Фото: Грани.Ру
В ночь с 28 на 29 ноября в Париже отошла ко Господу Наталья Горбаневская.
То ли таково свойство человека – с возрастом ощущать время быстротекущим, то ли оно, время, и впрямь летит стремительно, только кажется, что мы виделись буквально вот только что… Свой день рождения Наталья Горбаневская отмечала в московском литературном клубе «Билингва» — в этом году, 7 мая в 7 часов вечера, 77 лет. Собравшиеся поэты читали ей в подарок свои стихи, Горбаневская читала – свои, и поэтические строки перемежались возгласами «Христос воскресе!» — дни стояли пасхальные. А в августе Наталья Горбаневская снова была в Москве, я пригласил ее принять участие в передаче «Движение слов» на радио «Культура», мы говорили о поэзии и о жизни, она читала свои стихи, читала, несмотря на слабоватые зрение и слух, великолепно, я смотрел на маленькую худенькую седую женщину и думал о том, что такие люди, своей неиссякаемой активностью приводящие в движение все вокруг, кажутся – всегдашними, неумирающими…
Наталья Евгеньевна, сейчас многие в строках, посвященных вам, будут вспоминать вас как борца с тоталитарным советским режимом, правозащитницу и диссидента, человека-легенду из российской истории ХХ века… Всё так. Но для меня в первую очередь дорого то, что вы – поэт, и поэт достаточно редкой породы – поэт христианский. Не из тех, конечно, кто строго подчеркивает свою религиозность , кто в своих стихах создает конфессионально выверенные, но безжизненные картинки к учебнику «Закона Божьего», но из тех, для кого христианство стало самой плотью и кровью, самим духом творчества, а евангельские заповеди – повседневной нормой жизни. Ваши стихи и переводы любимы российскими читателями многих поколений, ваш блог в Живом Журнале – настоящая антология , в которой кропотливо и любовно собраны самые свежие строки самых разных современных российских поэтов.
Уметь слагать стихи – талант, но талант верующего сердца и живой совести – талант еще больший. Вам, Наталья Евгеньевна, даны Богом они оба. Спасибо, что, как в евангельской притче, вы не зарыли своих талантов в землю, но творчески приумножили их, даря и нам плоды этих трудов. Спасибо за всё – и вечная Вам память.
* * *
Тот Кто дал свободу грешить и Его же злоречить
ни в какую погоду нас одних не оставит
не раскидывай кости решить чет или нечет
отрешись от злости хоть на час коль не можешь славить
Из стихов Натальи Горбаневской:
* * *
Пора остановиться,
не виться, не крутиться
вокруг чего ни будь,
пора, как рукавица,
с ладонью распроститься,
в сугробе утонуть.
Пора надменный опыт
перековать на шепот,
на шелестение
сухих опавших листьев,
простых последних истин,
колких, как терние.
* * *
А ты не бойся, не печалься,
и пусть отчаянье не гложет.
Никто не знает дня, ни часа,
когда по манию Начальства
ангел-хранитель крылья сложит.
Никто не знает дня, ни срока,
когда ты выйдешь из-под стражи
и, как сорока-белобока,
замолкнешь и вздохнёшь глубоко.
И станет мир страшней и старше.
* * *
Не вижу, не слышу, не чую,
и лишь осязаньем — глазет.
В мою похоронную сбрую
добавьте подшивку газет,
которым, уже пожелтелым,
себя отдавала, не льстясь
навязывать духом и телом
с потомками хрупкую связь.
* * *
Мелодия, ты всё, ты вся
судьба моя и голос.
Ты помнишь, как, тоску снеся,
посуда не кололась,
как, переживши перелет,
мой саквояж не рвался
и как сходил с борта пилот
под бормотанье вальса…
* * *
Жаворонки прилетели,
жаворонки.
Травы старые в постели
ржавы, ломки.
Травы старые подстилкой
новой травке,
как песчаник палестинский
нашей Пасхе.
* * *
Раздралась завеса, и тьма
покрыла и поглотила
холмы, и луга, и дома,
и вышние в небе светила.
Весь мир стал затменным, как ум
как ум и пустой, и надменный,
как будто пришел Каракум
пески рассевать по вселенной.
Чернело сильнее в стократ
сиянье космической пыли.
Испуг нас как плуг. Что возврат
обещан — мы и забыли.
Как скот, припадая к земле,
мыча, и ревя, и стеная,
готовились к вечной зиме,
к снегам на вершине Синая.
Последним рывком из тенет,
из сонного одеяла
глаза продираем, и свет
светит, и тьма не объяла.
* * *
Богоматерь моя
по реке приплыла,
пеленала Младенца
в петушиный рушник.
А речная струя,
холодна и светла,
бормотала: — Надейся,
еще полдень не сник,
и проворный казак
из воды извлечет
чудотворную доску,
подгребая веслом,
и вчерашний закат
разольется в восход,
где и меду и воску
со слезой пополам.
* * *
Ю.Галанскову
В сумасшедшем доме
выломай ладони,
в стенку белый лоб,
как лицо в сугроб.
Там во тьму насилья,
ликом весела,
падает Россия,
словно в зеркала.
Для ее для сына —
дозу стелазина.
Для нее самой —
потемкинский конвой.
* * *
Приснись под утро лествичка,
не весть, хотя бы весточка,
хотя б нивесть о чем.
Но издалёка, с вечера,
все сны твои засвечены
негаснущим лучом.
И ты, из зоны в зону грез
Замысливший побег,
что́ над тобою произнес
твой просвещенный век?
И чем сегодня он сверлит
покой дрожащих век?
Тебя и ночь не веселит,
не осушает слез.
Но сквозь — но сквозь бессонницу,
сквозь узкую оконницу
дано тебе пробресть,
чтоб, на решетке распятым,
увидеть в небе аспидном
не весточку, но Весть.