После трагедии в лагере «Сямозеро» руководители департамента социальной защиты населения Москвы публично заявили, что, во-первых, они «не совершали неправомерных действий, заключая госконтракт на организацию отдыха в Карелии», и, во-вторых, «не знали о плохих условиях содержания детей в парк-отеле». Об этом перед десятками телекамер говорили глава департамента Владимир Петросян и его заместитель Ольга Грачева.
«Раньше мы могли четко формулировать требования по безопасности и подбору персонала, выезжать на место и смотреть лично. Но потом появилось постановление РФ от 2013 года, позволившее заключать контракты в электронной форме, — дословная цитата Грачевой. — По сути, мы не видим базу, персонал».
Все собеседники, чьи рассказы вы сегодня прочитаете, общались с корреспондентом «Правмира» под запись. Каждый из них оставил свои контакты в редакции и выразил готовность в случае проверки подтвердить факты. Мы публикуем лишь часть информации, за кадром остаются детали, изучением которых должна заниматься специальная комиссия. И, конечно, наше издание хочет получить официальный ответ руководителей Департамента соцзащиты населения Москвы на претензии в их адрес.
«Отправили жалобу вышестоящему начальству»
Елена Русакова — многодетная мама. Ее сын Коля отдыхал в карельском парк-отеле «Сямозеро» в прошлом году.
«Когда-то он был в лагере Шпаро, и ему там очень понравилось, — вспоминает Елена. — А тут сотрудницы нашего ТЦСО (территориального центра социального обслуживания) предложили путевку в Карелию. Мы посмотрели на сайте, что за лагерь, муж съездил на собрание — услышали много хорошего. Решили, что все будет, как у Шпаро, и Коля поехал.
Уже из поезда сын позвонил с информацией, что подобрался довольно странный контингент: дети везут выпивку и сигареты, сопровождающих нет, за порядком никто не следит.
Ребят из многодетных семей было не больше 30%, остальные дети неблагополучных родителей, сироты и подростки, стоящие на учете в полиции. Были и совершеннолетние парни. По приезде отдыхающие должны были какое-то время пожить в палатках: мальчики и девочки отдельно. А жили почти до конца смены коммуной унисекс, как хиппи — по 14 ребят в маленьких палатках и 25 — в большой.
Мыться было негде. Дети зашивали дыры в палатках, вычерпывали воду. За 4-5 дней до окончания заезда их наконец переселили в корпус, но и там комнаты были разбиты, вся мебель переколочена, кровати в нерабочем состоянии. Спасательные жилеты для рафтинга были, но не подходили по размерам. Если ребенок худенький, а жилет большой, ясно, что он в критической ситуации не спасет — это как карандаш в стакане.
С инструкторами Коле повезло — тогда они были профессиональными, но вожатыми почему-то работали украинцы. Мы предположили, что беженцы. С детьми они не справлялись. Среди подростков процветала спекуляция. Старшие подрались с младшими. Двоих мальчиков избили: один попал в больницу, другой несколько дней не мог вспомнить, кто он и откуда. Зачинщиков драки выслали из лагеря.
Я звонила в соцзащиту, девочки-сотрудницы забеспокоились, посоветовали по возвращении написать заявление и приложить фотографии, что мы и сделали в августе 2015-го. Претензии были практически у всех родителей. Мою жалобу из ТЦСО отправили вышестоящему начальству, и оно получило документ, но ответа мы так и не дождались.
Что департамент соцзащиты ничего не знал об условиях в лагере — неправда. Все было известно. Обо всем сообщалось. Но, возможно, у людей была заинтересованность в том, чтобы не замечать?».
Коля Русаков о прошлогоднем путешествии говорит сжато: «Мы существовали сами по себе, хотя инструкторы были неплохие. После той смены они сами уволились… Как-то раз дети сели у костра, стали спрашивать друг друга: кто и откуда, и знаете, стало страшновато. Часть ребят была на учете в полиции. Кто-то кого-то кинул под поезд из-за парня, но соперница успела выскочить и написала заявление. Один паренек воткнул нож в отчима. И таких в лагере было человек семь. Прошлое лето я надолго запомню».
«Не расстраивайтесь. В том году было хуже»
Экс-сотрудница органов соцзащиты населения Москвы (повторяем: ее данные есть в редакции) подтверждает, что проблемы в лагере «Сямозеро» были и в 2015 году.
«От нашего филиала ТЦСО в Карелию ездили два ребенка: старший — мальчик из многодетной интеллигентной семьи, младший — из «группы риска», — свидетельствует бывший специалист по соцработе. — Родители старшего написали заявление, а сотрудницы филиала составили докладную записку и передали ее в департамент соцзащиты. Достаточно проверить исходящую документацию… О злоключениях младшего мальчика даже говорить не буду. Его родители были в шоке. У ребенка была серьезная психологическая травма. Написали письмо в окружное управление социальной защиты, семью вызвала руководитель. И, выслушав мать, сказала: «Не расстраивайтесь. В том году в „Сямозере“ было еще хуже».
