Отношение к исламу в богослужебных текстах Православной Церкви

Для определения традиционного отношения Православной Церкви к исламу помимо изучения святоотеческих творений, которые были посвящены этой религии, а также упоминаний в агиографическом материале и решений Поместных соборов (Константинопольских 1162 и 1180 гг.), стоит обратить внимание на то, как говорится об исламе и мусульманах в православных богослужебных текстах.

Их можно разделить на две группы: непосредственно относящиеся к исламу — это чины отречения от ислама, и опосредованно к нему относящиеся — а именно, службы, составленные святым, пострадавшим от мусульман, полемизировавших с мусульманами, обращавших мусульман ко Христу и т. д.

1. Чины отречения от ислама

“Чин, как принимать приходящих от сарацин к пречистой и истинной вере нашей христианской” является по-своему уникальным памятником отношения византийской Церкви к исламу. Он затрагивает очень специальную область христиано-мусульманских отношений и сфера применения его сугубо практическая. Текст почти полностью состоит из отречений от различных пунктов мусульманской веры и религиозной практики в форме анафем. Эти анафематизмы сопровождаются краткой инструкцией, касающейся подготовки ко крещению и исповедания христианской веры.

Датировку текста с большой вероятностью можно отнести к середине IX века.

Чин предполагает четыре стадии. Первая стадия состоит из двухнедельного поста как пути духовной подготовки, в течение которого готовящийся ко крещению обучается христианской вере, основным молитвам, знакомится с Евангелием. Вторая стадия: желающий обратиться свидетельствует в церкви, что принимает христианскую веру не по принуждению и не из корысти, но исключительно из любви ко Христу и Его вере. Священник присутствует в полном облачении; Сахас (Sahas) обращает внимание на эту деталь, так как согласно церковной практике священник совершает обычное крещение не в полном облачении. Изменение практики в данном случае, возможно, свидетельствует о том большом значении, которое Церковь придавала факту обращения из другой религии. Затем обращающийся отвергает по пунктам всё вероучение и обрядовую практику ислама, в том числе поимённо анафематствует особенно почитаемых в исламе лиц. При этом в чине сделано замечание, что если случится, что приходящий ко крещению не знает греческого, с ним должен быть переводчик, который фразу за фразой будет ему переводить. Третья стадия состоит в переведении человека в категорию оглашаемых и в совершении чина оглашения, который может быть совершён не ранее следующего дня после чина отречения. Крещение и миропомазание составляют четвёртую, заключительную стадию обращения и вхождения в Церковь.

Оригинальная особенность чина заключается в максимально полной систематизации мусульманского вероучения, включая ритуальную практику и даже особенности менталитета. Если не считать некоторых неточностей, связанных с путаницей в именах, эту попытку можно назвать успешной. Последовательно изложены практически все основные пункты исламской доктрины, главные пункты мусульманской полемики против христианства и несколько важных элементов обрядовой стороны ислама.

Чин требует максимально осмысленного, ответственного и окончательного отречения от ислама и обращения к христианской вере. Первое достигается серьёзностью и иногда даже излишней на первый взгляд подробностью пунктов анафематизмов, публичностью их произнесения и обязательностью сознательного участия обращающегося, так что специально предписывается в случае незнания греческого языка предоставить ему переводчика. Вторая цель — укрепление в христианстве обеспечивается как обязательностью продолжительной и вдумчивой подготовки, так и публичным исповеданием веры вкупе с принесением клятв и проклятий против себя в случае неискреннего обращения.

Основной целью создания чина, по-видимому, являлось стремление обеспечить качество обращений и твёрдость в новообретённой вере самих обращаемых. И в наши дни случается, что переходящие в христианство долго ещё могут придерживаться тех или иных мусульманских убеждений или обычаев, нередко даже по неведению. В неменьшей степени эта проблема существовала и в IX веке. Чин был очень продуманно создан как эффективное лекарство от подобных недоразумений и в случае соблюдения должен был весьма эффективно препятствовать поверхностному, неискреннему и необдуманному принятию христианства.

То, что вслед за Мухаммедом в чине проклинаются Али с Хасаном и Хусейном, вероятно, обусловлено учётом шиитского направления ислама.

Выделение Хадиджи, Айши и Зейнаб в качестве “наисквер­ней­ших жён Мухаммеда” обусловлено тем, что именно с ними были связаны неприглядные истории, распространённые в византийской полемической литературе преподобным Иоанном Дамаскиным (о Зейнаб), преподобным Феофаном Исповедником (о Хадидже) и Феодором Абу Куррой (об Айше). Умм Култум, причисляемая автором чина к жёнам, являлась одной из дочерей Мухаммеда и попала в этот список, вероятно, вследствие путаницы.

У чина имеется целый ряд совпадений с 245-й главой “Хро­ники” Георгия Амартола, а именно в том, что касается мусульманской эсхатологии, веры в то, что и добро и зло от Бога, и поклонения Афродите под именем “Хубар”. Но совпадения эти такого же рода, что и с Никитой Хониатом, когда нельзя с уверенностью сказать, кто от кого зависел и зависел ли вообще. Например, мусульманское учение о предопределении автор чина излагает более чётко, полно и последовательно, чем Георгий. Скорее всего автор чина, Никита Византийский, и Георгий Амартол, как жившие в одно и то же время, в одном и том же месте (Константинополь) и занимавшиеся, в общем, одним делом — опровержением ислама с разных ракурсов, — использовали в различной мере одни и те же устные источники и не исключено, что были знакомы друг с другом.

