Я прошу Сашу описать отца — так, как он его себе представляет. Не своего. О своем он уже столько рассказал, что сил больше нет слушать. В ответ мой собеседник говорит, что отец — это сильный, уверенный мужчина, рядом с которым чувствуешь себя тоже уверенно. И ни слова не говорит о том, что отец должен быть любящим. Такого опыта в жизни Саши не было.
В шесть лет пьяный отец учил Сашу алфавиту. Он был сообразительный мальчик, но почему-то ему не давалась буква «Б», все время вылетала из головы. В тот раз отец, видимо, решил, что вдалбливать ребенку знания нужно в буквальном смысле слова, и стал бить сына ладонью по затылку. Когда закончил, отвел Сашу в ванную. Мальчик стоял там и плакал, и думал — какой же он глупый. И продолжал сам себя бить по голове, точнее, биться головой о батарею, рядом с которой стоял. И снова и снова повторял букву «Б», чтобы запомнить.
Когда Саше было лет 12, он принес в дневнике замечание по поведению. Отец приказал сыну лечь на пол, зажал его голову между ног и бил ремнем по голой спине. С остервенением. «Так, словно из него самого что-то выходило, — вспоминает молодой человек. — Наверное, что-то, что причиняло ему самому боль». К тому времени мальчик уже научился сдерживать слезы и просто молчать, потому что его плач раздражал отца.
А еще через два года Саша научился не чувствовать боль. Однажды родителям позвонили из школы и сказали, что их сын сегодня не был на уроках. Отец взял ремень и пряжкой стал бить подростка по всему телу. Саша закрывал голову руками. Он понимал, что нужно просто терпеть, не злиться, не кричать, не пытаться защищаться. Главное, ничего не чувствовать. Просто напрячься всем телом и терпеть, пока это не закончится.
Отец Саши пил, запойно. Жили они в одной комнате в двухкомнатной квартире в Санкт-Петербурге. Папа, мама, Саша и его младший брат Илья — между мальчиками была разница в пять лет. В другой комнате жила сестра мамы со своей семьей.
«Я боялся отца»
В какой-то момент это закончилось. Мама Саши, наконец, смогла сказать своему мужу, чтобы он ушел. Мальчики не знали, почему она не сделала это раньше, почему вместо того, чтобы защищать детей, когда отец их жестоко наказывал, впадала в оцепенение. Точно так же в оцепенение впадал Саша, когда отец заламывал маме руки, слава Богу, не бил.
— Я знал, что не справлюсь с ним, он просто брал меня и отшвыривал, — вспоминает Саша.
— Поначалу я пытался, а потом просто стоял в оцепенении, переживал за маму и не знал, что делать. Я боялся отца.
Когда они остались втроем — Саше было 17 лет — казалось, что теперь начнется новая жизнь. Но мама Саши заболела раком. Точнее, оказалось, что она уже болела им какое-то время — врачи сказали, что опухоль неоперабельна. Ей сделали химиотерапию и две лучевых.
Она болела около двух лет. Начались осложнения.
— Второй год был особенно тяжелый, — рассказывает Саша. — Помню, я пошел забирать документы, когда маме вместо второй группы инвалидности дали первую. Мы с мамой знали, что есть эти три категории, но особо в них не ориентировались. И когда ей присвоили первую группу, обрадовались, перепутали ее с третьей, думали, что все налаживается. Оказалось, что это не так.
Саша старался ухаживать за мамой сам. Отец бывал с ними, но редко. Тетя особо не помогала, но Саша и не думал о том, чтобы просить у кого-то помощи. Однажды он по наитию, как сам говорит, не поехал в колледж и остался дома, мама начала задыхаться, у нее к этому моменту уже были метастазы в легких. Он вызвал скорую.
— Медработники пытались спустить маму на руках, лифт не работал, спуститься самостоятельно она не могла, — вспоминает Саша. — Я сказал, что ее нужно взять и нести определенным образом, у нее был катетер для мочеиспускания. Они ответили, что знают лучше. Но она стала кричать от боли, когда ее подняли. Мама в последнее время очень сильно кричала от боли… Тогда я сам взял ее на руки и спустился. Она крепко обнимала меня.
