В России создана новая общественная организация — «Остальная Россия». В ее состав уже вошли рок-певица Ольга Кормухина и актер и священник Иван Охлобыстин, сочувствие идеям нового движения выразили журналисты, аналитики и общественные деятели.
«Остальная Россия» ставит своей задачей представлять интересы большинства народа в условиях не справляющейся с ситуацией власти и представляющей интересы только отдельных групп населения оппозиции: «Если гражданам не помогает государственная вертикаль, граждане должны организоваться и вырастить свою вертикаль власти снизу доверху».
Программа движения предлагает реформу общественных палат, как Федеральной, так и региональных, которым в дальнейшем предстоит стать базой для возрождения института земств.
О планах и деятельности «Остальной России» рассказывают сторонники нового движения.
Ольга Кормухина: Надо трудиться, а не митинговать!
Одна из вдохновительниц новой организации рок-певица Ольга Кормухина чувствует себя плотью от плоти русского народа. Многие годы она живет в Псковской области и считает «остальную Россию» своей семьей. По ее мнению, политические нестроения, беспокоящие митингующих, заботят народ значительно меньше, чем реальные проблемы: отсутствие работы, бедность, плохое образование, пропаганда безнравственности в СМИ.
Ольга Кормухина
Мы хотим создать модель для объединения активных граждан, для продвижения их интересов, влияния на власть и чиновников. Мы не сможем решать проблемы, но мы сможем сделать так, что у людей появится инструмент такого влияния, а вместе с ним и способ решать проблемы. Наш главный проект — это установление гражданского контроля и статус такого контроля, а для этого надо дать гражданам возможность самоорганизоваться. Мы предлагаем — вокруг Общественной палаты, но только выборной снизу доверху, а не назначаемой.
Причина нестабильности, особенно региональной — это ошибки власти, в основном региональной, которая стала выполнять кремлевский план по выборам, и стала применять воровские технологии наращивания результатов. На втором месте — манипулирование этой ситуацией со стороны оппозиции.< В чем вы видите примеры такой нестабильности?
Невозможность достучаться до власти. Мощная прослойка в виде пулов, в виде чиновников второго-третьего звена… Я вот уже несколько месяцев не могу встретиться с губернатором Псковской области и не потому, что он не хочет, а потому что промежуточное звено постоянно между нами петляет: то назначают нам сроки, когда заведомо не могу я, то — когда не сможет он. Я вижу в этом некое лукавство. Встретиться и решить многие вопросы нам просто не дают, потому что при личных встречах с губернатором у меня не возникало ощущения, что он от меня бегает и не хочет этих вопросов решать.
Такими вещами как раз воспользовался Навальный. Глупо думать, что лично Путин пилит бюджеты областей. Если ручонки порвали рубашонку, то голова виновата лишь в том, что она это допустила, но рубашонку рвут ручонки.
Поэтому мы и хотим собрать базу гражданских групп, провести гражданский форум на их основе, добиться реформы Общественной палаты и ввести ее выборность, чтобы в будущем быть гарантом прозрачности выборов внутри этой организации, чтобы повторения чехарды с выборами не было, чтобы люди, наконец, поверили, что они сами могут сделать что-то конкретное в своей стране, что им не дадут по рукам, что их мысли ценны, а труд востребован, что есть перспективы, что можно рожать и воспитывать детей в нашей стране.
Наблюдателей на выборы от «Остальной России» будут направлять?
Если надо — можем организовать. Но организаторов и без нас достаточно.
С точки зрения гражданского контроля организацию наблюдателей на выборах мы поддерживаем. Но мы резко против использования гражданских наблюдателей для манипуляций. Мы прекрасно знаем, что там было много заготовок. Ситуация в стране и так очень шаткая, мы не хотим дать возможность эту лодку раскачать. Мы прекрасно знаем, кто рулит ситуацией и что рулеж идет не на этой территории — технологии уже отработаны во всем мире.
Не хотелось бы, чтобы Россия повелась на египетский или подобный ему вариант. Лучше от этого не станет.
В стране — как в семье: дети должны быть накормлены, квартира убрана, белье постирано, огород вспахан. А если все вместо этого будут скандалить в доме (или на митингах), то семья передохнет с голоду или будет заедена вшами.
Трудиться надо, а не митинговать.
Владимир Мамонтов: Консерваторов — в Facebook!
Журналист, член Российской общественной палаты Владимир Константинович Мамонтов видит проблему в том, что большую часть народа представители оппозиции не слышат и не хотят слышать. Таким образом картина общественной жизни оказывается совершенно искаженной, что усугубляется кризисом морали в публичном пространстве.
