— Отец Дмитрий, сравните, пожалуйста, деятельность патриарха Кирилла с деятельностью его предшественника Алексия II.
— Когда думаешь о святейшем патриархе Кирилле, на ум приходят слова «великий строитель и труженик». Господь послал нам строителя Церкви в новых, уникальных условиях ее существования. Возникли удивительные возможности для проповеди слова Божия, которых никогда раньше не было. Реализуются проекты, к которым Церковь не могла приступить сотни лет. Так, увеличилось количество епархий. Вместе с этим появляются новые и новые храмы в таких уголках, где о них и не слышали, и там уже идет сияние Слова Божьего. Это можно условно назвать третьим крещением Руси. Святейший патриарх Алексий II прекрасно взрыхлил почву, а святейший патриарх Кирилл – великий сеятель… Каждый, кто хочет трудиться на церковной ниве, сегодня имеет для этого практически все возможности, не сдерживаемые ничем, только собственной инертностью. Личный пример патриарха дает возможность всем вдохновенно послужить Матери-Церкви.
— А какие угрозы видит РПЦ перед собой на текущий момент?
— Какие угрозы могут быть у Церкви, если ее глава сам Иисус Христос? Если с нами Бог, то кто против нас? Нам Господь обещал, что Церковь будет существовать до скончания века и врата ада не одолеют ее.
— В данном случае я говорю о Церкви как об общественно-политическом институте. В этом смысле есть какие-то угрозы?
— Общественный институт — это натяжка. Это все равно, что Сибирь назвать институтом. Но ведь Сибирь это Божье создание, а никакой не институт. Суть Церкви остается прежней, как ее ни называй.
«Когда думаешь о Святейшем Патриархе Кирилле, на ум приходят слова «великий строитель и труженик»
— То есть, по вашему мнению, нельзя сказать, что Церковь политизируется. Выходит, речь идет только о ряде чинов, которые занимают активную общественную позицию и комментируют политические события, но это ни в коем случае не официальная позиция Церкви?
— Конечно, Русская православная церковь принципиально не занимается политикой. Только если в каких-то частных случаях. Например, когда нужно очистить снег, она берет и чистит его возле своих храмов, но это не значит, что это прямая задача Русской церкви. Русская православная церковь — это примерно 100 млн человек. Когда речь идет о сообществе в сотню миллионов, невозможно совсем обойтись без политики. Каждый нормальный политик хочет заручиться поддержкой электората. И если политик хочет прийти к власти, он должен являть свое дружественное отношение к Церкви. А это уже политика.
И естественно, что каждый представитель Церкви старается как-то влиять на государство. Для чего? Чтобы Церковь имела возможность исполнять в этом мире задачу, предначертанную ей Богом. В этом смысле политика касается каждого христианина.
— В таком случае с какими политическими силами может ассоциировать себя Церковь? Или это могут делать как паства, так и духовенство, но самостоятельно.
— Нет таких сил. Да и быть не может. Церковь не занимается ни партийным строительством, ни политической борьбой. Среди нашей паствы есть люди различных политических взглядов — полный спектр. А задача Церкви в том, чтобы объединять людей, а не наоборот участвовать в их разделении.
— Но, как правило, Церковь публично выражает свою лояльность нынешней власти. Именно это и смущает тех верующих, кто разделяет оппозиционные политические взгляды. Некоторые даже утверждают, что произошло сращивание власти и церкви.
— Конечно, многие хотят иметь карманную и ручную Церковь. Но, так как в нашем русском народе крайне непопулярны либеральные идеи, то сделать Церковь послушной у наших либералов не получается. А тем людям, которые исповедуют либерализм, ничего не остается, как негодовать, что Церковь играет не по их правилам. Я, например, помню выступление либерала Леонида Гозмана на Русском национальном соборе в Храме Христа Спасителя. Будучи некрещеным человеком, он произнес спич по поводу того, какой бы он хотел видеть Церковь в стране, в которой живет. Вы понимаете? Мягко говоря, это просто смешно. А с какой стати, хочется спросить, человек, совершенно чуждый Церкви, начинает ее учить? Наш трагический опыт XX века показывает, к чему это все приведет. Если, как в 1917 году, такие люди, как Гозман, устроят переворот, мы снова будем вынуждены терпеть их несколько десятилетий. Хотя потом они все равно «рассосутся».
