– Николай Семенович, расскажите, пожалуйста, как Вы познакомились с будущим митрополитом Владимиром?
– В 1952 году я поступил в Одесскую духовную семинарию, а через два года туда поступил Виктор Маркианович Сабодан, будущий митрополит Владимир. Помимо учебы мы иподиаконствовали у епископов Одесских, и с Виктором у нас возникла настоящая студенческая дружба.
Он был очень развитой, общительный, прекрасно пел, с ним можно было много о чем поговорить. Трудно было даже предположить, что он примет постриг, потому что это был человек совершенно не монашеского вида. Учился он на отлично. Помню, мы с другими ребятами ходили гулять, знакомились с девушками, но он с нами не ходил.
– Потом ваше общение продолжилось?
– Когда после семинарии я поступил в Московскую духовную академию, все равно приезжал в Одессу на каникулы и иподиаконствовал. После окончания учебы Виктор тоже уехал из Одессы – поступил в Ленинградскую духовную академию, и мы перезванивались, обменивались открытками и письмами.
Окончив академию в 1960 году, я не принял сан, так как не был женат, и поступил на работу в Московскую патриархию секретарем митрополита Крутицкого и Коломенского, а впоследствии стал председателем по особым поручениям при Московской патриархии.
Виктор Сабодан окончил Ленинградскую духовную академию в 1962 году со степенью кандидата богословия, стал преподавателем в Одесской духовной семинарии, исполнял обязанности старшего помощника инспектора и одновременно занимал должность секретаря Одесского епархиального управления.
1960-е годы были временем гонений на Церковь, и люди приезжали в Москву буквально толпами. Нужно было их устраивать, помогать оформлять документы, решать массу вопросов с Советом по делам религий. Очень по многим вопросам я помогал своему другу Сабодану, который к тому времени уже принял монашество с именем Владимир. По должности ему приходилось заниматься самыми разнообразными хозяйственными вопросами, он мог разобраться далеко не во всем, потому что в свое время больше занимался наукой, и я не раз помогал ему, советовал, так что немало трудностей мы преодолели вместе.
– У Вас не было желания принять священный сан?
– Я мог бы принять сан, но, как оказалось, больше был нужен в светской одежде, потому что светскому человеку в чем-то легче было решать вопросы с тем же Советом по делам религий, и я старался помочь Церкви, чем мог. Нужно было и встречаться с кем-то, и стол в ресторане накрыть (а это были ох какие для нас нагрузки!), и уметь найти общий язык – и все это я делал, благодарю Бога за то, что Он дал мне возможность послужить и таким образом.
В 1965 году архимандрит Владимир (Сабодан) был назначен ректором Одесской духовной семинарии, а я уже был связан с Богоявленским Елоховским собором.
Как раз в годы его ректорства семинарии одну за другой стали закрывать, чтобы оставить только две – в Москве и в Ленинграде. Когда дошла очередь до Одесской, архимандрит Владимир добился, чтобы ее не закрыли сразу, а дали доучиться тем, кто уже поступил, с условием, что на первый курс никого принимать не будут. Разрешение на это дали, и ректор действительно никого не взял на первый курс, но, кого было можно, брал сразу на второй, и таким образом расширял семинарию. Со временем вопрос о закрытии семинарии как-то замялся, и ее удалось сохранить.
– Он был и ректором московских духовных школ?
– Да, в 1973 году его назначили епископом Дмитровским, викарием Московской епархии, ректором Московской духовной академии и семинарии, и этот период биографии для меня тоже очень памятен.
Можно сказать, что я поставлял студентов ему в семинарию. Как известно, человеку с высшим светским образованием поступить в духовное учебное заведение в качестве студента или преподавателя было невозможно, и я выдавал справки о том, что такой-то трудился на должности чтеца, такой-то исполнял такие-то работы и так далее. Я любил дружить, дружил со многими архиереями и таким образом помог немалому количеству людей, которые, можно сказать, прошли через Елоховский собор.
– Владыка занимал ряд достаточно высоких должностей…
– Да, и, к сожалению, это вызывало зависть, в том числе владыки Филарета (Денисенко), хотя сам он в то время был первым членом Священного синода. Владыка Филарет добился, чтобы архиепископа Владимира, который в то время был ректором Московской духовной академии, перевели в епархию. Когда я узнал об этом, то подошел к Патриарху Пимену с просьбой отменить решение, но тот сказал, что это уже невозможно. Тогда я попросил, чтобы владыку возвели в сан митрополита, и когда на Синоде в июле 1982 года было зачитано решение о том, что владыка назначен митрополитом Ростовским и Новоческасским, все ахнули, потому что вместо понижения вышло повышение по должности.
Управляя епархией, владыка сделал, что мог: купил и обустроил новый епархиальный дом, отстроил новую колокольню.
