«Все жили вровень, скромно так…»
С Высоцким имеет смысл знакомиться в детстве: с песенки про «Жирафа», с музыкальной сказки «Алиса в стране чудес». Помните?
Пусть дома поднимется переполох,
И пусть наказанье грозит – я согласна,–
Глаза закрываю, считаю до трех…
Что будет, что будет! Волнуюсь ужасно!
Но что именно – право, не знаю.
Всё смешалось в полуденный зной:
Почитать? – Я сажусь и играю,
Поиграть? – Ну, я с кошкой читаю,–
Всё равно я скучать ужасаю!
Сэр! Возьмите Алису с собой!
Кто из поэтов повлиял на Высоцкого? Целая библиотека. Изначально – безусловно, Саша Черный с его раскованным юмором, с неотразимой гротескной манерой. А еще – Киплинг, Некрасов, Симонов, Межиров, Слуцкий… Безусловно, Есенин. Возможно – Лермонтов, Тихонов, Твардовский. Не в последнюю очередь – армейская героика.
Военные песни Высоцкого – это взгляд из поколения «подранков», повидавших эвакуацию, помнивших воздушную тревогу. Первые его воспоминания связаны с огромной московской коммунальной квартирой на 3-й Мещанской улице. Наступило время – и он спел об этом времени:
Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь на зуб зуб не попадал, не грела телогреечка.
Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.
Потом – война, переезд под Оренбург, письма отца, наконец, возвращение в Москву, победные сводки Информбюро… Высоцкий родился в офицерской семье, рассказы о фронте впитывал с детства. Адрес юности – Большой Каретный переулок, воспетый в залихватской песне про «черный пистолет». Сейчас в тех краях (а точнее – на площади Петровских ворот) раскинул руки памятник Высоцкому. За плечами – гитара. Как будто ранним утром он возвращается домой с концерта или дружеской пирушки.
Памятник Владимиру Высоцкому на Страстном бульваре, у площади Петровские ворота. Фото: moscowchanges.ru
«Раздали маски кроликов, слонов и алкоголиков…»
Первые песни Высоцкого нередко называют «блатными». Осуждают барда за пропаганду воровской романтики… Действительно, среди его тогдашних героев – воры, хулиганы, авантюристы. Уголовная публика. Но это стилизации, этюды молодого актера, в которых уже угадывается талант. Он всегда был способен по-актерски перевоплотиться в самого экзотического героя, но не терял дистанции между собой и созданным образом. Умел и поглядеть со стороны на горемычного уголовника, посочувствовать ему, посмеяться над ним. Когда мы видим, как Высоцкого исполняют эстрадные певцы – сразу бросается в глаза разница. Они, как правило, передают только поверхностный пласт песни.
Дворовые темы помогли Высоцкому найти несколько новых интонаций. Вообразите, насколько беднее была бы поэзия, если бы все стихи состояли из тысячи наиболее почтенных литературных слов. Не хватало бы красок и звуков! Поэтому со времен Ломоносова и Сумарокова лучшие наши стихотворцы расширяют словарь поэзии. Но попытки обогатить поэтическую речь не должны выглядеть искусственно, фальшиво.
Эксперимент ради эксперимента в литературе выглядит мертвенно. Высоцкому удавалось уместно ввинчивать в конструкцию стиха и просторечия, и жаргонные словечки, и устаревшую лексику, славянизмы… Появлялась и неожиданная игра слов, и новые оттенки смыслов. С легкой руки Высоцкого некоторые слова, казавшиеся замшелыми, украсили современную живую русскую речь. Уличный московский язык пятидесятых годов пробился в стихи.
Но не только в «языковом расширении» тайна Высоцкого. Он и привычные слова сопрягал по-своему. Проверьте хотя бы с помощью яндекса – употреблял ли кто-либо до Высоцкого образ «кони привередливые»? А ведь как хлестко и образно сказано. Ведь именно кони и именно привередливые. Однажды услышав, забыть это определение невозможно, такова точность и сила образа.
Бесчисленные строки Высоцкого стали крылатыми, репризными – в этом он сравним с Крыловым и Грибоедовым. До сих пор строки Высоцкого ежедневно мелькают в газетных заголовках. Как часто мы цитируем с улыбкой или грустинкой: «И не друг, и не враг, а так…», «Раздали маски кроликов, слонов и алкоголиков», «Где деньги, Зин?», «Лечь бы на дно, как подводная лодка…», «Если вы не отзоветесь – мы напишем в спортлото»… Долго можно продолжать этот список. Крылатые выражения – это не просто украшение речи, они помогают нам глубже выразить мысль, призвать на помощь цепочку новых ассоциаций. Высоцкий – мастер точных и многозначных поэтических формулировок, которые обогащают язык.
