Сегодня исполняется 2 года со дня кончины епископа Якутского и Ленского Зосимы. Воспоминания тех, кто был знаком с владыкой, красноречиво свидетельствуют: человек Божий.
Публикуем интервью родителей владыки Зосимы, вышедшее в июньском номере газеты «Логос».
Поняв, что для «Логоса», посвящённого памяти новопреставленного епископа Зосимы, мне необходимо взять интервью у его родителей, я возненавидела свою нечаянную профессию. Мы познакомились совсем недавно, в последний день рождения Владыки, отмечавшийся при его жизни, и сразу же возникло ощущение какого-то глубокого родства. Скромные, доброжелательные, интеллигентные, близкие, они сразу после похорон любимого сына нашли в себе силы о нём рассказать. Прочитав этот рассказ, думаю, все поймут, почему наш епископ был таким настоящим во всём. Но сначала несколько слов о его папе и маме.
Василий Семёнович ДАВЫДОВ родился в Ирбейском районе Красноярского края. Он подполковник в отставке. Эмма Михайловна родом из Казахстана, закончила Сибирский технологический институт. Когда Давыдовы жили в Якутске, Василий Семёнович работал в МВД Якутии начальником планово-финансового отдела, а Эмма Михайловна – в «Якутзолотопроекте» инженером в технологическом отделе.
— Будущий епископ Якутский и Ленский как-то отличался от своих сверстников в детстве?
В.С.: Игорь был ребёнок как ребёнок, и в то же время у него с детства такие черты проявлялись, как доброта, внимательность, отзывчивость, заботливость. Помню, сыну было лет двенадцать, когда «по обмену детьми» он поехал в Чехословакию. Я дал ему небольшую сумму, говорю: «Купи себе конфет, мороженое». Так он купил мне галстук, маме духи и кучу подарков брату с сестрой. Я говорю: «Зачем? Там же всё дорого!». Он оправдывается: «Я должен был тебе и маме подарки привезти. А это – детям!» Всегда так говорил: «Это детям», потому что брат и сестра были младше.
Э.М.: Когда мы переехали в Москву, Игорю было пять лет. Мы изучали столицу, ходили по музеям, на выставки, а однажды поехали в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру. И как только сын прошёл в ворота, я его не могла оторвать – он на всё смотрел так, как будто насмотреться не мог. Вдруг увидел монаха и пулей побежал за ним, идёт сзади и смотрит, смотрит… Я взяла его за руку, говорю: «Пойдём, я тебе покажу, где учатся семинаристы». Он вцепился в решётку, и еле-еле мы его увели, всё старался разглядеть. Потом случай этот забылся. А когда Игорь уже поступил в духовную семинарию, напомнил мне: «Мама, помнишь, мы ездили в Лавру? Я тогда решил, что буду здесь учиться обязательно. И стану таким, как тот монах».
В.С.: Когда я работал директором дома отдыха «Ёлочка» ЦК ВЛКСМ, у меня была возможность ездить по интересным местам, и я всегда старался брать сына с собой. Однажды мы попали в Загорске в Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии. Игорь с большим интересом рассматривал иконы, кресты, церковную утварь… Но я тогда относил это на счёт его склонности к рисованию. В нашей семье все любили рисовать. Братья мои прекрасно рисовали, один даже закончил художественный факультет. У меня тоже несколько картин есть, они даже на выставке в Якутске были: «Седой Вилюй», «На протоках Лены», «Закат над Леной», «Ленские столбы». И сын с детства очень увлекался рисованием. Но я настоял, чтобы он пошёл в железнодорожный институт, поскольку у Эммы Михайловны отец работал начальником управления железной дороги, дважды был награждён орденом Ленина. Игорь поступил, но, проучившись один семестр, бросил, потому что мечтал о семинарии, а туда с высшим образованием не принимали. Он пошёл в художественное училище и закончил его по специальности художник по дереву, краснодеревщик.
— Бывает в семьях ревность между детьми. Вам это не знакомо?
