От ГАИшника до адвоката
Владимир Владимирович Гарнин – адвокат, специалист по дорожно-транспортным происшествиям. Правозащитник, член совета Адвокатской палаты Санкт-Петербурга и общественной организации «Дорожный патруль».
Закончил Высшую академию МВД. В течение четырнадцати лет работал в ГИБДД (ГАИ) – начиная с инспектора ДПС до администратора-дознавателя.
Адвокатская палата
Я являюсь заместителем президента Адвокатской палаты Санкт-Петербурга. Эта общественная организация занимается организационными вопросами: обучением, отдыхом, проведением семинаров, конференций, международными связями с адвокатами других стран.
Квалификационная комиссия Палаты и Совет Палаты рассматривают проступки адвокатов, жалобы граждан на те или иные действия или бездействия адвокатов. Это коллегиальный орган, избранный адвокатами, и он определяет дальнейшую судьбу адвоката, выясняя обстоятельства дела: имел ли место обман клиента или некачественная работа с ним.
Через ГИБДД в адвокатуру: в одном окопе
Работая в ГИБДД, я в течение длительного периода времени занимался оформлением ДТП с тяжкими последствиями, включая летальные исходы. Опыт работы приобретался на дороге, что и повлияло на мою дальнейшую судьбу. Моя деятельность привела к адвокатуре.
Я вовсе не стал находиться по другую сторону окопов. Я стараюсь находить компромиссы в материалах, даже неправильно оформленных ГИБДД. Мы же понимаем – сейчас я что-то выкапываю по материалу, а потом последует наказание того же сотрудника ГИБДД, который мог оформить неправильно из каких-то личных побуждений, а мог просто из-за незнания.
Чем советская ГАИ отличается от российской ГИБДД
Раньше вопрос подготовки инспекторов ГАИ был не только политический, но и социологический, велась активная пропаганда. Инспектор не был готов к тому, чтобы отстаивать свои личные корыстные интересы.
Кто-то считает, что государством был избран совершенно неправильный путь, но, тем не менее, коммунистическая идеология была относительно правильная.
Даже рассмотрение тех или иных законов, изменений правил дорожного движения обсуждалось в контексте совершенно реальных проблем, в которых принимали участие сотрудники ГАИ. Когда в конце 80-х годов начальник тогда еще ГАИ объезжал район на мотоцикле и смотрел, все ли знаки висят правильно, есть ли какие-либо нарушения установки тех или иных светофоров и т. д. – он принимал реальное участие в жизни своего района, он болел за него.
Сейчас я не могу сказать, что действительно всё происходит именно так. К сожалению, в большинстве случаев осуществляются личные интересы разных служб и структур. Кроме того, конфликтные ситуации возникают непосредственно и внутри служб, как ГИБДД, так и милиции – они могут перекладывать друг на друга свои функции.
Приведу пример. Когда ДТП совершается на мосту (деление района происходит посередине моста), бывают споры чуть ли не о метрах, где начинается чья территория. На всё это инспектор потратит время.
Нужен ли контроль ГИБДД?
В переходный период в ГАИ появилась такая проблема, как вольность. Раньше инспекторы ГАИ подчинялись непосредственно управлению ГАИ и РУВД, и это двойное подчинение давало возможность гораздо жестче контролировать работу. Сейчас контроль со стороны РУВД не осуществляется, исходит только от управления ГИБДД.
ГИБДД принимает непосредственное участие только в тех операциях, которые проводятся в случае массовых мероприятий и задержаний преступников, когда мы знаем план-перехват, в ходе которого инспекторы обязаны стоять согласно закону о полиции.
С другой стороны, сейчас большинство сотрудников уверены, что их никто не уволит даже по итогам переаттестации, но одновременно с этим они поняли, что выросла ответственность. Это видно по культуре общения, поведения.
В тоже время появились более изощренные формы общения с водителями с корыстными целями. Появились психологические игры: например, в хорошего и плохого инспектора.
Что делать адвокату на ДТП?