Владимир Высоцкий в роли радиста в фильме «Вертикаль» режиссера Станислава Говорухина, 1966 год. «Если друг оказался вдруг…» – народной стала не только сама картина, но и песни из нее. Фото: РИА «Новости»/ria.ru.
«Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след…»
Высоцкий – актер, мастер перевоплощений. Но ни на сцене, ни в кино он всё-таки не достиг таких актерских высот, как в песне. Он был самым достоверным попугаем и конькобежцем, боксером и Яком-истребителем, деревенским хулиганом и дурашливым шахматистом, был политзаключенным и бил рекорды в соревнованиях по тяжелой атлетике…
Он написал «Поэму о космонавте» – и Георгий Гречко отметил, что Высоцкий описал космические перегрузки так точно, как будто сам работал на орбите. Где только нашел слова? Как цепкий художник-жанрист, создал галерею современников. Но, кроме песен, написанных «под маской», Высоцкий создавал и лирические исповеди: «Охота на волков», «Кони привередливые», «Купола», «Вариации на цыганские темы»…
Пожалуй, самые утонченные стилизации Высоцкого – это песенные сказки. Десятилетиями бард время от времени обращался к миру ведьм и леших. Многие стихи из этого цикла впору публиковать в рубриках сатиры и юмора. Другие вполне сгодятся для детского чтения. Здесь Высоцкий использует «эзопов язык», эти песни полны намеков на реалии ХХ века. Но, кроме сатирического смысла, тут есть и другие мотивы. Его интересовал гоголевский мир оборотней – и Высоцкий в ХХ веке дополнил разудалую фольклорную эпопею, хотя и провозгласил шутливо: «Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след…»
«Я взят в тиски, я в клещи взят…»
Особая страница в наследии Владимира Высоцкого – самые сумрачные по духу его песни и стихи, посвященные душевным болезням. Само понятие «сумасшедший дом» мы нередко воспринимаем как комическую репризу. Юмор не покидает и Высоцкого, но переходит в тягостные видения:
Я взят в тиски, я в клещи взят –
По мне елозят, егозят,
Всё вызнать, выведать хотят,
Всё пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.
Распад личности, бессилие медицины, предсмертные страдания – всё это переходит в предчувствие собственной скорой гибели. Нечто схожее по духу писал в последние два года своей тридцатилетней жизни Есенин.
Творческая плодовитость Высоцкого ошеломляет. Ведущий актер московского театра на Таганке – это означает занятость почти ежедневную. Он играл Гамлета, Галилея, Керенского, выходил на сцену в многочисленных поэтических спектаклях. Десятки заметных ролей в кино, среди них – незабываемые: поручик Брусенцов, Ибрагим Ганнибал, Дон Гуан, Жеглов.
В последние годы – постоянные выступления в разных аудиториях. Когда только он написал добрую тысячу стихотворений и песен? К тому же пробовал себя в прозе, да еще и готовился снимать кинофильм «Зеленый фургон»… Он работал безудержно, спешил выговориться, разрывался от избытка тем и сюжетов. В юности его аудиторией была приятельская компания, а в семидесятые Высоцкий твердо знал, что новых песен от него ждут миллионы людей.
Актер Владимир Высоцкий в роли Гамлета. Фото: Мирослав Муразов/РИА «Новости»/ria.ru.
«Не сумел я, как было угодно, – шито-крыто…»
Из него рвалось бунтарское обаяние. Неслучайно одной из запомнившихся ролей Высоцкого был Хлопуша в инсценировке есенинской поэмы «Пугачёв». «Проведите, проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека!» – хрипел артист, раздвигая плечами железные цепи. Неслучайно Высоцкий пробовался и на роль Пугачёва, мечтал сыграть его в кинофильме. С азартом написал несколько песен для фильма о Робин Гуде, прославляя «вольных стрелков».
Его надрывному тембру верили. Казалось, что правда должна быть именно такой: неприглаженной, хриплой. Мятежной! Невозможно представить себе Высоцкого в протокольном костюме с депутатским значком. Он был советским аналогом рок-бунтарей, которые тоже нарушали приличия и смущали консерваторов.
Подобно Ломоносову, Державину, Пушкину, Брюсову, Бродскому Высоцкий еще в 1973-м написал стихотворение с мотивами из Горациева «Памятника». В этих стихах Высоцкий предсказал свою громкую посмертную славу. Только его лирический герой отказывается от бюрократической «канонизации» – и вырывается из монумента.
И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно –
Шито-крыто.
Я, напротив,– ушел всенародно
Из гранита.
При жизни у Высоцкого не было званий и премий. А через несколько лет после смерти к нему пришло официальное признание: многочисленные пластинки, памятники, улицы Высоцкого, которые появились во многих городах России. Социологические опросы показывают, что Владимир Высоцкий остается одним из символов ХХ века. И это уже не мода, а слава.