Пастырская душепопечительность священнослужителей Православной Церкви

Священноначалие Православной Церкви совершает подвиг апостольский, или пастырский. Священноначалие (иерархия, от ἱερός ‘священный’ и ἀρχή ‘начало’) “как особое сословие лиц, облеченных властью учить, священнодействовать и управлять, есть учреждение Божественное”¹. Свое достоинство и власть низводить в таинствах благодать Святого Духа они получают от Господа Иисуса Христа и Духа Святого через особое видимое священнодействие, называемое таинством священства или рукоположения. “На апостолов, — говорит святитель Феофан Затворник, — Дух Святой сошел непосредственно, преемники же их получают Его чрез рукоположение”².

С молитвой и рукоположением принимающему на себя иерархическое служение сообщается благодать, необходимая и соответствующая этому служению, которая дает посвящаемому право пасти словесное стадо Христово и благодатную силу и полномочие достойно совершать таинства.

Соответственно различию нужд Церкви иерархия со времени ее образования состоит из трех степеней: епископа, пресвитера и диакона.

Первая и высшая степень священства в Церкви есть степень епископа ( επίσκοπος ‘наблюдатель, блюститель, страж’). Епископ является носителем высшей благодати священства и всей полноты иерархической власти апостолов; через него все остальные степени священства получают преемство и значение.

“Мы полагаем, — говорят восточные патриархи, — что епископ столько же необходим для Церкви, сколько дыхание для человека и солнце для мира. Посему некоторые в похвалу архиерейского сана хорошо говорят: «Что Бог в Церкви первородных на небесах, и солнце в мире, — то каждый архиерей в своей частной церкви, так что им паства освещается, согревается и содеевается храмом Божиим»”³.

Епископ есть правитель своей частной Церкви (Деян 20:28). “Церковь — общество верующих — есть дом Божий. Смотреть за сим домом и наблюдать за должными в нем порядками приставляется епископ”⁴. Прежде всего он имеет власть над подчиненным ему клиром, который без его разрешения в Церкви ничего не совершает и подлежит его надзору и суду (1 Тим 5:19).

Кроме клира духовному надзору епископа подлежит и вся вверенная ему паства. Епископ наблюдает за всем происходящим в его стаде и доброе утверждает, а недоброе исправляет. Особенно зорко смотрит епископ, “не подкрадываются ли волки, не щадящие стада, чтоб когда увидит таких, отгонять их жезлом пастырства своего. Он поставлен стражем дома Божия, почему должен бодренно стеречь дом сей”⁵.

В своей жизни и деятельности епископ должен отличаться таким благолепием, которое вызывает всеобщее уважение. “Как опрятная одежда хорошо сидит на всем теле, так что все в ней и в меру, и к месту, и к лицу, так благоразумно ведомые дела благообразно да украшают лик епископа”⁶.

Высшей церковной иерархии принадлежит власть законодательная и судебная. “Апостольская власть и сила, — замечает святитель Феофан, — осталась в Церкви, только принадлежит не частным лицам, но целому корпусу епископов, который, действуя соборно, и есть законоположитель и правитель Церкви”⁷.

Епископ является главным учителем в своей Церкви и для мирян, и для самих пастырей, и поэтому он должен быть “так полон учительности”, чтобы при всяком удобном случае учение текло из уст его рекою”⁸.

Епископ по силе Духа есть первый священнодействователь и совершитель таинств в своей частной Церкви. Ему вверяются души людей, но так как он не может всюду быть сам, то разделяет труд свой с пресвитерами, которые составляют вторую степень священства. По словам преосвященного Феофана, “свя­щен­ники суть очи, ноги и руки епископа. Епископ с священниками — одно пастырство, неразделимое”⁹.

Пастыри Церкви имеют от Самого Христа по преемству от апостолов и епископов Божественное полномочие на управление Церковью и на совершение таинств, установленных для низведения даров освящающей благодати. В священнодействиях они являются лишь видимыми орудиями невидимого Первосвященника Христа, творят поистине дело Божие и поэтому должны стараться сохранять благоговение и внимание при совершении священнодействий, ибо, по словам Священного Писания, “проклят творяй дело Господне с небрежением” (Иер 48:10).

