Часть I. Памятник русского зодчества в Кадашах. Читая каменную книгу…
Обмеры. Методы строительства на Руси еще недостаточно изучены. Несомненно, что в XVII в. использовались и чертежи. Обычно же возводили здания другими методами — путем составления словесных описаний со ссылкой на существующие уже сооружения, которые следовало брать в качестве примера, то есть строили по образцам. Здания, возведенные до начала XVIII века, не имеют графических проектов, по которым они строились. Поэтому архитектору-реставратору приходится делать с них обмеры. А обмеры уже позволяют составить чертежи здания. Архитектор-реставратор, измеряя рулеткой стены, своды, различные помещения и детали, должен проникать в самые, казалось бы, недоступные места, иначе он не сможет сделать нужных чертежей1. Заглядывая в потаенные уголки постройки, он начинает более серьезный разговор со зданием. Речь уже идет о закономерностях сооружения, проверенных точными промерами.
Для русского зодчества характерна большая скульптурность архитектурных объемов, выявить которую подчас очень трудно, а она-то и составляет основу, формирующую художественный образ здания. У зданий допетровского времени, подобно древнегреческим, нет ни прямых углов, ни вертикальных линий. В конце XVII в. начался отход от скульптурного формирования объемов, живописность всего сооружения достигалась применением резного скульптурного декора. Это мы наблюдаем и в Кадашевском храме.
При обмерах здания шаг за шагом, сантиметр за сантиметром уточняются результаты первоначальных наблюдений. Одни положения становятся бесспорными, другие приходится отсеивать. Обмеры как бы приподнимают завесу над тайной обаяния памятника и показывают, какими простыми средствами достигался поистине поразительный эффект.
О кирпичной кладке стен. Кирпичная кладка сделана с необычайной тщательностью и точностью. Швы одинаковой толщины не отклоняются ни от отвеса, ни от уровня, создают строго вертикальные стены; оконные откосы и проемы тоже не имеют никаких отступлений. Это мы проверяли, прикладывая в различных местах стен фугованные рейки; они подтвердили точность кладки, выполненной мастерами XVII в..
О белокаменной резьбе. Изысканность образа памятника архитектуры достигается белокаменной резьбой. Все детали — наличники окон, порталы, гребешки, карнизы — уничтожают сухость и строгость кирпичной кладки. В украшениях мастер не заботится о том, чтобы сохранить симметрию левой и правой сторон портала или наличника, многие детали устанавливает даже не по уровню.
Измеряя западный портал верхнего этажа здания, я обнаружила, что симметрия его кажущаяся. В верхней венчающей части (в верхнем гребешке справа) оказалось пять полочек, в левом — четыре. Стилизованные петухи, посаженные по бокам венчающей части справа и слева, совершенно разные по форме. Колонки, поддерживающие венчающую часть, имеют различную компоновку листьев и винограда.
Центральная венчающая часть портала посажена криво, не по уровню и отвесу. Что же это — небрежность работы или особый прием, примененный для достижения большей живописности? Я решила снять шаблоны с профилей на карнизах, с полочек и гребешков. И опять нашла, что все прямые углы «обломов», т. е. профилей, заменены тупыми или острыми. Валики и полувалики отступают от строго геометрической формы. Да, все это сделано нарочито, с большим вкусом, чувством меры и знанием законов игры светотеней. Симметрия придала бы сухость. Здесь ее явно избегали. Огромное мастерство в скульптурной подаче деталей, мастерство, пронесенное русскими зодчими через века, стало в этом здании основой архитектурного образа.
О помещениях в колокольне. Интересные результаты получила я при обмерах колокольни. Внимание привлекают уютные помещения второго и третьего ярусов. В чем секрет их очарования? Опять в отступлении от симметрии.
Чертеж южного фасада, составленный по обмерам 1948 г .
Во втором ярусе пилоны колокольни имеют разную толщину. В толще юго-восточного столба размещена лестница. Но вы этого не чувствуете, не замечаете. Вам кажется, что вы находитесь в строго симметричном помещении. Третий ярус колокольни кажется правильным восьмигранным помещением. И в голову не приходит, что все стены тут разной длины и что окна находятся не в центре простенков. Одно окно и вовсе пришлось на угол, который разрезает его пополам.
Симметричный по фасаду восьмерик в колокольне мастерски увязан с асимметричным его интерьером. Внутри восьмерика вы не почувствуете разлада между внешним и внутренним видом.
С рулеткой и планшетом я ходила по огромному двухэтажному зданию, тщательно обмеряя его. Словно бы обласканное пристальным вниманием, оно полнее и доверчивее рассказывало мне свое прошлое.
Промеры алтаря. Алтарная часть продолжала таить загадку. Было ясно, что апсиды верхнего этажа переложены, что ранее они имели меньшие размеры и что по нижним апсидам когда-то располагалось гульбище, огибавшее верхние апсиды, но я не могла нанести все это на план. Не могла, потому что еще не точно представляла планировку алтаря во всех деталях.
Иду по первому этажу вдоль западной стены внутри алтарной части. Что это за выступы у стены? Древние они или новые, зачем и когда они были сделаны?
Измеряю и убеждаюсь, что они были сделаны заподлицо со стенкой четверика.
План первого этажа здания. Цифрой / помечены выступы в алтарной части. Обмер 1948 г .