Когда митрополит Владимир по делам приезжал в Москву, ему негде было остановиться. В отличие от многих, он не стремился купить здесь квартиру, и я всегда устраивал его в гостиницах и договаривался обо всем.
– Вы сохраняли общение, когда митрополит Владимир служил в Европе?
– Митрополита Владимира назначили патриаршим экзархом Западной Европы в 1984 году. Несколько раз в год он выезжал в разные города и всегда брал меня с собой в делегацию, так что из Москвы меня командировали то в Париж, то в Женеву, то в другие города, и мы с ним посмотрели многие красоты Запада, побывали в Иерусалиме и на Афоне.
Он брал меня с собой, потому что знал, что я все устрою по хозяйственной части, где нужно, договорюсь насчет гостиницы и прочего, а автомобиль будет подан куда нужно и вовремя.
Принимающая сторона выделяла нам деньги, и сам владыка в свободное время любил пойти в город, пообщаться с людьми, на что-то посмотреть. Мы могли зайти с ним где-то перекусить, заглянуть в магазин и порадоваться удачно купленному костюму. Он был очень приятный в общении, простой, открытый новым знаниям и впечатлениям.
Его охотно приглашали приезжать в Американскую Православную Церковь, так что 10 лет подряд мы летали в Америку и много чего смотрели и там. Его принимали очень тепло и радушно, давали возможность отдохнуть, если требовалось, предоставляли и медицинское обслуживание.
– Как он любил проводить свободное время?
– Когда была возможность, брали отпуск, и старались поехать куда-то вместе. Я устраивал нам путевки, например, мы отдыхали в санатории, куда приезжали разные артисты, и владыка просил накрыть стол и пригласить их, чтобы поговорить. Мы знали, что эти люди стремятся к Церкви, просто не всегда могут делать это явно, и на этих встречах происходило настоящее духовное общение.
Владыка интересовался всем, много читал и никогда не проводил время впустую. На море приходил рано, часов в пять-шесть, купался – и садился за книги. Он знал очень многое, всегда сам составлял свои речи, обращения и проповеди, и, не готовясь, мог ответить практически на любой вопрос.
– Как происходило его избрание на должность Предстоятеля Украинской Православной Церкви?
– Я бы начал рассказ чуть раньше – с выборов Патриарха Московского и всея Руси в 1990 году, когда владыка Владимир получил второе число голосов во втором туре.
Голосование было тайное, хотя, помню, когда выбирали Патриарха Пимена, голосовали открыто: от каждой епархии приезжал архиерей, священник и мирянин, владыка вставал и говорил: «Я и моя паства выбирают такого-то». Тут было иначе.
Сперва собрали Архиерейский собор, который заседал два дня и из 15 кандидатов отобрал троих – митрополита Алексия (Ридигера), который и стал Патриархом, митрополита Владимира и митрополита Филарета (Денисенко). Очень многие были за владыку Владимира. Но против его кандидатуры категорически выступал Совет по делам религий, от которого в те времена зависело многое. Ему не нравилось, что владыка пользовался большой популярностью и был человеком открытым, готовым вникать во все проблемы, с которыми к нему приходили, и во всем разбираться. Совет активно поддерживал владыку Филарета (Денисенко), но против его избрания были сами архиереи, потому что знали, что с ним не все благополучно.
Господь судил, чтобы Патриархом стал митрополит Алексий (Ридигер).
Тогда же вопрос о митрополите Филарете (Денисенко) возник остро, потому что на него было много жалоб, и самая серьезная состояла в том, что он был женат. Вначале владыка был очень искренним монахом, но потом познакомился с одной монахиней, даже расписался с ней, и у них родилось трое детей. Потом стали говорить, что на самом деле это его сестра, которой он помогает воспитывать племянников, но в Церкви все знали, как обстоят дела на самом деле.
Конечно же, ему поставили это в вину, он поклялся чуть ли не на Евангелии, что вернется в Киев, и просил дать ему епархию, чтобы он мог еще послужить.
Кто знает, как бы решился этот вопрос, но сам владыка Филарет в то время тесно дружил с первым президентом, они вместе открывали банк, то есть имели деньги. Они договорились открыть свою епархию Украинской Церкви, независимую от Московской патриархии. Президент переоформил на него епархиальное управление. Ситуация была очень острая, и стало ясно, что настало время избрать нового Предстоятеля Украинской Православной Церкви.
Патриарх Алексий II благословил собраться епископам Украины и провести выборы и назначил ответственным за них старейшего митрополита Никодима. В силу сложившейся с митрополитом Филаретом ситуации Архиерейскому собору буквально негде было собраться в Киеве, и владыки собрались в Харькове, где в мае 1992 года единогласно избрали митрополита Владимира (Сабодана). Митрополит Владимир в то время находился в Финляндии, ни о чем не знал, и первым с избранием его поздравил президент Финляндии.