Однозначно можно сказать об использовании антимусульманской 100-й главы из книги “О ересях” преподобного Иоанна Дамаскина. Из неё почёрпнуты сведения касательно мусульманского учения о Христе, о Мекке, и название христиан “эте­риастами”. При этом работал автор чина со своим источником очень критически, удаляя и исправляя некоторые неточности, о чём уже было сказано выше.

Несколько веков спустя после своего возникновения, чин стал причиной любопытной внутривизантийской дискуссии относительно исламского богословия, привлекшей выдающихся лиц ХII столетия. Текст привлёк к себе особое внимание императора Мануила I (1143–1180), приказавшего убрать из чина заключительный анафематизм в адрес “бога Мухаммеда”, поскольку в представлении самодержца христиане и мусульмане поклонялись одному Богу. На поместном Константинопольском соборе 1180 г. архиереи, хотя формально и удовлетворили волю императора о замене анафематизма, но указали, что оно делается из-за “икономии”, и что Мухаммед “сам объявил неправильное понимание о Боге”.

Святитель Савва Сербский в нач. XIII в. сделал славянский перевод византийского чина приёма из ислама. Перевод опускает несколько деталей, как, например, о праведной верблюдице, о ритуале забрасывания камнями в Мекке и предписание о необходимости участия переводчика, если обращающийся не знает греческого языка. Этот текст составил 64-ю главу его “Законо­правила” — Номоканона, и вошёл также в сербскославянский Великий Требник. Вместе с текстом “Номоканона” святителя Саввы на Русь пришёл и текст чина отречения.

Однако кроме того имела хождение и другая версия этого чина. Её включил в свой Великий Требник знаменитый Киевский святитель Пётр Могила.

Великий Требник Петра Могилы содержит совершенно иной текст. Чин здесь значительно более краток, а где-то переработан. “Сарацины” заменены на “турок”, что свидетельствует, с одной стороны, о том, что этот вариант чина был переведён достаточно поздно (не ранее конца ХV в.), а с другой стороны, что он был приспособлен под реальные нужды современности и, соответственно, нередко использовался по назначению.

У святителя Петра Могилы нет анафематствования идеи, что Коран был передан архангелом Гавриилом, нет анафематизмов ангелов Харута и Марута, коранических пророков (Худа, Салиха и пр.), коранических рассказов о библейских персонажах, мусульманского учения о Страшном суде, христологии ислама. Исповедание христианства сокращено до минимума.

Вместе с тем в чине Петра Могилы имеются оригинальные анафематизмы, например:

— подробное анафематствование сунны: “отрицаешься ли от <…> всех учений его, законоположений и преданий его и как богопротивных, погибельных и хульных проклинаешь ли их?”

— анафематствование всех мусульманских богословов и всего, что они ввели после Мухаммеда: “отрицаешься ли от всех льстивых и хульных учителей турецких и всех богохульных и блядивых басней Мухаммеда и всех, кто был после него?”.

Мухаммед анафематствуется более пространно и неоднократно на всём протяжении чина, чем в версии, восходящей к переводу святителя Саввы. Анафематствование “Бога Мухаммеда”, имеющееся в византийском чине, в чине Петра Могилы присутствует, но в несколько другой форме: неофит должен отречься “от басней Мухаммеда о некоем боге всекованном”.

Византийский чин в несколько видоизменённой форме содержится в современных требниках Русской Православной Церкви.

Содержание чина

1. Предписывается каждого желающего обратиться из ислама в христианство не менее двух недель обучать основным молитвам, Евангелию, держать строгий пост.

2–3. Сам чин начинается с исповедания “сарацина”, который называет своё имя и свидетельствует, что переходит в христианство не из какой-либо корысти или из лицемерия, “но от души и сердца чистого и искреннего” ради любви ко Христу и веры Его. Следуют указания на порядок совершения богослужебного чинопоследования для священника и диакона.

4–5. Затем идут отречения от ислама. Прежде всего проклинается Мухаммед, “которого сарацины почитают как пророка и посланника Божия”. Следом проклинаются его зять Али, его внуки Хасан и Хусейн, Абу Бакр, Омар, Осман, Муавия, Талха, Зейд, Язид, Абдаллах и прочие сподвижники лжепророка.

6. Далее проклинаются “главные и наиболее скверные жёны Мухаммеда” — Хадиджа, Айша, Зейнаб и Умм Култум, а также его дочь Фатима.

7. После этого проклинается Коран, “книга Мухаммеда”, о которой тот ложно говорил, что архангел Гавриил передал её ему, и которая содержит учение и законодательные предписания Мухаммеда.

8. Следующий пункт анафематствования — “рай Мухаммедов”, в котором якобы четыре реки: воды незамутняемой, молока нескисаемого, сладкого вина и чистого мёду, и который обещан сарацинам после судного дня, имеющего длиться 50 тысяч лет. В этом раю, как говорит Мухаммед, мусульмане будут жить со своими жёнами и под тенью деревьев есть мясо птиц, плоды и пить вино, смешанное с водою источника Тасним. Мужчины и женщины будут ростом до небес, а срамные уды размером в 40 локтей, и ненасытно будут совокупляться пред лицом Бога и Бог этого якобы не стыдится.

9–10. Проклинаются ангелы, выдуманные Мухаммедом: Харут и Марут, Сафа и Марва, а также вымышленные им пророки и посланники: Худ, Салих, Шуайб, Идрис, Зуль-Кифль и Лукман.