А быть может, и нижние апсиды были маленькие и не выступали из плоскости стены четверика? Тот же вопрос, что возник при наблюдении над памятником. Возможно, галерея проходила на аркадах около южной и северной стен четверика и около апсид? Или выступы у стены связаны с верхними апсидами? Но стены алтаря заштукатурены. Вопросы остаются без ответа. Главное — неясные места замечены, остается искать разгадку другими путями.
Продолжаю изучать апсиды второго этажа. Странная, даже на первый взгляд нелепая, система арок разделяет между собой три апсиды. Две арки начинаются от западной стены и, непараллельные между собой, расходятся веером, к восточным стенам апсид. Это почему же? Возможно, что при перестройке верхних апсид западные пяты этих арок поставлены на места пят старых, а восточные — на новые стены.
Когда я вычертила планы апсид второго этажа и восточный фасад четверика, к которому примыкали новые своды апсид, и на этот чертеж нанесла остатки стен и сводов апсид, найденных мной под современной кровлей, то убедилась, что пяты современных арок на западной стене апсид стоят на старых стенах и пятах арок. Обмеры привели меня к выводу: остатки первоначальных апсид сохранились не только сверху более поздних сводов, но и во втором этаже здания.
Промеры первого и второго этажей здания подтвердили, что арки нижнего этажа, соединяющие четверик и трапезную с галереями, расположены не по центру стен. Арки четверика сдвинуты к востоку, а трапезной — к западу. Они прибавляли уверенность в предположении, что огромные арки не были пробиты, а сделаны одновременно со всем зданием. Оставалось неясным, открытыми или закрытыми были гульбища.
Западные помещения. Самой сложной, безнадежно запутанной казалась западная часть здания. Большое число клетушек возникло здесь, когда первый ярус колокольни приспосабливали под жилье. Промерив и вычертив эту часть здания, я увидела: северное крытое крыльцо построено не одновременно с южным. Они по-разному соединяются с колокольней.
Вот еще выступ в южном интерьере галереи. Он почему-то обтесан в полукруглую пилястру. У меня зародилась мысль: не является ли обтесанный кусок стены остатком древней галереи? Когда я на плане первого этажа продолжила стену южной апсиды, проведя ее параллельно стене четверика, как предположительно шла стена древней галереи, то увидела, что она попадает как раз на обтесанный кусок стены. Здесь мог быть угол древней галереи. Обмеры большего рассказать не могли, но они привлекли внимание еще к одной загадке. С северной стороны такого выступа не имелось.
Тайна колокольни. Обмеряя колокольню, я обратила внимание, что в первом этаже она придвинута к западной стене трапезной на 1,2 м ближе, чем во втором этаже. Во втором ярусе колокольня не повторяет плана первого яруса. Если в первом этаже это почти квадратное помещение, немного вытянутое с севера на юг, то во втором — прямоугольник, удлиненный с запада на восток. Узкое затесненное пространство между колокольней и трапезной в первом этаже расширяется во втором этаже, а затем в последующих ярусах переходит от прямоугольного к ряду восьмигранных ярусов (см. рис. 19).
Ясно, что такое разнообразие в планах ярусов колокольни было вынужденным. Архитектор чем-то был связан, делая первый ярус колокольни в плане квадратным, второй ярус — прямоугольным, а в третьем ярусе — на прямоугольник поставил восьмерик. Вряд ли ему нужно было идти на такие ухищрения, если бы колокольня и все здания строились одновременно на основе одного замысла.
Можно предположить, что верх колокольни поставлен на старом основании. Или вся колокольня была поставлена на месте западной лестницы, которая была сломана целиком?
Во втором случае архитектору надо было увязать восточную стену колокольни с уже существующей галереей, отстоящей от стены трапезной на 1,3 м . Он вынужден был в нижнем этаже, закрытом со всех сторон, поставить колокольню на небольшом расстоянии от стены трапезной, но верхний этаж, открытый со всех сторон, он не мог строить так близко к стене трапезной, чтобы не закрывать роскошный западный портал. Поэтому в первом этаже он сделал колокольню квадратной в плане, а во втором — прямоугольной.
Первые разгадки верхов четверика. Обмеряя верх четверика, я выявила любопытную систему постановки на своде светового и четырех ложных барабанов. Конструктивный сомкнутый свод, перекрывающий четверик, на углах которого стоят барабаны, своими пятами становится на стены на уровне нижнего карниза фасадов, венчающего четверик под гребешками. Сверху этого свода, выше его на два метра, сделан второй свод — свод под кровлю, видимо, покрывавшуюся медью или свинцом. Система организации и постановки на конструктивный свод гребешков принципиально мало чем отличалась от ложных кокошников на сводах посадских церквей середины XVII века.
Промерив почти все скрытые места здания, мы установили, что первоначально оно не имело колокольни, зато у него были галереи. Но облик сооружения вырисовывался все-таки смутно.
Зондажи и раскрытия. При наблюдении над памятником и при обмерах его мы не трогали ни стен, ни штукатурки. Теперь предстояло местами снять со стен штукатурку (раскрытие), а в тех случаях, когда надо было установить время возникновения стены и ее характер, мы решались на разрушение части кладки (зондаж). Конечно, тут требовалась осторожность. Необдуманным зондажем или раскрытием легко стереть важные следы старины.
