История первая: секс в 12 лет
Инна Пасечник
Эти дети учатся в хороших школах, ходят на курсы и кружки. С познавательной деятельностью у них все прекрасно. Внешне успешны и интеллектуально развиты, отличные собеседники. Но однажды выясняется (я слышала эти истории от людей разного возраста: от подростков и от уже взрослых, когда вспоминали свои детские травмы), что лет в двенадцать случился первый сексуальный опыт.
Даже по нынешним меркам это сверх-рано. Двенадцать лет вовсе не тот возраст, когда сексуальность правильно сформирована, пусть взросление и становится очевидным. Еще печальнее, когда вовсе не из-за финансовой нужды или вынуждающих обстоятельств, а из-за жесткого внутреннего протеста, подростки могут начать заниматься проституцией.
В чем причина?
Обычно выясняется, что такие дети не сталкиваются с хорошим эмоциональным контактом. Они ищут, но не могут найти адекватной опоры и поддержки у взрослых. Нет, дело не в плохих родителях, которые “что-то не так и не то делали со своими детьми”.
Как правило, родители таких детей серьезно вкладывались в качественное образование: искали лучшую школу, сильных педагогов, не скупились на репетиторов и дополнительные занятия. Детям внушали, что от них ждут одного – достижений, результатов, успеха.
Но беда, что в это время сами дети нуждались в другой форме заботы: в теплом гнезде, где примут тебя любым и неуспешным тоже примут.
Довольно часто ранний сексуальный опыт случается у тех, кого в начальной школе травили. У кого не сложились отношения с первой учительницей. По какой-то причине ребенок ей не понравился. Она не поддерживала его, а подгнабливала и прессовала.
Ранний сексуальный опыт – это странный способ поиска человеческой близости и тепла. Опыт абсолютно неудачный, травматичный, по признанию большинства собеседников. Секс и теплые близкие отношения – а это одно и то же или разные истории? Увы, ребенок толком не понимает и пробует. Этот негативный опыт ложится на несформированные ценности и прорастает в человеке.
Каковы последствия?
Как правило, такие дети (внешне благополучные) начинают себя ненавидеть за этот опыт. Они негативно относятся к своему телу, личности. Начинают уничтожать себя разными способами. Саморазрушение носит систематический характер. Одни начинают потихоньку употреблять алкоголь и наркотики, другие – режут руки. Дети пытаются что-то сделать с ненавистью к себе.
Впрочем, режет руки сегодня каждый третий подросток. Не с целью суицида, а чтобы не чувствовать душевную боль. Когда по-настоящему болят ручонки, ты не замечаешь, что на самом деле болит душа.
Неужели родители совсем не виноваты?
Нельзя оголтело обвинять родителей в попустительстве. Но не последнюю роль играет заточенность взрослых на собственной карьере и формальной картинке, когда “внешне все нормально, учится хорошо, из школы не выгоняют, ну и славно”. Был ряд случаев, когда причиной ранних сексуальных связей являлось жесткое (чрезмерное строгое) обращение родителей. Они прибегали к физическим наказаниям, но скорее от бессилия, отчаяния, непонимания, как себя вести.
Случаи, с которыми я сталкивалась на практике, а ко мне приходят крайне сложные дети, происходили вовсе не в семьях, где родители систематически избивали детей. Обычно это происходило в семьях, где эмоциональная жизнь детей родителей просто не касалась.
Подросток нуждается в поддерживающей близости, в теплоте. Увы, взрослые не берут это в расчет, забывают, упускают. И тогда ребенок живет в сиротском сквозняке, испытывает чудовищный душевный дефицит и ищет тепла там, где искать его не следует.
История вторая: засел дома, запер дверь
Ребенок перестает ходить в школу. Совсем. Дома сел, дверь в комнату запер, окопался. Шантаж с такими детьми не работает, не пугают их угрозы родителей, мол, “оставят на второй год”, “не получишь аттестат”, “из школы вылетишь, станешь дворником”, не пугает даже комиссия по делам несовершеннолетних. Ребенка не пугает ничто и ничего с ним не работает. Ни с кем не выходит на контакт неделями и даже месяцами.
В чем причина?
В какой-то момент, в классе пятом или шестом, у детей происходит серьезный перелом, связанный с учебой и адаптацией к новым требованиям.
