Пользуясь возможностью отразить нечто важное
в правом углу листа по поводу предстоящего чтива, хочу сказать:
мы прошли путь с приемными детьми длиной в 8 лет,
это немного, но достаточно, чтобы поделиться опытом с теми,
кто только планирует встать на путь приемной семьи
или находится в самом начале этого длинного и интересного пути.
Зарисовки из жизни приемной семьи во всех ее проявлениях
Мечта части горожан больших городов – иметь загородный дом. Ну, или хотя бы дачу. Вот тут мы с мужем не стали исключением. Так появился участок с домом и постройками в деревне в 15 км от провинциального дачного города Ленинградской области.
Как истинные дачники, мы стали наполнять свои угодья растительностью и животными. Начав скромно в мае с 12 индюшат и 9 подаренных нам цыплят, к июню мы стали обладателями 2 дойных коз. Когда выгружали коз из машины, взятой в аренду у сестры (белоснежная «тойота»), одна из коз по имени Майя (родилась в мае и в переводе с греческого на русский это имя означает «матушка, кормилица», происходит от названия богини плодородия Майи) начала дергаться на своем поводке.
Младшая дочка в воспитательных целях прикрикнула на козу. Средняя дочь, стоявшая тут же и принимавшая активное участие в выгрузке коз, сделала замечание младшей: «Майка, перестань кричать на Майю». После чего сама же и отметила, что получается ерунда: девочка Майя и коза Майя. И тут же сообщила нашей Майе, что во избежание путаницы мы теперь будем звать ее Маша. Майка смиренно сказала: «Ну ладно, буду теперь Маша».
Когда покупатели козьего молока и куриных яиц приходили к нам за продуктами, они меня спрашивали: «Вам так сильно нравится имя Майя, что вы дочку и козу назвали этим именем?!» На что я честно отвечала, что имя Майя мне в принципе не нравится. И это истинная правда, мне больше по душе простые имена, без причуд: «Маша, Катя, Таня, Лена».
Тут на меня начинали смотреть, как на умалишенную: имя не нравится, а сама им назвала не только дочку, но еще и козу. Но случайным покупателям не хотелось рассказывать длинную историю, которая явилась просто отрезком реальной жизни нескольких человек, в том числе и детей, со своими трагическо-юмористическими хитросплетениями. Наверное, если бы я захотела сочинить такую историю, моей фантазии просто бы не хватило.
Когда сценарий создан Наверху и режиссура идет Оттуда, остается просто записать историю, которая началась 8 лет назад, и рассказать ее вам.
Ольга Романова. Фото: Нина Якушева
Приемные дети
Решиться на такой шаг, как даже на время взять в свою семью чужих детей, помог многолетний опыт работы с приемными семьями, который я получила, работая в благотворительных фондах, в том числе в команде специалистов фонда «Врачи мира. США». Работа в этих фондах дала мне, профессиональному психологу, богатейший опыт, как в подборе приемных родителей, так и в их обучении и дальнейшем сопровождении приемной семьи, когда уже в ней появляется приемный ребенок.
Итак, работу с приемными детьми, родителями и семьей как некоей целостной формой я знала в теории и на практике. Были успешные приемные семьи, и таких было большинство, были неуспешные, это были единицы. И, несмотря на весь мой многолетний опыт, действительность, которую я почувствовала на собственной шкуре с появлением девочек, оказалась труднее, чем я могла себе представить. Тяжкий труд раба на галерах.
Сначала нам самим с мужем было непонятно, почему так тяжело, трудно. У нас же был опыт успешного родительства со своим ребенком. Был опыт работы с чужими приемными детьми. Мы привыкли работать много, ответственно, на результат. Сейчас, оглядываясь назад, можно предположить, что трудно было, потому что:
– дети домашние, выращенные в любви и ласке, своим взглядом, высказываниями, поведением дарят теплоту, нежность и улыбки. Здесь же вы получаете у себя в квартире диких настороженных детей, которые напуганы, не доверяют и не понимают, почему они у вас оказались.