Э.М.: Нет, такого у нас никогда не бывало. Мы всегда все заботились друг о друге. И не то, что специально это прививали, а просто так складывалось в жизни. Чего-то необычного вы у нас не найдёте, простая дружная семья…
В.С.: В доме всегда и для всех открыта дверь, всегда много гостей, и когда дети маленькие были, и сейчас. С соседями живём, как одна семья.
— А праздники как у вас проходили?
В.С.: Мы любили дни рождения. Все праздники весело, с музыкой отмечали, записи слушали, пели, общались. Ещё устраивали арбузники. Ребятишки собирались на арбузы, песни, шутки…
Проблем с детьми не было, учились хорошо. Дочь окончила школу в Якутске и легко поступила в Институт железнодорожного транспорта, а за ней – и младший сын. Андрей впоследствии защитил диссертацию.
Мы гордимся своей семьёй. Я видел, как многие молодые люди водку пьют, курят, а я в жизни никогда не курил, и хотелось, чтобы дети были такими, и, слава Богу, все они хорошими выросли.
— Вы были неверующими? Когда к вере пришли?
В.С.: Мама моя верила в Бога, и я был крещёный, но в церковь не ходил. Работал в ЦК комсомола инструктором в финансово-бюджетном отделе. Потом – директором дома отдыха «Ёлочка».
Э.М.: А у меня отец был коммунист, поэтому нас не крестили.
В.С.: Сын мне говорил: «Многие думают, что они неверующие. А я в это не верю. В душе мы все верующие». Так, наверное, и есть. Он объяснял: «Вот ты сказал: «Дай Бог» – это уже молитва. У нас в речи столько слов, которые о Господе свидетельствуют: «небеса» – «нет беса», «спасибо» – «спаси Бог» – это же всё христианские слова. Даже неверующие во время войны крестились перед боем».
Э.М.: Крещение я приняла благодаря сыну. Мне под пятьдесят уже было. Я заболела сильно. Он говорит: «Надо тебе креститься». А я встать не могу… Игорь привёз из Загорска священника. Подняли меня, Таинство Крещения совершили, и я стала потихоньку поправляться. Потом он снова приехал, взял под ручку и повёл в церковь. Я еле ноги переставляла, думала не дойду, такая слабость была. Он меня посадил в храме, потом я встала, послушала службу (о Причастии тогда и речи не возникало) и обратно уже шла сама. Ирина с Андреем тоже благодаря брату крещение приняли.
Потом приехала моя сестра, её крестили в церкви Воскресения Словущего рядом с Даниловым монастырём. Из Красноярска вся родня к нам устремилась – брат, двоюродная сестра Василия Семёновича, все дети их… Кого сам отец Зосима крестил, кого его друзья.
В.С.: Мы и венчались благодаря ему. Отец Виктор совершал Таинство, а сын наш ему помогал.
Э.М.: Мы венчались в 1991 году, после тридцати лет совместной жизни. Сын позвонил: «Мама, вам надо обвенчаться, я уже кольца заказал», а я-то что, главное же папу уговорить. Он и отцу сказал, а тот сразу: «Давай!»
— Когда вы обнаружили, что сын верующий, это для вас не было шоком?
Э.М.: Нет, не было.
В.С.: Когда у нас первенец родился, Эмма на третьем курсе института училась, а я – на втором, приходилось оставлять ребёнка с бабушкой. Они много времени проводили вместе, общались.
Э.М.: Она Игоря молитвам обучила. Он, когда в школе учился, со мной делился (я больше с детьми была, папа наш всё время в командировках), и уже тогда замечала, что перед экзаменами сын встаёт на колени и молится, хотя икон не было в квартире. Лет в шестнадцать-семнадцать как-то остался дома один, вырезал кусок обоев и нарисовал прямо на стене Иисуса Христа. Я увидела, говорю: «Сейчас отец придёт, попадёт тебе». И мы аккуратно прикололи «обоину» на прежнее место, закрыв картину. Так его рисунок остался на стене до сих пор. Только под обоями мы его давно не прячем.