Мама напоминала беззащитного ребенка
К концу второго года Саша часто носил ее на руках. С короткими волосами она напоминала ему ребенка, маленького, тоненького, беззащитного. При этом духовно и ментально она росла, считает Саша. Стала много читать, узнавать что-то новое, вести дневник. Саша говорит, что никогда не знал ее так близко, как в последние два года. Она стала внутренне более свободной, стала много понимать про себя.
Они о многом тогда разговаривали с Сашей, а еще мечтали.
— Она, бывало, говорила, а я просто слушал, — делится молодой человек. — Рассказывала, что она хочет новых отношений, хочет видеть рядом с собой сильного, уверенного мужчину, хочет, наконец, выйти замуж. С папой они ведь не были расписаны. Мечтала путешествовать и освоить новую профессию. Она даже хотела еще ребенка, спрашивала нас с Ильей, кого бы мы хотели, мальчика или девочку.
До этого мама была просто мамой, — продолжает Саша, — а теперь она серьезно нуждалась в заботе другого человека, и этим человеком стал я. При этом она была невероятно мужественной и многое все же старалась делать самостоятельно.
Мамы Саши не стало в феврале 2013 года. И тогда снова появился отец, переехал жить к мальчикам.
Саша вспоминает, что в начале лечения мамы он еще возил ее на химиотерапию, они ездили все вместе. Потом стал появляться все реже. Пару раз навещал в хосписе, куда ее положили. Она ушла оттуда сама. Сказала, невозможно видеть, как часто одни люди сменяют других.
— Но у меня не было ощущения, что папа был вместе со мной, вместе с нами, — говорит Саша. — Мы просили его о помощи просто потому, что у него была машина. Никакой моральной поддержки я от него не чувствовал.
Одну ситуацию Саша до сих пор не может отпустить. На втором году болезни мама Саши ездила к мануальному терапевту. Она уже с трудом ходила — сильно отекали ноги — передвигалась с помощью ходунков. К терапевту нужно было ехать в центр города, мама Саши ездила на метро, на дорогу уходило более часа. А он после учебы приезжал туда и встречал ее, они отправлялись на процедуры, а после ехали домой.
— Это просто ужас, — вспоминает он сейчас. — Нужно было требовать, чтобы отец возил ее на машине. Или вызывать такси. Ничего сложного, ведь процедуры были только раз в неделю.
После смерти матери отец вернулся к ним просто потому, что ему было плохо и одиноко, думает Саша. Хотя сыновьям от его возвращения лучше не стало, скорее наоборот. Он по-прежнему мог уйти в запой на долгое время и вести себя как раньше. Смерть матери его сыновей ни на что не повлияла.
— За то время, как папа начал жить отдельно от нас, мне словно стало легче, свободней дышать, я о нем совсем не думал, — объясняет Саша.
— А когда он вернулся, я опять все время должен был быть начеку. В стойке, если проводить аналогию с боксом.
Никогда не ощущал себя рядом с ним расслабленно.
Илье, Сашиному брату, в это время было 13 лет. Его классная руководительница по совместительству была социальным педагогом. В какой-то момент она заподозрила неладное — отец Ильи вообще не появлялся в школе, не интересовался делами младшего сына. И она написала заявление в органы опеки. В этом приняла участие подруга мамы. К этому моменту Сашу отчислили из колледжа, ему грозила армия. С кем бы тогда остался Илья?
Органы опеки и попечительства нагрянули неожиданно.
— Отец выглядел отвратительно, в доме свинарник, — вспоминает Саша.
В конце концов мужчину лишили родительских прав. Это произошло в 2014 году, Саше было 20 лет, он стал опекуном своего брата, которому было на тот момент 15 лет.
Как в 20 лет заменить брату родителей
Саша говорит, что всегда любил брата, тем более сейчас, когда они остались вдвоем.
— Я не чувствовал, что заменяю ему родителей. Просто брат, старший. В это время разница в возрасте ощутима, — объясняет он.
И все-таки формальный статус опекуна внес определенные коррективы в их отношения. Однажды Илья попытался вынести из спортивного магазина какие-то вещи. Его поймали, отвели в отделение. Александр приехал за ним. В полиции не удивились, что за подростком приехали не родители, а старший брат, их уже ввел в курс дела Илья.
Когда появился Александр, ему стали намекать на то, что лучше бы как-то решить этот вопрос, не выходя из комнаты, иначе информация может попасть в органы опеки, где могут решить, что молодой человек не справляется со своими обязанностями, и Илью могут направить в детский дом.
