Отец Виктор (Мамонтов) был похож на ожившую икону. Иконный образ неподвижен – но почему-то было совершенно ясно, что, выйди этот образ к нам, у него были бы такие движения рук, такой шаг, такая улыбка, как у отца Виктора.
Конечно, я имею в виду прежде всего образы рублевского письма. Что, заговори этот образ, его голос звучал бы, как у отца Виктора: удивительное звучание, в котором нет ни йоты насилия или вторжения в слух собеседника. Это звучание скорее приглашало в себя, чем устремлялось к тебе. И приглашало очень бережно, «на расстоянии двух свобод». Формулу о двух свободах отец Виктор любил и часто повторял: так должны строиться, говорил он, отношения между человеком и человеком, взрослым и ребенком, человеком и Богом. С детьми у отца Виктора были самые доверительные отношения. Звери и растения отвечали ему взаимностью. Где-то у меня хранится его фотография с моим котом Шарлем на плече: они смотрят друг на друга с тихим восторгом. Есть фотография в азаровском саду, на которой он смотрит на старую антоновку и на Федю Василюка, собирающего с нее яблоки: о.Виктор явно хочет помочь Феде собирать яблоки и не свалиться с дерева, а яблоне – отдавать их и держать Федю. О. Виктор составил и издал молитвы старца Силуана – наверное, этот образ святости был для него самым близким. И, конечно, о.Тавриона Батозского, у которого он проходил ученичество.
Фото: doroga-vmeste.ru
Каждый, кому довелось видеть отца Виктора вблизи, согласится: он был воплощенным благословением. Ты видел в нем саму милость Божию, обращенную к тебе лично. Когда он передавал тебе какую-нибудь конфету за столом, это чувствовалось не меньше, чем когда он помазывал елеем на соборовании.
Мы встретились впервые в Италии, в монастыре Бозе, на конференции, посвященной русской святости. Он первым подошел ко мне и заговорил, сказал, что давно меня (то есть мои сочинения) любит. Я помню его смешную фразу. Заметив некоторое замешательство гостей из России перед трапезой (был какой-то постный день), он сказал: «Я давно понял, что есть можно всё кроме табуреток». Все знают, что сам он при этом почти не ел, и его желание относительно еды за трапезой в его приходе в Карсаве было, чтобы она была разноцветная. Он угощал: «А теперь вот этого зеленого возьмите! И вот этого желтого!». В Бозе в то время жил греческий епископ на покое, и за столом он сказал: «А его (о.Виктора) мы не отпустим! C’est un bijoux!” И еще бы: приглашенные делали доклады о русской святости, а отец Виктор был сама эта святость, с головы до пят. Владыка Антоний Сурожский тоже в свое время приглашал о. Виктора перебраться к нему в Лондон. Может быть, и другие его приглашали… Но о.Виктор отказывался: он не хотел оставить «своих».
С тех самых пор, с Бозе, мы постоянно поддерживали связь с о.Виктором. Он с посыльными присылал мне гостинцы: латышский сыр, копченых рыбешек, кедровые орешки. На орешках он особенно настаивал, велел мне есть их каждый день. «Они добавляют то, чего не хватает во всей остальной еде», уверял он.
Фото: doroga-vmeste.ru
Мы склонны думать, что человек такого рода, почти бесплотный, погруженный в иное и лучшее, отвлечен от обыденности. От своей – да, но от обыденности другого, как я увидела по отцу Виктору, совсем нет. В гостях у меня он мимоходом задал мне несколько странных вопросов: как я плачу за квартиру и еще что-то в этом роде. Через некоторое время у меня появилась Марина Копылова, его духовная дочь, и сказала, что батюшка поручил ей помогать мне в практических вещах. Видимо, из моих ответов он понял, что у меня это плохо получается. И жизнь моя – с Мариной – переменилась.
Его тихость обладала укрощающей силой. Однажды я пришла на его выступление в Москве из коммунального ада. У меня прорвались трубы в квартире, соседи снизу справедливо бушевали, а сантехника вызвать человеческими силами было невозможно. В разодранных чувствах я поднималась по лестнице. И тут в громкоговорителе раздался голос о.Виктора. Говорил он о Достоевском, но это несущественно. От одного его голоса весь ужас, гнев и отчаянье у меня внутри исчезли. Я думаю, своей тишиной он мог укротить любую бурю, внутреннюю и внешнюю.
Я могла бы еще много рассказать о его удивительных благодеяниях. Но пока кончу на таком. Однажды он навестил меня в Азаровке и почему-то захотел пройтись по поселку (коттеджному поселку, который недавно там появился). Владельцы коттеджей тогда только начинали «возвращаться в церковь». Но вид отца Виктора, который шел, почти не касаясь земли, и излучал совершенно нездешнюю благожелательность, впечатлил их. Многие выходили из-за заборов, хотели его увидеть поближе. О.Виктор каждого благословлял и благодарил: «Спасибо, что вы так хорошо относитесь к нашей Оле!» Я не сразу поняла, что он благодарил за будущее.
Отец Виктор любил, как он говорил, божественный дар свободы. И он ей обладал в высшей степени, свободой чад Божиих. Для него не было своих и чужих. Все перегородки для него мало что значили. Как у него это получалось – понять так же трудно, как то, что можно войти «дверем затворенным». Потому что двери у нас в самом деле затворены, и замки повешены, и установлено видеонаблюдение.
Дорогой отец Виктор, не забывайте нас, пожалуйста!
Будущий архимандрит родился 10 сентября 1938 года в селе Новый Ямполь, Зейского района, Амурской области. Отец – Авраам Никитич Мамонтов (1899) работал директором школы в Приморье. Был репрессирован и умер в лагере в 1943 году. Мать – Вера Дмитриевна (1902-1993). Родители венчались в Благовещенске. В браке родились 9 детей.
Фото: damian.ru
С 1955 по 1960 год Виктор Мамонтов учился в Южно-Сахалинском педагогическом институте, специализируясь по «русскому языку и литературе». По окончании института работал учителем, а позже директором в деревенской школе. С 1962 по 1965 год учился в аспирантуре при Московском государственном педагогическом институте. В 1965 году защитил диссертацию «Драматургия А.Н.Арбузова» и получил степень кандидата филологических наук. Несколько лет преподавал студентам русскую литературу, получил звание доцента.
В 1971 году Виктор Мамонтов принял крещение. Его крёстной матерью стала Анастасия Ивановна Цветаева. По воспоминаниям архимандрита Виктора, «в первые годы христианской жизни я встретился со многими людьми, которые оказали на меня большое духовное влияние. Это старцы архимандрит Косма, архимандрит Таврион, архимандрит Серафим, это протоиерей Николай Гурьянов, архимандрит Зинов, игуменья Варвара. У них было духовное сияние…».
Иноческий путь Виктор Мамонтов начал в Свято-Успенской Почаевской лавре по благословению своего духовника архимандрита Серафима (Тяпочкина). Промысел Божий привел Виктора Мамонтова на латвийскую землю, где началось его служение. 13 февраля 1980 года митрополит Леонид в домовой церкви преподобного Серафима Саровского Рижского женского монастыря постриг его в монашество. Осенью того же года он был рукоположен во диаконы, а затем в пресвитеры. Служил в храме святого благоверного великого князя Александра Невского в Риге, затем короткое время в Тукумсе, а с 1982 года – в Свято-Евфросиньевском храме и еще 3 приходах: Голышевском, Пудинавском и Квитенском. При митрополите Леониде (Полякове) был духовником Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря. Заочно учился в Московской духовной семинарии.
