Протоиерей Димитрий Климов
Обряд как стена между Богом и человеком
Сегодня многие обряды, как это ни странно, становятся препятствием отношениям человека и Бога, прямо стеной. Казалось бы, наоборот, они должны помогать этому. Но, порой нам кажется, что любить Бога и угождать Ему своей жизнью не обязательно, а достаточно исполнить какой-то обряд: освятить дом, машину, крестик, кого-то отпеть, кого-то покрестить, исповедаться, «отстоять службу». Раз это выполнено, то уже все в порядке.
Но обряд должен быть окошком, через которое лучше Бога видно, а не стеной, которая Его закрывает. И вот иногда и бывает именно так, что мы отгораживаемся от Бога этим внешним исполнением обрядов.
«Поставить свечку» — это действие часто заменяет молитву. Как-то зимой, в гололед, пришел в храм мужчина, глаза огромные: «Батюшка, меня Бог спас от смерти. Вынесло на дорогу на встречку, Впереди КАМАЗ. В лобовую. И вдруг меня буквально уже из-под КАМАЗа вынесло. Надо поблагодарить Бога». Забегает в лавку, покупает огромную свечку за сто рублей, бежит в храм и благодарит Бога аж целых три минуты!
Свеча стала молитвозаменителем… И мы забыли, что в древности свеча, во-первых, имела прикладное значение – чтобы помолиться, нужно было осветить икону. Во-вторых, с древности это был символ пламенного горения души человека к Богу. Когда мы этого и многого другого не знаем, вкладываем в форму свое содержание. Например, что Богу свеча нужнее, чем наши молитвы, любящее и благодарное сердце. И вот мы уже считаем, что сделали некое духовное очень важное дело.
И службу мы приходим «отстоять», где нужно – поклониться, наклонить голову и замереть. Ради чего это делаем – не понимаем. И никакие кардинальные новшества не заставят человека понимать, если он сам не сделает усилие, не начнет вникать в смысл, а главное – не откроет сердце.
Среднестатистический мыльный пузырь
«Обряд» — от слова «обряжать», наряжать, облачать. То есть мы некое содержание облачаем в некую форму, обряжаем. Поэтому называется обряд. Оболочка содержания в этом смысле — слова молитвы, которые мы читаем и слышим, действия священника во время богослужения: каждение, окропление святой водой или помазание елеем, или чтение молитвы над головой кающегося человека, когда он накрывает его епитрахилью и благословляет. А содержание — это вещь непостижимая, менее осязаемая нашими органами чувств. Таинство.
В древности многое совершались тайно от других людей, чтобы человек, не причастный к вере Христовой не мог нарушить святость происходящего. Язычники, как и комсомольцы в XX веке, могли сорвать праздник, надругаться, надсмеяться над тем, что происходит в храме.
Сейчас это уже не актуально, поэтому слово «таинство» правильнее расшифровывать как таинственное действие Бога на душу человека. И вот это как раз и есть содержание обрядов, богослужения. Оно зависит не от того, четким ли голосом священник прочитал молитвы или пробубнил их себе под нос, и ничто никто не понял. Это форма. Не зависит содержание от того, красивое облачение у священника или простенькое, старое, рваное. Не зависит суть и от того, какой храм: нарядный, золоченый или простой сельский.
hram-dimitria.ru
Содержание больше зависит от самого человека. От того, с каким сердцем он пришел, открыт ли для принятия благодати Божий смирением, покаянием, искренней верой в Бога. Тогда происходит чудо. Тогда содержание влияет и действует на него. А если сердце человека закрыто, то остается только форма. Красивая, переливающаяся всеми цветами радуги, как мыльный пузырь. Мыльный пузырь — это как раз торжество формы над содержанием.
Все красиво и вроде бы исполнено. Но, как только этого пузыря касается искушение, испытание, даже слегка – он лопается. И человек вроде бы тот же, но словно ни в каком таинстве не участвовал. Посмотрите жизнь среднестатистического крещеного и среднестатистического некрещеного. Чем она уж так кардинально отличается? Да ничем, в том то и дело. Этот среднестатистический крещеный ту благодать не принял, все было только мыльным пузырем и лишь формой.
Символ имеет смысл, если его понимают
Форма нашего богослужения, наших таинств изменялась на протяжении веков. Да даже на протяжении лет она меняется. Мы уже видим, как меняется богослужение. И ничего в этом ужасного нет. Форма является символическим языком и тоже должна быть воспринимаема. А символ – это, что понимает тот человек, который его начертал, и тот человек, который на этот символ смотрит. Если, например, мы знаем, что такое христианство и видим крест на доме, то, считывая смысл этого символа, понимаем, что дом этот каким-то образом связан с христианством. Для того, кто понятия не имеет о вере в Христа, крест – две перекрещенные палочки, не более.
То есть символ имеет смысл только тогда, когда кто-то понимает его.
Но очень многие символы христианского богослужения мы просто не считываем. Причем это не потому, что форма служб осталась той же, что полторы тысячи лет назад. Богослужение таким, как мы его знаем, стало лет 100 – 200 назад. Тот славянский перевод Библии, который мы читаем, сделан при Елизавете, то есть более осовремененный к тому времени. Сейчас он опять устарел. Естественно, через какое-то время и он будет меняться, чтобы хоть кто-то что-то понимал.
Форма меняется, содержание неизменно
Церковь всегда немного притормаживает этот процесс перемен и реформаций. И правильно делает. Это такой здоровый консерватизм. Потому что если бежать впереди этого процесса и сильно разогнаться, то, наверняка, тебе последний вагон как раз в голову и ударит. Но перемены неизбежны. Они всегда происходили и происходят. И в облачении священника, и в языке, и в церковной архитектуре — это уже по-моему всем очевидно, что мы строим храмы совсем не так, как раньше.
Форма меняется. А вот содержание должно оставаться прежним. Содержание — это благодать Божья, это Дух Христов, который должен человека напитывать, если человек сам хочет этого.