Отцы «Нескучного сада». Журнал «Фома» в гостях у многодетных родителей

С многодетными отцами я встречался в основном в редакциях — есть и среди журналистов такие. И, честно говоря, глядя на их усталые лица, на то, как каждый из них, не щадя себя, ежедневно сражается за денежные знаки минимум на двух работах, никогда им не завидовал. Как, наверное, и большинство моих сограждан — ведь нашим глазам доступна только эта, хлопотная и малоприятная сторона жизни большой семьи. А ее радости — только для самоотверженных пап и мам. В редакции «Фомы» тоже есть многодетные сотрудники. Но и по числу чадолюбивых родителей, и по числу их детей нас обогнали коллеги из дружественного православного журнала «Нескучный сад».

Птенцы гнезда Петрова

Дом самого многочисленного семейства «нескучных» коллег – семьи Петровых – с ходу поразил меня своей тишиной. Мама Анна открыла мне дверь и, извинившись, поспешила к младшему – шестимесячному Андрею, который, впрочем, никаких особо громких звуков не издавал. Поначалу только длиннющая шеренга стоптанной детской обуви вдоль стены, множество разнообразной ребячьей одежды на вешалке и чей-то пластмассовый пупсик в углу прихожей выдавали наличие в этой квартире малышни обоего пола.

Ждать, впрочем, пришлось недолго. Первым из детской (детских здесь, собственно, две, но и в комнату родителей малышне вход не запрещен) вышел степенный маленький человек в колготках и байковой рубашке. Дмитрий Петров-младший вежливо поприветствовал меня на своем языке и, задумчиво посасывая палец, проследовал на кухню. Вслед за ним появились сразу несколько (кажется, пятеро) ребят разного роста и возраста, во главе с трехлетней Ксенией, которая сразу представилась за всех – подбежала ко мне и начала дергать за свитер с криком: «Мы Петровы, мы Петровы!» – «Тихо! – остановил ее кто-то из старших (помню только, что мальчик). – Папа спит!» И в доме снова воцарилась тишина.

Впрочем, папу Ксюшины приветствия уже разбудили – и мы с арт-директором журнала «Нескучный сад» Дмитрием Петровым (старшим) пошли на кухню пить чай и разговаривать. Через некоторое время к нам присоединилась Димина жена Аня.

Старшие и младшие дети изредка заглядывали к нам – кто из любопытства, кто из-за лежащих на столе конфет или печенья (Дима-младший предпочел съесть пакетик чая) – но старались не мешать взрослым и, извинившись, быстро уходили. Только трехлетняя Ксюша залезла к Ане на колени и так все время и просидела (точнее, провозилась) на ней. Впрочем, в разговор не вмешивалась и маму не дергала.

У Димы и Ани, которым, как и мне, чуть за тридцать (отцу семейства 33 года), – семеро детей, в основном мальчиков: Ваня (11 лет), Егор (10 лет), Катя (8 лет), Арсений (вот-вот исполнится 7 лет), Ксения (3,5 года), Дмитрий (2 года), Андрей (6 месяцев). «Ребят, мы вот тут на кухне сидим – это не страшно? – спросил я Аню с Димой. – Пока мы разговариваем, ваши семеро бойцов квартиру не подожгут?» «Нет, – в один голос, спокойно и весело ответили мама с папой. – Они у нас ребята послушные и спокойные, не обижают друг дружку, старшие заботятся о младших, так что не волнуйся». Как удалось добиться такой самостоятельности детей? «Думаю, все довольно просто, – говорит Дима. – Надо не отделять их друг от друга, внушить и дать понять ребенку, что он – часть коллектива, часть семьи, и наравне со всеми отвечает за семейное спокойствие и благополучие».

Ответственности, так же, как и молитвам, специально детей никто не учил, ни папа, ни мама. Все только на практике, только личным примером. «Просто читаем молитвы – утром, вечером, перед обедом, – говорит Дима, – они и запомнили». Сейчас, когда большинство детей подросли, получается и службу в храме нормально выстоять: «Когда они были совсем маленькие, то все происходило так – «приехал-причастил-уехал», потому что младенец не может выдержать всю службу. А сейчас приезжаем к Литургии верных, ребята стоят, молятся. Не очень часто, но не реже двух раз в месяц. Только Митя у нас пока исключительно причащаться приходит… Вернее, его приносят».