Понятно, что они ненавидят сегодняшнее устройство Церкви и общества, они его отчаянно критикуют, подвергают остракизму. Почему? Потому что им бы хотелось быть у власти, как тогда, когда страной правил бедный алкоголик и они могли делать все, что хочешь. Тогда либералы были бы довольны, но народ бы страдал.
Дальше, вы говорите, что кто-то считает, что власть и Церковь сращиваются. Но это просто не соответствует действительности. У Церкви нет своего телеканала, 90% зданий церквей принадлежат государству. И еще много чего можно перечислять в качестве примера того, что никакого «сращивания» церкви и государства на самом деле нет.
«Если политик хочет прийти к власти, он должен являть дружественное отношение к Церкви»
— А разве «Союз» не православный канал?
— Это частный спутниковый канал, который приобрели для Церкви православные люди. И сейчас Церковь собирает деньги на его поддержание. Но стоит поднять цену за передачу сигнала, и он закроется.
— Впрочем, телевидение смотрят все меньше людей. Гораздо важнее активность в Интернете.
— А вот в Интернете позиция Церкви через различные ресурсы представлена достаточно хорошо. И эта тенденция будет развиваться. Но ведь есть люди, которым за 50, это десятки миллионов человек, и они все еще смотрят телевизор. Вот для них не хватает освещения церковной жизни по телевидению. И не только по телевидению, но и по радио. Есть телеканал «Культура», но он для интеллигенции, хотя там много передач про историю России, про ее культуру, в том числе и православную. Но не все же верующие смотрят его. Во всех странах Европы есть церковные ТV и радио, а у нас при «сращивании» ничего нет.
— Все же мне кажется, вы драматизируете ситуацию. У других конфессий в нашей стране нет таких медиавозможностей, которые есть у РПЦ. Например, патриарх Кирилл по субботам вещает в передаче «Слово пастыря» на Первом канале. На Рождество и Пасху идет прямая трансляция по Первому каналу и по «России». Этого недостаточно?
— Да, но когда идет эта передача[с участием патриарха]? Утром по субботам, когда люди еще спят. А самое лучшее время отдается разного рода пошлятине, сериалам, эстраде, рекламе. Это же настоящая отрава. В прайм-тайм вообще идет сериал про Вангу. А это же самая настоящая колдунья! Да, мы благодарны за трансляцию праздников Рождества и Пасхи. Но ведь это бывает только два раза в году. А давайте представим обратную ситуацию. Я согласен, если только два раза в году будут показывать лицо, допустим, Пугачевой (протоиерей Дмитрий Смирнов критиковал Пугачеву за суррогатное материнство, называл его «бунтом против Бога» и «веселым фашизмом» и призвал запретить его в России – ред.). Но ведь не православные праздники показывают по пять раз в неделю, а Пугачеву, а что это за фигура такая? Это самый важный человек в России? Женщина, которая давно уже ничего не поет. И все это организуют наши государственные каналы. Я согласен, что каналы должны себя окупать, поэтому реклама должна присутствовать. Но до того уровня, чтобы быть просто рентабельными. А получается, что в погоне за прибылью травят души людей.
— К вопросу о церковной недвижимости. Вы утверждаете, что 90% ее принадлежат государству. А должно принадлежать Церкви?
— Естественно! Ведь не государство ее построило. Множество храмов было разрушено, Церковь восстанавливает их на свои собственные средства. А остаются они все равно в государственной собственности, и государство никак не компенсирует наши затраты, хотя именно государство их разрушило.
«К каждой власти нужно относиться как к стихии»
— В таком случае, может быть, Церкви прислушаться к православным критикам государства? Среди них, например, Елена Чудинова, Егор Холмогоров, Виктор Аксючиц и целый спектр патриотических публицистов и политиков, которые находятся в оппозиции к власти.