11. Проклинаются искажённые и лживые истории, рассказанные Мухаммедом о ветхозаветных праведниках: Ное, Авра­аме, Исааке, Иакове, Иосифе, Иове, Моисее, Аароне, Давиде, Соломоне, Илие, Ионе и Захарии, отце Иоанна Предтечи.

12. Проклинаются коранические рассказы о солнце и луне как о всадниках, ездящих по небу и “прочие выдумки о Божием творении”.

13. Проклинается мусульманское учение о том, что Мухаммед якобы будет держателем ключей рая и введёт в него 70 тысяч праведных мусульман, а грешных мусульман будет судить Бог, после чего они войдут в рай как “вольноотпущенники Мухаммеда”.

14. Проклинается законодательство Мухаммеда о браке, о разводе и о возвращении жены через прелюбодеяние, а также о разрешённом количестве жён и наложниц.

15. Проклинается “кощунство Мухаммеда” о том, что Бог, кого хочет, губит, и кого хочет, спасает, что если бы Бог не хотел, люди бы не сражались друг с другом, что Он является источником и зла и добра, и что Он содержит предписание о судьбе всякой вещи.

16. Проклинаются все измышления Мухаммедовы о Господе Иисусе Христе, родившимся бессеменно от Марии, якобы сестры Моисея и Аарона, будто бы Он в детстве лепил из глины птичек и оживлял их, и исцелял слепых и воскрешал мёртвых и будто бы по просьбе Апостолов умолил Бога спустить с неба трапезу, и что якобы не был распят, но лишь привиделось это евреям; и будто бы был спрошен от Бога, называл ли Он Себя Богом, но что Он отрёкся, назвав Себя лишь слугой Божиим.

17. Проклинается учение Мухаммеда, что Христос не Сын Божий, но лишь пророк и посланник и что Бог якобы будет мучить в огне всех, кто верит в распятие Христа.

18–20. Проклинаются выдумки Мухаммеда о том, что Авраам и Измаил построили “дом Божий” в Мекке и о необходимости обращаться лицом к этому месту во время молитвы. Проклинается и сам молитвенный дом, находящийся в Мекке, где находится камень с изображением лица Афродиты, на котором якобы Авраам совокуплялся с Агарью или привязывал к нему верблюда во время жертвоприношения Исаака. И сам ритуал молитвы в Мекке, состоящий из обхода вокруг камня, а также вращения по кругу до головокружения и обряда метания камней. Проклинаются и сама Мекка, и сам камень и всяческая молитва, служба и обычай, исправляемые там.

21. Проклинается рассказ Мухаммеда о священной верблюдице, которая была убита и принята Богом. Проклинаются поклоняющиеся утренней звезде и Афродите, называемой на арабском языке Хубар, что значит “великая”.

22. Проклинаются все заповеди Мухаммеда, в которых христиане называются отступниками, “этериастами” и двоебожниками, а путём Божиим называются убийства и война против христиан, и все умирающие на этой войне мусульмане называются сынами Божиими и достойными рая.

23. Проклинаются заповеди Мухаммеда о молитвах и об омовениях водой и песком (в случае неимения воды).

24. Проклинается учение Мухаммеда о создании человека, о котором он говорит как о созданном и из земли, и из капли, и из пиявки, и из сгустка крови, и что Бог приказал ангелам поклониться человеку, и все поклонились, кроме сатаны.

25. Наконец, проклинается бог Мухаммеда, о котором он говорит: “он — бог единый, бог цельнокованный, который не родил и не был рождён, и никто не подобен ему”.

26. После этого следует исповедание христианской веры: в единую и нераздельную Троицу, во Христа, истинного Бога и истинного человека, добровольно пострадавшего и телесно распятого, бесстрастного по Божеству, и воскресшего, и вознесшегося, и грядущего судить живых и мёртвых.

27–28. И во Святую Богородицу Деву Марию, родившую телесно Господа и оставшуюся Девой после рождества. Далее исповедуется вера в то, что хлеб и вино, подаваемые на Евхаристии, есть Тело и Кровь Христа, невидимо претворённые Его Божественною силою.

29–30. Исповедуется вера в таинство крещения, подающего искренне приступающим изобильное очищение души и тела. И в честный крест Христов, через который мы получили свободу и жизнь вечную, и знамение коего дарует победу против смерти и диавола.

31–32. Также и святые иконы телесно явленного Бога Слова, Богородицы, ангелов и всех святых. И самих ангелов и всех святых, коих почитаем как слуги и верные угодники Божии.

33. Крещаемый ещё раз свидетельствует, что приступает к вере христианской “от всей души и сердца” и призывает на себя страшные проклятия, если он пришёл с лицемерием, а не по любви ко Христу.

2. Церковная гимнография

Помимо “чина отречения” упоминания об исламе и мусульманах встречаются и в регулярных богослужениях годичного круга, как правило, в минейных службах.

Часть упоминаний вызвана тем, что события, которым посвящена служба, напрямую связаны с данной тематикой — например, память мучеников, убитых “агарянами”, победы византийцев, повлекшие обретение святыни, или чудесные избавления от арабских нашествий. Но вместе с тем другая часть содержится в канонах, тематически напрямую не связанных с исламом. Как правило, это мольбы об избавлении от нашествий и притеснений от “исмаильтян”, о победе христиан над ними и об их погибели.