На памятнике для нас уже четко определились узлы, нуждавшиеся в уточнении их характера в разные исторические эпохи: апсиды, галереи, арки четверика и трапезной, колокольня, лестница верха четверика.
Раскрытие апсид. Первоначальный облик апсид второго этажа выявился в результате наблюдения над ними и обмеров. Апсиды первого этажа не удалось распознать этими двумя способами, и мы приступили к их зондированию. Характер их был неясен из-за выступающих внутрь алтарного помещения двух пилонов, которые производили впечатление древних обрубленных стен и наводили на мысль, что и нижние апсиды были такие же узкие и маленькие, как и верхние. Под снятой штукатуркой обнаружилось, что пилоны выложены из мелкого, типичного для начала XIX в. кирпича и не имеют перевязки с основными стенами здания, состоящего из старого, большемерного кирпича. Они оказались поздними прикладками. Снятие штукатурки на наружных стенах апсид показало, что южная и центральная сложены из большемерного кирпича, а северная — из маломерного. Было ясно, что две первые сохранились с XVII в., а северная была целиком переложена в XIX в. Вскоре нашли и шов между новой и древней кладкой. Ясно, апсиды в первом этаже были шире и больше, чем во втором.
Над поздним окном видны остатки древнего карниза в виде поребрика и следы древнего наличника.
Однако исследование нижних апсид оказалось не таким простым, как это сразу мне показалось. Окна южной и центральной апсид, которые имели форму, характерную для 40-х годов XVIII в., явно были сделаны позднее. Какие же окна были здесь в XVII в.? Начали снимать штукатурку вокруг наличников и обнаружили, что на центральной апсиде открылись остатки древнего окна. Вверху оно имело вид разорванного фронтона, а по бокам сохранились обрубленные колонки. В нижней части уцелели шарик и подрезка, которыми обычно заканчивался наличник XVII в.
Совсем другая картина открылась на южной апсиде. Оказалось, что этой же формы наличники XVII в. вставлены в более раннюю кладку. Между стеной и наличником оказалась вырубленная для его вставки кладка. В местах древних окон были огромные плоскости поздней заделки кирпичом XVII в. Кроме того, на восточной апсиде сверху почти под карнизом обнаружились остатки еще какого-то окна. Его откосы были выявлены как на фасаде, так и в интерьере. Оно было выложено одновременно с кладкой апсиды. Вывод напрашивался сам собой. Южная апсида построена ранее, чем центральная. Она первоначально имела другой декор, и ее в 1687 году сделали подобной центральной апсиде.
Неожиданная догадка. Загадочное явление, совершенно непонятное на первый взгляд, легко объясняется, если предположить, что в основании храма конца XVII в. лежит более раннее сооружение, и южная апсида с маленьким окном — это остаток старой постройки, которая была встроена в новое сооружение. Маленькое окно под карнизом, принадлежавшее старому храму, было заложено в XVII в., как только начали возводить новый. Так как наличник центральной апсиды сделан в процессе кладки, то он прочно был заделан в нее и последующие перестройки его не уничтожили. В южной апсиде в обоих окнах наличники были вставлены в старую кладку, они при последующих переделках вывалились. Отсюда и такие большие плоскости заделок по всей южной апсиде. Вся кладка ее была более ветхая, чем на центральной апсиде.
Пилястры на алтарной части, после снятия с них штукатурки, оказались одного времени с древними частями сооружения. Белокаменный цоколь по низу постройки подведен позднее.
Кирпичная кладка глубоко уходила в землю.
Зондажи помогли окончательно установить, что южная и северная апсиды имели в торцах закрытые стены (сейчас они обрублены), а следовательно, они очень древние и, видимо, служили самостоятельными приделами со входами с улицы.
Над окном XVII в. виден откос более древнего окна.
Кусок более ранней кладки был обнаружен и в юго-восточной части четверика. Значит, здание имеет несколько слоев кладки различных исторических периодов. Эти находки очень существенны, ибо позволяли по-новому поставить вопрос о гульбищах. В самом древнем здании гульбищ не было, а затем в конце Х VII в. их могли сделать. Торцовые стены южной и северной апсид могли быть уничтожены при постройке здания во втором периоде. Эту концепцию мне надлежало проверить на самом памятнике.
Несомненно было одно: в основе памятника в Кадашах лежит какое-то древнее сооружение. Затем его перестроили. Но и второе строение заметно изменено. Зондажи вскрыли глубокую связь между архитектурой середины и конца Х V П в., которая ускользнула от исследователей при первоначальном анализе.
Зондажи на арках четверика. Расчищая штукатурку по краю арки в местах, где древняя живопись оказалась утраченной, я увидала стену и арку, сложенную из большемерного кирпича, с толстыми ( 2 см ) правильными швами, характерными для Х VII в. Перемычка арки сложена в перевязку — в три кирпича. Однако рваный, неровный край соединения арки со стеной подсказывал, что арка перекладывалась.
Исследование западной стены трапезной с северной стороны показало еще более неровный край арки, а сами опоры, на которые арки опирались, были усилены металлическими стержнями, зажатыми в глубь кладки. В ряде мест стержни были загнаны в швы и разорвали кирпичи. Все говорило о том, что замысел встроить огромные арки в четверик и трапезную принадлежал, видимо, к концу XVII в. Однако он был осуществлен в процессе строительства, чтобы создать достаточно прочную конструкцию. Опыта в кладке таких больших нагруженных пролетов в XVII в. еще не имелось. Поэтому весьма вероятно, что, перекладывая обгорелую старую постройку середины XVII в. и задумав эти большие арки, зодчий начал возводить их, как обычно, «в перекат», то есть, кладя арку в 2 — 3 кирпича, каждую самостоятельно, одну над другой, а затем вынужден был заменить арками в перевязку.