— Но я-то знал, что для того, чтобы завести административное дело, нужно, чтобы украденное тянуло на определенную сумму, вроде бы тысячу рублей, а Илья пытался вынести какие-то дешевые безделушки, — сказал Саша.
Они благополучно покинули отделение, но Саша еще раз объяснил Илье, что такие поступки могут на самом деле привести к тому, что подросток окажется в детском доме. Это не повторялось.
Но Илья был подростком, Саше так же, как и любому родителю, приходилось просить его убирать вещи на место, а не разбрасывать там, где хочется, напоминать сходить в магазин, просить убирать комнату время от времени.
— Иногда я шел с работы, звонил ему и просил сварить макароны, — вспоминает Саша. — «Сделай, как я люблю, ты же знаешь». И он делал.
После девятого класса Илья поступал в колледж, Саша выбирал вместе с ним учебное заведение, и потом, когда нужно было участие родителей, выполнял эту роль в качестве опекуна с формальной точки зрения, любящего старшего брата — по сути.
— Не то что я перенес на него любовь, когда мамы не стало, — объясняет Александр. — Я всегда его любил и сейчас очень люблю.
Семейное дело
Сейчас Саше 26 лет. Уже год он работает с отцом бок о бок. Они ремонтируют машины в собственном автосервисе. Уже полтора года отец Саши не пьет, у него есть дочь, новая семья. Илья живет отдельно, Саша тоже.
— Сейчас у нас совершенно другие отношения прежде всего потому, что я иначе его воспринимаю, — рассказывает Саша. — Я давно не ребенок, давно чувствую себя независимым от него, прежде всего эмоционально. Могу вступить с ним в конфликт. Я и раньше пытался это делать, но тогда меня отбрасывало в детство, и я не мог противостоять его напору.
Изменился ли отец? Многое в его поведении осталось тем же. И Саше по-прежнему каждый день нужно быть начеку.
— За все это время я прожил разные отношения с ним. Я теперь могу выставлять границы, могу говорить обо всем, о чем мне нужно сказать. В отношениях с самим собой я становлюсь свободнее, поэтому в отношениях с ним и с другими чувствую себя так же.
Но назвать такое общение удовольствием Саша не может. Первый раз он попытался работать вместе с отцом в 2015 году. После того, как в 2013-м его отчислили из колледжа (в этом же году умерла мама), он метался в поисках работы, находил, терпел неудачи. Наконец решился идти к отцу. Дело еще в том, что отец сам звал Сашу в автосервис, это семейное дело. Уходя в запои, отец не справлялся с бизнесом и тут снова возлагал надежды и ответственность на молодого человека. Саша сделал попытку помочь и себе, и отцу, и делу, но продержался два года и ушел.
После работы с психотерапевтом Саша снова вернулся к отцу в конце 2018 года.
— Когда его лишили родительских прав, он напоминал мне обиженного ребенка, — делится Александр.
— Пытался уколоть, язвил, словно не осознавал ситуацию. Я не чувствовал себя рядом с ним как со взрослым человеком.
Взрослым теперь стал Саша. При этом он не пытается своего отца перевоспитать, а просто находится рядом.
— Я знаю, где он «проваливается», — объясняет молодой человек. — Если раньше он уходил от ответственности, мог бездумно выплескивать свои эмоции и я как зависимый человек брал его внутреннюю работу на себя, то сейчас я говорю: «Нет. Ты занимаешься этим сам». И ему некуда деваться, приходится взрослеть.
Саша говорит, что исцеляется сам и неосознанно исцеляет его.
Если бы у Саши не было этого семейного дела, которое обеспечивает ему заработок, но заставляет ежедневно находиться рядом с отцом, возможно, он был бы и рад работать в другом месте.
— Но с другой стороны, во мне столько невыраженного гнева еще, столько непроработанного, связанного с отцом. А еще я понимаю, что в глубине души люблю его, — размышляет Александр. — Не хочу, грубо говоря, уехать и забыть, не хочу, чтобы это оставалось на душе грузом.
Приходя каждый день на работу, Саша работает в две смены — над автомобилями и отношениями с отцом. Упорно трудится, чтобы заработать себе на отпуск — отправиться в путешествие, вернуться к танцам, увидеть океан. Главное, со спокойной душой и мирным сердцем.