— Могу продолжить ваш список: Дмитрий Смирнов. Я лично критикую наше государство, которое ежегодно миллионами убивает детей. Причем на наши налоги. Я имею в виду аборты. Я очень недоволен отношением государства к многодетным семьям, которые у нас находятся на грани выживания. Я считаю, что это издевательское отношение, когда требуется огромное количество справок, чтобы государство дало многодетной семье какую-нибудь незначительную помощь. Так что вовсе нет той стопроцентной поддержки государства со стороны Церкви, о которой вы говорите.
— Как тогда понимать высказывание апостола Павла «нет власти не от Бога»? Для некоторых эта позиция означает конформизм: какой бы ни была власть, Церковь всегда будет поддерживать ее. Это так?
— Это означает, что к каждой власти нужно относиться как к стихии. В древности один мудрец показал своему ученику монаха, который сидел в болоте, весь облепленный кровососущими, и сказал ему: «Смотри, так нужно относиться к власть имущему. С терпением».
— То есть Церковь всегда вынуждена поддерживать правящий режим? Сейчас происходят драматические события в Украине. Среди протестующих есть и люди в рясах. Возможно ли такое в России, с представителями РПЦ? Или они проклинали бы протестующих как одержимых бесами?
— Я видел трех священников, которые встали и разделяли «Беркут» и протестующую толпу. Смотря кого поддерживать. Если мы говорим о тех бомжах, которых за деньги привезли в Киев и которые сейчас все громят в столице Украины, поджигают полицейских и чинят прочие беспорядки, то этих людей поддерживать нельзя. Если они добьются своего, это будет второй 1917 год. Я даже удивляюсь украинцам: разве они не знают, как делаются революции? Кто оплачивает им палатки, кормежку, ночлежку? Тягнибок или Кличко им это оплачивают? Нет, все это из-за рубежа. Сколько миллионов вложено, чтобы отсоединить Украину от России, а легитимный президент взял и отказался это делать. И они решили возбудить народ, устроить очередной Ирак, Ливию, Сирию. Те же самые люди приезжали, чтобы руководить мятежом. В 1917 году точно так же Яков Шифф, американский миллионер, и немецкий генштаб дали несколько миллионов Ленину. И он за деньги устраивал тут стачки, вооружал рабочих. А после окончания Первой мировой войны большевики отдали территории большие, чем Германия претендовала взять у России до начала войны. Сегодня же есть документы, подтверждающие это! А сколько Ельцин отдал, забыли? А 25 миллионов, которые оказались за границей? Сейчас в Украине аналогичная ситуация.
«Они решили устроить очередной Ирак, Ливию, Сирию. Те же самые люди приезжали, чтобы руководить мятежом»
— Вы исключаете возможность того, что граждане могут быть активно недовольны политикой правящей группы?
— Конечно, люди могут быть чем-то недовольны. Но организаторы всего этого — профессиональные революционеры, которых специально обучают. Вы знаете, как делать «коктейль Молотова»?
— Не знаю.
— А ребята на Майдане знают.
— Но это же не профессия. Меня можно научить варить борщ, однако поваром я не стану. Но речь не обо мне. Произойди у нас что-то подобное, Церковь бы поддержала протест? Если бы у власти стоял зарвавшийся тиран?
— У нас уже было подобное, в 1993 году. Мы приносили икону Владимирской Божьей Матери, сам патриарх молился (Алексий II– ред.). И гражданской войны, слава Богу, все-таки не случилось. Я все это прекрасно помню.
«Каждый русский – православный, это же ежу понятно»
— Выше вы сказали, что Русская православная церковь – это сотня миллионов людей. Разве на самом деле так? Есть мнение, что в церкви ходят лишь несколько процентов граждан, да и то по самым главным православным праздникам…
— В России 82-84% — это православные.
— Как же тогда объяснить, что попытка ввести в школах основы религии вызвала у родителей такое негодование?