При таких суждениях об арках четверика и трапезной галерея должна была бы с самого начала быть задумана закрытой. Да и широкие огромные пилястры в простенках на наружных сторонах арки в интерьерах галереи оказались приложенными позднее. Следовательно, гипотеза о том, что наружные стены четверика и трапезной до того, как были пробиты арки, могли выходить на улицу, отпадала.
Зондажи на колокольне. Уже первые наблюдения привели к мысли, что колокольня пристроена к храму позднее. Предположение подтвердили обмеры. Выбор места для зондажа — дело сложное и ответственное. Долго я размышляла. Счищать всю штукатурку со стен памятника ради исследования недопустимо. Это вредно действует на кладку здания, да и обойдется недешево. Было бы нелепо разбить всю кладку сооружения, чтобы искать различные этапы его постройки. Нужно проверить гипотезы, которые сложились в процессе наблюдения и обмеров. Последовательность в исследованиях обязательна.
Проверяя сложившуюся гипотезу о том, что колокольня пристроена позднее, надо искать те места, где новый кирпич колокольни смыкается с более древней кладкой храма. Зодчий, пристраивая колокольню, мог, во-первых, сохранить старую стену галереи, а может быть, и часть западной лестницы. К западной стене галереи, имеющей толщину 115 см , примыкают с юга и севера перпендикулярные стены колокольни, образуя ее первый ярус.
Можно предположить, что это стена старой галереи, к которой просто пристроили перпендикулярные северную и южную стены колокольни, включила в них и остатки стен лестницы. Зондажами и анализом кладки надо установить: действительно ли восточная стена колокольни была стеной древней галереи? Что сохранилось от нее при перестройке колокольни?
Узкий проход между западной аркой трапезной и восточной стеной колокольни застроен. Снятие небольшой части штукатурки подтвердило, что это поздние пристройки. По всей видимости, проход между трапезной и колокольней был фрагментом первоначальной галереи и никаких перегородок не имел. Вся же колокольня целиком от основания была построена заново!
Раскрытия и зондажи в интерьере, в месте соединения стен галереи, не обнаружили никаких швов в стенах и в углах колокольни. Предположение, что западная стена колокольни была поставлена на стену древней лестницы, отпадало.
Строители, выкладывая колокольню, разобрали всю лестницу, сломали и часть стены галереи, а может, и всю ее целиком. Шов примыкания стены колокольни к стене галереи предстояло искать по всей западной стене. Мы начали производить труднейший зондаж. Узкой полосой снимали толстый штукатурный намет к югу и к северу от колокольни. На обоих отрезках западной стены галереи мы обнаружили ниши, а затем два шва на расстоянии 1,2 м один от другого. До первого шва кладка шла ровная, нигде не прерывалась перекладками. Значит, чтобы устойчиво поставить высокую колокольню-свечку, зодчий сломал западную стену галереи, а вместо нее возвел новую, которую выложил одновременно с колокольней. Отрезок стены к югу от колокольни имел некоторое отличие от северного: стена после второго шва, округляясь, образовывала уступ.
Кладка до первого шва имела лицевую поверхность, и кладка после второго шва тоже была гладкой. Кладка между швами оказалась куском грубо обрубленной стены. Вывод мог быть только один: при постройке колокольни, сломав западную стену галереи до ее угла, строители сохранили южную и северную стены галереи (которые позднее тоже были сломаны). Зондажи показали, что к южной и северной стенам галерей с внутренней стороны были пристроены стены колокольни, а с наружной — лестницы.
Остатки древних стен галерей оказались зажатыми между более поздними частями здания: стенами колокольни и лестниц. Когда сломали галереи 1687 года, куски их сохранились в стенах. Их-то мы и обнаружили зондажами.
Поиски древних лестниц. На колокольне осталась еще одна неразгаданная страница. Какими были лестницы у колокольни? На западном фасаде колокольни сверху донизу, на весь первый ярус шли два рваных шва. В этих швах, как мне казалось, таилась загадка, через которую можно было раскрыть характер первоначальных сломанных лестниц XVII в.
Присматриваясь к кладке шва, я увидела, что со стороны колокольни шов довольно ровный, а примыкающая к нему стена новой пристройки имеет рваный край. Я вынула из новой пристройки два кирпича. Внутри шва раскрылась стена с великолепно сохранившейся побелкой, свидетельствовавшей, что южная и северная стены колокольни были когда-то наружными. В том, что стены за швами были пристроены к колокольне позднее, не было сомнений. Современные крытые паперти стали на месте древних, видимо, открытых лестниц, характер которых все же оставался неясен.
Сведения о колокольне и лестницах были далеко не достаточными. Они требовали дополнительных изучений. Но до начала более серьезных реставрационных работ нельзя было и помышлять о продолжении исследования. На вопрос о том, какими были древние сломанные лестницы и колокольня, я получила ответ только много лет спустя.