Исключения среди приемных детишек есть, но они редки и действительно идут как исключения;
– один ребенок – это совсем не то, что двое родных между собой детей. Когда наши дети оказывались с нами по одному (Оксана уезжала в детский лагерь), Майя становилась более спокойной и послушной. Но, правда, более капризной и требовательной, так как чувствовала, что все внимание достается ей одной и можно попробовать выжать с родителей еще что-нибудь.
Двое детей – это часто ревность, конкуренция. Всегда более активные игры. Действует эффект уже группового эмоционального заражения. А так как у приемных детей прошлое имеет шлейф дурных слов и поступков, то и игры носят специфический характер, иногда являя собой компенсаторный характер.
Поясню: ребенок пережил психологическую травму, насилие и эмоции переполняют его, мучают. Выразить словами свое эмоциональное состояние ребенок не может, а так как эмоции рвутся наружу, ребенок, в привычной для него форме игры, проигрывает виденное им или произошедшее с ним. Как правило, маленькие дети проигрывают какие-то ситуации с куклами, более старшие дети – уже ролевые игры, то есть между детьми распределяют роли участников и сами дети начинают режиссировать свои игры.
Может, правда, произойти определенная зацикленность в играх ребенка. Он играет в одно и то же, играет, а решение ситуации в игре не происходит. И, как пони, ходит по кругу. Родителям нужно внимательно относиться к играм детей, смотреть и наблюдать, во что играют дети. И, если что-то настораживает или даже пугает родителя, то нужно посоветоваться с детским психологом, как вывести ребенка из определенной зацикленности, как подстроиться к ребенку в его игре и предложить ему один или несколько вариантов на выбор разрешения его ситуации;
– вы получаете у себя в квартире неблагодарного постояльца, точнее двух. Наверняка к кому-то из вас приезжали родственники или знакомые, которые останавливались на некоторое время у вас в квартире. Даже если вы очень общительный, щедрый человек, то с моментом покидания вашей квартиры гостями вы облегченно вздыхали и радовались возвращению привычного уклада жизни.
По факту ситуация выглядела так: вы получаете на длительное время двух постояльцев, которые ведут себя так, как считают привычным и возможным для себя, не соотносясь ни с кем и ни с чем. И не ждите от них никакой благодарности, они же вас не просили привести их к себе в дом. Это было ваше решение! Теперь терпите ☺.
Но, не пугая будущих приемных родителей или не соглашающихся уже действующих приемных родителей, скажу, что дети бывают разными. Я в своей практике встречала очень тихих, спокойных деток. Кто-то имел тихость как подавленность, кто-то – как свойство характера. В дальнейшем же повествовании будет история двух активных, шумных девчонок, которые привыкли выражать свои эмоции и мнения бурно и однозначно.
Именно своей активностью девочки и обратили внимание на себя всех работников детского приюта, когда в нем оказались. Как сказала заведующая детским учреждением: «Этих девочек нужно спасать. Они сохранные. А в областном провинциальном детском доме за 2 года они деградируют». Когда просят помочь детям, трудно отказать, особенно если ты сам реализовался в этой жизни, у тебя есть стабильный доход и целая свободная комната в квартире.
Фото со страницы Ольги Романовой во «ВКонтакте»
Окружение приемных родителей
Как легко сейчас, когда 8 лет позади, писать и говорить на эту тему. Итак, жизнь взрослых, принявших решение стать приемными родителями, делится на «до» и «после».
Той жизни, что была до этого, уже быть не может. Тусовки с друзьями, не ограниченные временем, так как не нужно никого «в девять часов укладывать спать». Интересные беседы под хорошее вино с изысканной закуской. И не нужно ждать, пока дети заснут, и тайно пить вино из чайных кружек, теряя при этом весь вкус романтики, так как дети болезненно реагируют на любой алкоголь.
Приемные дети в самом начале совместного пути не знают, что есть культура употребления алкогольных напитков. Можно пить вино и не напиваться.
Любой бокал в руке вызывал такой неподдельный страх и ужас в глазах детей, изо рта младшей начинались «рассказки-страшилки» про последствия застолья в их родной семье, что это отбивало всякое желание посидеть в пятницу вечером с бокалом вина.