Владимир Мамонтов
Иногда создается политическая ситуация, когда люди, не лезущие в карман за словом и имеющие перед собой средства массовой информации, владеющие технологиями высказывания своих взглядов, активно этим пользуются. Складывается впечатление, будто их взгляд — это мнение всей страны. В последнее время, наблюдая митинги на Болотной площади и на проспекте Сахарова и на точки зрения, представленные в интернете, можно предположить, что по многим вопросам российской политики позиция большинства высказана именно в этих протестных мнениях.
Есть несколько способов для проверки этого утверждения. Можно провести кристально честные и прозрачные выборы для установления расстановки общественно-политических сил. Но в современном обществе подобные тесты проводить затруднительно: слишком многое можно навязать общественному мнению, если делать это активно, с пропагандистским запалом и правильно использовать современные способы коммуникации.
Отражает ли это подлинную картину в стране? Этот вопрос мы и хотим решить, предложив сформировать движение «Остальная Россия».
Ясно, что протестное настроение особенно весомо звучат в столичных городах. А что думают по этому поводу регионы?
Один из лозунгов «Остальной России» гласит: «Консерваторов — в Facebook!». Есть региональное консервативное большинство, и если оно не будет высказываться, и у общественности, и у власти, и у наблюдателей может сложиться очень превратное представление о политической, экономической, социальной и настроенческой ситуации в стране.
Вспоминая об опыте земств, на который ориентируется «Остальная Россия»: есть ли в долгосрочной перспективе планы, чтобы движение брало местную исполнительную власть в свои руки?
Не стоит пока торопиться с властью.
«Остальная Россия» может быть общественным движением, которое бы взялось за формирование адекватного общественного мнения. Почти во всех регионах в подражание центру созданы общественные палаты или иные организации, но влиятельны ли они? Высказываются ли они серьезно по важным проблемам регионов и страны в целом?
Чаще всего нет. Они тихо сидят под властью, когда нужно, о них вспоминают: «Ну-ка быстренько — мы тут решение принимаем, а вы нам общественный фон создайте».
На мой взгляд, идти нужно другим путем. Если мы возвращаемся к выборам губернаторов, то уж общественные организации и Федеральную общественную палату тем более можно было бы формировать посредством не назначений, как происходит сейчас, а выборов.
Движение «Остальная Россия» для начала попробует выяснить настроение другой части российского населения и помочь вернуть в общественно-политическую жизнь голос общественников и элит, услышать другое мнение, отличное как от официального, так и митингового, по поводу будущего России, о подлинных проблемах, которые волнуют страну.
Повестка дня столичных митингов довольно забавно звучит для остального населения нашей страны. Набор выдвигаемых митингующими требований кажется унылым, смешным и далеким от жизни тем, кто в провинции страдает от налогового бремени, беспредела полиции, засилия чиновничества, коррупции… У людей большие проблемы со своим будущим, с будущим их детей, со здоровьем и образованием, а они слышат призывы к свержению того или иного правителя (кстати, законно избранного) или видят, как бунтуют люди с Рублевки, у которых в соответствии со старинной пословицей «жемчуг мелок».
Мы много слышим о том, что надо внять прогрессивному большинству, выходящему на митинги. По мне так половина из них — это офисный планктон, сидящий на распилах и откатах от большой экономики, мелкие рантье с купеческим самомнением. Что ими произведено, кроме перенесения денежных средств из одного банка в другой?
Разумеется, такие — далеко не все, но голос тех, кому реально сложно жить, лично для меня гораздо более ценен и важен. Я сам из регионов, поэтому тема «остальной России» для меня близка — я с ней связи не теряю.
В фейсбуке появился так называемый «Рублевский манифест». Значение этой группы преувеличивать не надо, но в ее программе прописан социальный и имущественный ценз в избирательном праве. Может, они пошутили, может, их в какой-то момент перехлестнуло, но допустить-то этого точно нельзя! У нас и так имущественная разница колоссальна — ее надо ликвидировать, она постыдна. Но здесь формируется как некая законотворческая инициатива, что люди у нас не равны еще и как граждане, как участники основных демократических процессов в стране. Раньше это было бы сказать странно и стыдно. Теперь — нет.
Помните рабочего из Нижнего Тагила, которого затравил интернет?
Во время прямой линии с Путиным он сказал три с половиной фразы об отношении к митингам, и интернет-публика обвинила его во всех грехах. Он долго молчал, а потом взял и нормально, по-деловому ответил. Но уже прошло время и снять реакцию этого роя, как они любят себя называть, crowd-sorcing, который умеет закусать и затравить того, кто законам их стаи не подчиняется, уже не удалось.
