Анна Ершова
Я не знала, как буду справлять Пасху в этом году. Просто не было ни одной свободной клетки мозга, чтобы успеть задуматься об этом. Напряженная работа последних недель (журналистика – это та сфера, в которой, если что-то чрезвычайное, в оплачиваемый отпуск уж точно не уйти, ты должен быть на посту), дистанционное обучение двух школьниц, дачные бытовые неурядицы (мы изолировались за городом — больше воздуха, меньше благ цивилизации), неопределенность, тревога за маму и старших детей, перепады настроений у младших… Все это создавало — нет, не ропот, не жалобы на судьбу и эпоху — просто, как это у меня обычно бывает, какой-то ватный фон.
Этим ватным фоном будто обложены все эмоции, и я превращаюсь в автомат, который либо работает, либо планирует. С вечера — то, что надо сделать завтра на работе, утром — какие уроки мы проходим сегодня, днем — что приготовить поесть из того, что осталось с последней поездки в магазин, ночью — что я еще не доделала из других дел: по здоровью, по документам, по квартире…
Так бывало и раньше — когда зашкаливали перегрузки, боль, нервы, я нагружала себя делами помимо своего желания, невольно. Давно, когда сын лежал в больнице и я должна была дежурить около него три дня, я выходила в коридор, пока он спал, и брала какие-то комментарии по телефону — дописывала материал. А когда в больнице лежала дочка, уже совсем недавно, я в тихий час бродила по территории от храма к скамейке и отвечала на все рабочие звонки, кому-то что-то объясняла, давала задания.
Это неправильно, тут и к психологу не ходи.
Самое плохое, что можно сделать со своей психикой — не проживать горе, а его вытеснять, замещать.
Не остановиться в точке и сфокусироваться в «здесь и сейчас» — а куда-то нестись, хотя бы и мысленно, вперед и вперед. Тем не менее я регулярно это практикую.
Итак, о вате. События последнего полугодия — наши семейные, не очень радостные, — сподвигли меня делать «любимое дело»: нагромождать мозг разнообразными рабочими и не только задачами. Делать все на автомате. Не уставать и, как следствие, не отдыхать. Засыпать — легко! Прекрасно! В 3 часа. Просто сидя ночью за монитором до тех пор, пока не упадешь в кровать без сил, чтобы не лежать без сна, глядя широко открытыми глазами в тревожную темноту.
А потом мы освятили вербу.
Это было так трогательно и так радостно. Муж с дочкой нарезали кучу веток с будто специально к этому дню спиленного соседом дерева. И в доме у нас оказалось аж четыре букета с пушистыми шариками — неизменными предвестниками весны, тепла, Света, Воскресения…
Это было какое-то мое первое включение: мы стали освящать вербу домашним чином, опубликованным на нашем же портале, бегая с детьми и кошкой по всему дому и заливая все по ходу движения крещенской водой. «Во имя Отца!» — визг, «и Сына» — визг, «и Святаго Духа» — визг! Да, накануне я внезапно нашла кропило, купленное на заре неофитства, когда на всякий случай скупалось в церковной лавке все или почти все, — и лежащее с тех пор без дела энное количество лет…
Собственно, с Вербного воскресенья мы поняли одно: освящать — это просто, это мы умеем, практикуем. Мы не осилили никакую другую домашнюю службу (хотя я пыталась выбрать самую короткую из имеющихся, а были и по 25 страниц). Я не смогла заставить себя смотреть онлайн-трансляцию: компьютер с интернетом у нас на даче всего один, и глядеть в него сверх рабочих часов мне казалось немыслимым.
Но мы освятили куличи и яйца. И читали Евангелие — все страсти Христовы, каждый по три стиха, включая младших детей, просто передавая друг другу смартфоны с отрывками. И мы ходили вокруг дома с пасхальницами и пением «Воскресение Твое, Христе Спасе…»
Нет, я не накручивала себя: «ох, службы нет», «впервые за 20 лет я без храма» (кстати, совершенно не впервые, несколько первых лет с каждым младенцем — такая же Пасха без храма), «я не чувствую Христа Воскресшего»… Я же вообще ничего не чувствую, у меня «ватный период», как я уже говорила. Но это тоже я, даже «в вате», и это тоже Пасха. Моя Пасха.
Мы сидели за столом со всеми нашими четырьмя детьми, бились, как маленькие, яйцами, вкусно ели. И вот тут мне подумалось: зря мы ругали Церковь, что она народные обычаи вписала в церковный календарь, все эти пасхи и куличи, ведь что бы мы сейчас без них делали!
…За неделю до этого мы читали Евангелие про Марию, которая внезапно для всех помазала ноги Иисуса драгоценным миром. У нас была евангельская группа онлайн — для этого я все же использовала монитор сверх своей работы. Так вот. Для меня этот отрывок оказался — про «здесь и сейчас». Марии было неважно, что будет потом, неважно, сколько стоит это миро, неважно, что оно, если вдуматься, могло бы действительно послужить для погребения Христа. Она стояла в этой точке, пространственной и временной, — пред Иисусом. Который есть Бог, Спаситель мира, Сила и Слава человеков.
Что будет после? Что было прежде? Не знаю, не ведаю… есть лишь одно сильное желание — бросить все к ногам Его, припасть к этим ногам и замереть…
Мы прочитали отрывок, он как-то по-особенному тронул меня, я слушала других участников и ждала своей очереди высказаться. Интернет у нас на даче неустойчивый, но тут он вел себя на удивление стабильно. И я решила пока залезть в фейсбук, а параллельно и в рабочую почту — потому что скоро начало рабочего дня и надо многое успеть, а напланировала я, как известно, немало. И тут интернет «вырубился». И больше — сколько я ни пыталась — не смог «потянуть» эту онлайн-конференцию. Будто Бог сказал мне: «А ты можешь вот так, быть целостной предо Мной? Или хотя бы во время слушания слова Моего? Нет? Ну и до свиданья».
Нет, Господи, но хочу научиться. Проживать то, что есть. Не жить параллельно или вперед — ведь в этом суета. Я поняла! Хочу научиться, учусь…
Возможно, мне чуть-чуть удалось прикоснуться к этому «здесь и сейчас» за незатейливым нашим семейным столом с яйцами, раскрашенными младшими детьми, и куличами, купленными детьми старшими.
Фото: Оксана Евкодимова / 35photo.prо