Для меня было, да и до сих пор является тяжким эмоциональным испытанием отсутствие поездок за границу. Ранее 3-4 раза в год дорогие отели и… лучше не продолжать, чтобы не бередить раны. Сейчас мы не можем позволить себе поехать в отличный дорогой отель, чтобы отдохнуть и переключиться.
Возможно, это какой-то мой персональный «таракан». Но он мне шепчет, что «денег должно быть достаточно, чтобы не думать о них на отдыхе и можно было бы расслабиться», а с появлением девчонок у меня не возникло столько денег, чтобы я могла их без сожаления потратить на отдых и меня потом не мучили бы угрызения совести. То же и с нарядами. Раньше одежда и обувь были высокого качества по соответствующей стоимости, а сейчас – чтобы всем хватило необходимой обуви и одежды на все сезоны.
Ну и теперь от изменения уровня жизни к окружению. То есть к родным и знакомым. Родные – они на то и родные, что такие же, видимо, «на всю голову». Понятно, когда говорят, что нужно помочь детям, пока их мать сидит в тюрьме, нужно помочь – передержать детей у себя. Именно так воспитывали нас родители в семье.
Мама сама в детстве прошла ужасы интерната и поэтому с огромным искусством, тонкостью и старанием плела узоры создания и сохранения семьи и ценности детей в ней. А вот знакомые и друзья – отреагировали по-разному. Очень малая часть отреагировала так странно и смешно: было ощущение, что отпрыгнули от нас в мгновение, как будто мы им сообщили, что заболели сифилисом и СПИДом одновременно. Нужно быть готовым, что для некоторых «приемная семья» – это из разряда «прокаженных».
Моя любовь к проведению анализа поступков, мотивов людей в данном случае потерпела неудачу. Я искренне не могла понять, что же произошло в тот момент в головах людей, когда мы сообщили, что в нашей семье появились приемные дети. Нужно понимать, что, так как мы не планировали брать приемных детей, никто не был подготовлен к данной ситуации. Даже если бы мы и спланировали это действие, то не посчитали бы нужным проинформировать о своих планах знакомых. Только близких друзей и родственников.
Одна моя подруга дала свою версию этому изменению в отношениях части бывших друзей. При этом у некоторых из них дети – ровесники наших приемных девочек. Итак, версия такова: есть понятие в семье счастья, благополучия. И семья, ее взрослые члены не хотят знать, замечать, что в окружающем мире существуют нищие, брошенные дети, голодные бездомные животные и пр.
Соприкоснуться с одним из этих параллельных миров – это значит нарушить свое благополучие, свое ощущение чистоты, безопасности и комфорта.
Как все призрачно в этом мире. Как говорят у нас в России, «от сумы и тюрьмы не зарекайся». Но, с другой стороны, знаю точно и готова настаивать на этом: не нужно ситуацию притягивать за уши. Наши приемные дети «пришли к нам». Нас попросили помочь, мы оба с мужем были готовы на тот момент и ответили обоюдным согласием.
Знаю, что в семейных парах кто-то впереди в одном вопросе, кто-то догоняет. Обоим супругам нужно дойти до этой темы. Не нужен шантаж, не нужны манипуляции. Нужно доброе сердце, открытые глаза и уши, которые без шор и приукрашиваний будут воспринимать информацию.
Надеюсь, что мое дальнейшее повествование поможет пролить чуть больше света на жизнь приемной семьи и всех ее членов. Хотя выводы только по одному этому рассказу делать не следует. Мы – не вы. Наши дети – не ваши дети. И все истории – разные, неповторимые. Читайте, чтобы, возможно, когда-то написать свою историю приемной семьи.
Фото со страницы Ольги Романовой во «ВКонтакте»
Мироощущение детей
С детьми требуется разговаривать, объясняя им, что происходит сейчас и что планируется в перспективе. Также желательно анализировать вслух для детей те причины, которые привели к сложившейся для них ситуации. На понятном для детей языке.
Представьте себе ребенка, который живет в неблагополучной семье. Как вариант, родители пьют, возможно, периодически бьют его и друг друга, иногда забывают кормить. При этом, как правило, у ребенка – вольная воля, так как никакого контроля, ребенок предоставлен сам себе.