В.С.: Владыка сам потом говорил, что через бабушку к Богу пришёл. Когда я понял, что сын верующий, у меня шока не было, а вот когда он сказал, что хочет идти в семинарию, категорически возражал: «Зачем?!» Его должны были в армию взять, а у меня отец воевал, старший брат – майор, командир дивизиона, Герой Советского Союза, другой брат – офицер, лётчик, 33 года отслужил, я при погонах. Сын сказал: «Я обязательно пойду служить, а после армии поступлю в семинарию». Считал, что вера не является основанием, чтобы не идти на военную службу, ведь Православная Церковь всегда благословляла воинов и молилась за них.
Когда Игорь служил в армии под Свердловском, мы жили в Якутске. Я приехал его проведать, встретился с командиром войсковой части, замполитом, спросил, как мой сын служит. И они говорят: «Благодаря тому, что он здесь создал, мы ещё долго будем занимать первые места по наглядной агитации» и показывают мне пятиэтажное здание, в котором штаб находился. Представьте, весь его фасад был выложен мозаикой – воин, танки, пушки, знамя… Оказалось, что Игорь сам находил материал, искал разные плиточки, чтобы выложить это панно.
После демобилизации замполит приезжал несколько раз к нам в Москву и всегда говорил: «Мы до сих пор радуемся, что у нас такой солдат был».
Э.М.: После возвращения из армии он поступил в духовную семинарию.
— Не сожалели вы, что старший сын монашеский путь выбрал?
Э.М.: Он позвонил нам и сообщил о своём желании стать монахом. Я спрашиваю: «А ты подумал? Ведь это тяжёлый крест», и он сказал: «Уже поздно, я принял решение». Мы понимали и всегда поддерживали сына.
Ездили к нему в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру часто, а когда он был переведён в братию Московского Данилова монастыря, стали ещё чаще видеться. Дети постоянно бегали к нему. Наши внуки Владимир и Мария очень любили своего дядю – отца Зосиму – и радовались каждой встрече. Так совпало, что в день рождения нашего старшего сына 12 сентября празднуется престольный праздник Даниила Московского. Мы всегда стряпали пироги и ехали к нему всей семьёй поздравить, все были довольные и счастливые.
Владыка Зосима смолоду со всеми был обходительный, никогда не ругался, грубых слов не говорил, голоса не повышал. Умиротворённый такой всегда… Очень его в Даниловом монастыре любили. Старцем начали называть, а он сильно огорчался: «Я им говорю – нельзя, это вредно».
В.С.: Когда мы шли вместе по монастырю, я всегда видел, что народ за ним тянется далеко: благословите, выслушайте… И он никому не отказывал. Мы порой до Троицкого собора дойти не могли…
— Многие люди говорят о силе молитвы епископа Зосимы. Вы на себе её ощущали?
Э.М.: Когда мы обращались к нему за молитвой о нас, он всегда спрашивал: «Что просить у Господа?» А затем, после молитв, говорил: «Всё будет хорошо…»
Молитва Владыки Зосимы была сильна потому, что Господь слышал её и устраивал так, что не «желания исполнялись», а наступала истинная благодать… И со временем мы всегда это понимали!
В.С.: Мы всегда чувствовали, что он за нас молится. Даже когда далеко был, ощущалось это. И не только нами.
Э.М.: Молился Владыка за всех и всем помогал. Жена одного его друга сильно болеет, и, когда он её исповедовал и причащал, у неё долго не случалось приступов. Многие через него к вере пришли. Владыка крестил дочку своего школьного друга, ей лет шесть было, когда он улетал в Якутию, так девочка настояла на том, чтобы на прощание крёстного увидеть. Приехали в аэропорт, стоит, глазки сияют.
В.С.: Когда он приезжал к нам, у всех прилив сил был какой-то. Просто когда Владыка дома находился. Мы его ждали с нетерпением. Сначала из Иерусалима ждали, потом из Якутии. И, когда он возвращался, у нас у всех был праздник, и дети, и внуки радовались. Его многие ждали. У нас же дверь всегда открыта, народу много приходит – и родственники, и чада духовные целый день идут.
Э.М.: Дождаться не могли, когда Владыка приедет. Великим постом всех соборовал. Заботился обо всех. Если кому помощь нужна – всё сделает.