— Я хорошо знаком с этой темой. Все объясняется позицией Министерства образования. Они свою позицию спускают вниз, вплоть до школ, и таким образом оказывают давление на родителей и учителей. Могу привести еще один пример недружественной позиции министерства по отношению к Церкви. Существует федеральный закон о том, чтобы православные гимназии получали от государства такой же бюджет, как и обычные школы. Но московский министр образования полностью игнорирует этот закон, и православные гимназии получают только 60% бюджета. Эта ситуация никак не сравнима с тем, что происходит за рубежом. В Германии Церковь получает от государства сотни миллионов евро. В Греции каждый священник получает от государства жалование. А взять пример США – там в православной духовной академии государственный бюджет составляет 25 млн долларов. А у нас исламские и иудейские университеты полностью финансируются государством, а православные получают 0 рублей 0 копеек. Мы даже при советской власти платили за электричество гораздо меньше, чем сейчас. А сейчас у нас расходы на коммуналку такие же, как у коммерческих структур. Это что, по-вашему, сращивание? Обобщая: у нас государство очень недружественно к православию как религии своего народа. Причем именно этот народ, наш, русский, создал это государство. Даже татаро-монголы не брали налоги с Церкви. Так что отношение нашего государства к Церкви пока хуже, чем у татаро-монголов.
«У преступности нет национальности и вероисповедания? Но мы что-то не видим, чтобы православные взрывали троллейбусы с людьми»
— Вы говорите: государство недружественно. Тогда, как я понимаю, вы одобряете стремление некоторых депутатов Госдумы провести в Конституцию пункт об «особой роли православия в истории России»?
— Но ведь его так и не ввели. Конечно, если бы это произошло, то было бы правильно. Просто потому, что это правда. А от правды никуда не уйти.
— Но ведь у нас многоконфессиональная страна. Хотя понятно, что православных большинство.
— Если вы покажете мне на карте хоть одну не многонациональную и не многоконфессиональную страну, я вам дам премию 10 тыс. долларов. Все страны и государства многоконфессиональны и многонациональны. Возьмите Китай. Там живет 100 народов, там около 50 языков. Почему эту очевидную банальность подчеркивают только в России? Чтобы Кавказ не бурлил? Однако как ни раскланиваются наши федеральные власти перед Кавказом, теракты от этого не прекращаются. Хоть повторяй эту мантру, хоть не повторяй – взрывы все равно продолжаются. Вот, придумали тезис: у преступности нет национальности и вероисповедания. Но мы что-то не видим, чтобы православные, да пусть даже католики или баптисты, взрывали троллейбусы с людьми.
— То есть, на ваш взгляд, ничего страшного в такой поправке в Конституцию нет? Повозмущались бы и успокоились?
— А что тут возмущаться? Я же вам говорю: это правда. Разве удмурты создали Русь? Или евреи, или татары? А великую русскую литературу кто написал? Башкортостан? Или, может быть, грузины? Конечно, у нас больше сотни народов, и каждый своей красотой и обаянием что-то привнес в общую семью. Но государство создали русские!
— Подождите, вы уже про этнос. А Мизулина предлагала не русских выделить, а православие. Или для вас русский и православный — одно и то же?
— Каждый русский — православный. А французы — католики, а немцы — лютеране и католики. Это же ежу понятно.
«Гуманизм — особая форма лицемерия, учение, которое придумано в противовес Евангелию»
— Но ведь есть еще атеисты, есть верующие во что-то сверхъестественное, которые говорят: мы верим в Бога, но не имеем отношения к церкви, вера и религия – разные вещи. Такие часто встречаются в творческих профессиях, в журналистике в частности.
— По статистике, по крайней мере, американской, из всех профессиональных слоев журналисты самый безбожный народ. Шестьдесят процентов журналистского сообщества не веруют ни во что. Если мы говорим про русских, то среди них очень мало некрещеных. Но есть. Вот вчера я встретил человека, а он мне говорит, что некрещеный. Я ему сказал, что я к его услугам.
— Но если человек верит и даже крещен, но не согласен с политикой Церкви, что ему делать?
— Есть люди, которые никогда не были в ресторане и при этом туда не ходят. Спрашивается, почему? А он отвечает: там одна отрава. Так сходи, может быть, это не так.
— В прошлом году благодаря одному выступлению президента России в широкий политический лексикон вошло словосочетание «духовные скрепы», обозначающее некий идеал консерватизма и гуманизма, к которому стоит стремиться. Скажите, а насколько христианская мораль вообще сочетается с понятием гуманизма и другими светскими установками?