Господь правит Церковью, а священники являются орудиями Божиими, проводниками всех сокровищ Церкви для своих пасомых и призваны открывать людям, живущим на земле, волю Божию и помогать им достигать Царствия Небесного. Пастыри “стоят на средине, на переходе от земли к небу и то людей возводят к Богу, то Бога к людям преклоняют. Что делал Иоанн Креститель? Людей приводил к Богу. То же теперь делают пастыри по воле Господа”¹⁰.

Исполняющий дело пастырства как должно “возгревает, раз­дувает его, не исполняющий — погашает”¹¹. Тут бывает то же, что и у получивших, по евангельской притче, таланты: один пускает полученный талант в дело, а другой зарывает его в землю (см. Мф 25).

Как страж дома Божия, священник должен быть всегда трезвенным и бдительным и стремиться к тому, чтобы “явить лице свое украшенным всеми добродетелями, как представитель Цар­ст­ва Христова духовного и как образец для паствы”¹².

Дело пастыря есть дело апостольское, и дух пастыря должен быть апостольским. Это означает живую и деятельную ревность о спасении душ и стремление к совершенству в духовной жизни и пастырской душепопечительности. “Как воин в своем воинстве, — наставляет святитель Феофан пастыря Церкви, — художник весь в своем искусстве, ученый весь в своей науке; так и ты будь весь в своем пастырстве. Ибо это есть существенное условие к тому, чтобы совершенным явиться в деле, какое кто берет на себя, или к какому кто призван”¹³.

Священники имеют многоценный долг возвещать спасительные пути Божии и должны стараться с ревностью сообщать людям истину Божию. “Когда Господь сказал апостолам: «Дади­те им вы ясти», то этим предуказал им их будущее служение роду человеческому — напитать его истиною. Апостолы сделали это для своего времени; для последующих же времен передали это служение преемствующему им пастырству”¹⁴.

Пастыри призваны употреблять дар слова на вразумление и пробуждение грешников от усыпления, ибо они поставлены в Церкви, чтобы всем раздавать чистый хлеб истины, которую принес на землю Господь. Истина Божия “ходит по земле”. Проповедники ее — уста иереев Божиих. Кто из пастырей “за­творяет уста свои, тот преграждает путь истине, просящейся в души верующих. От того и души верующих томятся, не получая истины, и сами иереи должны ощущать томление от истины, которая, не получая исхода, тяготит их. Облегчись же, иерей Божий, от сей тяготы, испусти потоки Божеских словес в отраду себе и в оживление вверенных тебе душ”¹⁵.

Непогрешимой хранительницей чистой истины Христовой, столпом и утверждением ее является Вселенская Церковь, поэтому учительство истинных священнослужителей должно состоять в раскрытии истины, в Церкви пребывающей. “Закон для пастырей всех веков — усвоить преданное, хранить его, чтоб и преемникам своим передать его таким же, без прибавления измышлений”¹⁶.

В своем учительстве священники, подобно Апостолам, должны возвещать истину Христову, утверждать в верующих спасительное познание Сына Божия и через то вводить их в общение с Богом. “И к нынешнему пастырству простирает речь Господь: «Дадите вы ясти народу вашему». И пастырство должно на совести своей держать обязательство — питать народ истиною. В Церкви должна идти неумолчно проповедь слова Божия”¹⁷.

Основным источником богооткровенной истины является Священное Писание, которое всякого последователя Христа “учит, обличает, исправляет, обучает всякому добру и чрез то ведет его к совершенству полному; и пастырю, на коем лежит проводить пасомых этим означенным путем, оно дает полное до подробностей руководство”¹⁸. Священник должен глубоко изучить Божественное Писание и святоотеческие творения и, собирая, как мудрая пчела, богооткровенную истину, нести ее пасомым.

Существенное свойство проповеди составляет назидательность. Проповедь без назидания есть то же, что “кимвал звяцаяй” (1 Кор 13:1), неопределенный звук трубы (1 Кор 14:8), речь на незнакомом языке (1 Кор 14:19).

Расстройство, происшедшее в человеке вследствие отпадения от Бога, обнаруживается в упадке и неправильном действии трех главных сил его духовной природы: слепоте ума, окаменении сердца и расслаблении воли. Воссоздание грешника должно состоять в приведении этих сил к свойственному им чину и порядку: “в просвещении ума, в оживлении омертвелого чувства, в укреплении слабой воли и направлении ее к делам богоугодным”¹⁹. Силы духа человека остались нераздельны и после грехопадения, поэтому для воссоздания этих сил назидательное сло­во проповедника должно просвещать их совместно, оживлять и укреплять. Поучительность, глубокая убедительность, воз­буждающая, влекущая сила — вот три нераздельных свойства назидательного слова.