В.С.: Сын и раньше был таким. У его друга, когда тот в армии служил, возникли какие-то осложнения. Он позвонил своей маме и Игорю, и мы вместе с ним сразу поехали в часть. Встретились с командиром взвода, замкомандира части, поговорили, и после этого его перестали обижать. Так он до сих пор благодарит за то, что мы приехали к нему на выручку.
Э.М.: Друг этот очень высокий, почти два метра, на руки мог взять нашего сына при встрече. Он всегда говорил: «Я приехал к самому большому другу».
— А какое у Владыки чувство юмора!
Э.М.: Да, шутка у него была готова на всё. Он привозил с собой якутские газеты, давал отцу, а ещё вырезал из них некоторые анекдоты, и за столом рассказывал их и нам, и гостям.
В.С.: Накопит за три-четыре месяца стопочку газет, привезёт, и я ночами сижу, читаю. Интересно поговорить с ним было. Владыка с детства очень любил читать, всем интересовался, имел склонность к исследовательской работе. Только времени всегда не хватало.
— Как Владыка Зосима всё успевал? Не понимаю…
В.С.: Он ведь спал очень мало – всё работал, работал. Вот, последний раз приехал, 90 страниц надо было написать в книгу. Я проснулся в 6 утра, сын пишет. Говорю: «Почему не ложишься?», он в ответ: «Не могу, не успеваю». Я спрашиваю: «А когда ты будешь спать?» Он ложится в 6.30, собирается поспать до 10 часов, но за это время ему человек десять позвонят – что это за отдых! Урывками спал. Начинаешь убеждать: «Ну, разве так можно? Зачем ты себя гробишь!» А он оправдывается: «Я не хочу тратить время на сон». И приводил в пример отца легендарного полководца Суворова, который спал два часа в сутки.
— Мы только сейчас начинаем понимать, насколько Владыка Зосима себя не берёг. И его не берегли.
В.С.: Он очень терпеливый был и считал, что священник не имеет права быть суровым, тем более грубым, и должен терпеть всё. Всем всегда помогал и всех всегда выслушивал до конца, хотя это и тяжело, ведь часто начинают о своих болезнях, проблемах подолгу рассказывать, и он никогда не прерывал. Помню, однажды прихожанка позвонила ему, когда он был у нас дома, и спрашивает, можно ли пить лекарства, которые ей врач выписал. Владыка удивился: «Я же не врач», а она настаивает: «Нет, я с Вами хочу посоветоваться». Терпел он много и говорил, что у священнослужителей участь такая – терпеть и ни на кого не обижаться. Ведь и у монахов случаются разногласия, но, в конце концов, всё преодолевается с Божией помощью.
— Вас утешает то, что Владыку так все любят?
В.С.: Нам спокойнее стало, когда мы здесь побывали. Мы думали везти тело в Москву. И родственники, и все друзья – и его, и наши – очень хотели этого. Некоторые так плакали: «Мы на похороны деньги соберём, только обязательно его привезите».
Э.М.: А когда узнали о завещании похоронить его на якутской земле, подошли к могиле, увидели место это, за алтарём храма, море людей, то поняли, что ему здесь будет лучше.
— Зато как якутяне обрадовались! Какое утешение было, что Владыка с нами захотел остаться! Я заметила, что люди прежде, чем в храм зайти, сначала на могилку идут…
В.С.: Кто-то из его духовных чад рассказывал, что в 6 часов утра выглянул в окно, а там у могилы человек молится.
Э.М.: Ко мне подошла женщина пожилая, якуточка, взяла за руку: «Вы мама?» Стала говорить, как они рады, что он здесь остаётся, что дочку её отправил учиться иконописи, как они ему благодарны… Я поняла, что он здесь нужнее. За эти дни мы с якутянами породнились.
В.С.: У нас нет чувства, что наш сын умер. Я понимаю, что его похоронили, но он не умер. Просто уехал, как обычно, в длительную командировку, и мы ждём с ним встречи, как ждали, когда он был в Иерусалиме или в Якутске.
