Для кого пишутся законы? Что делать, если закон требует бесчеловечного отношения друг к другу? О непростых житейских ситуациях рассказывает священник Димитрий Шишкин.
Священник Димитрий Шишкин
Я живу в Украине и не знаю, насколько то, о чём я хочу говорить, актуально для России. Но что-то мне подсказывает, что мы в этом смысле «два сапога — валенки». То бишь похожи. И даже до боли…
За последний месяц меня поразили три случая, три события, очень похожие, которые показались мне симптоматическими, и о которых я хочу вам вкратце поведать, чтобы, может быть попытаться вместе с вами понять: что с нами происходит и что с этим делать.
Первый случай был таков. Меня попросили помочь старику, беспомощному инвалиду, живущему в захолустном российском селе. И вот, я пошел на рынок, купил продукты, какие обычно отправляют в посылках: крупы, консервы, чай, подсолнечное масло и т. д. Притащил баул на почту, и тут меня огорошили, сообщив, что по новейшим инструкциям все, что я собрал, пересылать за пределы Украины нельзя. При этом сослались на довольно объемный документ, из чего можно заключить, что много чего ещё нельзя переправлять в Россию, хоть и непонятно, почему.
Пришлось все продукты отдать другому человеку, а инвалид… инвалид остался при своём — и это главный результат, который заставляет усомниться в человечности нашей законодательной и исполнительной власти. А если это так, то возникает крамольный, но естественный вопрос — а для чего она тогда вообще нужна?
Но это пока просто вопросы, пусть наивные, но откровенные…
Второй случай имеет свою предысторию. Лет восемь назад меня попросили быть крестным отцом одной девочки, только что закончившей школу и выпущенной из интерната (а выходы эти — отдельная тема, когда государство просто выкидывает на улицу детей с лукаво восторженным возгласом: «Вперед, в жизнь, все пути для тебя открыты!»). Ей, собственно, и не нужен был крестный, но меня попросили, и я участвовал в этом событии, а потом старался по мере сил этой девочке помогать.
Не скажу, что она являла собой образчик благоразумия и благочестия, но и не гулящая, не выпивоха она — это точно… такая, в общем, добрая и искренняя девочка, ну, может быть, простоватая и неорганизованная, но не более того. Да, есть, конечно, и в интернате дети, наделенные от природы умом, хваткой и пониманием законов жизни, но таких, я думаю, единицы, а из них ещё меньше тех, кто вопреки всему, без помощи родных и близких, да и того же государства, всё-таки добиваются чего-то в жизни и становятся полноценными гражданами.
Так вот, этой девочке, Зое, по большому счёту просто не повезло. Ну не дал ей Бог ни ума особого, ни практичности, ни смекалки, ни хватки. Не повезло, конечно, в мерках нашей «нормальной» жизни. И вот эта девочка сошлась с пареньком, забеременела от него, а тот вскорости угодил в тюрьму, да там и канул…
Здесь надо отдать должное Зое — она этого малыша выносила и родила, несмотря на то, что практически лишена была средств к существованию. И родила она его — я это знаю — именно потому, что хотела стать матерью, хотела жить «настоящей» жизнью. Прошло какое-то время, бытовые условия никак не улучшались, и вот появилась на горизонте Зоиной жизни добрая женщина. Я сейчас не беру это слово в кавычки, потому, что все-таки жизнь сложна, и не всё в ней, что выходит боком, изначально так замышлялось.
Ну, в общем, женщина эта предложила Зое заключить с ней договор о том, что она временно берет на себя заботу о малыше, поскольку Зое тогда совсем трудно приходилось. Словом, они этот договор заключили, и вначале картина, как это часто бывает, складывалась почти идиллическая. Зоя с малышом жила у этой женщины, уж не знаю, как они жили, но жили…
Но вот постепенно эта женщина стала Зое нашептывать: «Деточка, знаешь, что… ты иди себе… как-то потихоньку жизнь устраивай… ищи себе работу, мужа… а я за Тихоном пока присмотрю. Будешь навещать его, общаться…»
Такая, согласитесь, всё ещё вроде бы благостная картина, типа мама заботится о своей дочурке, о её судьбе и готова посидеть с внучком, пока «дочурка» будет определяться в жизни. И Зоя пошла… Я, конечно, не знаю всех обстоятельств, и, возможно, не всё было гладко в этой «свободной» жизни, но у меня нет оснований и не доверять Зое, когда она говорит, что старалась как-то найти работу, подрабатывала где-то…
Но вот наступил момент, когда двери «тётиного» дома закрылись для неё навсегда с обратной стороны. Та попросту перестала пускать Зою на порог. Отняла фактически ребенка и отрешила его от матери. Я несколько раз спрашивал: «Зоя, честно скажи, ты приходила к ней, хотела увидеться с сыном?» И всякий раз Зоя, я думаю, что честно отвечала: «Да, я приходила и не раз, но меня не пускали».