Дима, жизнь которого проходит в основном на работе и за работой, и с женой познакомился в редакции профсоюзного издания, где работал художником-дизайнером и рисовал карикатуры. Аня там же готовила макет газеты. Впрочем, несмотря на свою занятость, отец не чувствует себя дома «ночным квартирантом»:

«В храм мы ходим все вместе, а к старшим я часто хожу в школу. Конечно, я много работаю. Но все свободное время отдаю детям».

Рожать семерых и более ни Аня, ни Дима не планировали. «Хотя у моей бабушки было пятеро детей», – говорит Аня. «У нас, наверное, такая повышенная фертильность, – смеется Дима. – Каждые два года новый ребенок». И уже серьезно: «Наши дети – это наша радость, и чем их больше, тем больше счастья в семье. И нет у нас такого деления, что вот, один желанный, а другой просто… «получился». Они все для нас любимые и желанные».

Конечно, беспроблемной жизнь многодетной семьи быть не может. «Например, Ваню я крестил на третий день после рождения, потому что была реальная опасность, что он может умереть, – рассказывает Дима. – У мамы было высокое давление при родах…» – «Или Катя у нас зуб молочный выбила, – вспоминает Аня, – да не до конца – он так и торчал у нее во рту, свернутый набок. А она – девочка терпеливая, стонала тихонечко и все, пока я не разобралась, в чем дело. Потом ездили в час ночи на другой конец города в детскую неотложную стоматологию…»

За детьми нужно присматривать, даже за послушными. Поэтому Петровы отказались от услуг детсада, и теперь с детьми сидит дома их мама: «В детсаду на них просто не обращали внимания…» И, конечно, деньги нужны, хотя папа неплохо зарабатывает – основная работа плюс дополнительные заработки. По Диминым подсчетам, его семья тратит в месяц не менее шестидесяти тысяч рублей – и это при том, что они имеют определенные льготы по оплате жилья: «Мы платим за квартиру и коммунальные услуги на 30% меньше, чем все остальные». Впрочем, из собственного опыта Петров-старший знает, что «два человека могут потратить на себя гораздо больше денег, чем многодетная семья, которая привыкла довольствоваться малым. Сейчас, например, мы можем купить дорогую вещь, но покупаем ее, только если она действительно нужна и надежна». «Про роды тоже не надо забывать, – вступает в разговор Аня. – Мы из-за моего здоровья не можем себе позволить рожать бесплатно. А ведь роды для нас – ситуация не экстраординарная, а самая обычная, рядовая…» «Ага, – вздыхает Дима. – Две тысячи долларов отдай и не греши. А сейчас еще эти специальные детские кресла в машину ставить положено, не меньше трех тысяч рублей каждое. Политика государства по отношению к многодетным для меня укладывается в одну формулу: на словах все правильно, а по сути – издевательство. Правда, бывало и хуже – когда нечего было есть, до зарплаты далеко, а денег не осталось, и хорошо, если была крупа или картошка, а то задолжал уже всем, у кого только мог занять… Ладно, Бог с ними, чиновниками этими… Главное, чтоб мои ребятки выросли хорошими людьми. По крайней мере, я доволен тем, что на вопрос о вере они могут ответить так же, как мой старший, Ваня. Его спросили: «Давно ты в церковь ходишь?» – «Не знаю, – ответил Ваня. – Я всегда был в Церкви».

Профессиональные родители

Со старшим корреспондентом журнала «Нескучный сад» диаконом Федором Котрелевым мы встретились в московском храме Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе, где он служит. Отец Федор – один из немногих людей нашего поколения (ему 37 лет), который может сказать о себе то же, что и дети Димы Петрова: «Я всегда был в Церкви». Он вырос в православной семье. «Мне всегда хотелось быть как можно ближе к алтарю», – ответил он мне на вопрос, почему стал диаконом. Впрочем, журналистику диакон Котрелев тоже не оставил, разве что в редакции «Нескучника» бывает теперь не каждый день, но пишет по-прежнему в каждый номер. И мне сложно представить, что когда-нибудь он бросит наше ремесло – он много лет проработал в газете «Коммерсант», а эту школу выдерживали только увлеченные и действительно талантливые ребята.

