сейчас собирается стать диаконом в сербской церкви.
И вот призвал меня в свой кабинет митрополит Михаил (Стайкоc) из греческой Церкви, который по каноническому уставу возглавлял всех православных в Австрии, — он был экзарх Константинопольской Патриархии. И сказал: «Знаешь, есть такой проект. Будем создавать военное капелланство. Есть два кандидата. Ты будешь капелланом». Я говорю: «Как? Я езжу служить в Чехию, у меня трое детей, я минимум 40 часов в неделю в госпитале работаю на ответственном посту». Он ответил: «С Божьей помощью, ты справишься». С этого момента я начал свою деятельность. Написали указ и подписали в министерстве. Это было в 2011 году.
Мне очень помог один католический капеллан, с которым мы хорошо подружились, — он из тех же краев, что и моя жена. Мы даже вместе были позже и на Афоне. Мы хорошие друзья. Он мне дал довольно много практических советов, как вникнуть в организацию. Поскольку у меня скаутское прошлое, то у меня не было проблемы, как встать по стойке «смирно» или отдать салют – хотя салют тут капелланы не отдают. Тем более я не офицер, у меня только контракт.
Фото: ami-international.org
— Но ведь в императорской австрийской армии наверняка были православные капелланы?
— Конечно, были. В начале Первой мировой войны было около 350 военных православных капелланов. Среди православных были, в основном, сербы и румыны, но были и русины. Разумеется, было и католическое, включая греко-католическое капелланство, и протестантское капелланство. Было и мусульманское, и еврейское.
— А сейчас как устроено душепопечение в армии Австрийской Республики? Кто вас назначал?
— Конференция православных епископов. А в смысле государственном — через министерство. Есть отделение в Министерстве обороны, которое занимается вопросами капелланства. Они координируют. Когда мероприятие какое-то или национальный праздник, то они пишут письма, чтобы все участвовали и так далее. И занимаются финансовыми вопросами.
— А сколько католических капелланов в армии?
— Это целая епархия. У католиков есть военный епископ и есть, может быть, 20-30 священников. Протестантских пасторов 9-10. Мусульман – двое. А я один. Есть один алевит. И один иудей, израильтятнин. Но он пока мало участвует, недавно этим занимается.
— Солдаты-иудеи встречаются?
— Я последнюю статистику видел, там новобранцев двое.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Одного зовут Мурат, а другого Славка — это теперь твой брат
— Австрийская армия строится по призыву?
— Да, служба по призыву полгода. Но можно пойти на альтернативную гражданскую службу, она дольше. Это санитаром работать в больнице или в доме престарелых.
— Чему можно научить солдата за полгода?
— Очень многому. У меня такая теория, что сегодняшняя молодежь на всем земном шаре имеет одинаковый облик. У них у всех какой-то глупый аппарат (гаджет – А.З.), они трясутся одинаково на танцах, не знают, что делать — им все неинтересно. И вдруг они оказываются в казарме, где у них есть своя кровать, свой шкаф, они должны быть одеты вовремя, быть и тут, и там. Из них делают настоящих людей, что не всегда просто дается. Потом они должны вместе действовать. Поначалу занятия проходят довольно строго. Я думаю, что это хороший опыт.
— Полгода достаточно для этого? Срок службы в армии, состояние призывной армии, возможность перехода на полностью профессиональную, контрактную армию – это постоянно обсуждаемые темы в России. Раньше срок службы составлял два года, теперь – год.
— Нет, тут другая система. Если солдату понравится, если он годен, то он может подписать контракт на год или на три, и многие это делают. Он может какую-то профессию еще приобрести – механика и так далее. Так что многие это делают и получают нормальные деньги.
Достаточно полгода или не достаточно — на эту тему в Австрии тоже все время ведется политическая дискуссия. Тут много офицеров и унтер-офицеров, которые служат всю жизнь, но это специалисты.
Вообще, это хорошо, что у нас есть призыв, потому что это дает молодому человеку какое-то начало взрослой жизни.
Это все-таки только один семестр. Если он в университете, то он ничего не теряет, а получает какой-то важный импульс для жизни.
— Студенты призываются?
— Призываются. Но до или после учебы. Обычно они решают, что все-таки до учебы это лучше сделать. Например, там, где я работаю как врач, есть врачи-военные. Он уже врач, но шесть месяцев должен отслужить. Они бегают, легкой атлетикой занимаются. Это тоже никому не помешает. Конечно, есть многие, которым это не нравится. Но я считаю, что это полезно.
— Как проходят ваши встречи с военнослужащими?
— Я этих солдат вижу один-два, максимально — три раза за эти полгода. Больше не получается. Но я считаю, пусть это будет импульс в жизни. Я их не преобразовал и ничего из них не сделал, нет, этого я не могу, но я им могу кое-что сказать, и я думаю, что они берут это, принимают.
Большинство моих солдат, с которыми я занимаюсь, не имеют никакого представления, или у них очень отдаленное представление о своей религии. У меня обычно бывают уроки. Это называется Lebenskundlicher Unterricht – «урок жизни». Я час или два с ними занимаюсь. В классе по несколько ребят.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Я начинаю, как правило, всегда с молитвы. Я молюсь с ними на немецком языке. Кто может на своем, пусть прочитает на своем, — у меня есть подборка молитв на всех нужных языках. Это мы читаем, поем перед нашей иконой. Я им объясняю, что такое вообще религия, какие есть религии, что такое православие, какие церкви существуют, что такое крещение и так далее.