А дальше произошло то, что, простите за откровенность, уже можно назвать подлостью, если описанные мной обстоятельства вполне соответствуют действительности. Эта женщина подала исковое заявление в суд с просьбой лишить Зою родительских прав якобы за то, что она «совершенно не интересуется ребенком».
Зою вызвали в суд, но она в это время была только что после серьезной операции. Сил не было, да и не очень она понимала, что за суд такой и чем он ей грозит… Словом, она на суд не явилась, и её ничтоже сумняшеся лишили родительских прав. При этом, я напомню, Зоя не пьяница, не гулящая, не «подзаборная девка», если уж называть вещи своими именами, а… молодая женщина, может быть действительно простоватая, не приспособленная к жизни, но уж никак не маргинальная личность. Вот что важно.
Человек, который в силу разных обстоятельств главное из которых — отсутствие полноценной семьи, был лишен правильного воспитания, образования и поддержки: душевной, нравственной, да и материальной… И вот такого человека у нас, оказывается, принято — именно принято, это ведь не единичный случай, я знаю — не поддерживать, не помогать ему, а добивать.
Вы понимаете — у нас добивают раненых жизнью людей! Добивают сознательно и спокойно, размеренно и даже со скукой. Не по злобе даже, а просто потому, что кто-то… где-то… когда-то…. придумал такие законы… правила… постановления…. И что уж тут поделаешь? Не виноваты мы! Только руками можем развести, сочувственно даже… и — добить просто потому, что лень разбираться, просто не хочется «париться». Да и не заплатят ведь за это ничего…
Вы понимаете, вот о чем речь, вот почему я весь этот разговор затеял. Получается, что мы живем в стране, которой нет. Нет — и всё. Просто есть толпа людей, которые суетятся, толкаются, выживают каждый как может, и законы этого выживания всё меньше напоминают законы человеческого общества… И в людях всё меньше остается человеческого. Просто потому, что это больше не считается важным.
Ну да слушайте дальше историю про Зою.
Она после этого решения суда не сломалась, не пошла «под забор», как это, видимо, предполагалось. Она встретилась с парнем, который её полюбил, взял к себе в дом. Она родила ему ребенка, и они живут вот уже три года… семьей, хоть и гражданской, к сожалению… Я понимаю, что с точки зрения веры православной это не брак, но в то же время… вроде и брак…
Вы понимаете, очень уж всё непросто бывает, когда не «вообще», а в разных конкретных случаях. Они не блудят — не изменяют друг другу, они пытаются выживать вместе, поддерживать друг друга… воспитывают вместе дочь. И это можно, думаю, всё же назвать семьей, хоть я со своей стороны и постоянно прошу Зою о том, чтобы они зарегистрировали свои отношения, а там, если Бог даст, и венчались…
Но я сейчас о другом. О том, что ситуация хоть и зыбкая, но стабильная, и даже с надеждой на улучшение… Зоя сидит с ребеночком — Алевтиной двухлетней — дома, а Максим, хоть и за гроши сущие, но всё же работает на карьере где-то. Понятно, что они едва сводят концы с концами, но всё же не унывают.
И вот приходит Зое «умная» бумага от умных людей — от умных, вот что пугает особенно! — где черным по белому прописано, что она за своего сынишку, у неё же отобранного, должна платить ежемесячно 350 гривен (около 1400 руб. — прим.ред.). А это попросту означает, что она должна их отнять у маленькой Алевтины… потому что никаких других, «лишних» денег в семье нет. Нет и не потому что в доме все бездельники и бестолочи, а потому что время сейчас такое… и кризис… и за работу платят копейки… и семья состоит из людей, что называется, выкарабкивающихся из самого дна.
И… вот это всё разве не могут, не должны понимать люди, сидящие где-то там — пусть и не слишком высоко, но всё-таки «наверху» — и просто в силу своих должностей обязанные это понимать? А если они, понимая все это, рассылают подобные бумаги и принимают подобные решения, то это значит только одно: у нас теперь сволочь — это нормальный человек. Или даже так — «человек нормальный», как это по латыни будет? Новый тип.
И вот здесь я хочу остановиться.
Потому что, если это так, то давайте быть честными. И скажем во всеуслышание: всё, мы больше не признаем христианские понятия основанием для нравственных, моральных отношений в обществе. Отныне главным основанием становится забота о себе, любимом. О себе — и как у кого получится.