Вдобавок Котрелев создал благотворительную добровольческую организацию, волонтеры которой (да и сам отец диакон) пытаются – иногда успешно – кормить, опекать и возвращать к нормальной жизни бомжей с Ярославского вокзала. Так что теперь жизнь диакона Федора проходит в треугольнике «храм-вокзал-редакция», а его рабочий день начинается обычно в 6-7 часов утра и продолжается до 10 вечера… Причем дом и семья находятся где-то в центре этой хлопотной и многозаботливой жизни служителя Церкви; его жена Мария с детьми ходит в тот же храм и еще варит еду для бомжей… Когда она все это успевает? Ведь в семье Котрелевых шестеро детей, причем один – детдомовский, у него другая фамилия. Отец Федор шутит, что усыновил мальчика «по заданию редакции».

«У нас уже было четверо детей, а тут в редакции решили сделать темой номера усыновление, – рассказывает он мне по дороге домой из храма. – И на планерке кто-то рассказал о своем крестнике, четырехлетнем мальчике по имени Никита из одного московского детдома. Я посоветовался с женой и духовником, приехал в детдом и забрал Никиту домой».

– «Неужели жена не была против? – спрашиваю я. – Ведь своих было уже четверо!» – «Наоборот, она меня только укрепила в этом решении. Понимаешь, каждый спасает свою душу, как умеет. А что мы с женой еще умеем, кроме как растить детей, стараясь, чтобы они выросли православными христианами и порядочными людьми? Мы – профессиональные родители, жена вообще психолог по образованию. Вот и решили – рожать и усыновлять. Мы бы еще ребенка взяли, но жилищные условия уже не позволяют, ведь у нас после усыновления Никиты еще один сынок родился… Никита – молодец, способный и добрый мальчик, сейчас ему семь лет, мы его в школу готовим…»

Квартира Котрелевых встречает нас шумом и суетой. Дети отца диакона громким хором приветствуют папу и его гостей; в центре композиции вышагивает абсолютно голый годовалый Федор Котрелев-младший; мать семейства Маша тащит его на кухню, где одной рукой пытается помешивать готовящуюся на плите еду, а другой – одеть Федора; двенадцатилетняя Оля собирается идти гулять, и просит у папы 20 рублей на «жевачки»… В коридоре, наткнувшись на молодого человека с натянутой на голову маминой кофтой и игрушечным пистолетом в руке, спрашиваю: «Это что, паранджа?» – «Нет, я бандит», – поясняет десятилетний Кузя и мчится за четырехлетним Фомой, одетым почему-то в костюм кота… Семилетний Никола идет в магазин, ему дают денег и просят купить чаю, но он приносит «Кока-колу».

Помимо традиционного и, видимо, неизбежного для многодетных беспорядка, всюду – на стенах и мебели – следы детской активности: рисунки, сколы и отбитые углы. В никогда не запирающемся туалете на стене висит «Распорядок пользования уборной артиллерийского полка» – в этой квартире он выглядит очень уместным.

Впрочем, дети тут не только портят семейное имущество – отец диакон успешно приучает своих мальчишек к рукоделию. Он сам, кроме всего прочего, умелый столяр: сделал своими руками почти всю мебель в доме, причем стеллажи и кровати из некрашеных досок можно отличить от фирменной скандинавской продукции разве что вблизи.

Поделки мальчиков, правда, пока не такие качественные и полезные для хозяйства, зато родители развесили все изготовленные и украшенные ими деревянные кресты на самом видном месте – над кухонным столом, под полкой с иконами.