Благодаря этому можно видеть, насколько важным и острым был вопрос мусульманской угрозы для византийцев. Многократное включение такого материала в круг общих ежегодных богослужений одновременно и отражало, и формировало общее отношение византийцев к исламу, поскольку эти песнопения слушало гораздо больше людей, чем насчитывала читательская аудитория специальных полемических трактатов.

Творения преподобного Иоанна Дамаскина (†749).

Преподобному Иоанну принадлежат, видимо, самые ранние упоминания мусульман в богослужебных текстах Православной Церкви. Так, в Богородичне девятой песни канона усекновению главы Иоанна Предтечи (29 августа), говорится: “прилагай усилия, управляй (ко процветанию) и царствуй¹, Сын Богомaтери, покоряя исмаильтянский народ, борющийся против нас, даруя православному царю победы над врагами-варварами, молитвами родившей Тебя, Слово Божие”.

Среди богослужений Октоиха в службах восьмого гласа на вечерню субботы, в девятой песни канона находится подобный Богородичен, совпадающий в первой части с вышеприведённым, но имеющий иное окончание: “укрепи и успевaй и царствуй, Сын Богомaтери, покоряя любящему благочестие царю борющийся против нас исмаильтянский народ, даруя приходящим к Тебе крест и копие как непобедимое оружие”.

Для христианина VIII в. была вполне естественна молитва о даровании победы царю — молясь о победе православного василевса, он молился о победе Православия. Несколько удивительно видеть такие прошения от лица именно преподобного Иоанна, во время церковного творчества которого правил император-еретик Лев III Исавр, насаждавший иконоборчество. Согласно житию, именно его кознями Преподобный был подвергнут притеснениям от халифа. Лев считал преподобного Иоанна Дамаскина своим врагом и публично называл “сарациноумным” (то есть думающим по-мусульмански).

Тексты Богородичнов показывают, насколько неверными были эти обвинения. Будучи жителем оккупированных мусульманами христианских областей, Преподобный видел все последствия арабских завоеваний, которые продолжались регулярными походами на византийские земли, и молился об избавлении от этой угрозы. Возможно, молитва о православном государе выражала уверенность Преподобного в том, что последующие императоры обязательно отринут ересь и вернутся к Православию.

Творения преподобного Иосифа Песнописца (†883).

Песнописец Иосиф, автор множества служб святым, в своей жизни неоднократно сталкивался с миром ислама. Когда он был отроком, арабы захватили отечество Преподобного — остров Сицилию; нападение было весьма жестоким и опустошающим, родителям Иосифа вместе с ним самим удалось спастись бегством на Пелопоннес.

Позднее, уже будучи монахом, он отправился в Рим по благословению своего учителя преподобного Григория Декаполита, но во время плавания вместе со всеми пассажирами корабля был захвачен мусульманскими пиратами и оказался на Крите в их тюрьме, где провёл около десяти лет, пока не был выкуплен. Здесь он обратил в Православие своего сокамерника — епископа-иконоборца, и когда мусульмане принуждали того отречься от Христа и принять ислам, Преподобный укреплял его в вере, и епископ принял мученический венец².

Уже вернувшись в Константинополь, святой Иосиф должен был узнать и о том, что в одном из путешествий преподобного Григория Декаполита солдат-мусульманин покушался убить его.

Иными словами, преподобный Иосиф лично был очень осведомлён о том, какую угрозу представляли мусульмане для православных, и потому неудивительно, что это нашло отражение даже в тех написанных им службах, которые сами по себе не подразумевали связи с темой ислама.

Так, в стихирах службы Собору архангела Гавриила (13 июля, 26 марта) содержится просьба, обращённая к Архангелу: “сокру­ши дерзости тех, которые от Агари, на паству твою беспрестанно находящих”. А в 1-й песни канона в честь чуда в Хонех, совершённого архангелом Михаилом (6 сентября), преподобный Иосиф вставляет подобное же прошение: “сокруши сынов Агари <…> восстающих на нас, и от их угрозы и притеснения избавь нас, ибо мы всегда тебя почитаем как благого защитника”.

Крит подпал под власть арабов в 825 г.; как уже было сказано, преподобный Иосиф и сам испытал тяжкие последствия этой трагедии для местных христиан. В связи с этим вполне естественно, что в канонах критским святым — священномученику Кириллу Гортинскому, пострадавшему в 299 г. (память 6 сентября в славянской минее, 14 июня в греческой), и преподобному Евмению Гортинскому, подвизавшемуся в VI в. (память 18 сентября), он обращается к ним от лица критян: “блаженный Кирилл, молитвами твоими прекрати горькое волнение своему отечеству за множество грехов на нас восставшее через нападения неукротимых язычников” (IX, 2)³ и “приснопамятный Евмений, останови нынешнюю бурю отечества, Божество твоими молитвами умилостивляя, блаженне, низложи варварское нападение, мучающее нас, и начинание злых столкни в пучину погибели” (IX, 2).

Здесь проводится мысль, общая для византийцев начиная с преподобного Анастасия Синаита и преподобного Феофана Исповедника, о том, что нападения и военные успехи мусульман попущены Богом за грехи христиан. Несмотря на это, христиане надеются на заступничество святых, способных своею молитвою остановить несчастье⁴. Протоирей Владимир Рыбаков предполагает, что, возможно, бежавшие с Крита жители, поселившиеся в Константинополе, могли быть заказчиками написания этих двух канонов⁵.