Нормального взрослого человека написанное выше повергнет, скорее всего, в ужас: ребенка били, не кормили. А для ребенка данная ситуация казалась вполне нормальной. Другого он не знает, сравнить не с чем. Эта реальность – его жизнь. И вдруг тетеньки из опеки или из полиции забирают его в приют, детский дом. А потом, для большего счастья – передают в приемную семью.
Оторвали ребенка от привычного: для ребенка это и привычные запахи, привычные звуки, привычные пространства – и поместили в чужое пространство, на чужую территорию. Стресс и страх! Вот так дети характеризуют ужасы счастья при передаче их в приемную семью.
Об этом мне года через 3 после проживания в нашей семье рассказала наша старшая приемная дочка Оксана.
При передаче детей нам из приюта и девочкам и нам было сказано следующее: вы – временная приемная семья. Вы вместе до выхода матери из тюрьмы. Именно из этого посыла мы стали выстраивать свои отношения с детьми. Так как дети временно, то понятно, что ни о каких «маме» и «папе» речь идти не могла. Именно так мы и сказали девочкам, чтобы они нас звали «тетя Оля» и «дядя Валера». Судя по всему, 4-летняя Майя вообще не поняла, что ей сказали, а так как маленькому ребенку нужна именно «мама», то она начала звать меня мамой. А так как папа шел у нас автоматическим приложением к маме, то, значит, и «папа».
Оксану мы поправляли и останавливали в ее попытках перейти с «тети и дяди» на «маму с папой». Но представьте, сколько раз за день ребенок обращается к родителям, и на 50-й раз я сдалась, так как у меня язык отваливался говорить: «Не мама, а тетя Оля». А вот месяца через два Оксана сказала за обедом такую фразу, после чего мой муж выронил столовую ложку из рук: «Папа, а ты у нас уже седьмой папа».
Это было сказано вне контекста, видимо на тот момент просто какая-то мысль посетила голову Оксаны. Потом мы выяснили через социальных работников, что у матери было бесчисленное количество сожителей, с которыми она жила, каждый раз переселяясь с девочками к очередному «папе».
Итак, как-то детям требовалось объяснить их жизненную ситуацию. Девочки прекрасно понимали, почему их мама отсутствует, так как были свидетелями самого убийства. Мама выйдет и их заберет. Чувствовалась подавленность детей, особенно старшей Оксаны, которая понимала больше в данной ситуации.
И я чувствовала, что девочкам нужно помочь как-то по-иному посмотреть на эту ситуацию. И однажды за ужином я громко и оптимистично заявила всем, что хочу сказать что-то важное. Все, и даже муж, напряглись. Я спросила Оксану, есть ли у нее в классе дети, у которых нет пап? Оксана удивилась вопросу и сказала, что «да, очень много». Совсем недавно у ее подружки Лизы папа бросил маму и больше с ними не живет. «Да», – подытожила я.
«Не всем детям так везет, как повезло вам», – сказала я, обращаясь к девочкам: «У кого-то нет папы, у кого-то нет даже мамы. Бабушка воспитывает ребенка. А вы у нас богатые. У вас две мамы, мама Оля, то есть я, и мама Марина – кровная мать, да еще замечательный папа».
После чего Оксана с горящими глазами подхватила идею и стала ее развивать: а еще у нас есть старшая сестра Катя, Витя, Владик, тетя Лера, тетя Маша, бабушка, ну и дальше шел перечень листа на 2 всей нашей родни, т.к. я сама из многодетной семьи и у меня куча племянников. Девчонки как-то резко взбодрились, приосанились, осознав, что они – не одиноки, у них так много всех, кто их знает и кто к ним очень хорошо относится!
И так было постоянно: мы для детей объясняли, что происходит сейчас, что планируется. Если что-то из планов не получилось, то анализировали вслух – почему именно не получилось и так далее. Для детей это важно, так как их восприятие часто не распространяется дальше «здесь и сейчас» и им нужно помогать разбираться в происходящих или планируемых событиях.