— И у меня нет ощущения, что Владыка умер. Только это не мы его ждём, это он ждёт нас. Но встречу с ним надо ещё заслужить…
Беседу вела Ирина ДМИТРИЕВА
Епископ Зосима Якутский: «И жил, как ангел, и умер, как святой»
Епископ – труженик
Владыка Якутский и Ленский Зосима: «Если брать от жизни все, другим не достанется»
Поняв, что для «Логоса», посвящённого памяти новопреставленного епископа Зосимы, мне необходимо взять интервью у его родителей, я возненавидела свою нечаянную профессию. Мы познакомились совсем недавно, в последний день рождения Владыки, отмечавшийся при его жизни, и сразу же возникло ощущение какого-то глубокого родства. Скромные, доброжелательные, интеллигентные, близкие, они сразу после похорон любимого сына нашли в себе силы о нём рассказать. Прочитав этот рассказ, думаю, все поймут, почему наш епископ был таким настоящим во всём. Но сначала несколько слов о его папе и маме.
Василий Семёнович ДАВЫДОВ родился в Ирбейском районе Красноярского края. Он подполковник в отставке. Эмма Михайловна родом из Казахстана, закончила Сибирский технологический институт. Когда Давыдовы жили в Якутске, Василий Семёнович работал в МВД Якутии начальником планово-финансового отдела, а Эмма Михайловна – в «Якутзолотопроекте» инженером в технологическом отделе.
— Будущий епископ Якутский и Ленский как-то отличался от своих сверстников в детстве?
В.С.: Игорь был ребёнок как ребёнок, и в то же время у него с детства такие черты проявлялись, как доброта, внимательность, отзывчивость, заботливость. Помню, сыну было лет двенадцать, когда «по обмену детьми» он поехал в Чехословакию. Я дал ему небольшую сумму, говорю: «Купи себе конфет, мороженое». Так он купил мне галстук, маме духи и кучу подарков брату с сестрой. Я говорю: «Зачем? Там же всё дорого!». Он оправдывается: «Я должен был тебе и маме подарки привезти. А это – детям!» Всегда так говорил: «Это детям», потому что брат и сестра были младше.
Э.М.: Когда мы переехали в Москву, Игорю было пять лет. Мы изучали столицу, ходили по музеям, на выставки, а однажды поехали в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру. И как только сын прошёл в ворота, я его не могла оторвать – он на всё смотрел так, как будто насмотреться не мог. Вдруг увидел монаха и пулей побежал за ним, идёт сзади и смотрит, смотрит… Я взяла его за руку, говорю: «Пойдём, я тебе покажу, где учатся семинаристы». Он вцепился в решётку, и еле-еле мы его увели, всё старался разглядеть. Потом случай этот забылся. А когда Игорь уже поступил в духовную семинарию, напомнил мне: «Мама, помнишь, мы ездили в Лавру? Я тогда решил, что буду здесь учиться обязательно. И стану таким, как тот монах».
В.С.: Когда я работал директором дома отдыха «Ёлочка» ЦК ВЛКСМ, у меня была возможность ездить по интересным местам, и я всегда старался брать сына с собой. Однажды мы попали в Загорске в Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии. Игорь с большим интересом рассматривал иконы, кресты, церковную утварь… Но я тогда относил это на счёт его склонности к рисованию. В нашей семье все любили рисовать. Братья мои прекрасно рисовали, один даже закончил художественный факультет. У меня тоже несколько картин есть, они даже на выставке в Якутске были: «Седой Вилюй», «На протоках Лены», «Закат над Леной», «Ленские столбы». И сын с детства очень увлекался рисованием. Но я настоял, чтобы он пошёл в железнодорожный институт, поскольку у Эммы Михайловны отец работал начальником управления железной дороги, дважды был награждён орденом Ленина. Игорь поступил, но, проучившись один семестр, бросил, потому что мечтал о семинарии, а туда с высшим образованием не принимали. Он пошёл в художественное училище и закончил его по специальности художник по дереву, краснодеревщик.
— Бывает в семьях ревность между детьми. Вам это не знакомо?