Федор и Маша оба учились в МГУ, но на разных факультетах, к тому же находившихся на значительном расстоянии друг от друга – психологический факультет на Моховой, отделение классической филологии филфака – на Воробьевых, тогда еще Ленинских горах. Сначала они познакомились заочно: «Меня друзья потащили в храм, слушать церковный хор, – рассказывает Мария,– сказали, что там будет какой-то замечательный Федор Котрелев… Я пришла, нашла на клиросе самого красивого мальчика, такого «жгучего блондина», и решила, что это и есть Федор Котрелев… А потом меня познакомили с настоящим Федором – и я так огорчилась». – «В общем, познакомились мы, – говорит отец Федор, – и через два месяца пошли в ЗАГС. Расписались и обвенчались в один день, с тех пор вот живем и детей растим».

Поздний вечер, детям пора спать – только Федор Котрелев-младший никак успокаиваться не хочет; из детской прибегает Никита с жалобой, что годовалый Федя бьет Фому. Отец Федор берет на руки младшего, делает ему строгое внушение, дает шлепок, успокаивает, затем усаживает всех детей слушать чтение Евангелия (без которого здесь не проходит ни один вечер). После Евангелия – вечерняя молитва, и только потом глава семейства возвращается на кухню, к взрослым: кроме меня, за столом еще трое коллег и друзей. Наконец, можно спокойно поговорить. На мой вопрос, сколько ему нужно денег на содержание такого большого семейства, отец Федор на минуту задумывается: «Хватает полутора тысяч долларов. Учти только, что, во-первых, мои дети привыкли к отсутствию излишеств и считают греховным требовать многого, и, во-вторых, мы получаем жилищную субсидию от правительства Москвы, благодаря чему тратим на квартплату и коммунальные платежи чуть больше ста рублей». И с усмешкой добавляет: «Можешь написать, что основная забота многодетного отца – поход в травмпункты. У меня ж в основном мальчики, и все, как и я, очень активные…» – «О да, – вступает в разговор Маша, которой эта тема особенно близка. – Помню, однажды Никита, играя, выбил зуб Фоме, Фома кричит, Никита сам растерялся и плачет; а пока я с ними разбиралась, Федор, наш младшенький, пошел в комнату, потянул за скатерть, а на ней стояла хрустальная ваза – она упала и разбилась, а Федя не удержал равновесия и упал на осколки, они врезались ему в ручки, в лицо…»

«Если серьезно, – говорит отец Федор, – то я воспринимаю все проблемы, связанные с большим количеством детей, как неизбежную плату за радости многодетности. И стараюсь жить по принципу «делай, что должен и будь, что будет». Надо смотреть за детьми, надо их воспитывать, следить за тем, чтобы они росли добрыми христианами, регулярно исповедовались и причащались. И тогда Господь нас защитит и не оставит Своею милостью».

Папа дома

Редактор блока культуры журнала «Нескучный сад» москвич Андрей Кульба, по совместительству отец пятерых детей, сейчас живет на даче своего тестя в подмосковном Переделкине. Половину недели он там же и работает – дома. Старшие, Полина и Артем (им, соответственно, 15 и 14 лет), учатся в школе. Шестилетний Коля только что перестал ходить в детсад. Особое внимание, конечно, достается младшим, двухлетнему Сене и девятимесячной Кате – то же самое, впрочем, можно заметить и в других семьях, сколько бы детей в них ни было. Беспорядок, который постоянно, несмотря на все усилия старших поддерживать чистоту, устраивает малышня, тоже, можно сказать, традиционный. Дети как дети. Большинство – рыжие, каждый чем-то похож и на Андрея, и на его жену Настю, вроде бы тихие… «Они и проказничают так же, по-тихому, – смеется Андрей, – так что за ними глаз да глаз нужен».

«Честно говоря, то, что муж постоянно дома, немножко утомляет, – говорит Настя. – Он помогает, конечно, но с детьми я и без него справляюсь». У мужа к жене свои претензии: «Настя избаловала малышей – она выросла в семье советского писателя, летчика, автора романов о Великой Отечественной войне, ветерана и заслуженного человека Артема Анфиногенова. Я же из простой провинциальной семьи, вырос в Красноярском крае… Так вот, она каждый раз, когда забирала их из детского сада, им что-нибудь покупала. Я, при попытке отучить их от этого, столкнулся с требованиями и даже скандалами – такая привычная всем картинка, когда ребенок ноет, требует купить ему что-то… Слава Богу, это позади». Как и все многодетные папы, Андрей подрабатывает – в основном, редактурой и переводами. Иногда Настя зарабатывает уроками французского. Сейчас есть где подработать, всего получается где-то полторы тысячи долларов дохода… Андрею 44, его жене – 40, и оба они, на сей раз, типичные представители моего нецерковного поколения.