Фото со страницы Ольги Романовой во «ВКонтакте»
Туберкулез
Девочек привезли в Питер в последних числах августа. При этом опекунские документы не были оформлены до конца со стороны органов опеки. Но близилось 1 сентября, и Оксану нужно было отправлять в 3-й класс какой-нибудь школы.
Рядом с домом была школа-лицей, где училась когда-то старшая дочь. С имеющимися в наличии документами я отправилась в школу к заведующей младшими классами. Заведующая послушала нашу историю и стала рассказывать мне о том, что программа в школе сложная, девочка из глубинки, дескать, не потянет. Я упорно стояла на том, чтобы нас взяли, так как по прописке мы относились к школе, но отказать могли из-за отсутствия полного комплекта документов о приемной семье. Заведующая оценила, что с лету от меня не отвязаться, и сказала, чтобы я приходила во второй половине дня, на месте будет директор школы, посмотрим, что скажет он.
Пришла вечером вместе с девочками. Нас посадили в приемной директора. Ждали, когда освободится и нас пригласят. Пригласили сначала меня одну. Вошла. Большой длинный кабинет, как у чиновников, длинный стол для совещаний и в конце за перпендикулярно поставленным столом сидит директор школы.
Смотрю на нее, что-то знакомое, память начинает судорожно рыться в прошлом. Обе здороваемся, но лица сосредоточены у обеих, процесс судорожного воспоминания идет не у меня одной. Вдруг строгая директор эмоционально вскрикивает: «Снегурочка! Я вас узнала!» Тут разомкнуло и меня, образы прошлого, как кинолента, поплыли в моей памяти. Вроде бы 5-й или 6-й класс. Нынешняя директор тогда была классным руководителем моей дочери и вела в школе предмет русского языка и литературы.
На одном из родительских собраний, которые постоянно посещал мой муж (я как обычно работала допоздна), обсуждалась необходимость выделить какую-нибудь мамочку с размером тела 42-44, которая могла бы влезть в костюм Снегурочки, выучить роль в стихах, провести конкурсы с детьми в классе. Неожиданно для меня этой Снегурочкой оказалась я, из-за худобы в тот период своей жизни. Я одна смогла влезть в костюм, который муж мне принес домой вместе с ролью в стихах.
На работе мне пришлось отпрашиваться, брать день за свой счет, потеряв в деньгах, и в 11.00 выступать у детей в школе.
«Зачем мне это? – думала я тогда. – И ради чего этот маскарад и заучивание длиннющей роли в стихах?!» Ответ стал очевиден через много лет. Чтобы меня узнали с порога и Оксану приняли в школу без части документов.
Так вот Оксана попала в школу. С Майкиным садиком было сложнее. Мест в детских садах не хватало даже «простым смертным», кто вставал в очередь на садик сразу при рождении ребенка. У нас, как у приемных родителей, не было, да и до сих пор нет никаких льгот, поэтому шли на общих основаниях.
И, когда я подала документы на место в детский садик, мне присвоили номер в очереди 12 300 с чем-то. Поэтому сначала был частный садик на половину дня, который оплачивала моя средняя сестра, так как наш бюджет не выдерживал частного садика.
Садик был новый, только открылся. В группе было 3-4 ребенка. Майя ходила в первой половине дня, до дневного сна. У нее это был первый опыт социальной жизни. В 4 года Майя не знала ни цветов, ни фигур, ни сказок. Говорила малопонятно, как будто рот кашей забит. Но ругательства из ее рта вылетали четко и звонко. Когда мы принесли справку от педиатра, что Майя соматически здорова, она начала посещать частный детский сад.
Сейчас вспоминаю, что у Майи долгое время, года полтора, был совершенно жуткий тремор в руках. Постепенно он уменьшался. Но первое время это выглядело ужасно, было ее сильно жалко, хотя мы с мужем не подавали виду. Когда девочки появились в квартире, им купили индивидуальные чашки. У нас у всех свои кружки для чая. Соответственно, Оксане купили детскую среднего размера, Майе – маленькую. Наливали чай, но руки у Майи были такие слабенькие и так тряслись, что она проливала чай на себя, не донеся кружку до губ. В итоге Майе выделили легкую по весу фарфоровую кофейную чашечку, которую наполняли наполовину.