Э.М.: Нет, такого у нас никогда не бывало. Мы всегда все заботились друг о друге. И не то, что специально это прививали, а просто так складывалось в жизни. Чего-то необычного вы у нас не найдёте, простая дружная семья…
В.С.: В доме всегда и для всех открыта дверь, всегда много гостей, и когда дети маленькие были, и сейчас. С соседями живём, как одна семья.
— А праздники как у вас проходили?
В.С.: Мы любили дни рождения. Все праздники весело, с музыкой отмечали, записи слушали, пели, общались. Ещё устраивали арбузники. Ребятишки собирались на арбузы, песни, шутки…
Проблем с детьми не было, учились хорошо. Дочь окончила школу в Якутске и легко поступила в Институт железнодорожного транспорта, а за ней – и младший сын. Андрей впоследствии защитил диссертацию.
Мы гордимся своей семьёй. Я видел, как многие молодые люди водку пьют, курят, а я в жизни никогда не курил, и хотелось, чтобы дети были такими, и, слава Богу, все они хорошими выросли.
— Вы были неверующими? Когда к вере пришли?
В.С.: Мама моя верила в Бога, и я был крещёный, но в церковь не ходил. Работал в ЦК комсомола инструктором в финансово-бюджетном отделе. Потом – директором дома отдыха «Ёлочка».
Э.М.: А у меня отец был коммунист, поэтому нас не крестили.
В.С.: Сын мне говорил: «Многие думают, что они неверующие. А я в это не верю. В душе мы все верующие». Так, наверное, и есть. Он объяснял: «Вот ты сказал: «Дай Бог» – это уже молитва. У нас в речи столько слов, которые о Господе свидетельствуют: «небеса» – «нет беса», «спасибо» – «спаси Бог» – это же всё христианские слова. Даже неверующие во время войны крестились перед боем».
Э.М.: Крещение я приняла благодаря сыну. Мне под пятьдесят уже было. Я заболела сильно. Он говорит: «Надо тебе креститься». А я встать не могу… Игорь привёз из Загорска священника. Подняли меня, Таинство Крещения совершили, и я стала потихоньку поправляться. Потом он снова приехал, взял под ручку и повёл в церковь. Я еле ноги переставляла, думала не дойду, такая слабость была. Он меня посадил в храме, потом я встала, послушала службу (о Причастии тогда и речи не возникало) и обратно уже шла сама. Ирина с Андреем тоже благодаря брату крещение приняли.
Потом приехала моя сестра, её крестили в церкви Воскресения Словущего рядом с Даниловым монастырём. Из Красноярска вся родня к нам устремилась – брат, двоюродная сестра Василия Семёновича, все дети их… Кого сам отец Зосима крестил, кого его друзья.
В.С.: Мы и венчались благодаря ему. Отец Виктор совершал Таинство, а сын наш ему помогал.
Э.М.: Мы венчались в 1991 году, после тридцати лет совместной жизни. Сын позвонил: «Мама, вам надо обвенчаться, я уже кольца заказал», а я-то что, главное же папу уговорить. Он и отцу сказал, а тот сразу: «Давай!»
— Когда вы обнаружили, что сын верующий, это для вас не было шоком?
Э.М.: Нет, не было.
В.С.: Когда у нас первенец родился, Эмма на третьем курсе института училась, а я – на втором, приходилось оставлять ребёнка с бабушкой. Они много времени проводили вместе, общались.
Э.М.: Она Игоря молитвам обучила. Он, когда в школе учился, со мной делился (я больше с детьми была, папа наш всё время в командировках), и уже тогда замечала, что перед экзаменами сын встаёт на колени и молится, хотя икон не было в квартире. Лет в шестнадцать-семнадцать как-то остался дома один, вырезал кусок обоев и нарисовал прямо на стене Иисуса Христа. Я увидела, говорю: «Сейчас отец придёт, попадёт тебе». И мы аккуратно прикололи «обоину» на прежнее место, закрыв картину. Так его рисунок остался на стене до сих пор. Только под обоями мы его давно не прячем.