Первой крестилась Настя («Я была уже взрослой и решила креститься вместе со старшей, Полиной, но это было еще формальным актом»). Воцерковление семейства началось с крещения папы в 1999 году. Андрей вспоминает: «После крещения у меня душа пела, было ощущение, что моя душа отмылась от какой-то засохшей жуткой грязи… Биография моя, при этом, самая обычная – окончил Литинститут им. Горького, долго работал в печати, в основном (12 лет) редактором в газете «Первое сентября», где у меня была своя полоса…»

По инициативе отца и начали домашние ходить в храм, исповедоваться и причащаться. Сейчас семья Кульбы духовно окормляется в храме Св. Николая в Заяицком (Москва), у священника Вячеслава Куликова, однако с самыми маленькими на службу ходят чаще всего в церковь Преображения Господня здесь же, в Переделкине, недалеко от дома. Андрей и его жена уверяют, что в храм никто никого не тащит насильно, а малышам церковная служба вообще очень нравится. Только чуть позже, в беседе с глазу на глаз, Андрей признает, что у старших детей в отношении к Церкви энтузиазм то и дело сменяется охлаждением, хотя они постятся во все посты, исповедуются и причащаются, бывают в храме каждое воскресенье. Особенно Артем то и дело попадает под влияние далеких от Церкви сверстников. «Не знаю, что будет дальше, – вздыхает отец. – Он тревожит меня. Он такой же, как и я – скрытный и упрямый, на словах согласится, но все равно сделает по-своему… Только недавно у нас с ним начался какой-то диалог и я увидел в нем искреннее желание меня понять. Вот «Сталкер» вместе посмотрели по его почину. Последние годы я не замечал у него желания понять что-то небанальное, а сейчас взрослеет человек на глазах». Семья пришла в Церковь не в самую тяжелую пору ее жизни.

Трудные времена Кульбы пережили в начале девяностых. «Парадокс в том, что самое бедное время для нашей семьи – это год, когда Настя была беременна первым ребенком, – вспоминает Андрей – Я тогда еще учился, денег почти не было, цены вдруг выросли в несколько раз. Помню, однажды Настя купила десяток яиц, одно разбилось, и она расплакалась от этого». Тогда Андрей еще совсем не был готов к роли отца многодетного семейства. «Для меня тяжелым испытанием было рождение второго ребенка в 1993 году. Есть такая поговорка «каждый должен пережить свой Сталинград». Так вот, когда родился Тёма, я был счастлив невероятно, и все-таки думал, что теперь начинается мой Сталинград. И тем не менее потихоньку все наладилось, и каждый последующий ребенок принимался со все большей радостью, как и должен приниматься дар Божий».

«Не думаю, что виной моего тогдашнего настроения была общая нестабильность, тяжелое финансовое положение семьи, – продолжает тему Андрей, провожая меня на станцию. – Главное – мы тогда были все далеки от Бога, от Церкви. Но еще до своего крещения мы на собственном опыте убедились, что действительно, когда Господь дает детей, он даст и на детей. Выражалось это просто – рождается ребенок и поступают новые предложения работы, появляется возможность увеличить доход семьи, чтобы покрыть возрастающие расходы. Вдруг оказывается, что старшие дети – неплохие воспитатели. И люди вокруг, когда узнают о рождении ребенка, стараются больше помогать. И сам пытаешься собрать свою жизнь во что-то более осмысленное. Так что, как это ни банально звучит, при доброй жене с Божьей помощью можно вырастить сколько детей, сколько Он даст». 

Источник: спецвыпуск журнала «Фома» «Год ребенка» (июнь 2007)