Во время проповеди необходимо не только просветить ум слушателя раскрытием и объяснением ему истины. “Настоящая проповедь есть та, которая светла и просвещает, тепла и согревает, сильна и влечет, обязывает, заставляет делать. Не так в ней распределены сии достоинства, чтоб составляли отдельные части; но она вся во всем своем составе и в каждой части исполнена света, теплоты и силы и действует ими нераздельно. Они составляют внутренний дух ее. Это идеал, до которого всякая проповедь должна возвышаться по мере сил проповедника”²⁰.

Но назидать и созидать своих пасомых пастырь сможет только в том случае, если его ум будет светло созерцать истины, сердце согреется любовью к этой истине, а воля утвердится на ней. Потому проповедник, желающий быть назидательным, должен усвоить истины Божии умом, запечатлеть их в сердце, расположить по ним свою волю так, чтобы они служили для нее и побуждением и правилом.

Приступая к делу учительства, священник должен в основу своих учительских расположений положить искреннюю отеческую любовь к пасомым. Сердце проповедника должно быть исполнено любовью к слушателям, чтобы он, “чувствуя внутренне блаженство от того, что проникнут истиною, желал перевесть ее и в других, возвести и их в то благое настроение, в коем состоит сам”²¹. Это желание, духовная ревность облаженствовать других служит как бы каналом, по которому все, что есть в душе проповедника, переливается в души слушателей. Любовь пастыря “утверждает некоторую духовно родственную связь между проповедником и его слушателями, ощущаемую последними без объяснений, по которой и самая простая речь делается сильной и убедительной”²². “Слово, исходящее из уст проповедника, так настроенного, бывает светло, тепло и сильно. Тогда речь идет от сердца к сердцу и является победоносною: разоряет твердыни, низлагает помышления, пленяет всякий разум в послушание Христово (2 Кор 10:4–5)”²³.

Богооткровенные истины открываются пастырю постепенно. “И богопросвещаемые не все всё знают, и то, что знают, не все разом узнают”²⁴. Поэтому для преуспеяния в деле богопознания проповеднику необходима постоянная помощь Божия, которая испрашивается непрестанной молитвой.

Святой Дух оживляет и воссозидает дух пастыря, преисполняет его любовью и ревностью апостольской, “учит достойного и тому, о чем говорить, и тому, как говорить, когда и где быть простым, где кротким, где умолять, где обличать. Дух Божий дает истинному проповеднику уста и премудрость, которой не могут противиться или «отвещати вси противляющиися» (Лк 21:15). У апостола Иоанна это действие духа называется помазанием (1 Ин 2:20). Это — верх совершенства проповеднического”²⁵. Все, что есть прекрасного и “святого в церковной словесности, все лучшее, чего можно желать и о чем непрестанно должно молиться — все то зависит от помазания”²⁶.

Это помазание — дар Божий, приобретаемый трудами не над одним исследованием истины, а более над сердечным и жизненным усвоением ее.

Нисходя на дух проповедника, помазание сообщает ему некое всеобъемлющее ясновидение истины, внедряет огонь в сердце, вооружает волю проистекающей из любви непреодолимой силой утверждать себя в добре. Слово с помазанием проникается убедительностью, потому что переходит от сердца к сердцу и отличается разнообразными свойствами, которые главным образом состоят в силе просвещать, согревать и властно увлекать. Слушающий слово с помазанием погружается весь в себя самого “и ничего не сознает ни вне, ни внутри себя, кроме души своей, которая всецело подверглась влиянию слова учительного, и только с ним вдвоем существует и саморазглагольствует, слагая слова сии в сердце своем”²⁷.

Но священник призван Богом не только учить своих пасомых, но и руководить, что значит, по выражению святителя Феофана, “взять за руку, вести ко спасению”²⁸.