Иногда приезжаешь на ДТП, а следователь говорит: «Извините, адвокат, а что вы здесь делаете?» Такой же вопрос мне может задать начальник управления по расследованию дорожно-транспортных происшествий: «Владимир Владимирович, а что вы делали на месте ДТП?» Я задумываюсь: «А что же должен делать на месте ДТП адвокат?..»
Фото: Тимур Ханов
Прямая обязанность адвоката на ДТП – дать грамотную юридическую консультацию. Но в первую очередь подзащитному нужна не юридическая помощь, а психологическая – необходимо его поддержать, объяснить, чтобы он не кидался в панику, не говорил глупостей, не оговаривал себя.
У нас как-то вскользь вспоминают 51-ю статью Конституции – она дает право не свидетельствовать против себя и своих близких родственников. Это своего рода карт-бланш для человека: чтобы он осознал, всё ли правильно он будет говорить, не оговаривает ли он себя. Но на практике недобросовестные сотрудники ГИБДД и полиции могут использовать ситуацию против водителя.
Например, водитель видит, что лежит пострадавший в луже крови. Он понимает, что здесь серьезный вопрос: или это пешеходный переход, и он нарушил закон, или это не пешеходный переход, и закон нарушил пострадавший.
В прошлом году был утвержден регламент ГИБДД, согласно которому инспектор должен дать время водителю успокоиться. Вместо этого водителю могут сказать: «Приготовься, не исключаем, что ты сядешь».
Стена недоверия
Учитывая психологическое состояние человека, давлением может быть даже обычное молчание. Человек расценивает это молчание однозначно и думает: «Может, мне как-то повлиять на ситуацию деньгами или знакомствами?»
Люди, как правило, не совсем доверяют полиции, и, думаю, небезосновательно. С места ДТП информации недостаточно. Понятно, что составляется схема, протоколы… Но для ДТП без пострадавших тоже должны соблюдаться все рамки закона – например, участие понятых в оформлении дорожно-транспортного происшествия. Инспектора обязаны остановить каких-либо граждан, чтобы те засвидетельствовали факт того, что производились замеры. По факту это делается крайне редко.
Правда, согласно принятому в марте европротоколу, если у участников ДТП нет никаких травм, то его материалы можно составить без ГИБДД.
Адвокат должен быть специалистом
Сегодняшний закон обычно занимает сторону страховых компаний, а не пострадавшего. На его стороне остается практически один адвокат. Поэтому важно выбрать защитника по специализации – адвокат не может обладать всеми юридическими познаниями, которые только могут быть необходимы человеку в жизни.
Например, я не буду заниматься арбитражными делами. Это достаточно серьезный вопрос, его нужно изучать глубоко. Я считаю, что защитник должен заниматься своим делом: он может разбираться в разных отраслях права, но должна быть основная отрасль, которую он знает очень хорошо.
Тенденция к росту количества юристов у нас в стране породила то, что сейчас в адвокатуру приходят случайные люди. Они поработали в юридических фирмах и в других организациях, а когда те стали банкротами, поняли, что надо искать место – и решили, что могут попасть в адвокатуру.
К счастью, в адвокатуре проводится достаточно жесткий отбор: квалификационные экзамены позволяют отмести людей с недостаточным уровнем знаний и умений.
Почему не доверяют адвокатам
Люди далеко не всегда доверяют адвокатам.
Человек, получивший высшее юридическое образование, вправе работать по гражданским и административным делам, но ему нет допуска к делам уголовным, потому что он не может в рамках уголовного процессуального кодекса принимать участие в тех или иных следственных действиях. Но я сталкивался с ситуациями, когда юристы брались защищать потерпевших, не имея на это в дальнейшем права. И вот встает вопрос посещения такого подзащитного в суде уже для представления его интересов, а юрист не может этого сделать. Люди запутываются: я вроде бы обратился к адвокату, а это оказался не адвокат.
Плюс к этому очень важна квалификация адвоката. Когда я, например, прихожу в суд, мне на ознакомление с делом достаточно пятнадцати-двадцати минут. Когда я вижу, что коллега, изучая такое же дело, сидит там часами, я понимаю, что, наверное, это не совсем его дело.