Потом есть разные другие встречи – православная военная этика, молитвы, Библия, что такое семья с православной точки зрения, – самые разные темы, которые у меня разработаны в формате power point — я это внес туда из академической сферы, университетской.
Кстати, моя академическая практика очень мне помогает. Потому что я могу со всеми нормально говорить. С людьми любого ранга и звания – от мальчугана до любого генерала и министра. Меня это совершенно не смущает, потому что у меня есть свои научные доблести.
Если есть какое-то официальное мероприятие, парад, потом какой-то VIP-прием – для меня это повод пастырски с людьми беседовать. Тут самые разные проблемы выявляются — например: у меня жена и дети, такие-то трудности, как быть? Это классические проблемы — такие трудности есть всегда.
— А богослужения?
— Бывают и богослужения. Но с этим самая большая проблема, потому что участие в богослужении здесь добровольное. Я стараюсь регулярно совершать богослужения. У нас и водоосвящение бывает, и Пасха. Но должен кто-то выставить приказ, и этот приказ должен дойти до этих солдат, и они должны прийти. Эта цепочка не всегда работает. Я делаю все, что могу.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
— А эти «уроки жизни», про которые вы говорите, — они что, стоят в расписании у военнослужащих?
— Да, они стоят в расписании. Раз в месяц каждый военнослужащий, независимо от религии и независимо от звания, должен иметь такой урок. Но фактически у меня доступ только к новобранцам. Унтер-офицеров и офицеров мало православных, считанные единицы. Но их будет все больше и больше, потому что сербы поступают в разные военные училища.
Православие – четвертая религия по численности последователей в Австрии. На первом месте – католики, на втором – атеисты, или, как это называется в Австрии, люди «без религиозной принадлежности», на третьем – мусульмане, а мы – на четвертом. Нас тут больше, чем традиционных протестантов и не намного меньше, чем мусульман.*
Бывает такая ситуация, что коллега заболел, и надо всех собрать на урок, а не только православных – всю роту, 70 человек. Что тут скажешь? Я говорю: «Кто от какой религии? Видишь, ты поднял руку, и ты поднял руку за свою религию. Скажите мне, сколько армий в мире, где можно так спросить, и солдат поднимет руку? В большинстве армий только одна религия или вообще никакой религии, а мы тут все можем так поднять руку. Теперь мы посмотрим, какие исторические корни этих всех религий и истории этой страны. Мусульмане — когда они здесь появились? Почему мы кофе** пьем в Вене? Почему у нас этот круассан***, откуда это пришло? Или когда были первые православные здесь? Когда вообще христиане начались? Что было до того? Как было при римлянах? Тогда не было толерантности, тогда резали других.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
Чем славится австрийская армия? Это маленькая армия, которая проводит миротворческие миссии. Почему? Потому что у наших людей разные исторические корни, но они умеют со всеми людьми говорить. Мы не немцы, мы – австрийцы. Это очень важно, что мы так можем быть вместе, и мы не дадим это другим испортить. Для этого мы должны учиться вместе говорить.
Это наша работа совместная, и совсем неважно, если его зовут Мурат, тот Славка, а тот — какой-то Эдгард, у нас одна армия, у нас общее будущее. Через десять лет ты вспомнишь: «А вот мы тогда». Это теперь твой брат. Мы сюда пришли по разным причинам, кто-то не хотел здесь быть, но у нас общее будущее.
Давайте уважать друг друга, давайте не издеваться, подумайте об этом. Это касается не только отношений между религиями.
У тебя будет подруга, у тебя будет жена, и ты ей не можешь сказать: «Ты – дура». Ты ей один раз скажешь, а во второй раз, в третий раз уже не будешь говорить, потому что она тебе скажет “bye-bye”. Учитесь в армии, как говорить друг с другом, – мама вас этому не научила.
Фото: Orthodoxe Militärseelsorge / Facebook
*По данным австрийского ведомства статистики, в 2016 году в Австрии было 64% католиков, 17% лиц, объявляющих себя «без религиозной принадлежности», 8% мусульман, 5% православных, 5% протестантов, 2% остальных. При этом в столице Вене численность лиц «без религиозной принадлежности» достигла 30%, мусульман – 14%, а православных – 8%. С 2001 по 2016 год доля католиков в Австрии уменьшилась с 75% до 64%, доля лиц «без религиозной принадлежности» выросла с 12% до 17%, доля мусульман удвоилась с 4% до 8%, а доля православных выросла более, чем вдвое – с 2% до 5%.
** ***По распространенному преданию, когда король Польский и Саксонский Ян Собеский освободил Вену от второй турецкой осады в 1683 году, на долгие столетия обеспечив Вене статус непобежденного бастиона западной христианской цивилизации, турки оставили у стен города три предмета, ставшие неотъемлемой частью европейской культуры: мешки с кофе, печенье в виде полумесяцев, и барабаны. Честь открыть первое венское кафе принадлежит, по не подтвержденному историческими фактами преданию, православному украинцу – купцу, дипломату и шпиону Юрию Францу Кульчицкому, который, будучи ранее в турецком плену, научился там варить кофе. Полюбившиеся венцам печенья в виде полумесяцев австрийская принцесса Мария Антуанетта увезла с собой в Париж, когда вышла замуж за Людовика XVI в 1770 году, а там их впоследствии стали печь из слоеного теста и они получили общеевропейскую известность как круассаны, croissant, — то есть полумесяцы. А барабаны вошли в состав симфонического оркестра.