Патриарх Кирилл: Нам нужна общецерковная благотворительность

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Уважаемая Вероника Игоревна! Уважаемый Владимир Аршакович! Дорогие отцы, братья и сестры! Я хотел бы всех вас сердечно приветствовать.

Глубоко убежден в том, что церковная социальная работа является неотъемлемой, органической частью исповедания веры. Если вера без дел, то она мертва, говорит апостол (см. Иак. 2:20); и если христианская община не совершает дела милосердия, значит, и она мертва.

В прошлом, когда Церковь была лишена права творить добрые дела в общественном пространстве, дела добра все равно совершались, но это были словно маленькие огонечки в темноте. Вспоминаю своего деда, который много раз оказывался в заключении только потому, что был христианином. Выйдя в первый раз из заключения в начале 1920-х годов, первое, что он сделал, — создал, естественно, подпольно, организацию помощи семьям заключенных священников. Я говорю об этом эпизоде из истории своей семьи только для того, чтобы проиллюстрировать, в каких тяжелейших условиях наша Церковь, миряне и священники, совершали дела доброделания. А эксперимент с созданием общества оказания помощи семьям заключенных священнослужителей закончился для моего деда очередным сроком. Но он, будучи отцом восьми детей — семи родных и одной принятой на воспитание дальней родственницы, — никогда не сетовал ни на Бога, ни на жизнь за то, что оказание помощи другим привело его к таким скорбным последствиям. Вот так наши предки, люди предшествующих поколений, совершали дела милосердия в нашей Церкви, несмотря на закон, который не только не способствовал развитию церковного доброделания, но и жестоко за него карал.

Сегодня мы с вами имеем полную возможность совершать в нашей стране дела милосердия, причем не индивидуально, а организованно, коллективно. Мы имеем возможность собирать средства, выстраивать программы, осуществлять их на приходском, епархиальном и даже общецерковном уровнях. У нас имеется церковное ведомство, которое координирует всю эту деятельность. Другими словами, мы находимся в абсолютно благоприятных условиях. И если в каких-то приходах или епархиях кто-то все еще считает, что совершение добрых дел, социальное служение Церкви есть нечто второстепенное, прямо не связанное с посещением воскресных богослужений и с исповеданием нашей веры, то эти люди глубоко ошибаются. Эта позиция нецерковная — она проистекает из традиции, которая сформировалась под гнетом уже упомянутых мной обстоятельств. Ведь многие как рассуждали? «Нельзя так нельзя. Значит, не будем собирать на относительно богатом приходе для прихода бедного. Не пойдем туда, где очень просят, чтобы мы пришли и помогли, ведь власть это запрещает, государство не поощряет, за это может крепко попасть».

В каком-то смысле Церковь нашу, прошедшую через трудные годы, можно сравнить с человеком, который пережил тяжелый перелом конечности. Долгое время она была скована гипсом, а когда гипс снимают, рука или нога плохо работает. Вот так же произошло и у нас с вами. Мы были лишены возможности совершать добрые дела, заниматься благотворительностью, нести социальное служение, — мы отвыкли от всего этого. Но сейчас наступило время, когда мы должны эти некогда скованные члены нашего церковного тела интенсивно тренировать, чтобы вернулась энергия, чтобы вернулось понимание того, насколько приоритетной и важной является для Церкви социальная работа.