Раскрытия и зондажи на верхах четверика. Мы подошли к наиболее загадочному фрагменту памятника — верхам четверика. Здесь мы раскрыли нигде более не встречающееся уникальное завершение храма.
О нем стоит рассказать подробнее.
Четверик до реставрации заканчивался двумя резными широкими белокаменными фризами из гребешков, завершенными карнизами, закрытыми железом, расположенными один над другим. Первый, нижний фриз, лежащий в плоскости стены четверика, связан с наличниками окон. Над ним второй фриз отступает от плоскости стены четверика на 1 м . По верху четверика и второго фриза из гребешков сделана кирпичная кладка высотой в полметра, по ней идет карниз, закрытый железом.
На кирпичную кладку над вторым фризом из белокаменных гребешков положены железные стропила, на которых сохранились остатки давно проржавевшей железной кровли. Поднявшись на крышу, мы обнаружили под железными стропилами древние своды под кровлю с остатками на них совершенно размокшей затирки. Своды под кровлю расходятся веером от каждой грани центрального восьмигранника. Четыре из них (северный, западный, южный и восточный) по размерам больше, чем угловые.
Неожиданностью было и то, что торцы больших сводов закрывались обломанным рядом декора. Как же они раньше выглядели? Удалось установить, что этот третий ряд каменного декора. С севера, запада, востока и юга он закрывал торцы сводов, а с углов опирался на стенки маленьких барабанов. Одним словом, предстояла большая работа по возрождению утраченного облика прекрасного здания.
Разборка закладок. Приступили к разборке закладок над вторым рядом гребешков, которые оказались сложенными из кирпичей XIX в., размером 6X12X24 см. Хотелось понять, какими были гребешки в древности. В процессе разборки обнаруживаем большое количество белых камней с профилями и резьбой: пальметки, раковины, профилированные обломы, верхние части гребешков, столбов, подобных столбам в первом и во втором рядах гребешков. Толщина этих камней различная: одни из них 10— 12 см ., другие 25 — 30 см .
После того как был разобран и расчищен северо-западный угол четверика, открылся малоиспорченный древний декор, приставленный к стене барабана и имевший сложную композицию. Нижняя часть этой композиции сохранилась полностью (рис. 31), верхняя была составлена из принесенных сюда обломанных камней третьего яруса. Старые камни легко отличались от поставленных позднее. Теперь я могла представить себе композицию и проверить сделанный мной эскиз в процессе наблюдения над памятником, уточнить его.
Композиция из резных камней была когда-то и на северной, западной, южной и восточной стенах четверика, но позднее ее выломали. Мы сняли закладку над вторым рядом гребешков и окончательно убедились, что первоначально они были открытыми и своими изогнутыми гребнями вырисовывались на фоне неба и третьего яруса белокаменного декора.
Разобрать закладку за первым рядом гребешков возможности не представилось.
В процессе ряда перестроек, которым подвергалось здание, декор барабанов был изменен. В строительном мусоре удалось найти куски колонн. Очевидно, барабаны имели по углам витые колонки. Эти колонки, плохо закрепленные, быстро начали вываливаться, их заменили кронштейноподобными подвесками, сделанными просто из штукатурки. Заодно были обиты нижние части капителей, и их переделали в духе капителей на колокольне.
Первый эскиз реконструкции верхов четверика.
Зондажи позволили получить важные сведения о первоначальном виде здания. Они подтвердили, что сооружение таит в себе черты трех слоев — середины XVII в., конца XVII в. и XIX в. Еще более точные и важные данные мы можем получить только в процессе ремонта сооружения, или его реставрации.
Раскопки. До сих пор мы изучали надземную часть здания. Но оно, как старое дерево, глубоко вросло в землю. Мне предстояло взглянуть на его корень — фундамент. Наметили провести раскопки в трех местах: у южной галереи, в западной части трапезной и у апсид.
Первый шурф был заложен на южном фасаде около четверика, напротив белокаменного портала, где мы предполагали найти остатки первоначальной лестницы, ведшей к южному порталу четверика. Затем мы расширили шурф к югу, по направлению первоначальной лестницы у колокольни. От первой лестницы мы не нашли никаких следов, а от лестницы на колокольню обнаружили фрагмент кирпичного косоура и остатки ступеней. Открытая лестница на колокольню была длиннее современных папертей и потому начало ее сохранилось в земле за пределами построек XIX в.
То, что мы не обнаружили в первом шурфе ни столбов, ни площадок лестницы, понятно. Ведь здание начали перестраивать очень скоро после того, как его возвели, лестница целиком могла быть перенесена к колокольне. Примерно на глубине 85 см сохранилась отмостка, выложенная древним большемерным кирпичом (30X15X8 см). Отмостка лежала на известковой подготовке, уложенная на хорошо утрамбованном грунте. Ниже шел слой, доходивший до 0,5 м . черной земли, а под ним — желтый материковый песок. Отмостка позволила установить уровень земли XV II в. В шурфах обнаружили остатки печных изразцов XVII — XVIII вв.
Следующий шурф размером 2X2 ж был заложен около южной апсиды, под ее западным окном. Хотелось установить состояние и характер древних, 1650 г ., фундаментов. Но посмотреть их не удалось, так как фундаменты оказались закрыты толстой стеной, подведенной в начале XIX в., в период, когда чинились нижние и перекладывались верхние апсиды.