Была в начальной школе учительница. Всего одна. Требования ее были ясны и понятны. Она вытаскивала детей на контакт, давала адекватные задания, следила за их выполнением. Ребенок понимал, чего от него ждут.
И вот пришло время средней школы. Вместо одного учителя пришло несколько новых. Каждый со своими правилами, запросами, ожиданиями. Сразу все чего-то от ребенка хотят. В силу эмоциональных особенностей подросток может не успевать подстроиться, переключиться, быстро адаптироваться к новым условиям, да и требования взрослых бывают недостаточно внятными. В журнале появляются тройки и двойки. Родители суетятся, прессуют, давят на совесть, но конструктивно ничего не решают, в суть происходящего не вникают.
Еще чаще причиной являются сложности в обучении. Они всегда выползают в тот момент, когда дети переходят из начальной школы в среднюю, когда от конкретики обращаются к абстрактным понятиям. На конкретных примерах ребенок материал усваивал, на обобщениях – уже нет.
Такой подросток в буквальном смысле слова отваливается. Родители могут начать обвинять его в лени, в том, что вечно играет за компьютером и поэтому плохо учится. Но, скорее всего, он не ленив или зловреден. Он на самом деле не понимает, “не врубается” в материал. Однажды оказывается запущенным учеником и опускает руки, потому что сил сражаться в одиночку нет.
Сначала не доходит до школы, потом систематически прогуливает уроки, наконец, если нет острого конфликта в семье, запирается в комнате со словами: “все, больше никуда не пойду”.
С кем бывает?
Часто встречается у детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности. Такие дети могут упускать часть инструкций педагогов. Что-то услышал, что-то – нет, что-то сделал, что-то забыл. На уроках они “суетный народец”: болтают ногами, вечно что-то роняют, оглядываются на одноклассников, шепчутся с соседями. Учителей это в буквальном смысле выводит из себя, они начинают таких детей прессовать. Как следствие, у подростков разваливаются отношения в школе, на них клеймо шалунов и безобразников, родителям систематически поступают жалобы на сорванные уроки. Возникает обратный круг. Теперь уже родители прессуют ребенка, находящегося в состоянии растерянности.
Ребенку с СДВГ можно сколько угодно говорить: “Как ты себя ведешь?! сделай что-нибудь с собой!” Но СДВГ – не плохое воспитание, это особенности физиологии, с которой надо уметь обходиться. Слова не помогут, потому что это как неходячего просить встать и пробежать марафон.
В моей практике был случай, когда после шестого класса у ребенка резко ухудшилась учеба. Весь в двойках и весь в протесте. В конечном счете, он заперся в комнате. Оказалось, с рождения у ребенка были проблемы со слухом, которые с возрастом усугубились, но никто не заподозрил этого.
Увы, наше общество чудовищно необразованно. Мы все знаем слово “лень”, но мало кто понимает, что за “ленью” могут стоять реальные физиологические причины.
Что делать?
Часто упущено слишком многое и одномоментно решить проблему невозможно. Родителям необходимо принять, что придется искать альтернативные пути. Их много.
Можно пропустить год в школе и посадить подростка на репетиторов, которые пройдут всю программу за среднюю школу. Можно перейти на упрощенный способ обучения в вечерней школе. Можно отправить работать. Главное, оставить попытки вписать такого ребенка в обычный общешкольный процесс обучения. Просто взять и просто вернуть не получится.
В моей практике был случай, когда мама подростка, переставшего ходить в школу, прождав два или три месяца, не выдержала и сказала: “Ну что ты там сидишь за дверью? Давай, иди работай”. Парню организовали работу по силам, связанную с документооборотом. Он был счастлив, потому что справлялся, быстро получал результат, главное, все требования были ему ясны. Работа стала для подростка дорожкой к новым возможностям. Увы, мало кто из родителей, особенно амбициозных, готов сделать такой шаг, перестать сражаться за школу.
Запомните, в общении с подростками важно подкреплять его зону успеха. Позаботьтесь, чтобы найти место, где ребенку будет комфортно, где он будет чувствовать себя успешным. Прекратите биться за школу. Главная задача родителя – признать проблему, если она есть, и помочь ребенку с ней справиться. Еще важнее – вырастить счастливого человека, самостоятельного, адаптированного к жизни.
