«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую». (Мф. 25, 31-46)
Время – это уникальный дар. Бесценный и, вместе с тем, не ценящийся, находящийся в нашем свободном распоряжении и уже безвозвратно ушедший.
Когда-нибудь кто-то из нас, обернувшись назад, осознает, что за ним, в его прошлом, очень много зияющих дыр, подобных шрамам или же пустотам, на месте которых должно было что-то быть. Что-то очень важное для нас. Что-то, что могло быть поистине важным штрихом, недостающей деталью к тому великому и прекрасному, чем должна и могла бы являться наша жизнь.
Время конечно. И вся беда в том, что никому из нас не известно, как и когда оно закончится. Но о конце времени и событиях, которым надлежит произойти в этот момент, нам повествует Евангелие. Словно бы предупреждая, охлаждая нашу беспечность, взывая к разуму, говоря: все время, время каждого человека, время стран и народов, время радости и скорбей, все эпохи, столетия, годы и часы, точно сливаясь во единое целое, направлены к тому самому главному итогу – «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним….».
А еще время дает нам возможность изменить все. Залатать зияющие дыры, залечить шрамы, или же хотя бы пытаться уврачевать их и заполнить все пустоты. Заполнить их смыслом. А смыслом этим является ожидание одной очень важной встречи.
Смыслом этим является надежда, которая вместе с крошечными остатками жизни теплится в уставшем и погибающем путнике, что давно уже сбился с пути в страшном буране. Вихри сносят его, стихия наносит удары, но жизнь несокрушима там, где живет надежда. Надежда на очаг, на то, что нам точно известна конечная цель нашего пути. И она достижима.
Как прекрасно говорит нам святитель Василий Великий: «Внимай, ибо ты путник, а не житель, ты идешь, а не живешь в этом мире, ты в пути, так не обманывайся же, чтобы сесть где-нибудь и сказать: “А здесь хорошо, останусь я тут!”»
Время напоминает нам о Суде. Вся быстротечность времени есть тревожный и важный сигнал: торопись, не теряй меня, спеши, потому что нет страшнее досады, чем горечь о возможном, но не свершенном.
Время ушло, а вместе с ним мимо нас (а на самом деле мы мимо них), прошли те, кто в определенный час и день очень нуждался в нас, может быть, был голоден или же болен, а мы не накормили и не посетили.
И что же теперь: когда мы, Господи, видели Тебя голодающим и не дали Тебе еды, когда видели странником и не ввели Тебя в дом?
Время может быть разным для каждого. Для одного оно – лишь ожидание рассвета, когда за ним придут, чтобы привести в исполнение приговор. Для другого – радость и предвкушение от приближающегося момента, когда на вокзале покажется долгожданный поезд откуда-то издалека с кем-то очень дорогим.
Для кого-то Грядущий во славе Сын Человеческий и ангелы Его – внезапные и строгие взыскатели его беззаконий, а для кого-то – это нескончаемая радость от того, что по прошествии долгих лет в пути ему идут навстречу, его встречают с радостью и любовью. Путь закончен. «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира».
Возможно, что самое страшное то в этом Суде – это последний и бесславный акт чудовищного человеческого своеволия. Нет, не свободы, а безнадежного упорства. Бог очень хочет, чтобы я спасся, чтобы я вошел в Его радость, но если я не хочу, то Он даст мне право быть без Него… Поэтому так страшно. Адам уходил с надеждой вернуться. Но тот, кто будет уходить от Христа, увы, ни в какой надежде не нуждается.
Царство Небесное начинается здесь и в нас. Или же здесь же начинается хаос и мерзость. Как когда-то наш прародитель не хотел, чтобы Отец Небесный видел его в его наготе, так и утвердившемуся во вражде к Богу, к Жертве Крестной будет нестерпимо видеть любовь в глазах умирающего Сына Божия, потому что ему так же нестерпима даже мысль о Его Воскресении. Потому что исчезнуть и стать ничем нельзя. Небытия нет.
Священномученик Фаддей (Успенский) в одной из своих проповедей произнес: «Подлинно, червь «неумирающий», «неусыпающий», о котором говорит Господь, не есть какое-либо изобретение ума человеческого; этот червь зарождается и растет в муках совести еще во время земной жизни. Ведь так много самоубийц! Не потому ли они покончили с собой, что не могли снести начавшихся нестерпимых, неутолимых мук совести, мук разбитого счастья, мук от обманутых надежд, разрушения желательного строя жизни? И геенна — не призрак; ведь огонь страсти, заключающий в себе муку, уже и есть начало огня геенского, который будет гореть и не угасать, если человек не позаботится во время земной жизни угасить его»
Когда я начал писать эту заметку, меня позвали соборовать пожилую женщину. Приехав в ней, я понял, что состояние ее очень тяжелое. Она тяжело дышала, совсем не реагируя на присутствующих, не подавая никаких признаков сознания. И вот Таинство совершилось.
Уходя, прощаясь с близкими тяжелобольной (почти сразу же у нее случились инфаркт и инсульт), я узнал, что когда-то очень давно эта старушка была малолетним узником нацистского концлагеря в Слуцке. И тогда я подумал о Страшном суде. Который будет совершаться. Который совершился и совершается теперь. Только пока еще в наших поступках и мыслях.
Я очень надеюсь на то, что Господь дарует ей избавление от этого ужаса. Что и наша с ней короткая встреча совсем не случайна. Что ад, который она увидела еще на земле, во времени и пространстве, в вечности уже не коснется ее. А Встреча будет чудесной и радостной.
Сын Человеческий придет во славе. Не радость ли это? Но этой радостью мы должны исполняться теперь, сколько бы времени до встречи с Ним не осталось. Тем более, что случится она может в любой момент. И может быть так, что радостно в тот миг нам совсем не будет.
…Мне ведомо, что близок день Суда,
И на суде нас уличат во многом
Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет Суд – я поспешу туда!
Я пред Тобой, о Господи, склонюсь,
И, отречась от жизни быстротечной,
Не к вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта вечность будет мукой вечной…
Григор Нарекаци