Я хотел бы сказать о том, что, вступая в контакт с обществом, в том числе занимаясь социальной работой, мы поневоле принимаем на себя определенные обязательства. В нашем обществе существуют некие стандарты осуществления социальной работы. Государство предъявляет определенные требования к социальной работе, в том числе неправительственных организаций. И для того чтобы уровень социальной работы в Церкви соответствовал государственным требованиям, мы должны многому научиться. Социальная работа в Церкви не должна быть результатом спонтанных решений, — она должна быть хорошо организована, и не только потому, что государство предъявляет определенные требования к содержанию разного рода учреждений, в том числе медицинских, реабилитационных, детских и т. д., но еще и потому что Церковь не может нести добро таким образом, чтобы ее доброе служение приводило к разочарованию и тех, кому это добро адресуется, и тех, кто участвует в совершении этого добра. Вот почему нам пришлось заниматься организацией некой системы. Знаю, что некоторые рассуждают так: «И зачем нам эта бюрократия в Церкви? Зачем какие-то отделы на общецерковном или на епархиальном уровне? Зачем социальные сотрудники на приходах?» На самом деле без организации ничего не получится. Мы живем в эпоху, когда для того чтобы делать добрые дела, нужны образование, навыки, умения, владение технологиями. Только тогда мы с вами сможем должным образом реализовать духовный, нравственный потенциал, который есть в Церкви.

Наш нынешний съезд посвящен теме развития церковного волонтерского движения. Убежден: именно волонтеры, добровольцы должны быть основой развития социальной деятельности в Церкви. Собственно говоря, всегда так и было. Но для того чтобы волонтеры могли хорошо работать, ими должны руководить профессионалы. Вот почему я настаивал на том, чтобы в каждой епархии был отдел по социальной работе, отдел, на который была бы возложена ответственность за оказание помощи тем, кто оказался в беде, и чтобы в отделе работали люди профессиональные. Может быть, кто-то более профессиональный, кто-то менее, но они должны получать зарплату. А раз получают зарплату, то должны и трудиться, и отчитываться перед начальством. Более того, я настаиваю на том, чтобы в каждом благочинии и даже в каждом крупном приходе, где есть финансовая база, был профессиональный социальный работник, с которого можно спросить, который обладает знаниями, который входит в общецерковную систему социальной активности, который посещает семинары, который повышает свою квалификацию через дистанционное обучение, который читает церковные документы, касающиеся социальной деятельности, который исполняет указания Синода, Высшего Церковного Совета  и Синодального отдела по социальной работе. Почему это нужно? А потому что без такого рода организации невозможно и с волонтерами по-настоящему работать — все это может превратиться в семейный междусобойчик и разочаровать людей, которые откликаются на зов своего сердца и посвящают себя — добровольно, не взимая никакой платы, — делам милосердия и благотворительности.

Я очень удовлетворен тем, как сегодня развивается добровольческое служение в Москве. Все началось с того, что я попросил молодежных руководителей города познакомить меня с молодежным активом наших приходов. Мы решили, что в день Святой Пасхи, вечером, молодежь встретит меня перед вечерним богослужением на ступенях Храма Христа Спасителя, а потом я буду иметь возможность с ними пообщаться. Направляясь в Храм Христа Спасителя, я задался вопросом: «А сколько же у нас таких молодых людей?» И когда я увидел на ступенях очень большую группу молодых людей (оказалось, что их примерно 650), я понял, что за последние годы проведена большая работа. Ведь если вокруг каждого из 650 активистов десять, двадцать или тридцать человек, то мы выходим на очень большую цифру молодежного актива города Москвы. После этого возникла идея как-то ввести волонтеров в общественное пространство, чтобы их видели, чтобы они сами себя сознавали как одна семья. И вот сегодня несколько сот волонтеров работают в городе Москве, помогая в организации социальной, молодежной и просветительской деятельности на уровне наших приходов.

Мои посещения епархий иногда предваряются вопросами местных архиереев: «А что бы Вы хотели увидеть? Что хотели бы посетить?» Я часто отвечаю: «Я хотел бы увидеть людей, и в первую очередь наших активных прихожан. Я хотел бы увидеть молодежь, хотел бы увидеть социальных работников». И очень часто мои посещения сопровождаются встречами с теми, кто в наших регионах занимается добровольческой работой… Я хотел бы, чтобы вы передали мои слова на местах, откуда вы приехали. Настало время создания общецерковной организации волонтерского движения, которое будет заниматься и социальной, и молодежной, и просветительской деятельностью. Уверен, это будет самая активная часть нашего церковного сообщества.