История третья: начал шляться
Ребенок впадает в злобное состояние. В довольно жесткой форме посылает далеко и надолго мамочку и папочку. Ситуации могут доходить до драк и физических оскорблений с обеих сторон. Сопровождается не просто систематическими прогулами школы, а активным поиском товарищей по несчастью. По сути, ребенок начинает шляться.
Как бы ни работали правоохранительные органы или социальные службы, уличные команды всегда находятся. Всегда есть тусовка, употребляющая психоактивные вещества, к которой можно примкнуть. Это и зацеперы, прыгающие по электричкам, и другие неприятные подростковые компании, которые забавляют друг друга разными способами — главное, на улице.
В чем причина?
Ребенок, которому везде плохо, который не может разобраться с самим с собой, с проблемами дома и в школе, часто впадает в ситуативную депрессию. Он ищет место, где не будет чувствовать происходящего, среду, в которой можно обо всем забыть хотя бы на время. Иногда в таких компаниях спасаются дети с биполярным аффективным расстройством, а также в пограничных состояниях, то есть те, которым плохо везде и со всеми.
Как помочь?
Случаи редки, и таких детей заметно меньше, чем остальных. Важно помнить, депрессия – это состояние, которое грызет человека изнутри и не позволяет успокоиться. Депрессивное состояние невозможно снять никакими психологическими способами и организацией супер-здоровой среды. Как бы ни старались взрослые, вернуть такого ребенка в здоровую среду не получится. Часто приходится прибегать к медикаментозной помощи.
История четвертая: стройность до абсурда
Анорексия – опасное для жизни состояние. Желание выглядеть стройной, доведенное до абсурда – это неприятная болезнь подростков и большая боль взрослых. Случается у девочек. Крайне сложно поддается лечению.
С чем связано?
Как правило, анорексия — следствие мощнейшего перфекционизма. Такие дети хотят достигать хороших результатов не только в учебе, но во всех сферах жизни без исключения. Это не просто девочки-отличницы, а супер-отличницы. В своем представлении они должны быть идеальны, при этом плохо чувствуют, что уже хороши и достигли определенных успехов. Им вечно кажется, что хороши они недостаточно. Убедить таких подростков в обратном невозможно.
В историях с анорексией всегда имеет место сильная ненависть к себе, уходящая корнями в детство. Такие дети часто попадали в ситуации, когда с ними никто не хотел общаться. В них самих не было изъяна, скорее среда оказывалась неподходящей и ребенок чувствовал себя в ней неуместным.
Часто причиной таких травм являются неожиданные переезды, резкая смена школы, в которой «подобрался не тот народ», семейные обстоятельства — тяжелые разводы родителей, смерть близких. Взрослым не до ребенка, они сами в растерянности и не знают, как и в какой форме сообщить о происходящем, и предпочитают отмалчиваться. А ребенок, нуждающийся в эмоциональной поддержке, делает вывод, что в разводе, смерти, беде, произошедшей в семье, виноват именно он. Это он плохо себя вел, он не съел кашу, он получил двойку…
Ребенок застревает в ощущении «я недостаточно хорош, я всех подвожу». Анорексия становится способом избавиться от своего противного тела, которое принадлежит плохому человеку.
Что делать?
В случае с анорексией, а выявляется она лишь на поздних стадиях, необходима помощь медиков и глубокая психотерапевтическая работа. Анорексия – всегда тяжелая ситуация. Родители должны успеть схватить момент, когда у подростка только начался отказ от еды или замороченность на похудении.
История пятая: во все тяжкие, подальше от религии
Ребенок из традиционной семьи, где почитают те или иные религиозные традиции (православные, исламские), пускается во все тяжкие.
Почему происходит?
Религиозные традиции для современного подростка часто узки. Не раз встречала всплески и острые проявления у детей из мусульманских и православных семей. Такая семья пытается следовать принятым в культуре обычаям, но делает это локально. Например, отправляет ребенка в обычную городскую школу. Его друзьям все позволено, подростку-мусульманину – нет. Мало того, что перед подростком много запретов, у него нет и своего землячества, которое позволило бы понять, почему выбирается именно такой образ жизни. Ребенок чувствует себя в школе неуместным, дома родители давят запретами, которые не соответствуют реальности вокруг.
