В Выставочном зале Союза художников России (Москва, Покровка 37) открылась выставка графических работ народного художника России, лауреата Международной премии Андрея Первозванного Сергея Харламова. Она продлится до 26 января.
Зримый мир литературных произведений
Сергей Михайлович Харламов — признанный мастер книжной иллюстрации. Ему удается одновременно зримо, ощутимо передать суть литературного произведения, ненавязчиво высказать свое отношение к нему, и сделать так, что у читателя (и зрителя одновременно) впечатление от читаемого будет более объемным, выпуклым. Иллюстрации Харламова с одной стороны тесно связаны с произведением, для которого они предназначались, с другой являются отдельными самоценными произведениями искусства.
Гулливер. С. М. Харламов
Лично для меня свифтовский Гулливер с детства ассоциировался именно с тем длинноволосым и длинноносым человеком, каким изобразил его Сергей Михайлович.
Гулливер. С. М. Харламов
Настоящий художник всегда немножко волшебник, который при помощи карандаша, штихеля и других подручных средств способен превратить обыденное и привычное в сказку. И вдруг (сколько длится это «вдруг» знает любой, кто хоть немного знаком с тем, как делается гравюра) дачный сосед Павел Сергеевич становится Гулливером, смело пускающимся на поиски опасных приключений, а небольшой пенек в лесу, вокруг которого как-то плутал художник во время похода за грибами («Сколько раз уходил от этого пня, вновь таинственным образом возвращался к нему с одной и той же стороны», — вспоминает Харламов ) становится гигантским и переселяется в страну великанов. И вот уже бедный маленький Гулливер мечется вокруг этого пня.
Красивый, притягательный и вместе с тем таинственный мир создает Сергей Харламов в иллюстрациях к книгам Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба«. В них нашли свое отражение и детские впечатление будущего художника, заворожено слушающего, как отец читает ему «Вечера», и зрелые размышления Харламова о творениях одного из любимых писателей («Гоголь показывает прекрасный мир, заставляющий нас изумляться, мир, в котором все зиждется на вере, на православии», — говорит Сергей Михайлович), и конкретные узнаваемые детали украинской жизни, природы.
Майская ночь. Иллюстрация к книге Н.Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки". С. М. Харламов
Их художник почерпнул во время поездок по Украине, после которых остаются многочисленные зарисовки виденного… Опять же, эти конкретные пейзажи под рукой мастера трансформируются, приобретают особую сказочность и поэтичность, не утрачивая при этом связи с реальными узнаваемыми картинами действительности.
Среди «книжных» работ Харламова — иллюстрации к стихотворениям Гавриила Державина, к произведениям Михаила Пришвина, с их звенящей, поющей, удивительно наполненной лирикой природой, к стихотворениям Сергея Есенина. Здесь художник показал уже другие картины природы, где за кажущейся безмятежностью неуловимо чувствуется тревога, напряженное ожидание или предчувствие чего-то…
Изображая святых…
Светскому художнику всегда рискованно браться за изображения святых. Ведь часто в итоге получается скучные, слащаво-благочестивые картины (пусть и мастерски выполненные), глядя на которые хочется воскликнуть как Станиславский: «Не верю!» В зримую достоверность святых , которых видишь на гравюрах Харламова — веришь. В том смысле, что идешь за художником и предполагаешь, что изображенные на той или иной гравюре — именно преподобный Сергий Радонежский, святой равноапостольный князь Владимир, преподобный Серафим Саровский… Они так же реальны и индивидуальны у художника, как, скажем, Василий Шукшин, Михаил Лермонтов или Федор Тютчев.
Троица с прп. Сергием Радонежским и прп. Андреем Рублевым
Однако если за образами поэтов и писателя — мощь и глубина их творчества, душевные терзания, которые выпали им в жизни, за образами святых — спокойное приятие и нашего, здешнего мира и знание другого — горнего. В своей работе художник использует сложившуюся традицию изображения святых на иконах, позволяя фантазии допридумывать лишь окружающие их реалии.
Однако и здесь для художника важна достоверность. Пейзаж у него всегда конкретен, связан именно с той областью, где происходят изображаемые автором события. Так, на гравюрах, где изображен преподобный Сергий — перед нами — узнаваемые виды Радонежа и его окрестностей. Таким образом святой оказывается вписан (позволю себе это несколько некорректное выражение для графического произведения) в пейзаж, такой, каким он мог быть в XIV веке и одновременно знакомый нам, жителям конца XX — начала XXI века. И расстояние между временами становится не таким уж большим, как может показаться на первый взгляд.
Пафос со знаком плюс
С. М. Харламов
Слово «пафосный» по отношению к художественному произведению сегодня часто применяется в отрицательном значении. Наверное, этому поспособствовали и плакатно-яркие, бездушные произведения соцреализма и мало чем отличающиеся от них сегодняшние работы, где, правда, вместо румяных радостных колхозников, собравшихся на советский праздник — не менее яркие и румяные современные граждане и гражданки, отмечающие церковный праздник. Изменились декорации, наполнение и суть остались теми же.
Так вот в произведениях Харламова — есть пафос, но пафос настоящий. Не кричащий, не аляповатый, а спокойный, уверенный, вселяющий спокойную же гордость за свою страну и одновременно напоминающий о страданиях, столько раз выпадавших на ее долю. Подтверждением высказанной мысли могут стать, например, гравюры из альбома «На поле Куликовом«, из альбома «Отечественная война 1812 г.», гравюра «Плач Ярославны»…
В заключение очень хочется посетовать, что сегодня в целом книжная иллюстрация испытывает серьезные проблемы, что не часто встретишь книгу, в которой иллюстрация — читается, тесно связана с текстом, с книжным листом, а не выглядит отдельно прикрепленным ярким пятном сомнительного фотошопоного качества. Но я все-таки удержусь. Ведь повод этой статьи — позитивный: очень хорошая выставка настоящего художника, где каждая работа притягивает зрителя к себе и заставляет всматриваться и вдумываться… И когда он двигается по экспозиции, шаг за шагом, от работы к работе, у него начинает складываться один многогранный и глубокий образ который раз за разом разрабатывает художник — образ России, сконцентрированный, одновременно обобщенный и детально точный.