Как и преподобный Симеон Метафраст, преподобный Иосиф Песнописец называет здесь арабов язычниками, хотя за десятилетнее вынужденное общение с ними он, конечно же, знал, что они верят в одного Бога. Объясняется это в свете византийской полемики с исламом, если вспомнить, с одной стороны, как говорил святитель Симеон Фессалоникийский о том, что мусульманское представление о Боге нельзя назвать подлинным богопознанием и, соответственно, оно не отличается принципиально от доисламской веры арабов, а с другой стороны, как указывал Георгий Амартол, что в исламе осталось немало пережитков и наследия арабского язычества.

Тема ислама затронута преподобным Иосифом и в каноне, написанном в честь 42 мучеников Аморийских (6 марта). Халиф Мутасим захватил византийский город Аморий в 838 г., тогда же были взяты в плен 42 знатных военачальника, которые после семилетнего заточения и отказа принять ислам были казнены 6 марта 845 г.

Мученики прославляются как “звёзды сияющие, души верных просвещающие и тьму заблуждения рассеивающие” (I, 1), а также “как нежные цветы на луге мистическом <…> благоухания исполненные, зловонное заблуждение отгоняющие” (VI, 3). “Тьмой заблуждения” называется исламское учение, это один из традиционных эпитетов для него в византийской полемической литературе. Как духовно победившие ислам, мученики почитаются небесными заступниками православных христиан в их противостоянии с мусульманами.

Засвидетельствовав смертью верность Христу мученики духовно победили врагов: “подражая божественным трём отрокам, пленённым некогда в Вавилоне, как пленённые ненавистными агарянами <…> вы, победные мученики, пленили врага, по­вергнув его в великое замешательство” (VII, 2). Вероятно, имеется в виду удивление мусульман тем фактом, что мученики принятию ислама предпочли христианство и смерть. Возможно также, что под врагом здесь имеется в виду сатана, пытавшийся через мусульман соблазнить мучеников.

Канон 42 мученикам Аморийским Игнатия

Кроме канона, написанного преподобным Иосифом, есть ещё иной канон Аморийским мученикам, написанный песнописцем Игнатием. Если первый ныне употребляется в греческих Церквах, то второй находится в богослужебном употреблении у славянских Поместных Церквей.

В каноне говорится, что мученики своим подвигом “разру­ши­ли варварского безбожия мрачное злочестие” (III, 2), “иссу­ши­ли мутные потоки прелести” и “благочестно отринули скверну нечестия” (VI, 2,3). В икосе мученики ублажаются как те, которые “от всей души возненавидели и возгнушались агарянской безбожной веры и прелести лютого беса”, а о мусульманах говорится как о врагах, ненавидящих Христа-Бога. “Исмаил пребезумный, отвергнувший богомудрые учения Христовы, был посрамлён” (VII, 4).

В стихирах говорится, что мученики “светлостию страдания просветили всю землю и разрушили тьму заблуждения”. Халиф именуется “зверем злоименитым”. В стихирах на стиховне мучеников просят: “молитвами вашими сокрушите свирепство безбожных агарян и от всякого обстояния избавьте людей благочестно думающих”. Стихиры надписаны в Минее как “тво­рение Сикеота”, но это не может принадлежать известному песнописцу преподобному Феодору Сикеоту (†613).

Оба канона и стихиры выражают убеждение в том, что мученики, духовно победив мусульман, теперь, будучи с Богом, имеют особую власть помогать христианам в вынужденном противоборстве с исламом.

Канон преподобномученикам, во обители
святого Саввы убиенным (20 марта)

Написанная преподобным Стефaном Савваитом служба в память “Преподобных отец нaших, во обители святaго Сaввы убиeнных” посвящена трагическим событиям 796 г.

В VIII веке арабы-разбойники дважды безуспешно пытались разграбить Лавру святого Саввы Освященного. В третий раз им это удалось. 13 марта они ворвались в монастырь и потребовали отдать им все ценности. Получив от монахов ответ, что в монастыре нет ничего, кроме запасов пищи и ветхой одежды, сарацины подожгли кельи и стали стрелять в насельников из луков. Тринадцать человек было убито. В это время вдали показалось множество людей, и мусульмане, испугавшись, что это войска, убежали. Неделю спустя они снова напали на Лавру и стали истреблять иноков. Оставшиеся в живых были согнаны в церковь, чтобы под пыткой узнать от них, где спрятаны сокровища. Нескольким монахам всё-таки удалось скрыться вне обители, в пещере, но это заметил находившийся на горе страж и приказал всем выйти. Внутри пещеры преподобный Патрикий шёпотом сказал остальным: “Не бойтесь, я один за вас выйду и умру, вы же сидите и молчите”. Сарацин спросил, есть ли ещё кто-нибудь в пещере, и Преподобный ответил, что он был один. Его отвели в Лаврскую церковь, где убили вместе с ещё семнадцатью монахами.

При этом преподобномученика Христофора, который в прошлом был мусульманином, но обратился в христианство, арабы-грабители взяли с собой и отвели в город, где передали судье, и он после пыток был казнён как вероотступник. Впоследствии грабители стали жертвой внезапной болезни и все до одного погибли.

В седальне описывается, что преподобномученики “как священная жертва были принесены на заклание варварскими руками, избиваемы, умерщвляемы и с силою поражаемы”.

В каноне мусульманские разбойники называются “нечестив­цами” (VI.3); проводятся также характерные для византийской полемики взгляды на появление ислама как на насаждение сатаною заблуждения среди варварских племён, и как отличительная черта — их кровожадность и стремление к убийству: “На­садив заблуждение в своих учениках, научив варварские племена убийству друг друга, коварный дракон через них попытался изгнать святых из пустыни” (IV.3).

