Я росла в семье, где меня все любили. Папа обожал маму и меня, сам делал все по хозяйству, перед глазами были только примеры уважения и любви. Бабушка с дедушкой до старости гуляли, взявшись за руки. В семье меня никогда никто не обижал. Считается, что девушка всегда ищет любимого человека, похожего на отца, но я почему-то познакомилась с полной противоположностью своего папы. При всей любви папа был закрытым человеком, он дарил тепло не словами, а делами.
Когда я училась в университете, за мной стал ухаживать молодой человек из соседнего ВУЗа. Он уже оканчивал учебное заведение, работал на престижной должности, был очень обеспеченным и обходительным кавалером. Никита красиво ухаживал, мог встретить после занятий с букетом из ста роз. Мне приходилось менять дома не вазы, а тазы с цветами. Он писал красивые милые сообщения. Не банальности «люблю тебя моя любовь, волнуется кровь», а действительно красноречивые признания. Никита сразу заговорил о семье и детях. Наверное, это должно было меня насторожить, но тогда наоборот: я решила, что у него серьезные намерения. Со временем мы стали жить вместе в его квартире.
Почему-то меня не смутило, что он предложил мне взять на себя квартплату, потому что, по его словам, я чаще моюсь и жгу больше света.
Мои доходы тогда были в разы ниже, чем его, но он был начитанным, казался мне современным и говорил о равноправии. «Я зарабатываю, а ты – занимаешься домом», — уточнял он. Можно сказать, что он меня содержал, но, если сам он одевался в дорогих магазинах, то мне покупал одежду на рынке и только, когда сам считал нужным. Однажды у меня порвались теплые сапоги, на дворе была зима. Я сказала ему, что мастер по ремонту не счел возможным их починить, Никита только пожал плечами «надень носки, зимы осталось всего два месяца».
Мне казались обидными и странными некоторые его слова и поступки, но он подкреплял их пышными речами с цитатами из книг, высказываниями политиков, примерами других знаменитых семей, Никита был просто превосходным оратором.
Наше совместное проживание казалось своеобразным «испытанием». Когда я возразила, что не хотела бы жить с мужчиной до брака, он возмущенно ответил, что не намерен брать «кота в мешке». Разумеется, все это было сказано в других более тонких и умных выражениях, в лучших традициях менеджеров по продажам (в продажах он и работал) Никита внушал мне «ты же сама понимаешь….», «все разумных люди делают именно так, а то потом разводы…». Но проверка затянулась почти на пять лет и со временем стало ясно, что я ее не прохожу.
Претензии появились не сразу. Сначала он был в восторге от макарон с сыром (я была не очень хорошей хозяйкой), потом, когда я освоила все простые блюда, он стал говорить «неплохое начало, но я хотел бы питаться более разнообразно». Когда мы ходили в кафе или ресторан, Никита расхваливал то или иное экзотическое блюдо со словами «вот почему дома нельзя так же?». При этом с персоналом кафе или с продавцами в магазине всегда был груб. На мои замечания, что людям надо говорить «спасибо-пожалуйста» отвечал, что это их работа и ему начальник «спасибо» каждый месяц не говорит. Тех, кто был старше его по должности, он не просто уважал, а панически боялся. Когда звонил кто-то из коллег, у него даже голос повышался на два тона.
Со временем Никите перестало нравиться не только то, как я готовлю, стираю и глажу, но и как я выгляжу. Он начал постоянно напоминать о том, что мне надо похудеть или нарастить волосы, или сделать маникюр. Он ставил в пример своих знакомых, без конца показывал мне журналы с материалами «за 5 дней я похудела на 300 кг!» и спрашивал, почему я так не могу. «Со мной рядом никогда не будет неудачницы», — к моменту, когда я услышала эти слова, я была уже совсем не тем человеком, каким впервые вошла к нему в дом.
Он часто напоминал, что всего добился сам, много «пахал», а его спортивная фигура и высокая должность – результат его труда, и он просто хочет для меня того же, а я не тянула такую жизнь и не знала о том, что на работу его устроили родители, с которыми он меня, к слову, никогда не знакомил, потому что «сама понимаешь, не могу представить им девушку с обкусанными ногтями. И посмотри, во что одета ты и, какое пальто носит моя сестра. Пойми, я желаю тебе только добра! Расти! Развивайся!».
Он не запрещал мне общаться с друзьями напрямую, просто сделал так, что встречаться с ними мне было некогда. Когда я говорила, что хочу посидеть в кафе с однокурсниками, Никита утверждал, что мне бы лучше купить новую юбку, потому что в этой уже стыдно выходить или что дома гора немытой посуды. В надежде пройти испытание на звание «счастливой жены и мамы», я оставалась наводить чистоту дома.
Постепенно на меня легли все траты, связанные с домом и бытом. Я готовила и покупала продукты, моющие средства, новую мебель. Стипендии и подработок не хватало, и я брала дополнительную работу, сидела до ночи, а потом до утра оттирала полы или запекала мясо, резала салаты. Мне надо было приготовить Никите вещи на утро, идеально отгладить рубашку и костюм, потому что он стал не просто учить меня, но еще и раздражаться. Я настолько уставала, что даже не успевала задуматься о том – мои отношения ужасны.