Из-за этого тремора Майя не могла держать ни карандаш, ни ручку, ни кисточку, ни ножницы в руках. Поэтому рисовать начала очень-очень поздно. В возрасте 5,5-6 лет ее рисунок соответствовал уровню рисунка 3-летнего ребенка среднестатистического развития.
Несмотря на номер свыше 12 тысяч, я продолжала звонить в комиссию, интересоваться очередью и объяснять, что мне необходимо выходить на работу. И в один из дней мне позвонили из комиссии и сказали, чтобы я пришла за направлением в детский сад. УРА! Мы быстренько обежали всех врачей, сдали анализы и со всеми справками пришли поступать в детский сад.
И в детском саду я наткнулась на внимательного, ответственного специалиста, которая сопоставила результаты анализа реакции манту и записей в медицинской карте Майи. Что-то медработника насторожило, и она нас направила снова в поликлинику. Мы пришли, и тут начался адский круг длиной почти в 1,5 года. Сделав повторные анализы, какие-то пробы Майе и уже Оксане, нас отправили в туберкулезный диспансер. Там тоже что-то сопоставляли, делали рентген и в итоге поставили диагноз: туберкулез у обеих девочек.
Назначили очень сложное индивидуальное лечение для каждой. 3 раза в день по 4 вида пилюль из разных баночек. При этом лекарства Майи отличались от лекарств Оксаны.
Какое счастье, что мой муж обладает такой замечательной чертой, как педантичность, которая ранее меня могла вывести из себя, как человека быстрого и эмоционального. Муж в Excel ввел на каждую девочку список таблеток, их количество, даты. Распечатал.
И после каждого приема каждой таблетки ставил плюсик, как осуществленное действие, чтобы не запутаться и не забыть. Потом девочки уже сами напоминали ему, что «нужно дать еще 2 красные таблетки и 3 зеленые». Лечение, пост-лечение и проверочные пробы суммарно длились полтора года.
Страшно было вначале, когда врач просто сказал «туберкулез». Мы с мужем, кроме того, что это страшно, заразно, от этого умирают, если болезнь запущена – не знали ничего. Врач не сообщил, что у девочек закрытая форма туберкулеза, что он не страшен для окружающих. Но, если его не лечить, болезнь будет съедать организм изнутри. Был ворох вопросов и ни одного ответа. Полезли в интернет, начитались. Составили ряд вопросов, приехали с ними к доктору. Получили ответы. Продолжили лечение.
Именно после вылеченного туберкулеза, когда девочек сняли с учета в тубдиспансере, появилась идея свежего деревенского воздуха и козьего молока для восстановления здоровья девочек после усиленного лечения их антибиотиками и испорченных желудков.
Фото со страницы Ольги Романовой во «ВКонтакте»
Волшебная комната и появляющаяся дверь
Забавная ситуация, которую мы с мужем не сразу поняли. В Питере мы жили в большом многоквартирном доме, который был построен квадратом и имел большой внутренний двор. Каждая парадная имела 2 входа: одна дверь вела к двум пассажирским лифтам и не имела лестницы. Вторая дверь – это исключительно лестница. И, начиная со второго этажа, существовали переходы в виде балкона с одной лестницы на другую. Эти подробности важны, т.к. мы, взрослые, не замечаем и не задумываемся над определенными мелочами.
В течение нескольких месяцев по несколько раз на дню, мотаясь по госучреждениям и поликлиникам с Майей, соответственно, ездили на лифте с 1-го этажа на 4-й и обратно. Сначала Майя боялась лифта, потом появился интерес к нажатию кнопки вызова и 1-го этажа. До кнопки 4-го этажа Майя не дотягивалась.
И через несколько месяцев мы с мужем обратили внимание, что Майя все время говорит про какую-то дверь, которая то появляется, то исчезает. Решили уточнить у Майи, про что она бормочет?
Выяснили к своему удивлению, что Майя считает, что мы просто заходим постоять в лифт, она не понимала, что мы двигаемся либо вверх, либо вниз. Просто заходим постоять, а когда выходим из лифта, то дверь на улицу то появляется, то исчезает.