Пастырю для духовного руководства и воспитания вручается паства, которая, слушая его, идет за ним и делает только то, что он укажет. Взаимный союз и отношение между пастырем и пасомыми святой апостол Павел выражает в следующих словах: “повинуйтеся наставником вашим <…> тии бо бдят о душах ваших, яко слово воздати хотяще” (Евр 13:17). В другом месте Священного Писания паства изображается нивою, “молчаливо предлежащею пред возделывателем, а пастырь — делателем (1 Кор 3:9)”²⁹. Поэтому священников, заботящихся о спасении душ людей, по словам епископа Феофана, нужно принимать как посланников Божиих, “как Самого Бога, чрез них приближающегося”³⁰.

Пастырь должен быть неутомимым воином Христа Спасителя, состраждущим своим пасомым. “Господь в Гефсиманском саду — это Первосвященник, страждущий за грехи всего мира, — пишет святитель Феофан. — Сей скорби и туги делается причастным и священник, принимая грехи своего прихода и сторонних, приходящих к нему. Таково уж его назначение”³¹.

Священник, приемля паству в свое водительство, должен принять всех чад как кровных и как родных и заботиться о всех, как о своих близких. Истинный пастырь душу свою “по­ла­гает за овцы; он есть страж, которому говорится: «Души их от руки твоея взыщу»”³².

Господь содействует человеку в достижении спасения и руководит им в духовной жизни, “и кто вверяет себя Ему вседушно, тот никогда не оставляется без вразумлений и указаний”³³. Всякий, кто начинает путь к вечной блаженной жизни, предав себя Богу, тотчас вступает под Его непосредственное руководство и принимается Им. “Кто успеет сделать это, как должно, тот спешно, ровно и благонадежно ведется Божиею благодатию к совершенству. На самом деле таких очень мало. Это — избранники Божии, кои неимоверно быстрым порывом от себя полагали себя Богу в руки, были Им принимаемы и водимы”³⁴. Таковы были, например, преподобные Мария Египетская, Павел Фивейский, Марк Фрачевский и другие. Их спасло одно решительное предание себя Богу. Но такой путь не был и не может быть всеобщим; он принадлежит особым избранникам Божиим. Обычно же все созревают под руководством опытных мужей. “Может Господь воспитывать и чрез ангелов, как это было и в наши времена, в американских владениях; в древние же времена бывало нередко и так, что и наставление, и пищу, и причащение приносили ангелы, как видно из повествования святого Пафнутия о четырех отроках. Но все это суть пути ко спасению, руководство и воспитание необыкновенные, которых ожидать и неблагочестиво, и опасно по той причине, что и враг наш может принимать образ светлого ангела”³⁵.

Ведение к совершенству принадлежит Богу, но человек вначале еще не способен к такому непосредственному Божественному водительству. Господь, явившись апостолу Павлу, сначала послал его к апостолу Анании (Деян 9:6), а потом уже и Сам непосредственно научал его (Гал 1:12). Апостол Павел, наученный Богом и вступивший на поприще проповедания, прибегает к совету других апостолов.

Чаще же всего Господь вразумляет, очищает, сообщает волю Свою через пастырей и учителей, которых Он дал Церкви (Еф 4:11–18) и “устами которых Сам изрекает благопотребное всякому руководственное указание, коль скоро кто обращается к ним с верою и молитвенным к Господу обращением”³⁶.

У всех отцов, писавших руководства к духовной жизни, одним из первых пунктов в правилах для вступающего на путь спасения стоит требование: иметь духовного отца-руководителя и его слушаться. Чем скорее по обращении найдется и изберется руководитель, тем лучше: ревность еще жива и готова на все труды и подвиги.

Всякий верующий вначале несовершенен в знании и не­тверд в правилах духовной жизни. “Как новорожденному дитяти нельзя жить без матери, которая печется о нем, лелеет его, пестунствует; так и новорожденному в духе и обратившемуся существенно нужны на первый раз пестун и пестунство, руководитель и руководство”³⁷.

В начале пути, ведущего к вечной блаженной жизни, человека подстерегает “главнейшая опасность — от сатаны. Так как он сам преимущественно своеумник, то и между людьми больше любит тех, кто руководится своим умом, — на этом он преимущественно запутывает и губит. И можно сказать, что одно это и дает ему доступ до нас или возможность ввергнуть в пагубу”³⁸. Кто имеет руководителя и вверяется ему, к тому не приступает злой дух, чтобы не быть постоянно посрамляемым и не обнаруживать всех своих козней. И если диавол даже посеет в сердце и разум такого христианина что-либо опасное и пагубное, то опытность и разум духовного отца предостерегут его от падения.