Когда пошла волна звонков и заявлений от родителей детей, побывавших в лагере, руководство департамента соцзащиты Москвы отправило в Карелию своих подчиненных. Чтобы посмотрели, что происходит. Сейчас СМИ пишут, что из-за драки в 2015-ом посылали. Смешно. Драки случаются везде, и не в них причина.
У нас системный бардак в лагерях. И полный пофигизм. В 2002 году я лично как сопровождающая от соцзащиты ездила в лагерь «Жемчужина России» в Анапу. Двое взрослых на 64 ребенка в поезде, на месте нас встретили молоденькие вожатые. Никто никого не инструктировал, не готовил. Ночью мы за детьми смотрели, на экскурсиях, во время купания в море. Это кошмар. Моя дочь тогда спасла 13-летнюю тонущую девочку. Я настояла на госпитализации ребенка с аппендицитом — медсестра говорила: «Ничего страшного». В супе в столовой нашли крысиный хвост прямо в детской тарелке. Кто смотрит за этими лагерями? Кто их проверяет? Кто всерьез занимается организацией летнего отдыха? Почему в приоритете оказываются не дети, а страх перед начальством?
Многие дети из так называемой «группы риска» не могут попасть в обычный лагерь, так как пропуском в лагерь через портал госуслуг является статус «малообеспеченность», который неблагополучные родители не могут оформить по ряду причин. Для таких ребят департамент закупает дополнительные путевки, куда дети «группы риска» едут списочным составом, слабо разбавленные детьми из семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.
Разные дети, разные характеры и поведение. Это же колония Макаренко. Разве могут с ними справиться девятнадцатилетние неподготовленные студенты?».
«Департамент целенаправленно подгонял документацию под конкретного поставщика»
В дни карельской трагедии мы слышали от рядовых сотрудников соцзащиты: «Опять накажут стрелочников? Те, кто принимали решения и посылали детей в лагерь, не пострадают». «Так что же вы молчите?». «Боимся потерять работу».
Из-за этого «боимся» петицию с требованием отставки говорливого детского омбудсмена Павла Астахова подписали сто с лишним тысяч человек, а коллективное письмо в Следственный Комитет РФ о неправомерности действий руководства департамента социальной защиты населения Москвы всего 500.
Юрий Урсу
«Правмир» поинтересовался у автора документа, помощника руководителя фракции КПРФ в Мосгордуме Юрия Урсу, в чем он видит основания для привлечения представителей Департамента социальной защиты населения Москвы к уголовной ответственности?
«Аргументы департамента о том, что они проводили аукцион в соответствии с законом и никаких нарушений не было, не соответствует действительности, — убежден Юрий Урсу. — По документации проведенной закупки очевидно, что техническое задание было составлено в интересах одного конкретного поставщика — парк-отеля „Сямозеро“. Глубоко уходить в детали не буду, но условия, ограничения прописаны так, что программы, по которым должны обслуживаться школьники, слово в слово повторяют программу парк-отеля „Сямозера“. Например, там указывается, что участники закупки должны быть из Карелии, иметь одноэтажные кирпичные корпуса, кинотеатр, медицинский центр, альпинистский стенд, веревочный городок, стационарный палаточный лагерь. Почему в кирпичных и одноэтажных? Почему нельзя размещать детей в корпусах из пеноблоков или в двух-трехэтажных строениях?..
Почему всего две компании приняли участие в торгах, причем вторая компания аффилирована парк-отелем „Сямозеро“ — „Карелия Опен“ и оформлена на маму директора парка-отеля „Сямозеро“? Когда мы начали вникать в предысторию этих совпадений, обнаружили, что в 2014 году департаментом соцзащиты Москвы проводились три тендера и опять же победителем стал „Сямозеро“, а вторым участником была „Карелия Опен“.
Проблема системная, заказчик целенаправленно подгонял документацию под конкретного поставщика. Какой логикой он руководствовался, когда это делал? Заказчики могут по двум причинам выбирать конкретных поставщиков: когда тот оказывает качественные услуги, а как выявила трагедия, такого не было, и когда есть личная заинтересованность сторон. Косвенно описанное является причиной трагедии, потому что, когда у поставщика и заказчика имеются договоренности и нет полноценного контроля, исполнитель расслабляется, начинает на всем экономить. По моему мнению, это одна из причин случившегося в Карелии».
Юрий Урсу в своем заявлении указал фамилию и должность человека из департамента соцзащиты, подписавшего техническое задание закупки. СК России на это пока не отреагировал.
«Накажут одних, назначат других, а проблемы останутся»
Лариса Санатовская
Исполнительный директор Национальной родительской ассоциации Лариса Санатовская только что вернулась из Крыма.
«В рамках рабочей программы мы посещали летние лагеря, и в большинстве случаев увиденное — недопустимая ситуация, — признается Лариса Анатольевна. — Трагедия в Карелии — вообще страшный, вопиющий случай.