Нам даже не верилось в такое восприятие ребенком действительности, которую знали мы, взрослые.
Муж попытался Майе объяснить, что мы не стоим в лифте, а либо поднимаемся, либо спускаемся. Майя, не привыкшая верить словам взрослых, упорствовала в своем восприятии действительности. И тогда мужу пришла гениальная мысль. Однажды утром, взяв Майю за руку, он отправился с 4-го на 1-й этаж по запасной лестнице. То есть, пройдя балкон, они спустились вниз. Так же потом поднялись в квартиру. Пришлось потратить неделю хождений пешком с первого на четвертый этаж и наоборот, чтобы Майя уверилась в своих ощущениях в лифте.
Упертое неверие до сих пор встречается в поведении Майи. Ослиное упрямство – так я называю первую реакцию Майки на попытку объяснить ей или продемонстрировать объект или ситуацию с новой для нее стороны.
Фото со страницы Ольги Романовой во «ВКонтакте»
Майя и народный фольклор в ее исполнении
Девочки родом из деревни, из глубинки Псковской области. Увы, здесь привычной речью считается мат, перемешивающийся редкими смысловыми словами-связками. И, как стало понятно нам с мужем впоследствии, мат служит говорящему для эмоциональной окраски происходящего или произносимого.
Конец августа, в Питере с утра моросит мелкий дождик, но на улице тепло. Бегаем с Майей от жилконторы к паспортной службе, расположенной в местном отделении милиции, чтобы подать документы на временную регистрацию девочек в Питере. Иначе старшую Оксану не возьмут в школу (остается пару дней до 1 сентября), а младшей не видать детского садика.
В жилконторе нам идут навстречу, без части документов подписывают свои бумажки и говорят: «Бегите быстрее в паспортную службу, подписывайте у них и мчитесь обратно к нам, чтобы успеть все сдать до закрытия». Обе конторы на одной улице, на одной стороне, разделяет несколько домов. И то, что означает «мчитесь» для взрослого, совсем иное для малышки 4 лет: тащится за руку, едет на ручках и так далее.
Мы входим в помещение полиции, нахожу нужный нам кабинет, спрашиваю, кто последний? В фойе очередь, часть людей сидит на скамейках и стульях вдоль стен, часть – стоит, подпирая стены. Нам места не хватает, мы с Майей пристраиваемся к стене. Майка начинает громко и демонстративно ныть: «У меня устали ножки, я хочу сесть».
Жалостливая тетенька, возраста начала пенсионного, молча двигает свою соседку, освобождая местечко с края, и предлагает Майе сесть. Майя проворно садится. Начинает озираться по сторонам, весело болтает ногами под скамейкой. Майя в 4 года – само очарование. Блондинка с кудряшками, огромные голубые глаза и невинный взгляд. Из-за дождя и беготни по улице волосы у Майи растрепались, и длинные пряди во все стороны торчали пружинами.
Активная тетенька-пенсионерка решила поправить Майе прядь выбившихся из хвостика волос, заправив ее за ухо. Майя повернулась и пробасила: «Не трогай меня!» (у Майи на тот момент отсутствовало понятие «ты/вы» относительно взрослых людей и уважительное отношение к ним). Но тетенька не разумела требования херувимчика и снова потянула руку к белокурым завитушкам, заправляя их за ухо.
Тут Майка звонким и низким голосом обкладывает тетеньку матом и продолжает дальше по-детски мотать ножками под скамейкой. В фойе, заполненном людьми, воцаряется тишина, все взоры устремляются на женщину, стоящую рядом с ребенком-матерщинником, то есть на меня. По виду вроде бы интеллигентная женщина, а как ребенка воспитывает…
Я вдруг, с неожидаемым от себя интересом и энтузиазмом, начинаю читать какие-то образцы заявлений, инструкции, развешанные по стенам. Внутри я сгорала от стыда! Но не начнешь же оправдываться перед всеми, что это маленькое чудовище имеет ко мне отношение всего несколько дней!
И это было только начало…