Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему.
Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, чтó должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга.
Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, кáк и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.
Мф. 18: 23—35
Один человек задолжал своему хозяину несметную сумму. И должник упросил заимодавца простить этот огромный долг. И долг был прощен без всяких условий. А прощенный должник, в свою очередь, находит своих заемщиков, которые должны ему много меньше, и начинает мучить, с тем чтобы вытребовать незначительную сумму. И тогда все остальные, видя, что здесь что-то не так, идут к государю и говорят: «Государь, здесь что-то не так!» И тот, кому должны были очень много, возвращается к этому вопросу. И берет все сполна. И отдает должника мучителям. В Евангелии есть и фигура умолчания — возможно ведь, что он не вернет долг, не из чего будет отдавать; и судьба этого должника, которую он сам себе создал, оказывается под вопросом.
В другом месте Евангелия мы слышали о том, что нужно отдавать последнюю рубашку. И нам абсолютно ясно, что так, как мы живем, и там, где мы живем, мы не можем этого сделать. Мы абсолютно не в состоянии ни последней, ни предпоследней, никакой вообще рубашки отдать. Это евангельское пожелание остается для нас каким-то совершенно немыслимым идеалом, очень отдаленным по времени и, скорее всего, недостижимым в нашей земной жизни. А за ее пределами это уже будет и не нужно.
А вот здесь, в повествовании о должнике, содержится для нас простая и ясная рекомендация: не сражайся за свое. Но и тут человек возмущается духом: как же не сражаться за свое, ведь по справедливости это мне принадлежит! А по справедливости и мы достойны того, чтобы нас подвергли самому беспристрастному суду, который существует на свете, — суду Божию. И на этом суде Божием, если судить по справедливости, одно оглашение списка наших деяний займет не день, и не два, и не десять, и не десятилетие.
Разговор о справедливости очень тонкий. Справедливость по отношению к тем, кто причинил нам зло, неизбежно ведет к осуществлению справедливости по отношению к тем, кому зло причинили мы. Если мы хотим быть справедливы к тем, кто обидел нас, мы должны быть готовы принять справедливость Божию по отношению к себе. Но не справедливости, а милости просим мы для себя у Бога.
Говорится в Писании: Суд бо без милости не сотворшему милости (Иак. 2: 13).
Мы столько раз сталкивались с проявлениями несправедливости: у нас что-то отнимают, лишают чего-то, принадлежащего нам по праву. Близкие люди становятся злейшими врагами из-за какой-нибудь квартиры… Но в преддверии гроба, уверен, становится ясно, что это ничего не стоит. Уверен также, что все отдать, развязав подобную ситуацию, — признак силы, а не слабости. Потому что ты остаешься с милостью Божией, которая и восполнит все, и больше даст.
Мы не верим, пока это не придет к нам на практике. Однако я знаю немало людей, у кого в жизни именно так, по-Божьи, и получалось, когда вместо неясной и бесперспективной борьбы они прощали своего должника.
Должник ведь может быть должен что угодно, не обязательно деньги. Как раз если речь идет о деньгах, мы порой стараемся вести себя по-христиански — терпим и ждем. А обиды, нанесенной нам, простить не можем и все время взыскиваем ее с должника. Порой это длится годами: люди в семьях друг с другом не разговаривают, помнят мельчайшие подробности обид, как-то даже сладострастно их запоминают. И не прощают, тем самым стяжая горы зла, которые накапливаются и самих обиженных погребают под своей тяжестью.
А можно простить. Простить от сердца — то есть забыть. Не с профессионально-церковным лицемерием сказать: «Бог простит, и я тебя прощаю», — а забыть обиду, как Бог разрывает рукописание исповеданных нами грехов. Пусть человек неправ передо мною тысячу раз, пусть я не смогу на него никак воздействовать, пусть он даже греха своего не поймет. Бог с ним.
Вот это самое важное: Бог с ним. Пусть Господь управляет его жизнью, пусть Господь принимает решения. Я не берусь его судить, я не берусь его комментировать.
И если Господь меня спросит: «Есть ли что-то между ним и тобой?» — я отвечу: «Нет. У меня к нему нет претензий».
И если человек так поступает, то и Господь прощает его. И когда вскрываются его собственные, порой ужаснейшие, пороки, Господь милует его и дает новый шанс — только за то, что он не мучил тех, кто ему должен.
Это значительно легче, чем отдавать гипотетическую рубашку, особенно когда ты знаешь, что у тебя в гардеробе еще пять тысяч. И это как осиновый кол в тело одного из самых злобных наших грехов — зависти и самовлюбленности.
Любой человек в любое время может уйти от искушения мнимой себялюбивой справедливостью, отказаться от попыток взыскать свое. Памятуя о том, что справедливость — не улица с односторонним движением, а Царство Небесное — Царство не только справедливости, потому что в таком случае мы не могли бы надеяться достигнуть его, наш собственный долг слишком огромен, но также и Царство милости.