Снимать закладку, поставленную для укрепления здания, нельзя: это ослабило бы его.
Эти два шурфа заложили в интерьере церкви, в узком проходе галерей западной части сооружения. Затем углубились в проходе, под центром западной арки, а также наметили шурф около северо-западного пилона арки трапезной. В шурфах под аркой я рассчитывала найти остатки стен, которые, возможно, были здесь до того, как пробили арку в западной стене трапезной. Хотелось еще раз проверить изначальное возникновение огромных арок в здании. В центре западной арки обнаружили порог двери или остатки первоначального портала.
Сняв плиты современного пола, мы нашли под ними, на глубине 50 см , остатки старого пола. В мелком сыпучем грунте шурфа увидели захоронение; копая глубже, под ним, на глубине 2 м , выявили остатки неизвестного сооружения. Оно было сложено из большемерного кирпича (32Х16 X 9 см) с маркой «Орел».
В кладке встречались белые камни размером 70X18X30 см. Остатки неизвестного здания никак не были связаны с аркой западной стены трапезной, следовательно, не могли быть частью стены храма конца XVII в. Судя по марке кирпича и квадратам белого камня, сооружение было построено в XVI в. и при перестройке здания не вошло ни в храм середины XVII в., ни в храм конца XVII в. Дошедшее до нас здание сложено из кирпича размером 28X14X7 см с марками «П» и «Д». Этот кирпич более поздний, чем кирпич размером 32Х16X9 см с маркой «Орел». Сведения, добытые в шурфе, указали, что сплошной стены в западной части трапезной первоначально не было. Под церковью конца XVII в. были остатки здания XVI в.
У самой пяты северо-западной арки, на глубине 70 см , встретились остатки белокаменного пола. Но ожидаемой стены, которая должна была здесь проходить, если бы арки в церкви 1687 г . были не изначальными, а пробитыми, не имелось. Это очень важное подтверждение первоначальной гипотезы дало все основания утверждать, что стены гульбища были закрытыми, с окнами и дверями, а не на арках. Так в результате наших долгих поисков мы, наконец, получили ответ почти на все вопросы.
Много лет спустя удалось провести раскопки древних гульбищ. В том месте, на которое показал зондаж на колокольне, были найдены их стены, профилированные кирпичи наличников окон, след древнего портала. Шурф в центре здания открыл культурные слои, не потревоженные с XV в.
В современной северной галерее мы предприняли поиски древней стены. На глубине 0,5 м появилась стена, а около нее — в большом количестве развал тесаных профилированных кирпичей со следами побелки. Это были остатки от закрытых стен древней галереи, профилированные обломы от наличников окон и порталов. Теперь можно было с уверенностью говорить, что огромные арки четверика и трапезной задуманы и осуществлены в процессе строительства храма конца XVII в., а затем конструктивно усиливались.
Какие же выводы? Памятник в Кадашах никогда не имел галереи на аркадах. Галерея опиралась на глухие стены, она имела окна, наличники которых, по-видимому, были такими же, как найденные нами на центральной апсиде. Значит, помещение под галереей входило в состав помещения церкви, что является необычным для русской архитектуры. Кадашевский храм и храм Иоасафа Царевича пока единственные из известных памятников с такой галереей.
Розыски в архивах. При изучении памятника возникло много вопросов, ответ на которые я надеялась получить в архивах.
После окончания Отечественной войны документы из многих памятников архитектуры были свезены в собор Новоспасского монастыря. Система их описей была нарушена. Неделями искала я материалы о храме Воскресения; по чистой случайности, в руки попали нужные папки. Это были материалы духовной консистории. Самые ранние связки с документами от 1741 г . кое-что уточнили в представлении о нижнем этаже здания. Сначала здесь было два «богородичных» престола: Успенья и Тихвинской иконы. Первый помещался в центральной и северной апсидах, второй — в южной. В 1771 г . купцом Макаровым построен новый придел.
Кирпичных глав, как на многих других храмах, на памятнике в Кадашах не имелось. Запись от 25 июня 1773 г . подтверждала, что система металлической арматуры луковиц была изначальной. «В нынешнее время от великих ветров на упомянутой церкви главы и кресты повредило и внутри оные железные дуги и подпоры многие переломало, а иные перегнуло и со всех мест сдвинуло и от того показалась велика к падению опасность»3.
Ценные сведения получены о покрытии четверика и трапезной. Запись от сентября 1776 г . свидетельствует о начавшейся в то время переделке верхов четверика: «От древнего на оной церкви построения на верху трапезы железная крыша обветшала также и на четверике оной церкви на уступе под нижними карнизами, отчего на трапезе в летнее время от воды, а в зимнее время от снега, как на своде, так и на капитальные стены происходит иногда течь»4.
По материалам 1778 г . узнаем, что памятник в Кадашах имел внутри роспись, что намечался его ремонт: «От давнего времени стены писаные по местам обветшали и состоят оные весьма безобразно»5.
Нашла я документы, касающиеся первоначальных наружных древних лестниц7. На чертеже 1778 г . западный фасад вместо арок под древними лестницами изображен с глухой стеной. Эту стену предлагается воздвигнуть, для того чтобы использовать пустовавшую под лестницами площадь под мужскую богадельню (рис. 32). Внимательно присмотревшись к чертежу, можно представить себе их первоначальный вид. Несмотря на схематичность рисунка, видны трехмаршевые лестницы с подпорной стенкой. Много лет спустя, во время реставрационных работ, были найдены остатки подпорной стенки крыльца на южной стороне здания.