Инструмент для того, чтобы живущие по другим законам, могли участвовать в общественной жизни, должен быть. Они работают, у них нет времени подолгу сидеть в фейсбуке, а без их участия картина нашей общественной жизни получается искаженная. Оказывается, такие люди, как Ксения Собчак, у нас — продвинутая публика. Она в одной из своих заметок написала, что уважает токаря, но она-то гораздо выше, потому что гораздо глубже понимает проблемы!
Это — свинство. И против этого свинства и безобразия должна говорить «Остальная Россия».
Я очень солидарен с теми, кто защитил косноязычную девочку Свету из Иванова, ставшую героиней интернета. Какой позор радоваться тому, что ты падежи и склонения знаешь лучше, чем она! Да и знаешь ли?
У меня она вызывает чувство сострадания. Ей бы надо лучше учиться, ей нужны условия для жизни, ей нужны социальные лифты и способ пробиваться в мир. И надо разбираться, почему в Иваново нет хорошего образования, а не набрасываться и не издеваться над человеком! Как люди не понимают, что это оскорбление вовсе не ее, а их самих?!
Момент сострадания стал из нашей жизни уходить. С интернетом ли это связано или с тем, что сытых, горя не видевших, безответственных людей много?
Движение «Остальная Россия», надеюсь, выскажется и по поводу этого пренебрежительного отношения к народу.
Максим Шевченко: За демократию в рамках великой страны!
Телеведущий и член Общественной палаты Максим Шевченко поддерживает ряд принципов, выдвинутых «Остальной Россией», но от вступления или хотя бы признания себя сторонником нового движения воздерживается. «Остальная Россия» в его глазах выглядит достойной альтернативой безответственной и антинародно и антигосударственно действующей оппозиции.
Максим Шевченко
Я не отвечаю за технологию создания движения, не являюсь членом ни его самого, ни его оргкомитета — я даже не являюсь его сторонником, поскольку эта официальная позиция. Мне понравились те принципы, которые были ими сформулированы: принципы расширенного народного представительства, демократии, свободы, предложения о создании земств или расширения полномочий общественных палат в регионах, предания им жизни, включения в них оппозицию.
Я считаю, что господа, входящие в комитет подготовки митинга 4 февраля, — это те люди, которые могут завести демократизацию страны в болото и в небытие. Эти люди изначально заявляли о готовности содействовать распаду страны. Для этих людей 90-е годы являлись лучшими годами их жизни, когда они могли болтать со всех углов и получать удовольствие от разграбления страны.
Эти господа находились под крышей ельцинской семьи и связанных с нею структур, и они хотят вернуть те блаженные времена.
Остальная Россия — это не группа политических ревенантов (воспользуюсь термином Юрия Мамлеева из его романа «Шатуны»), которые хотели бы восстановления своего права и своего господства.
«Остальная Россия» — это та часть населения, которая является народом и которая полагает, что 1991 год — это катастрофа, трагедия и горе, но не хочет ни авторитарной, ни тоталитарной власти. «Остальная Россия» хочет демократии, «Остальная Россия» хочет нормальных правил игры, «Остальная Россия» хочет, чтобы ее перестали прессовать как номенклатура и силовики, так и связанные и подпевающие номенклатуре и силовикам либеральные проходимцы, типа тех, кто организуют сегодня комитет по подготовке митинга 4 февраля.
Мы хотим демократии гораздо больше, чем они, потому что мы хотим демократии в рамках огромной, великой страны. Мы хотим возвращения в нормальное правовое цивилизационное пространство наших братьев из Средней Азии, из Украины, из Молдавии, из Закавказья, которые были из него насильно выброшены усилиями «шендеровичей» и «пархоменков», приветствовавших распад Советского Союза.
Какой вы видите работу упомянутых общественных палат?
Федеральная общественная палата является большим институтом, в котором вырабатывают разные принципы гражданского общества. Там трудятся ученые, которые посвятили всю жизнь этой работе. Некоторые из них — настоящие подвижники, к которым я отношусь как к экспертам с трепетом и уважением.
А общественные палаты во многих регионах — это просто абсолютная фикция, профанация самого принципа общественной палаты. Я считаю, что в регионах общественные палаты должны быть привязаны к конкретным территориям. Может быть, нужно идти дальше: от регионов — к районам. Это должен быть неформальный институт.
Если есть люди, которые не хотят быть членами политических партий, не готовы участвовать в законодательной деятельности или не могут этого сделать по причине законодательного несовершенства, то общественные палаты могут стать центром консолидации и кипения общественной жизни. Представители экологических, религиозных, правозащитных, социальных движений, представители регионов и национальных общин — вот кто должен наполнять общественные палаты, они должны быть настоящими земствами.