Впрочем, с каким бы уважением мы ни относились к школам, придерживающимся определенных культурных ниш, стоит учитывать, насколько они подходят ребенку, как и то, как в школе проходит работа с детьми.
Бывает, в православных школах взрослые навязывают детям понятие греха, а этим словом называют самые невинные развлечения или проступки. В силу возрастных особенностей (часто это касается младшей школы) дети не готовы это понятие воспринять.
Не раз сталкивалась с ситуациями, которые касались исповеди. Взрослые внушают детям: “Если на исповеди мало рассказываешь, значит, не признаешься в грехах. Иди, думай дальше” или “Много рассказываешь! Вот, посмотри, какой ты греховный”!
В результате дети не только не проникаются сутью таинства, не научаются быть в контакте с Богом. Все их существо нацелено выдать необходимое и достаточное количество прегрешений батюшке, чтобы было в самый раз.
Но постоянная трансляция идеи “ты плохой” однажды дает свои результаты и сначала маленький ребенок, а потом уже подросток, говорит себе: “ОК. Я не могу соответствовать вашим высоким требованиям, я пошел”.
Что делать?
Ценности, которые транслирует семья, необходимо подкреплять социальной нишей, в которую погружена семья. У ребенка, помимо мечети, православного храма, должно быть соответствующее окружение. Только тогда ценность прорастет в ребенке, станет его собственной.
Важно, чтобы ребенок чувствовал себя уместным, иначе он начинает искать сообщество, где ему рады. Но подростковое сознание мыкающее. А значит, подросток попытается соответствовать требованиям той группировки, в которую вступил.
История шестая: страдания юного Вертера
Суицид – всегда сложная тема. До некоторой степени является несчастным случаем. Однако интернет и СМИ играют не последнюю роль в ситуации с суицидами. Как только информация о таком способе решения проблем стала доступна, случаи участились. Каждый раз, когда в СМИ появляются громкие истории с подробностями, происходит эффект Вертера, описанный американскими учеными в 70-е годы XX века. Назван он по роману Гете “Страдания юного Вертера”, в котором описаны драматические переживания Вертера, разрешившего свои проблемы самоубийством. Когда книгу перевели и издали в России, в Петербурге был бум суицидов.
Увы, мы зависимы от информации, которая есть в медиапространстве. Если раньше это были газеты и книги, то сейчас – легкий выход в интернет.
В сети существуют группы, в которых подростки обсуждают, почему им хочется свести счеты с жизнью. Жалуются друг другу. Рядом с ними оказываются люди, которые рассказывают: “У меня было то же самое, но жизнь – святое и я справился так-то”. Большая часть контента таких сайтов наполнена информацией о помощи отчаявшимся. Помощь равного равному эффективнее, чем попытки взрослых отловить вредную информацию. И когда звучат предложения заблокировать все сайты со словом “суицид”, я понимаю, что это не до конца правильно.
Почему происходит?
Увы, взрослые никогда до конца не знают реальную жизнь своего подростка. Внешне ребенок выглядит бодрым и здоровым. Но что происходит под этой оберткой, какова реальная картина жизни подростка?
Родители делают все – находят хорошую школу, в которой ребенок успешен, отправляют учиться за границу, путешествовать, создают красивые тусовочные места… Однако внешнее благополучие никогда не означает, что эмоционально у ребенка все хорошо.
Часто подросток глубоко одинок. В какой-то момент он оказывается в ловушке собственного одиночества, когда ему катастрофически не хватает эмоциональной поддержки. Главное, он не умеет и боится о ней попросить.
Суицид как поступок импульсивный – поссорился, пошел и сделал – случай редкий и исключительный. Как правило, суицид — вещь продуманная. Это означает, что некоторое время подросток не мог найти выход из ситуации, не знал, куда обратиться за помощью, как разрешить проблему.
Подростки очень зависимые люди. Они зависят от родителей. Если им кажется, что родителям ничего объяснить нельзя, они пускаются на отчаянные вещи. Отчаянные вещи могут быть связаны с опытом несчастной любви, когда человек просто не может вынести эту боль здесь и сейчас.
Что делать?
В идеале к каждому подростку должен прилагаться значимый взрослый, причем не родитель. Многих подростков из тупиковых ситуаций вытягивали именно взрослые, которые в них неожиданно верили.