Особый интерес представляет «дело о ремонте» храма 1801 — 1802 гг. «Дело» возникло из-за того, что священник, староста и прихожане, указывая в заявлении на ветхое состояние алтарной части и лестниц у колокольни, обратились в Духовную консисторию с просьбой о разрешении ремонта. Они писали: «2 крыльца, открытые для входа в верхнюю церковь, от долговременности пришли в ветхость и на них появилась течь… Кроме того, над алтарями верхней и нижней церкви показались седины (трещины.— Г. А.). Сверх всего за ветхостью старого иконостаса, находящегося в нижней церкви, желание имеем сделать новый»8.
Духовная консистория разрешила сделать ремонт, не вникая в рассмотрение историко-художественной ценности здания. Как только приступили к починке алтарей, оказалось, что верхний алтарь следует не чинить, а вновь переложить, «седины» же «нижних апсид пробрать до самого фундамента». Крыша также нуждалась в ремонте.
Архитектор, имя которого документы нам не сохранили, приступил к разборке лестниц и алтарей. Работы эти не были доведены до конца, так как в Духовную консисторию поступило письмо коллежского советника архитектора Ивана Залутского. Он писал: «…живя в приходе церкви Воскресения в Кадашах 27 лет, ранее сего следил за ремонтом». Залутский считает, что делать большие переделки, которые начаты, не следует. Залутский жаловался на священника Алексеева, что он лестницу каменную сломал, довольно еще прочную, служившую к укреплению колокольни вместо контрфорса и делавшую великолепие». В ней, по утверждению архитектора, «были ветхи только некоторые ступени». После слома каменных лестниц и замены их деревянными «колокольня со знатнейшим звоном осталась к падению готова, что деревянной лестницей поддерживать совсем неудобно».
Залутский пишет: «…священник и староста, оставив оную в опасности, приступили разбирать верхний алтарь будто для небольшой седины и разобрав весь для выпуска его на паперть бывшую вокруг алтаря, уничтожив парапет церкви, вид обезобразили. Сломав крепкую железную крышку, опустили своды, желая сделать накатный потолок. Уничтожением же паперти церковь уже не может иметь снаружи прежнего ее хорошего вида, равно как и прочности по деревянной пристройке». Залутский требовал восстановления всех частей церкви в прежнем виде и обвинял священника и старосту в том, что вся перестройка была сделана в корыстных целях.
Духовная консистория, получив заявление Залутского, сделала священнику запрос, почему резолюция о переделке храма не была доведена до сведения прихожан.
Прихожане, плохо осведомленные о художественных достоинствах древнего храма, поддерживали священника и старосту.
Духовная консистория — бюрократическое учреждение, в составе которой не было людей, сведущих в вопросах искусства. Они не заботились об охране произведений искусства, поэтому дали разрешение на ведение ремонтных работ по предложению священника.
Поздно осенью 1802 г . работы, испортившие вид здания, были закончены.
Документы свидетельствовали, что последний капитальный ремонт памятника архитектуры произведен в 1860 г . под руководством архитектора Козловского. Старые галереи сломали, а новые отнесли на 4,5 аршина. Так сооружение расширили до размеров, в которых оно существует и сейчас. В архивах сохранились чертежи, относящиеся к последнему ремонту (1860), пояснительной записки к чертежам найти не удалось.
Московским храмовым зодчеством много занимался М. А. Александровский. Небольшую часть своих выписок из архивов он опубликовал, однако ряд тетрадей, не вошедших в сборники, хранятся в отделе графики Государственного исторического музея в Москве. Из них я узнала, что памятник в Кадашах упоминался впервые в 1493 г . в грамоте князя Ивана Юрьевича Патрикеева: «…да мои же места за рекою за лугом у Въскресенья об улицу… и теми мои мести жена моя Овдотья и дети мои Василий да Иван поделятся». В 1625 г . Церковь платит ружные деньги (подать), и с этого времени в патриарших окладных книгах о ней имеются ежегодные сведения. В указе царя Алексея Михайловича 1657 года12 о переносе прицерковных кладбищ на новые места она значится каменной. Ружные книги 1677 и 1681 гг. донесли до нас и другое название церкви: Воскресения Христова, что на Грязи.
Письменные сведения различных книг. Самое раннее исследование о памятнике в Кадашах было опубликовано в начале XIX в. в сборнике «Русская старина». Основано оно как на архивных источниках, так и на знакомстве с самим памятником. Рисунок, сделанный с церкви, зафиксировал момент слома открытых лестниц у колокольни в 1802 г . С южной стороны колокольни показана закрытая паперть. Она служит помещением для размещения в ней временной лестницы. С северной же стороны колокольни такого сооружения нет.
И. М. Снегирев, автор, и А. А. Мартынов, — издатель «Русской старины» — указывают, что первоначальная церковь существовала уже в 1624 г ., ибо в этот год она платила ружные деньги. Есть упоминания, что в 1656 г . она была каменная. Однако на вопрос, каков ее образ в те годы, автор ответа не дает. Он называет ее византийской, мавританской, рококо или барокко15. Ряд документов о памятнике в Кадашах, с которыми были знакомы ранние его исследователи, опубликованы.