— Христианство и гуманизм противоречат друг другу.
— Но ведь считается, что гуманизм это некий аналог добра?
— Считается, что и водка — наш национальный продукт. Но это же не так. Водка появилась в стране только в 30-х годах XX века. Гуманизм — это либеральная ценность, которая позволяет людям делать аборты, бросать жен с детьми, не платить алименты, вести себя как хочешь, для собственного удовольствия. Это же все достижения гуманизма. Гуманизм — это такая особая форма лицемерия. Это учение, которое было придумано в противовес Евангелию. Все это брехня от начала до конца и лицемерная демагогия.
«Священнослужитель стал знаменем врагов Церкви, что его деятельность — благо или вред?»
— Невозможно не спросить вас о неприятных событиях внутри Церкви, которые возникли из-за публикаций отца Андрея Кураева. Он считает, что церковные иерархи «пьяны», «упоены властью», что Церковь должна самоочиститься…
— В Церкви все происходит органически. То есть когда будет необходимо, Церковь сама решит свои проблемы. А не по мановению дирижерской палочки отца Андрея. Поэтому что-то из того, о чем говорит отец Андрей, может в будущем произойти. Но пока то, что он затеял, Церковь не принимает. Внутри Церкви возникла большая оппозиция ему, причем давно. И то, что он говорит, скорее, больше интересует журналистов либерального толка, чем Церковь. Они даже сделали из него некое антицерковное знамя.
Та позиция, на которой стоит отец Андрей, рано или поздно должна была привести его к катастрофе. В личном плане. Не в том, что его уволили из академии. Уволили и уволили, это вопрос карьеры и трудоустройства. Вопрос в другом. Он человек со способностями, может писать интересные книги. Но есть такая русская пословица, впрямую к отцу Андрею не относится, но все же: услужливый дурак хуже врага. Он без спросу пришел со своими «услугами», но кому от этого стало лучше?
— Глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин предложил отцу Андрею либо покаяться, либо покинуть ряды Церкви, как минимум, лишиться сана. Что вы думаете по этому поводу? Не оттолкнет ли это часть верующих?
— Тут надо понимать, что такое «покаяться» и что имел в виду отец Всеволод, когда говорил об уходе из Церкви. Люди внутри Церкви понимают, о чем речь. А людям, которые вне Церкви, это невозможно объяснить, потому что в их словаре нет таких слов.
— И все-таки — о чем была речь?
— Отец Всеволод имел в виду уход из церковных структур.
«Позиция, на которой стоит отец Андрей, рано или поздно должна была привести его к катастрофе»
— То есть о добровольном уходе из сана?
— Может быть, и не из сана. Но просто отец Андрей позиционировал себя как спикера Церкви. А это совсем не так. Он настолько оторвался, что никакой Церкви уже не представляет.
— Так он же так о себе и говорил — что он не спикер Церкви, а просто публицист, обычный верующий человек, который высказывает свое мнение. Другое дело, что журналисты неправильно трактовали его слова.
— Он же воцерковлен и является духовным лицом. А потому несет ответственность за слова, высказанные в публичном пространстве.
— А то дело, которое он начал, разве оно необоснованно и несправедливо? Семинаристам и дальше нужно терпеть домогательства? Кстати, по результатам публикаций Кураева прокуратура Татарстана начала проверку экс-проректора по учебной работе Казанской духовной семинарии.
— Чтобы понять, что происходит, нужно читать Евангелие. А в Евангелии есть такие слова: «Дерево судят по плодам». Если священнослужитель стал знаменем врагов Церкви, то что его деятельность — благо или вред? Каковы плоды деятельности отца Андрея? Для нас, служителей Церкви, ответ совершенно очевиден. Несмотря на все, может быть, очень правильные слова, нужно обратить внимание на результат этих слов. И он, занимаясь такой широкой публичной деятельностью, должен понимать, как его глагол отзовется в народе. В результате церковный народ его отторгает.
— Неужели весь церковный народ?
— Абсолютное большинство не принимает то, что он делает.