Кто должен заниматься контролем, кто должен отвечать? Прежде всего, ответственность лежит на местной власти, потому что хозяин территории не может не знать, что рядом с ним — в ста метрах от его кабинета — происходит. И понятно, что первопричина трагедии — халатность людей, равнодушие, желание нажиться.
Но почему мы думаем только о том, как и кого наказать? Накажут одних, назначат других, а проблемы останутся. Надо перестраивать всю систему летнего детского отдыха. Наша ассоциация давно об этом говорит, эксперты составили обширный список учреждений, которые не страшно рекомендовать для отдыха, и где люди качественно выполняют свои обязанности. Не деньги должны быть приоритетом, а только дети. Все мы, взрослые, за них отвечаем.
Департаментам соцзащиты надо уделять больше внимания контролю за лагерями, ужесточить требования к себе и к поставщикам услуг, аккуратнее выдавать лицензии. Нужно создать новые механизмы, которые позволят родителям участвовать в выборе мест для детского отдыха. Необходимо включить в систему контроля независимых общественных экспертов, предусмотреть возможности совместного отдыха родителей и детей. А у нас, к сожалению, пока главные принципы: как сделать лагеря дешевыми и массовыми, как легче, быстрее, выгоднее».
«Как это не знали?»
28 июня на круглом столе в «Парламентской газете» министр социальной защиты, труда и занятости Карелии Ольга Соколова заявила, что все прошлое лето сотрудники ее ведомства занимались лагерем на Сямозере, выезжали туда с инспекцией, а по итогам направляли жалобы в контролирующие ведомства. После ревизии отчеты направлялись в Департамент соцзащиты Москвы. Ответа от чиновников не было.
В интервью РБК уполномоченный по правам детей в Карелии Оксана Старшова сообщила, что в 2015 году она лично звонила в столичный департамент, чтобы, по ее словам, оповестить организаторов отдыха о том, куда они отправляют детей. «И знаете, что мне сказали в департаменте? Я получила ответ, что департамент все устраивает», — цитирует омбудсмена РБК.
«Дети и родители в течение двух лет постоянно жаловались на условия в лагере, на непрофессионализм, слабый уровень подготовки персонала, — говорит «Правмиру» председатель правления «Службы социальной реабилитации и поддержки «Возрождение» Галина Григорьева (Карелия). — Жаловались правозащитникам, и наш карельский омбудсмен должна была реагировать на многочисленные заявления. И неважно, какие дети отдыхали в «Сямозере»: местные, неместные.
Оксана Старшова сейчас говорит, что она писала в департамент соцзащиты Москвы. Надо было не один раз писать, а бить тревогу: подключать все инстанции, ехать к чиновникам. Жить там, в Москве, и ночевать на раскладушке у кабинетов надо было, пока не решили вопрос. Это совместная вина…
Я думаю, что чиновники Департамента соцзащиты Москвы должны были выяснять, как отдыхают дети. Они же их туда отправили. Обязаны были следить за ситуацией. Не понимаю, почему они не реагировали на жалобы. Как это не знали? Да претензии даже в интернете публиковались. Надо было приезжать и закрывать этот лагерь или не присылать туда ребят. Конечно, это общая вина карельских и московских чиновников. Карелия не обеспечила должных условий, а Москва не контролировала, не узнавала, что происходит на месте. Тем более, что дети ехали из малообеспеченных семей — льготники. Государство само тратило деньги на путевки и не следило, куда они уходят. И самое страшное — как можно было не думать о безопасности детей?».
«Все легко проверить, если следственные органы будут заинтересованы»
«Когда в прошлом году ко мне обратилась мамочка одного нашего карельского ребенка (они покупали путевку в «Сямозеро»), я выезжала в лагерь и обнаружила, что детей из республики там было три человека, все остальные были из Москвы, — поясняет Оксана Старшова, детский омбудсмен Карелии. — Тем не менее проверку мы с депутатом Законодательного собрания Карелии провели. Факты о нарушениях в лагере подтвердились, я обратилась в прокуратуру, наши надзорные органы, чтобы они пришли с внеплановыми проверками.
Каково же было мое удивление, когда региональная межведомственная комиссия, обсуждая этот вопрос, не стала вникать в ситуацию. Я тогда, устав ходить по кругу, напрямую связалась с Департаментом социальной защиты Москвы, спросила: «Насколько объективной картиной вы владеете?» На что мне было ясно сказано: «Взаимодействие, сложившееся с руководством лагеря, департамент устраивает. Наверное, вы субъективны».
Мы на этом не остановились, Минздрав Карелии отправил еще и официальное письмо в Москву. Вся документация сохранена. Описали, какова реальная ситуация. Департамент был информирован в полном объеме, но чиновников все устраивало, никаких замечаний к руководству лагеря с их стороны не было. Все легко проверить, если следственные органы будут заинтересованы».