В.С.: Владыка сам потом говорил, что через бабушку к Богу пришёл. Когда я понял, что сын верующий, у меня шока не было, а вот когда он сказал, что хочет идти в семинарию, категорически возражал: «Зачем?!» Его должны были в армию взять, а у меня отец воевал, старший брат – майор, командир дивизиона, Герой Советского Союза, другой брат – офицер, лётчик, 33 года отслужил, я при погонах. Сын сказал: «Я обязательно пойду служить, а после армии поступлю в семинарию». Считал, что вера не является основанием, чтобы не идти на военную службу, ведь Православная Церковь всегда благословляла воинов и молилась за них.
Когда Игорь служил в армии под Свердловском, мы жили в Якутске. Я приехал его проведать, встретился с командиром войсковой части, замполитом, спросил, как мой сын служит. И они говорят: «Благодаря тому, что он здесь создал, мы ещё долго будем занимать первые места по наглядной агитации» и показывают мне пятиэтажное здание, в котором штаб находился. Представьте, весь его фасад был выложен мозаикой – воин, танки, пушки, знамя… Оказалось, что Игорь сам находил материал, искал разные плиточки, чтобы выложить это панно.
После демобилизации замполит приезжал несколько раз к нам в Москву и всегда говорил: «Мы до сих пор радуемся, что у нас такой солдат был».
Э.М.: После возвращения из армии он поступил в духовную семинарию.
— Не сожалели вы, что старший сын монашеский путь выбрал?
Э.М.: Он позвонил нам и сообщил о своём желании стать монахом. Я спрашиваю: «А ты подумал? Ведь это тяжёлый крест», и он сказал: «Уже поздно, я принял решение». Мы понимали и всегда поддерживали сына.
Ездили к нему в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру часто, а когда он был переведён в братию Московского Данилова монастыря, стали ещё чаще видеться. Дети постоянно бегали к нему. Наши внуки Владимир и Мария очень любили своего дядю – отца Зосиму – и радовались каждой встрече. Так совпало, что в день рождения нашего старшего сына 12 сентября празднуется престольный праздник Даниила Московского. Мы всегда стряпали пироги и ехали к нему всей семьёй поздравить, все были довольные и счастливые.
Владыка Зосима смолоду со всеми был обходительный, никогда не ругался, грубых слов не говорил, голоса не повышал. Умиротворённый такой всегда… Очень его в Даниловом монастыре любили. Старцем начали называть, а он сильно огорчался: «Я им говорю – нельзя, это вредно».
В.С.: Когда мы шли вместе по монастырю, я всегда видел, что народ за ним тянется далеко: благословите, выслушайте… И он никому не отказывал. Мы порой до Троицкого собора дойти не могли…
— Многие люди говорят о силе молитвы епископа Зосимы. Вы на себе её ощущали?
Э.М.: Когда мы обращались к нему за молитвой о нас, он всегда спрашивал: «Что просить у Господа?» А затем, после молитв, говорил: «Всё будет хорошо…»
Молитва Владыки Зосимы была сильна потому, что Господь слышал её и устраивал так, что не «желания исполнялись», а наступала истинная благодать… И со временем мы всегда это понимали!
В.С.: Мы всегда чувствовали, что он за нас молится. Даже когда далеко был, ощущалось это. И не только нами.
Э.М.: Молился Владыка за всех и всем помогал. Жена одного его друга сильно болеет, и, когда он её исповедовал и причащал, у неё долго не случалось приступов. Многие через него к вере пришли. Владыка крестил дочку своего школьного друга, ей лет шесть было, когда он улетал в Якутию, так девочка настояла на том, чтобы на прощание крёстного увидеть. Приехали в аэропорт, стоит, глазки сияют.
В.С.: Когда он приезжал к нам, у всех прилив сил был какой-то. Просто когда Владыка дома находился. Мы его ждали с нетерпением. Сначала из Иерусалима ждали, потом из Якутии. И, когда он возвращался, у нас у всех был праздник, и дети, и внуки радовались. Его многие ждали. У нас же дверь всегда открыта, народу много приходит – и родственники, и чада духовные целый день идут.
Э.М.: Дождаться не могли, когда Владыка приедет. Великим постом всех соборовал. Заботился обо всех. Если кому помощь нужна – всё сделает.