Как и земства, общественные палаты должны обладать полномочиями исполнительной власти, не дублируя работу законодательных собраний. Чем ближе к земле, тем сильнее они будут сливаться с органами местного самоуправления.
Члены общественных палат не должны назначаться местной властью, которая знает об их безопасности и неоппозиционности, по списку, а их должна выбирать страна, и они должны обладать достаточно серьезными полномочиями.
Например, я считаю, что общественные палаты в регионах, а может, и Федеральная, должны обладать правом третейского мирового суда (сейчас есть закон о третейском суде, согласно которому третейским судьей может быть каждый из нас). Общественные палаты должны обладать правом экспертизы, контролем над силовыми структурами, финансовой экспертизы над действиями каких-либо государственных организаций…
Общественная палата должна быть защищена законом: ее не может распустить или собрать (что абсудрно по самой сути!) ни один губернатор.
Я хочу видеть общественные палаты в регионах реальными представительствами общественных сил нашей огромной многонациональной страны. Они должны стать реальным инструментом общественного диалога.
В каком случае общественная палата должна брать власть в свои руки?
Только в том, когда исполнительная власть, установленная законом, полностью себя дискредитирует, проявит безволие, абсолютно утратит доверие народа, выйдет из контекста политической ситуации. В таком случае не только общественная палата принимает на себя функции власти, но и начинают стихийно создаваться советы. Но такой ситуации сейчас нет. На юге России кое-где положение близкое к подобному, но это не массовое явление.
Нынешняя ситуация не революционная. Общество отрезано от политической жизни страны, мы можем только марки коллекционировать. Закон о партиях исключает наше участие в политической жизни, новый закон его несколько расширит, но партии — это бюджеты, политтехнологии, исполнительная власть не предусматривает свободы, а лишь игру по правилам. Гражданская общественная деятельность отличается принципиально.
В стране появилось огромное количество свободных общественных сил. Это и русские национальные движения, и православные общины, и общины тех, кто приехал в другой регион, те же кавказцы. Где мы, православные русские люди, можем с кавказцами обсудить какие-то проблемы кавказских общин, их отношений с русскими? В кабинете следователя или руководителя местного ФСБ?
Это неправильная ситуация. Не надо давать номенклатуре полностью власть над нашей жизнью. Мы сами договоримся о правилах поведения, о том, как нам жить или не жить. Государство должно вмешиваться, когда происходит нарушение закона. Во всем остальном — считаю, люди сами способны договориться между собой.
Фактически, общественные палаты должны стать институтами местного самоуправления по всей стране.
Власть, очевидно, не справляется с развитием территорий. Регионы живут скорее вопреки существующей системе, чем благодаря.
В. В. Путин тоже говорит о необходимости передачи больших полномочий обществу. Ситуация назрела. Иначе общество эти полномочия возьмет само в тех регионах, где власть себя дискредитирует.
Каким образом целесообразно организовать финансирование движения «Остальная Россия»?
Я противник того, чтобы государство финансировало общественные движения. В нормальном обществе при хорошем социальном менеджменте общественники, если их организация создана не для распила бюджета и не для воровства, должны сами находить средства. Всегда можно найти партнеров в лице каких-то компаний. Нормальный бизнес заинтересован в развитии социальной структуры общества. В этом не заинтересован только тот бизнес, который ворует деньги, переводит в офшоры, который не интересует жизнь в России, которому, если тут будет апартеид с вооруженными до зубов полицейскими, расстреливающими народ, будет только лучше — меньше издержек, только полицию кормить.
Нормальный бизнес является национально ориентированным (например, союз предпринимателей «Деловая Россия»). Чем более сложное общество, чем больше развита социальная активность людей, тем больше поле для конвертирования денег, для отношений договоренности, для инвестиций в разные проекты, связанные с потреблением, образованием, военными отраслями и т. д.
Найти партнеров среди бизнес-групп, объяснить им, почему им это выгодно — задача любых общественных движений. Общественное движение, которое берет деньги у государства, российского или иностранного, перестает быть таковым. Некоторые движения берут деньги у фонда Heritage или USID — американский государственный фонд развития демократии. Гранты USID выдаются под приюты для больных и другие благотворительные акции — и это очень хорошо, мы это только приветствуем и благодарим за помощь! Но когда эти гранты даются общественным организациям, которые потом заняты в политической жизни — это вещь недопустимая.
По этой же причине и российское государство не должно давать гранты общественно-политическим организациям. Если ты, занимаясь политикой, берешь деньги от государства, ты от него зависишь. Это тоже может быть политической позицией, но в целом надо уметь договариваться с теми людьми, которые инвестируют в развитие России. Таких людей достаточно много, и денег в этом пространстве тоже немало.