Вступивший в духовную жизнь подобен обыкновенному путнику. “Так как путь этот нам неизвестен, то и надобно, чтобы кто-нибудь проводил нас. Самонадеянно было бы остановиться на мысли, что я и сам смогу. Нет, тут ни сан, ни ученость — ничто не помогает”³⁹. Имея духовного руководителя, христианин защищен от опасности, как кровом и оградою. Духовный отец, как разумно зрящий, сразу видит все состояние ученика, его настроение, главную болезнь и, как опытный, знает, что и как употребить к уврачеванию его. “У начавшего внутри — туман, как от испарений смрадных, от страстей и из испорченных сил. Он есть у всякого, более или менее густой, судя по предшествовавшей испорченности. В тумане же этом как хорошо и верно различать предметы? Блуждающему в тумане нередко и малый ряд травинок кажется лесом или деревнею, — так и начавшему в духовной деятельности неизбежно видится многое там, где ничего нет на самом деле. Вразумить и разъяснить, в чем дело, может уж только опытный глаз”⁴⁰. Христианин, оставшийся наедине с собою, находится в крайней опасности, “уж не говоря о том, что он будет биться и толочься на одном месте почти без всякого плода. Не зная ни подвигов и упражнений духовных, ни порядка в них, он будет делать только и переделывать, как взявшийся за дело неумеючи. Нередко по сей причине многие застаиваются, хладеют и теряют ревность”⁴¹.

Но особенно необходимо содействие духовного отца при переходе от деятельной жизни к созерцательной. В этот период духовной жизни дух человека зреет, и когда очистятся страсти, “он естественно парит выспрь. В сем-то парении, без руководителя, он большею частью попадает в злобные руки врагов воздушных, попадает в прелесть и или погибает, или застаивается в ней”⁴². Святые отцы заповедуют не переходить к созерцательной жизни, не прикасаться к этому сокровищу без опытного отца, такого, кто знает и кто сам прошел путь к нему. Самочинный деятель “бьется без плода, а нередко и на пагубу себе. Под руководством же с верою скоро понимает, входит во внутреннее святилище и зрит духом”⁴³.

Существо и сила духовного руководства состоят в завете между духовным отцом и учеником пред лицем Бога, когда отец берет на себя спасение души ученика, а ученик предает ему себя всецело. В этом завете существенное отличие духовного руководства от совещаний и вопрошений. “Наставление, даваемое в последних, не связывает, а в том всякое слово — закон; там вопрошающий еще имеет свободу рассуждать и рассматривать, а тут всякое рассмотрение неуместно и гибельно”⁴⁴.

Путь, ведущий к Богу, можно изучить из книг, из примеров и учения святых и указывать его другим, но духовный руководитель должен “не указать только, но и вести, и не вести только, но как бы нести на себе”⁴⁵.

Духовный отец может наставлять не всякого желающего быть под его руководством. “Не всякий истинный отец для всякого ученика и не всякий истинный ученик для всякого отца”⁴⁶. Ищущего с полной верой и преданностью Господь приводит к тому, кто может силою Его привести ко спасению; у таковых, по словам епископа Феофана, “появляется чутье, по которому они доискиваются отца духовного”⁴⁷. А духовному руководителю Господь “полагает в духе извещение принять и нести тяготу сего именно, немощного”⁴⁸. Духовный отец всегда дает точное и верное руководство, коль скоро руководимый предается ему всей душой и верой.

Последователь Христа, стремящийся к преуспеянию в деле спасения, должен вымолить у Господа руководителя-отца, почитать его как служителя Божия и “иметь лице его честным, светлым; не только в слове и чувстве, даже и в мысли не иметь ничего омрачающего его или умаляющего сей свет”⁴⁹. Ученик должен иметь полную и несомненную веру, что отец его знает путь Божий и может вести по нему к совершенству, что он силен пред Богом и что Бог через него укажет ему прямой и правильный путь. Вера христианина к духовному наставнику должна быть светла, чиста и не омрачаема никаким сомнением, ибо ее ослабление есть ослабление и сердечного союза, а оно разрушает все дело и лишает его плодов.