Бывает, адвоката посоветовал следователь. В таком случае подзащитный сначала думает, что знакомство адвоката со следователем может повлиять на развитие событий, а оказывается, это совсем не так.
Из всего этого складывается и недоверие граждан к адвокату.
О работе пропаганды
О каком доверии закону может идти речь? С утра мы включаем любой канал и видим криминальные новости. Настроение у нас сразу ухудшается.
Раньше у нас снимались фильмы, пропагандирующие образ милиционера.
Возьмем социалистический период. Дядя Степа для детей – это в общем-то имя нарицательное. А сейчас мы не видим героя, который бы оказал реальную помощь нашим гражданам.
Зато мы можем наблюдать ситуации, когда инспектор просто отворачивается от серьезного нарушения, не пресекает его, как будто не видит, хотя в его обязанности входит действительно наведение общественного порядка именно в этой ситуации.
Когда я еще служил, у меня была ситуация: ко мне обратилась женщина, у которой отобрали сумку: «У меня только что преступники вырвали сумку», – потом смотрит на меня: «А, да вы же ГАИ!» Тогда тоже бывало, что люди не совсем осознавали, что именно сотрудник ГАИ может принять участие в их судьбе, потому что он тоже – сотрудник милиции. Сейчас – то же самое, только больше. «Менты» – само название за себя говорит, отталкивает.
Может, у нас что-то изменится в этом направлении.
Фото: polit.pro
Коммерция, коррупция, неграмотность
У нас до сих пор нет обучающих праву программ по центральному телевидению, а мне бы хотелось, чтобы были. Не в автошколе! Там я читаю лекции на общественных началах. В аудитории сидит группа учеников – пятьдесят-семьдесят человек, и я задаю элементарные вопросы по правилам дорожного движения, либо по Административному кодексу. Причем если я задам вопрос, типа: «Скажите мне, о чем говорит вообще двенадцатая глава Кодекса об административных правонарушениях?» – то, что они изучали в билетах, – в лучшем случае из этих пятидесяти-семидесяти человек ответит три-пять человек.
А права получат все. И это вопрос коммерции. Автошкола заинтересована в том, чтобы приходили клиенты, потому что они приносят ей деньги.
Ответственность и правовой нигилизм
Соблюдение ПДД – это вопрос ответственности. Я считаю, что должна быть неотвратимость наказания сама по себе. У наших граждан правосознание уходит куда-то в «нет». Они считают, что могут позвонить, использовать административный ресурс, как-то договориться.
Добавим сюда правовой нигилизм. У меня неоднократно были ситуации, когда водителя задерживают в состоянии алкогольного опьянения, а его жена говорит: «Да у меня трое детей, я пойду, судью попрошу, нас оштрафуют». То есть они даже не знали, что ответственность наступает в виде лишения водительского удостоверения.
Когда мы рассматриваем в течение трех-пяти судебных заседаний дело об оставлении места ДТП после наезда на собаку, я начинаю понимать, что то ли имеет место какая-то заинтересованность, то ли некомпетенция судьи. Всё совершенно очевидно: приняли быстро решение, разобрались, установили. Водитель должен быть наказан за оставление места ДТП. Собака – это, в соответствии с Гражданским кодексом, вещь, которая могла кому-то принадлежать. Наехал на собаку – нанес кому-то материальный ущерб, скрыться с места происшествия права не имел.
А иногда скрываются с места происшествия и при гораздо более серьезном ущербе. К счастью, средства массовой информации придают этому большое значение, и та информация, которая может быть сокрыта, всё-таки выходит наверх.
Да и вообще у людей проявляется гражданская позиция. Например, приглашают свидетелей в суды – многие опасаются: а зачем мне это надо, а вдруг мне будут угрожать?.. Но тем не менее всё-таки откликаются, приходят в суд. Правда, обычно сознательность проявляется после того, как сам попал в такую ситуацию.