Кроме того, произошедшие события осмысляются преподобным Стефаном в русле аскетических понятий — святые удаляются в пустыню совершенствоваться в добродетели, вступая тем самым в борьбу с диаволом, который всячески старается изгнать их с места подвига; этому посвящены многие рассказы из древней монашеской литературы. Арабы предстают как орудия диавола для достижения этой цели, но всё напрасно — страстотерпцы сподобляются небесных венцов, а в обители святителя Саввы по-прежнему подвизаются монахи.

Служба перенесению из Эдессы святого Убруса (16 августа)

В октябре 942 года византийский полководец Иоанн Куркуас начал большой поход против арабов. Он захватил в Армении крепость Арзен, а в Месопотамии города Майяфарикин, Диарбекир, Дару и Нисибин. После этого в 943 г. греки выдвинулись на запад, взяли город Рас-Айн и осадили Эдессу. Городу грозила уже сдача, но византийцы предложили условия: если эдессцы отдадут им главнейшую христианскую святыню города — нерукотворный образ Иисуса Христа, то осада будет снята, а также будут возвращены из плена двести мусульман и выплачена денежная компенсация.

Пo этому поводу возникла переписка эдесского эмира с халифом аль-Муттаки, который созвал законоведов и просил решить, как поступить в настоящем случае. Многие из них были против выдачи Убруса, но один из участников совещания, Али-ибн-Иса заявил, что “избавление мусульман из плена и выведение их из обители неверия и претерпеваемых ими там нужды и притеснений” гораздо более важно и обязательно для мусульман, чем владение иконой. С этим согласились все присутствовавшие. Халиф сообщил об этом эмиру, и тот в 944 г. выдал грекам святыню, несмотря на сопротивление местных христиан, в обмен на 200 пленных, 12 000 серебряных монет и мирный договор⁶.

15 августа 944 года эдесскую реликвию встретили у Золотых ворот Константинополя, а на следующий день устроили ей всенародное чествование, которое стало ежегодным церковным праздником. Этому событию посвящена приписываемая императору Константину Багрянородному “Повесть о перенесении Нерукотворного образа”⁷, кроме того, о нём записано у Продолжателя Феофана, а из арабских источников его упоминают Яхъя Антиохийский и Ибн аль-Асир.

По случаю возвращения святыни была составлена особая минейная служба на 16 августа, в стихире которой говорится: “образ Твой <…> отходит ныне от земли неверных и ко грaду царствующему и благочестивым людям приходит”.

Канон службы имеет надписание “творeние Гeрмана патриaрха”, но это не может быть известный песнописец святитель Герман I Константинопольский, умерший в 740 г.; возможно, имеется в виду патриарх Герман II (1222–1240).

В нём говорится, что “желая похитить и на время принизить доброе, родитель зависти дерзко передал это рукам скверных, но обличился, как безуспешно замышляющий” (III, 2). Таким образом борьба христиан с мусульманами представляется как видимое проявление духовной борьбы диавола против Христа. Через захват Эдессы диавол передал в руки мусульман христианскую святыню — образ Спасителя, но через произошедшую благодаря доблести христианского воинства выдачу Убруса его планы были разрушены.

Далее продолжается духовное истолкование происходящих событий: “закончилось исмаильтянское могущество, ибо великомудрый царь в своей земле положил десницу оружия креста, ограждение всяческих” (IV, 3).

Перенесение святыни воспринимается как знак ослабления мусульманской власти и духовное укрепление христианской — приводится образ ограждающей стены. То, что арабы на высшем уровне вынуждены были принять решение о добровольной выдаче того, чем владели и отдавать не хотели, действительно свидетельствует об их военном ослаблении, так как, зная о местонахождении греческого войска, за более чем год осады Эдессы они даже не попытались собрать армию и отбить город.

“Силой, отнятой у множества агарян, как от иноплеменных кивот Новому Израилю ныне дал, Христе, отпечаток лица Твоего и славу, которую он привлёк к себе, ибо не должно святыню бросать псам” (VI, 3). Здесь проводится параллель с историей из 4–5 глав 1-й книги Царств, где описывается, что святыня Ветхозаветной Церкви — ковчег завета из-за военного поражения израильтян попал в руки филистимлян, но те вынуждены были вернуть его обратно из-за поразивших их кар. В окончании стиха содержится также аллюзия на слова Христа: не давайте святыни псам (Мф 7:6).

Канон благодарственный Всесвятой Богородице
Николая <Мистика> (†925).

Святой Николай Мистик также писал богослужебные тексты. В настоящее время они не употребляются в Православной Церкви, но в своё время безусловно упореблялись. Один из канонов посвящён событию 842 г.

Когда умер император Феофил и новым императором стал его четырёхлетний сын Михаил, регентом при котором была его мать Феодора, арабский военачальник Аподинар выступил с большим флотом в четыреста кораблей, направляясь к Константинополю. Однако разразившаяся буря у мыса Хелидонии совершенно разбила флот, и только семь кораблей смогли возвратиться в Сирию⁸.

За это неожиданное избавление от суровой угрозы Святитель прославляет Богородицу, говоря: “Ты потрясла и возмутила море и совершенно уничтожила флот <…> тех, которые от Агари; люди, спасённые Тобой, воспевают Твои чудеса”, “Ты избавила нас от ужасных сынов Агари, которые год за годом нападали на Твой город, сокрушив их армию и наконец погрузив их в глубины моря, когда они бежали домой”, “Как прежде египтян, омыло море множество тел мёртвых агарян, каковых законно поглотило оно, ибо покусились они на наследие Богоматери”⁹.