И. М. Снегирев, ссылаясь на данные актов Археографической экспедиции, справедливо полагал, что памятник в Кадашах сооружен в 1687 г . и перестроен гостями Кондратом и Логином Добрыниными в 1713 г ., однако освящен он был в 1695 г .
В связи с празднованием 200-летнего юбилея храма в Кадашах в 1895 г . была опубликована работа С. Страхова.
Страхову был знаком архив, который я нашла в Новоспасском соборе. В отличие от более ранних исследований, он с научной точностью ссылается в своем тексте на название архива, номер фонда, связку, дело, листы материала, из которого берет свои сведения. Однако очень многое из того архива, который мы оба в разное время держали в руках, не заинтересовало моего предшественника и не позволило ему прийти к тем выводам, которые мы можем сделать сейчас. В статье Страхова говорится, что стены новых апсид второго этажа были поставлены на стены нижних, отчего они и получили такую тяжеловесность, исказив изящные, легкие пропорции здания. Кроме того, были сломаны и открытые лестницы у колокольни. Прошло почти 30 лет, прежде чем вместо них сделали ныне существующие закрытые паперти. Он уточнил и дату перестройки галерей (1860), позднее происхождение которых было ясно из наблюдений над памятником.
Очень важный документ 1687 г .— подрядная запись «крепостного архитектора Пашки Потехина» на постройку в усадьбе князя Черкасского в селе Ворсме ( 60 км от Нижнего Новгорода), на Острове, храма по образцу памятника в Кадашах — был опубликован Макарием в 1857 г . Подрядная запись уточняла дату постройки Кадашевского храма: в 1687 г . он уже существовал и служил образцом для других построек. В подрядной записи говорится, что князь Черкасский просит построить церковь в его усадьбе с тремя «рундуками», то есть лестницами, как в храме Воскресения в Кадашах.
Итак, мы правильно поняли, что колокольня и храм не одновременны. Первоначально, в 1687 г ., памятник в Кадашах имел три лестницы, как храм в Филях, построенный на семь лет позднее Кадашевского.
В 1893 — 1903 гг. осуществлен новый хозяйственный ремонт, он коснулся деревянных лестниц в закрытых папертях, которые были заменены на каменные, и дымоходов в изразцовых печах XVII в. нижнего этажа. Из отчетов о ремонте мы узнали, что нижний этаж имел печи, был теплым. Исследованием памятника в натуре такие детали установить трудно. В нижнем этаже, который хотели сделать более светлым, двустворчатые чугунные двери галереи, примыкавшие непосредственно к папертям, заменили окнами, а дверные полотна перевесили на двери в торцах папертей. Кроме того, были выпилены железные связи в арках четверика и трапезной в первом этаже. Иконостас во втором этаже вновь «подновлялся»18.
Свидетельство старины. Теперь мы можем утверждать, что памятник в Кадашах был возведен в 1687 г . на месте более ранней церкви — сначала деревянной, а затем каменной, существовавшей уже в 1657 г . и перестраивавшейся три раза.
Самый ранний каменный храм, видимо, был одноэтажный.
Памятник 1687 г . уже в первоначальном виде был двухэтажным, как и сейчас, но вместо галереи и колокольни имелись три широкие лестницы, марши которых вели к порталам верхнего этажа (рис. 35, а, б, в). Апсиды второго этажа были небольшие, и это позволяло сделать круговой обход по верху апсид нижнего этажа. Четверик завершался тройным рядом петушиных гребешков и венчался пятью главами на барабанах, украшенных колоннами.
В 1695 г . три лестницы сломали, с западной стороны здания пристроили изящную колокольню — «свечку». В этот второй строительный период произведение не потеряло своих высоких достоинств, художественный образ его композиционно усложнился.
На третьем этапе, между 1802 — 1840 гг., когда были сломаны лестницы у колокольни, переложены апсиды и, возможно, заложен верх четверика, художественный облик памятника в значительной степени искажен.
После четвертого строительного периода (1860) композиционная цельность постройки до некоторой степени восстановили. Этого достигли расширением галереи, но это же окончательно закрыло все возможности восстановления здания в первоначальном виде.
Постоянное общение с памятником, мысленные беседы с его зодчим, создавшим этот архитектурный шедевр, заставили меня задуматься над причиной постоянных перестроек здания. Почему же при последующих переделках постоянно портили прекрасное творение? Разве люди не понимали его великолепия? Древние зодчий и строители ставили на первое место идейный замысел, красоту, изысканную утонченность образа, а эксплуатационные удобства имели для них второстепенное значение. Были смело задуманы огромные арки четверика и трапезной, создавшие прекрасные интерьеры, мощные, широко раскинувшиеся богатые лестницы, подобно распластанным крыльям сказочной птицы. С неповторимым блеском и мастерством зодчий и строители закончили ажурные, легкие верхи четверика, увенчав их филигранными коваными крестами.
Нельзя не подивиться вкусу зодчего и заказчиков — ткачей Кадашевской слободы, которые поднялись в своих стремлениях на столь высокий уровень художественного чувства, эстетических воззрений и идеала красоты!
Печатается по изданию: Г. В. Алфёрова. Памятник русского зодчества в Кадашах. История его реставрации. Книга для чтения. М., «Просвещение» 1974.
Продолжение следует…