Знаю историю про очень успешного человека с СДВГ. В подростковом возрасте все твердили: “Школу не сможешь закончить, дурачок, будешь дворником”. В старших классах школы появился учитель, который в него поверил. Учителю было интересно говорить с этим парнем, он не отталкивал его. Подросток залип, у него появилось желание стараться ради любимого учителя.
Когда не находится рядом такого учителя, спасают сверстники, которые некоторое время “вытирают сопли”. И в этот момент задача взрослого заметить, что ребенок особо активно общается с друзьями. Часто это происходит не потому, что он лоботряс, не потому, что хочет откосить от школы, а потому, что ему эмоционально плохо.
Увы, сегодня в школах нет возможности “залипнуть на взрослом”, “погреться о значимого взрослого”, потому что далеко в прошлое ушла традиция посидеть и попить чай с учителем после уроков. Никто уже не остается поболтать о том, что тебе важно, просто пошутить. Нет больше мест, куда можно прийти, посидеть, пообщаться со сверстниками.
В моем детстве таким местом была районная библиотека с милыми тетеньками-библиотекаршами. В нее приходил весь цвет коррекционных классов. Но не для того, чтобы учиться, а потому что там было хорошо, там в детях видели личностей, там дети разных возрастов общались друг с другом. Это была вертикальная структура самопомощи. Никакой психологической работы дополнительно не требовалось. Все эти дети вышли в люди.
Увы, в большинстве своем подростки сегодня брошены. Им некуда прийти, некуда прибиться.
У родителей мало контроля, а у детей всегда есть другая жизнь
Часто родители пугаются, что не понимают подростка, не знают, как реагировать на его выходки, не знают, где ужас-ужас, а где еще не ужас. Но грань между нормативными подростковыми экспериментами и тем, что является опасным, все-таки существует.
С точки зрения психологии как науки, подростковый возраст – это возраст-эксперимент, в котором обязательно произойдет проба не только психоактивных веществ (табака, алкоголя, наркотиков). Проба не означает, что “ребенок пошел по наклонной и его надо отправить в реабилитационный центр”. То, чем закончатся пробы, зависит от компании, в которую он попадет.
Безусловно, родителям стоит обратить внимание на происходящее, держа в голове, что минимальные пробы – нормативны. Они соответствуют задаче подросткового возраста, равно как и поиск собственного имиджа, эксперименты с одеждой, телом. Все это не что иное, как попытка определить молодым человеком место, которое он занимает в этом мире. Эксперимент – установление идентичности. Проходить процесс может мягко, а может более жестко, зависит от того, насколько уместным чувствует себя ребенок в той или иной группе, сообществе, тусовке. Любой признак того, что не заладилось общение, сигнал для родителей, что контакт выстроен неверно.
Увы, не существует статистики. Никто не считает, сколько подростков и отчего страдают. Но когда сильно болит, когда нет больше мочи терпеть, дети находят способ прийти к психологу. В психологических центрах редко бывают “легкие случаи с улицы”. Обычно приходят сами (если подросток достаточно разумен), по рекомендациям, по совету вожатого в лагере, одноклассника или старшего товарища, если услышали имя на тусовке.
Бывает, старшие подростки, узнав, что у младших “полный трэшак”, просят помочь. И никогда родители не бывают в курсе. Родителям только кажется, что они знают все о своем чаде и могут проконтролировать его во всем. По факту у родителей очень мало контроля над детьми. У детей же всегда есть другая, большая жизнь за пределами доступного вниманию взрослых.
Да и курить – основное занятие подростков за гаражами – уже некому. Мало того, что возле школы и по дворам не найти курильщиков — так еще и «вконтактные» профили поголовно утверждают: отношение к курению — отрицательное. Или даже резко отрицательное. Альтернативы? Музыку слушают — да, играют в «доту» — тоже да, беседуют в сети.
Скучно? Безнадежно? Но вслух никто не сознается. Но вот, скажем, один из одноклассников Дениса: лента новостей больше чем наполовину заполнена сентенциями-картинками из паблика «Братва на связи». «Просто напиши, что скучаешь, поверь, оценю». «Одиночество – удел сильных». И много-много картинок с мотоциклами, внедорожниками, «черными бумерами из девяностых».
Выученная суровость
Денису и Кате посвящается