Вся суть законных отношений к духовному отцу состоит в том, чтобы “не иметь своей воли, своего разумения, своего вкуса; все у него должно быть отцово, по его указанию, им измерено и установлено до малейшего движения”⁵⁰. Главнейшим делом ученика является искреннее, от чистого сердца, беспрекословное повиновение своему учителю и отцу во всем. Ученик должен предать духовному руководителю всего себя, чтобы он из него, как из необработанного материала, строил дом Господу, чтобы он созидал из него нового человека.

С духовным отцом ученик должен быть откровенным, то есть всякое недоумение, смущение или помыслы свои открывать духовному отцу с тем, чтобы тот решал и определял достоинство намерений ученика. Этим избегаются застои и уклонения в духовной жизни. Беспрекословное повиновение духовному наставнику и откровение ему своих помыслов способствуют искоренению страстей и победе над злыми духами. Через откровение помыслов “пресекается самый корень страстей, а именно: самость”⁵¹, и насаждается добродетель смирения. “Открываю­щий­ся извергает вон все нечистое и чрез послушание берет потом чистое, новую кладь, целительную пищу, сок чистый, — как рвотное кто примет, и потом хорошую пищу”⁵². Откровение помыслов для христианина — врачебное средство против греховных недугов, для которых оно то же, что очищение раны или перемена пластыря при телесных болезнях.

Святые отцы в своих творениях говорят и о том, какими качествами должен обладать духовный руководитель.

Преподобный Иоанн Лествичник называет его “врачом, корм­чим, учителем, книгу, в сердце написанную, имущим и не от человек наученным, бесстрастным”⁵³. Истинным наставником может быть только пастырь, победивший страсти и через бесстрастие соделавшийся сосудом Святого Духа, научающего всему. Не победивший страсти не может дать надежного руководства к их покорению, потому что сам страстен и судит страстно. “Не очистившиеся от страстей все стоят на одной линии в уровень, ученый ли кто или неученый, читал ли кто науку о подвижничестве или не читал”⁵⁴.

Духовный наставник, изучивший теоретически даже все учение Святой Церкви о духовной жизни, но опытно не усвоивший его, не может стать настоящим руководителем в деле спасения. И сам он, и руководимый будут говорить, рассуждать о путях Божиих и при этом толочься на одном месте”⁵⁵.

Слово такого руководителя бессильно и бесплодно, потому что не может родить собою того, чего в себе не заключает. Всякий, кто, сам не уврачевавшись, хочет врачевать других, не может иметь успеха. Тогда и “врач, и врачуемый в прелесть пагубную впадают и увеличивают свою проказу взаимно, а не врачуются, подобно как слепец слепца поведет, то оба в яму впадут”⁵⁶.

Даже некоторые христианские подвижники были неспособны к духовному руководству, однако не по причине духовного несовершенства, а за неимением достаточного опыта в связи с быстрым духовным созреванием. “Многие, по причине великой простоты и великого жара ревности, очень скоро проходят первые степени, и многого не испытывают. Неискушенные же не могут и искушаемым помощи”⁵⁷.

Духовный руководитель должен быть не только из коснувшихся последних степеней совершенства, но еще и одним из тех, кто имеет рассуждение, являющееся одним из даров Святого Духа. “Чувствия, обученные в рассуждении добра и зла, свойственны всякому очищенному, но разбирать всякие случаи, решать обычное и необычное, и что из того может быть допущено и что должно отвергнуть, это могут только зрящие”⁵⁸.

Такие духовные светильники воспитываются и поставляются на дело только Богом. “Смотрите в житиях: подвизается человек Божий в трудах общежития, отходит на уединение, живет скрытно от всех; наконец, говорится о нем: явил Господь светило”⁵⁹.

Духовное руководство, к которому призывается пастырь, есть “самое потребное и драгоценное дело, в исправлении которого недостаточно одной человеческой мудрости, хоть будь семи пядей во лбу <…> Один Бог тут настоящий Учитель”⁶⁰. Духовничество по самому свойству затруднительно, но ему всегда сопутствует помощь свыше. Духовник должен взывать к Богу о вразумлении себя ради спасения вверенных ему душ. “Молитесь о всех, вам врученных, со слезами, каждому испрашивая благопотребного, и себе просите вразумления”⁶¹.