Вот такое забавное, но честное получится, а вернее, получается уже у нас государство. Государство, ничем не отличающееся от джунглей, где действует звериный закон силы и выживания. Так что же получается? Всё? Приехали, товарищи? Давайте каждый зададим себе этот вопрос честно и ответим на него так же.
А если приехали, то что дальше?
К слову, когда Зоя пришла-таки в суд и объяснила ситуацию, попросила помочь как-то её разрешить, протянула пусть безграмотно, но старательно написанное заявление… знаете, что ей сказали?
— Подите-ка вы… И заплатите юристу или адвокату от 700 до 1000 гривен, чтобы он вам составил исковое заявление, а мы его рассмотрим и может быть… может быть — это ещё не факт — поможем вам, снизив сумму алиментов…
Вот так у нас разрушается семья… и безо всякой ювенальной юстиции, а если ещё и её введут в оборот, то уж тогда начнётся такое, что мама не горюй, и в этом можно нисколько не сомневаться. Государство у нас существует… для государства же. Чиновники существуют для того, чтобы существовать, и по возможности безбедно. А остальные — остальные существуют для того, чтобы существовали чиновники… Жизнь идёт своим чередом. Только жизнь ли это человеческая?
Третий случай (как обещал) из той же серии. О нём мне поведали по ходу решения Зоиных дел. Ситуация такая: два инвалида-колясочника, муж и жена, зачали ребеночка, ждут его с трепетом и радостью, не зная ещё что по закону — вы слышите, по закону — этого ребенка после рождения у них должны отнять. Единственный выход в сложившейся ситуации — это найти человека, со своим жильем, который согласился бы обоих этих инвалидов и их ребёнка взять под свое опекунство…
Вот тогда государство обещает выделить аж 8 тысяч гривен (около 32 тыс. руб. — прим. ред.) на их содержание. Но даже если это так, даже если эти деньги будут регулярно выделяться (в чем тоже есть определенное сомнение)-то что же это за законы такие изуверские, скажите мне, которые не позволяют помочь продуктами человеку, находящемуся в соседней и, вроде бы, братской стране… что это за законы, которые добивают человека и семью, едва выкарабкивающихся из нищеты… что это за законы, которые лишают людей счастья материнства и возможности полноценной семейной жизни?!
Что это за законы, я хочу спросить… и кто их принимает? Кто их осуществляет… кто их отстаивает и воплощает? Это ведь не людские законы, как хотите… и люди, служащие этим законам день за днем, неизбежно должны терять свое человеческое достоинство и превращаться — в животных, в роботов, уж простите за жесткость риторики. Но сколько же можно мямлить о свободах… о правах… о личности, если человек у нас — это просто ничто?! Ничто, если он не причастен к деньгам и власти.
Значит, деньги и власть — наши идолы, наши кумиры, наши истуканы, которым мы все должны служить самозабвенно и преданно. Вот что получается в итоге нашего маленького расследования. И не просто служить (потому что до службы нашей решительно никому нет дела), а именно дорываться по-звериному, когтями и клыками до этих самых денег и власти, чтобы жить так, как нам хочется… по-звериному!
Ладно, может быть (давайте допустим это), законы наши принимаются действительно мудрыми и разумными людьми из самых благих и гуманных побуждений…. Но вот в применении этих законов, оказывается, всё не так гладко. Каждый отдельный случай не вписывается в его (закона) пределы, так что вроде бы мудрый и человечный закон на деле оказывается совершенно глупым и бесчеловечным.
Так, может быть, надо дать тогда большую свободу тем, кто имеет дело с реальными и, главное, с разными людьми и ситуациями… Дать свободу… И вот тут я ловлю себя на мысли, что никто эту свободу не даст, потому что априори предполагается «на местах» подлость, и обман, и жадность, и желание как-нибудь нажиться на государственной «глупости». И — в чём же выход тогда?
А выход, наверное, в том, чтобы всем, всем нам и как можно скорее возвращаться к христианской жизни, регулировать которую будут не столько юридические законы, а Дух Святой и евангельский закон милосердия, добра и человечности.
Смешно звучит? Пожалуй. Но даже если это смешно читать безбожникам, добрым атеистам и сибаритствующим фрондерам, то скоро, очень скоро невесело станет всем. Потому, что человек себя теряет с катастрофической скоростью и потеряет вовсе, если не обратится к Богу. И времени на размышления у нас больше нет. Время принимать решение.
А иначе — дело дрянь, даже если мы будем стараться всё «прописать» наилучшим образом по безупречнейшим правилам Римского права.