– Как избрание воспринял сам митрополит?
– Думаю, с радостью, потому что это сам владыка был родом с Украины, и с этим назначением возвращался домой; и с тревогой, потому что ситуация на Украине была очень непростая. Совет по делам религий откладывал возвращение владыки до последнего. Тем временем Филарет устроил нападение на Лавру, пытался ее занять, какие-то люди приехали и избили монахов, но Лавру отстояли. Больше с возвращением тянуть было нельзя, и Совет дал разрешение на въезд в Украину.
В Киев мы ехали поездом, и я собрал в Москве друзей и сторонников владыки и наполнил ими два вагона. В Киеве на вокзале собралась целая толпа людей, чтобы встречать владыку, но кто-то решил, что безопаснее высадиться из поезда перед Киевом и приехать в Лавру уже на машине, чтобы не выходить в толпу на вокзал. Сделали остановку, к нам в купе вошли два офицера и стали уговаривать выйти. Владыка Владимир отказался: «Я хочу быть с народом». Он был непреклонен, и они спросили, кто тут старший после владыки, тот указал на меня.
Я пригласил их в купе, спросил, прежде всего, какую Церковь они поддерживают, и когда они ответили, что нашу, а не Филарета, предложил им остаться с нами и вместе доехать в поезде до Киева. Офицеры убеждали, что на вокзале много народу, и невозможно будет пройти. «Ничего, – сказал я. – Мы в советское время крестным ходом ходили. Нас толкали, притесняли – и ничего. А тут мирные люди пришли встречать Предстоятеля». Офицер нажал на какую-то кнопку, и мы поехали.
В Киеве на вокзале собралась толпа. Офицер посмотрел в окно: «Как же вы пройдете?» – «Ничего, мы пройдем, вы, главное, за нас держитесь».
Когда мы вышли из вагона, народ расступился – и владыка спокойно прошел. Была пасхальная седмица, и люди пели пасхальные песнопения, поднимали в руках букеты цветов и торты…
Подали машины, владыка сел в одну из них с членами Синода и уехал в Лавру. А все мы – толпа людей, которые встречали владыку на вокзале, гости, которые ехали с нами в поезде, и я сам – пешком дошли до Владимирского собора прямо по дороге, так что милиция старалась оттеснить нас к тротуару. У собора мы помолились, и тут уже я стал останавливать машины, и нас бесплатно отвезли в монастырь.
В Лавре владыка отслужил молебен и, слава Богу, без специальной охраны там поселился. Помню, правда, какие-то семинаристы приходили дежурить, а по ночам люди крестным ходом ходили по монастырю с песнопениями, потому что ревностно относились к своей Церкви и вере и старались, как могли, ее оберегать.
– Думаете, митрополит мог предположить, что станет Предстоятелем?
– Не думаю, что владыка предполагал, что его выберут на эту должность, он считал, как Господь управит, так и будет.
Ему очень многое удалось сделать, так что жизнь прошла не напрасно. Мы несли наши послушания с радостью, что смогли сделать что-то для Церкви.
Конечно, с возрастом наступали болезни, и, еще будучи ректором Одесской семинарии, он жаловался на сердце, боялся за него, потому что оба брата были сердечниками, и ездил даже в специализированный санаторий, но в итоге оказалось, что сердце у него сильнее всего. Думаю, столько болезней у него было из-за непростой, нервной обстановки, которая сложилась вокруг. Конечно, он много наблюдался у врачей, проверялся, когда была возможность, но все равно врачам не удалось уберечь его, и болезнь стала прогрессировать.
Но он был очень ответственным и трудолюбивым человеком, помню, когда упал и сломал ключицу, много лежал, но не прекращал работать. Я старался помогать ему с врачами, поддерживать, вдохновлять и часто приводил в пример одного знакомого из Финляндии. Тот строил дороги и в 62 года, когда он сам взялся взорвать мост, его отбросило взрывной волной, так что многие кости были переломаны, и вырвало кишки. Его завернули в простыню, привезли в реанимацию, и когда он там очнулся, начали промывать и оперировать. Он перенес 30 операций, ходил, пошатываясь, потому что не все кости срастались правильно, но все переносил с верой и в общении был очень теплый человек. Когда у владыки началась раковая болезнь, я напоминал ему об этом финляндце и говорил: «Смотри, какие сильные были люди! И мы справимся».
На похороны владыки собралось очень много людей, из-за сложной ситуации не смогли приехать многие иерархи Русской Православной Церкви, но зато были все президенты Украины, так что все выразили ему большое почтение, можно сказать, отдали дань памяти. Владыку похоронили в Лавре, и слава Богу, что нам удалось с ним познакомиться когда-то в молодости и вместе пройти по этой жизни.
Фото: Иван Джабир