Поскольку в жизни каждого человека действует Промысл Божий, который содействует достижению его спасения через пастырей Церкви, то духовный наставник должен принимать приходящих к нему за назиданием как Богом посланных и забо­титься о том, чтобы сообщать им духовное исцеление. “Ме­ди­ка­менты все в духе и сердце вашем, — пишет епископ Феофан монастырскому духовнику, — Господь будет приводить их в дви­жение или изготовлять. Вместо рук, берущих или прилагающих врачество, у вас язык, или слова”⁶².

К согрешившему духовный наставник, по мысли Святителя, должен относиться милостиво, радушно и отечески; его не следует укорять или осуждать, но считать больным и насилуемым от диавола, побуждая его к сокрушенному покаянию и приобретению твердого намерения воздерживаться от грехов, воодушевляя его на ревностное служение Богу. Ибо “тот духовный отец есть губитель души и убийца, который гасит дух ревности различными послаблениями или индульгенциями, или успокаивает и усыпляет стоящих в охлаждении, ибо один путь тесный и прискорбный”⁶³.

Если христианин исполняет все наставления своего духовного руководителя, то последний “дает решительное уверение о спасении его души собою, берет на себя его грехи и ответ пред Страшным судом Божиим”⁶⁴. Духовный отец берется как бы вознести на себе душу ученика на небо, становится посредником между ним и Богом, но с непременным условием, чтобы и этот искал спасения, трудился ради него, ибо, по словам епископа Феофана, “руководитель — столб на дороге, а дорогу проходить надо всякому самому и тоже смотреть — под ноги и по сторонам”⁶⁵.

Нередко случается, что христианин не может найти себе настоящего духовного наставника. Так, например, известный возродитель монашества в Русской Православной Церкви — старец преподобный Паисий Величковский всю жизнь искал руководителя и не нашел.

Однако Господь Иисус Христос как Глава Святой Церкви, содействующий Своим последователям в достижении спасения, устраивает обстоятельства их жизни так, “что никто не остается без должного руководства”⁶⁶. В Церкви Божией всегда “была в силе внутренняя христианская жизнь, и руководство к ней всегда предлагалось и предлагается полное и безошибочное”⁶⁷.

Большую духовную поддержку христианину оказывает Священное Писание, особенно в тех случаях, когда ему не встретился еще истинный духовный руководитель. “Если не можно найти наставника, могущего руководить к умозрительной жизни, — говорит преподобный Серафим Саровский, — то в таком случае должно руководствоваться Священным Писанием, ибо Сам Господь повелевает нам учиться от Священного Писания, глаголя: «Испытайте…»”⁶⁸. Святые отцы, движимые Духом Святым, создали руководство к окормлению и спасению человеческой души. Чтение Божественного Писания и творений Святых отцов — одно из первейших средств созидания христианского духа, оно “столько же нужно, сколько для тела глаза, для мира свет”⁶⁹. Тщательное прочитывание святоотеческих творений, соединенное со старанием исполнить то, чему они учат, содействует духовному росту христианина. Дальнейшее руководство может дополниться собственным опытом и беседами с единомыслящими.

Если нет духовного руководителя, то необходимо иметь единомысленного собрата и советника в духовной жизни “и, соединясь с ним сердечно, жить с ним во взаимо-откровении и вразумлении, или духовном дружестве. Один другого видит и знает и, таким образом, скорее и благонадежнее может советовать”⁷⁰. Жизнь, согласная с советом, по милости Божией может быть благоуспешна, ибо содержит все условия усовершенствования, отсечения своей воли и разумения.

Но очевидно, что она стоит значительно ниже личного, деятельного руководства и воспитания. “В нем нет всезрящего, а только как бы гадающие; нет решительно действующего, а движущиеся с робостью”⁷¹. При жизни по совету с единомысленными нельзя так решительно и скоро врачеваться и совершенствоваться, так успешно поддерживать дух ревности, как под руководством духовного наставника. “Оттого так мало ныне успевающих и совершенных”⁷².

Однако при отсутствии богомудрого наставника жизнь по со­вету с единомысленными в преданности воле Божией — по Бо­жественным и отеческим писаниям — является лучшим и бла­гонадежнейшим способом руководства в духовной жизни.

При духовном дружестве “Писание в богопреданности — свет для них. Умудряясь взаимно, они взаимно и руководят друг друга в предании себя Богу и Господу, Который обещался быть посреде двоих, собранных во имя Его”⁷³.

---