В.С.: Сын и раньше был таким. У его друга, когда тот в армии служил, возникли какие-то осложнения. Он позвонил своей маме и Игорю, и мы вместе с ним сразу поехали в часть. Встретились с командиром взвода, замкомандира части, поговорили, и после этого его перестали обижать. Так он до сих пор благодарит за то, что мы приехали к нему на выручку.
Э.М.: Друг этот очень высокий, почти два метра, на руки мог взять нашего сына при встрече. Он всегда говорил: «Я приехал к самому большому другу».
— А какое у Владыки чувство юмора!
Э.М.: Да, шутка у него была готова на всё. Он привозил с собой якутские газеты, давал отцу, а ещё вырезал из них некоторые анекдоты, и за столом рассказывал их и нам, и гостям.
В.С.: Накопит за три-четыре месяца стопочку газет, привезёт, и я ночами сижу, читаю. Интересно поговорить с ним было. Владыка с детства очень любил читать, всем интересовался, имел склонность к исследовательской работе. Только времени всегда не хватало.
— Как Владыка Зосима всё успевал? Не понимаю…
В.С.: Он ведь спал очень мало – всё работал, работал. Вот, последний раз приехал, 90 страниц надо было написать в книгу. Я проснулся в 6 утра, сын пишет. Говорю: «Почему не ложишься?», он в ответ: «Не могу, не успеваю». Я спрашиваю: «А когда ты будешь спать?» Он ложится в 6.30, собирается поспать до 10 часов, но за это время ему человек десять позвонят – что это за отдых! Урывками спал. Начинаешь убеждать: «Ну, разве так можно? Зачем ты себя гробишь!» А он оправдывается: «Я не хочу тратить время на сон». И приводил в пример отца легендарного полководца Суворова, который спал два часа в сутки.
— Мы только сейчас начинаем понимать, насколько Владыка Зосима себя не берёг. И его не берегли.
В.С.: Он очень терпеливый был и считал, что священник не имеет права быть суровым, тем более грубым, и должен терпеть всё. Всем всегда помогал и всех всегда выслушивал до конца, хотя это и тяжело, ведь часто начинают о своих болезнях, проблемах подолгу рассказывать, и он никогда не прерывал. Помню, однажды прихожанка позвонила ему, когда он был у нас дома, и спрашивает, можно ли пить лекарства, которые ей врач выписал. Владыка удивился: «Я же не врач», а она настаивает: «Нет, я с Вами хочу посоветоваться». Терпел он много и говорил, что у священнослужителей участь такая – терпеть и ни на кого не обижаться. Ведь и у монахов случаются разногласия, но, в конце концов, всё преодолевается с Божией помощью.
— Вас утешает то, что Владыку так все любят?
В.С.: Нам спокойнее стало, когда мы здесь побывали. Мы думали везти тело в Москву. И родственники, и все друзья – и его, и наши – очень хотели этого. Некоторые так плакали: «Мы на похороны деньги соберём, только обязательно его привезите».
Э.М.: А когда узнали о завещании похоронить его на якутской земле, подошли к могиле, увидели место это, за алтарём храма, море людей, то поняли, что ему здесь будет лучше.
— Зато как якутяне обрадовались! Какое утешение было, что Владыка с нами захотел остаться! Я заметила, что люди прежде, чем в храм зайти, сначала на могилку идут…
В.С.: Кто-то из его духовных чад рассказывал, что в 6 часов утра выглянул в окно, а там у могилы человек молится.
Э.М.: Ко мне подошла женщина пожилая, якуточка, взяла за руку: «Вы мама?» Стала говорить, как они рады, что он здесь остаётся, что дочку её отправил учиться иконописи, как они ему благодарны… Я поняла, что он здесь нужнее. За эти дни мы с якутянами породнились.
В.С.: У нас нет чувства, что наш сын умер. Я понимаю, что его похоронили, но он не умер. Просто уехал, как обычно, в длительную командировку, и мы ждём с ним встречи, как ждали, когда он был в Иерусалиме или в Якутске.
— И у меня нет ощущения, что Владыка умер. Только это не мы его ждём, это он ждёт нас. Но встречу с ним надо ещё заслужить…
Беседу вела Ирина ДМИТРИЕВА