Я слушалась его, потому что восхищалась им. Самого его уважали коллеги, у него было много друзей, на него засматривались девушки. Однокурсницы говорили, как мне повезло – такой красивый, высокий, обаятельный, начитанный парень, еще и обеспеченный (им он тоже рассказывал истории о том, что всего добился сам).
Раздражение сначала выражалось в словах.
Он мог разбудить меня в 4 утра с вопросом «ничего не замечаешь?», мы два часа ходили по квартире, чтобы выяснить: заметить я должна была пылинку на ковре.
Потом он перешел к действиям и мог на моих глазах порвать мою футболку, которая казалась ему безвкусной. Следующим шагом стало разбивание предметов рядом с моей головой. Он мог швырнуть в стену телефон, если я недостаточно хорошо что-то приготовила, вылить мне на колени недостаточно горячий суп или на голову – чай, в который я положила слишком много сахара.
Последней каплей стало то, что он дал мне пощечину. Наверное, меня спасло то, что папа всегда говорил – «не позволяй мужчине поднимать на себя руку». Да, к тому моменту я была абсолютно сломлена психологически, считала себя никчемной и полностью перестала быть собой, у меня не было друзей, я сама отгородилась от родителей, которым не нравился мой молодой человек. Но во мне оставался этот единственный стержень – папины слова о том, что бить нельзя.
В тот день я ушла, оставив у нас дома все свои вещи и больше никогда туда не вернулась. А Никита начал меня преследовать. Он звонил со словами раскаяния, утверждал, что на самом деле я была не такой уж плохой хозяйкой и не такой толстой, просто он мечтал, чтобы я стала еще лучше. Утверждал, что никогда не будет меня бить, а потом тут же менял показания – буду, если ты снова доведешь, как доводила. После того, как он стал угрожать физической расправой, я попросила своего однокурсника с ним поговорить. Мне повезло, наш общий друг был одним из тех, кого он уважал и боялся. Еще более сильный, еще более обеспеченный, но, к счастью, лишенный жестокости и властного характера. Я не знаю, что он ему сказал, уверена только, что не причинил Никите вреда, об этом я просила. После этого звонки и сообщения прекратились. С тех пор мы не виделись много лет, надеюсь, что и не увидимся, хотя даже сейчас вздрагиваю в автобусе, если кажется, что вижу знакомую фигуру. Я не перестала его бояться, потому что знаю, что он был способен воплотить свои угрозы в жизнь.
После того, как мы расстались с Никитой я познакомилась с другим молодым человеком, который был его полной противоположностью, и у меня с глаз спала пелена. Он никогда не просил меня готовить и относился легко к тому, что яичница подгорела. «Ну, и что? Пошли завтракать в кафе», — весело говорил он и шел угощать меня завтраком. Если мне не хотелось готовить или убирать – это делал он. Когда я в страхе по привычке пыталась ему «услужить» и хватала его рубашку погладить, он удивлялся «Ну, что ты! Я сам» и забирал ее. Мне не понадобился психотерапевт, чтобы выплыть из этого тумана и понять, что мой бывший возлюбленный был пустышкой, а за его красивыми фразами стояла нарциссическая личность. Между ним и моим новым молодым человеком был такой резкий контраст, что я точно знаю – как бы ни сложилась моя судьба в дальнейшем, я больше не попаду в токсичные отношения. Но я могу уверенно утверждать это сейчас, с высоты своего опыта. В первый раз жертвой такого романа может стать абсолютно любая женщина.
Я была красавицей и хохотушкой, «звездой» курса в университете, росла в любящей семье, у меня было много друзей, и все они только радовались, что рядом со мной такой видный парень. Сам парень очень красиво ухаживал и, согласись он на брак сразу, я бы узнала о его темных сторонах только тогда, когда мы стали бы жить вместе или родили ребенка. Садисты часто выжидают, когда жертва станет беспомощной или финансово зависимой от него. В моем случае зависимость была психологической. Я очень любила Никиту, многое ему прощала, а его доводы были невероятно стройными и логичными. Даже после нашего расставания, он убедил часть наших общих друзей встать на его сторону и больше не общаться с неблагодарной, которую он «выучил всему и отмыл», несмотря на то, что в университете я прекрасно училась сама, а все бытовые расходы и вовсе лежали на мне.
Читая историю Маргариты Грачевой, я думаю лишь о том, что запросто могла бы оказаться на ее месте, если бы благодаря случайной удаче, мне не удалось вырваться из опасной связи.
Моей случайной удачей был друг, который не побоялся поговорить с мучителем. К сожалению, защитить жертв домашнего насилия законодательно не могли тогда, не могут и теперь. Что бы я написала в полиции? «Парень вылил на меня чашку чая?», — но у меня не было даже ожогов. Или «он дал мне пощечину»? Так с нее даже побои не снять. Даже сейчас я готова рассказать о своей истории только на условиях анонимности. Кто знает, вдруг Никита помнит свою обиду и сейчас. Память у него была хорошая…
Фонд “Правмир” открыл сбор на административные расходы и оплату труда сотрудников центра “НАСИЛИЮ.НЕТ”. Давайте поможем центру оказывать качественную и квалифицированную помощь жертвам домашнего насилия и их близким. Пострадавшим от домашнего насилия может стать каждый, но вместе мы можем сказать насилию “нет”.