Служба индикта (1 сентября)

В стихирах церковному новолетию также содержатся прошения о Божественном поражении ислама: “Как некогда в пустыне тела евреев, подлинно непокорных Тебе, Владыке всех, достойно приняли погибель, так и ныне, Христе, рассей кости нечестивых и неверных агарян, псаломски во аде”.

Служба Воздвижению Креста (14 сентября)

В стихирах самогласных, написанных императором Львом VI Мудрым (†911), похожие мысли выражены в контексте не прошения, а благодарения: “Рaдуйся Кресте, пaдшего Адaма совершeнное избавлeние, тобою вернейшие цaри нaши хвaлятся, так как твоeю силою могущественно покоряют исмaильтянский народ”.

Служба святым Феодору Эдесскому и Иоанну-Муавии

Есть в богослужебных текстах и тема православной миссии среди мусульман. Святой Феодор Эдесский (9 июля) прославляется в написанном ему тропаре как тот, кто “землёю от Христова гроба невернаго Моавия царя уверив, и вместе с телесною вкупе и душевную его слепоту исцелив, соделал его благоверным”.

Кроме того, есть тропарь и тем, кто обратился из ислама благодаря проповеди святого Феодора и впоследствии принял мученический венец, “Иоанну, бывшему Моавию, царю Персидскому, и иже с ним трём отрокам”, который гласит: “Иже ко Христу верою болезнь телесную исцели, с неюже и душевную, наставляемь от честнаго твоего учителя Феодора, славный царю Моавие Иоанне, и, страдание по Христе купно с верными твоими треми отроки скончав, явися в царех мученик, в мученицех же царь, по Христе течение скончав, от своих раб волею пострада, и, сугубу честь от Бога приим, Егоже моли купно с треми верными твоими отроки спастися душам нашим”.

Содержание обоих тропарей целиком восходит к “Житию святого Феодора Эдесского”, написанному Василием Эмесским.

Служба святым равноапостольным Кириллу и Мефодию

В 1863 г. было установлено ежегодное празднование 24 (11) мая памяти равноапостольных Кирилла и Мефодия по составленной в том же году особой службе. В ней находит отражение и осмысление миссионерская и полемическая деятельность святого Кирилла среди мусульман.

В подобне говорится, “Какими похвальными песнями ублажим <…> Кирилла златоглаголивого <…> посрамившего суесловие безумных агaрянских мудрецов”, а также в другом месте оба брата прославляются как “наставники заблyдших, победившие в споре злохулeние агaрянское и нечeстие иудейское посрамившие”. А в ирмосе по 6-й песни канона приводится эпизод из жития, когда “осуетившиеся в бeздне рaзума лжеимeнного агaряне тaйно яд смeртный предложили тебе, рекший же во Евангелии Христос, яко аще что и смeртно испиeте, не вредит вам, соблюл тебя в целости и с чeстью в царствующий грaд возвратил”.

Здесь мы видим прославление именно полемических трудов святого Константина-Кирилла, направленных на защиту Православия от мусульман.

Служба святому великомученику Георгию Новому

26 мая по старому стилю празднуется память святого великомученика Георгия Нового, пострадавшего в 1515 г. в Болгарии “от безбожного тyрецкого царя Селима”.

В стихирах поётся: “Рaдуйся, всечeстной великомучениче Христов Георгие, мы освящaемы, когда славим твои свящeнные борения и подвиги, которыми ты подвизaлся ради Христа Бога <…> против козней невидимого врагa, и безбожную сарацинскую веру попрaл твоим терпением”.

В самогласне святой Георгий описывается как духовный воин, который “мужественно пошёл на подвиг и исповедовал Христа Сыном Божиим и Богом, Творцом и Судией всяческих пред многочисленным народом, и предания и законы Мухаммеда, и учения его до конца низложил, мучителя и царя безбожнаго Селима тyрскаго попрaв, стал образцом мученикам <…> приидите, люди верные, сему подражайте, да и подобным венцам приобщитесь”.

Стихиры на стиховне повествуют, что в ответ на предложение султана принять ислам мученик “назвал (мусульман) безбожными, и ясно Христа Сына Божия, со Отцом и Святым Духом пред всеми проповедав, сарацинскую веру и законы их до конца низложил Божcтвенною силою Утешителя. И после многих мук зломысленный мучитель огнeм искуси плоть твою: ты же <…> причислился к небеcным ангелам”.

В каноне указывается, что мусульманский начальник “про­с­ти­рaл слова ласкaтельные к ловлeнию страдaльца премудрого, но он вопил к нему: перестaнь, ибо я бесам не поклонюсь” (III, 4). “Никоим образом не послyшаюсь тебя, привлекающего к пaгубе, чтобы служить нечистым бесам, как вы, нечестивые, слyжите помрачeнной прeлести <…> лучше умру за Умeршего рaди меня, и с мучениками вопию: слaва силе Твоей, Господи” (IV, 4).

Также в кондаке звучит идея о том, что своими страданиями он “погасил прeлесть сарацинскую” и потому ныне к нему обращаются христиане: “ныне молитвами твоими потреби варварское востaние, воинству нaшему под ноги сих, слaвне, низлагaя” (IX, 3).

Итак, в богослужебных текстах Православной Церкви ислам упоминается как “агарянская безбожная вера”, “мрачное злочестие варварского безбожия”, “тьма заблуждения”, “нечестие”, “душевная слепота”. Мусульмане называются “сынами Агари”, “исмаильтянами”, “язычниками”, “безбожными”, “варварами”, “нечестивцами”, “неверными”, “ужасными”, “злыми”.

Христиане смиренно принимают обрушившиеся из-за нападений мусульман беды как справедливое воздаяние за свои грехи, благодарят за победы христианского войска над мусульманами, за чудесные избавления от опасности вторжения, за возвращение святыни. Прославляют тех, кто отказался принять ислам и пострадал за Христа от рук мусульман, тех, кто обратился из ислама и тех, кто обратил их в Православие.

Война мусульман с христианами осмысляется как видимое проявление духовной брани диавола против Церкви Христовой. Принявшие мученический венец побеждают диавола и являют превосходство истинной веры над “тьмой заблуждения”. Восхваляются те, кто в словесной полемике с мусульманами доказал истину христианства и заблуждения ислама, а также те, кто обращал мусульман ко Христу.

Современному политкорректному человеку могут показаться резкими некоторые из высказываний в богослужебных текстах. В связи с этим имеет смысл напомнить о том, какой страшной напастью были в те времена регулярные мусульманские набеги на земли христиан. Вот, например, как описывает походы казанских татар на Русь казанский летописец:

“…и жгли они великие честные монастыри, святые же церкви оскверняли присутствием своим, ложась в них спать, и, раскалывая секирами честные святые образа, предавали их огню-всеядцу, а святые служебные сосуды в посуду простую превращали <…> и из священнических риз шили себе одежду, и над монахами чинили надругательство, бесчестя образ ангельский: засыпали им в сандалии угли горячие и, обвязав вокруг шеи верёвку, заставляли их скакать и плясать, словно прирученных зверей; и стаскивали с молодых красивых иноков честные ризы и облачали их в мирские одежды, а затем продавали их, как простых юношей, в далёкие варварские земли, и расстригали молодых инокинь, и насиловали их, и брали их себе в жёны, над мирскими же девицами на глазах у отцов их и матерей, не стыдясь, преступное блудное дело творили, также и над жёнами на глазах их мужей, ещё же и над старыми женщинами <…> и невозможно подробно перечислить все преступления их, ибо всё это я видел своими глазами и знаю то, о чём пишу в горьком этом повествовании.

Православные христиане ежедневно уводились в плен казанскими сарацинами и черемисой, старым же, непригодным для работы, они выкалывали глаза и обрезали уши, нос и губы, и выдёргивали зубы и в таком виде бросали их, еле дышащих; иным же отрубали они руки и ноги, и валялись те люди как бездушные камни на земле и спустя недолгое время умирали… А вот же что они — хуже, чем с теми, о ком выше шла речь, — делали с младенцами незлобивыми: когда те, смеясь и играя, протягивали к ним любовно руки свои, окаянные те кровопийцы, схватив за горло, душили их, и, взяв за ноги, разбивали о камень и о стену и, пронзив копьями, поднимали в воздух <…>

Приводя к себе в Казань русских пленников, прельщали их и принуждали мужчин и женщин принять мусульманскую веру. Многие же неразумные — увы мне! — прельщались <…> боясь мучений и продажи в рабство. Тех же, кто не хотел принять их веру, они убивали; других же держали связанными, наподобие столбов, и продавали на рынке иноземным купцам <…> Ибо опасались казанцы русских людей мужского пола и неомусульманенных в большом количестве держать как в Казани, так и во всей Казанской области…”¹⁰.

Также для сравнения имеет смысл привести цитаты из молитвы, которую официально читали в мечетях Османской империи во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов:

“Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Сильный и державный, будь немилостив к неверным! Герой и завоеватель, сотри дерзкое и погибельное воинство нечестивых! Слава Аллаху, Господу миров! <…> О Аллах, удержи раба твоего султана нашего, вождя верных твоих, и обезопась нас в отечестве нашем, погуби с лица земли всей неверных врагов наших, твоих и священной и истинной веры нашей. Уничтожь, о Аллах, всякий след нечестивых русских и эллинов, воспитываемых во тьме нечестия наподобие свиней в грязи, дерзающих поднять скверную руку свою на ослабление верного народа твоего и твоего пророка Мухаммеда. О Аллах, разгони союз их, рассей сборища их. О Аллах, сокруши оружия их <…> О Аллах, излей на головы их все твои гневы и мщения <…> О Аллах, пусть кровь их льётся как поток, и головы их да попраны будут ногами верных рабов твоих оттоманов <…> Истощи их силы, сделай детей их сиротами, жён — вдовами, матерей — рыдающими <…> о Аллах милостивый! Пусть не будет остатка на земле русских, эллинов, славян и единомышленных и союзных им франков. О Аллах, окружи их отовсюду твоим страшным гневом, грабежом, виселицей, заразою, голодом, всеми поветриями, холерою, горячками, землетрясением. Сделай города их без жителей <…> о Аллах, поскольку злоумышляющие скотоподобные эти нечестивцы желают вреда нашего, пусть получат сами вред в глазах их, в чувствах их, в жёнах их, в детях, в имуществе и в самой жизни их <…> О Аллах, сделай их и всё, что у них есть, добычею верующих в тебя и в пророка Мухаммеда, на которых да будут обеты и благословения великого Аллаха”¹¹.