Теперь я хотел бы сказать несколько слов о том, какие я вижу направления социальной работы и какие, с моей точки зрения, приоритеты мы должны для себя определить. Думаю, самая главная тема — это помощь семье. Так, Церковь ведет широкую антиабортную кампанию. Мы выступаем за то, чтобы принципиально, радикально сократилось количество абортов в нашей стране. С христианской точки зрения, аборт — это грех, и я знаю, что священники об этом говорят. Почему же именно в настоящий момент мы подняли эту тему? Ко мне стали обращаться духовники из разных епархий, из разных мест примерно с одной и той же проблемой: приходят молодые женщины на исповедь и делятся с духовниками своей скорбью. Скорбь заключается в том, что они не могут родить ребенка, находясь в законном браке, и воспринимают это как большое горе. Но когда духовник начинает выяснять обстоятельства жизни, то чаще всего сами женщины связывают невозможность родить ребенка с тем, что совершали аборт. И поскольку этот сигнал из самых глубин церковных с каждым годом становился все сильнее и сильнее, то и было принято решение сказать об этом всему обществу. Сказать, что нужно остановиться, что нужно предпринять решительные меры, в том числе государственные, чтобы сократить количество абортов.

Владимир Аршакович очень образно и правильно рассказал о той геополитической ситуации, которая сегодня складывается вокруг России. И замечательно подчеркнул, что не столько ракеты и армия, сколько духовная сила народа способна предотвратить самый опасный политический сценарий и, более того, возродить наше Отечество. А как мы думаем возродить его при мизерном демографическом росте? Ничего не получится. Когда я внимательно слушаю дебаты в правительстве и на разного рода форумах, я замечаю, что чаще всего говорят об экономике, о финансах. А я, по простоте душевной, задаю себе такой вопрос: а для кого экономика, для кого финансы, если нас будет все меньше?

Недавно я прочитал работу группы британских аналитиков, которые не без удовлетворения отмечают, что Россию ждет демографическая катастрофа и что, скорее всего, население в ближайшее десятилетие сократится до 80 миллионов человек… Скажите, пожалуйста, сможем ли мы развить нашу инфраструктуру так, как мы хотим, на этих огромных евразийских просторах? Сможем ли мы построить фабрики и заводы? Сможем ли возделать нашу землю или хотя бы сохранить от тех же пожаров и наводнений, если нас будет так мало? Я не согласен с британской аналитикой, но я глубоко убежден в том, что именно сейчас нужно бить тревогу и решать вопросы демографии — в первую очередь, за счет резкого сокращения количества абортов.

Мы знаем, что государство предпринимает шаги — это и материнский капитал, и многое другое, так что ситуация вроде бы сдвинулась в положительную сторону, но нам нужно за десять лет увеличить население как минимум на десять миллионов, для того чтобы действительно укреплялся и физический, и духовный потенциал нашего народа. Вот почему я определяю тему семьи и рождения детей как приоритетную для нашей социальной работы.

Но Церковь не может только проповедовать о том, что совершение аборта — грех. Церковь должна быть с теми, кто приходит с просьбой сделать аборт. Вот почему наши миряне, добровольцы, конечно, специально подготовленные, должны обязательно консультировать женщин, которые приходят в соответствующие учреждения с такой просьбой. И консультирование должно быть направлено на поддержку женщин, ведь чаще всего на этот страшный шаг их толкают тяжелые жизненные обстоятельства — либо давление родителей (мол, «слишком рано»), либо материальные причины («слишком маленькая квартира»), либо просто бытовое неустройство — нет жилья, молодая женщина живет где-то в общежитии, неизвестно, останется ли с ней отец будущего ребенка, денег мало… В таких ситуациях единственным выходом из положения кажется совершение страшного шага, от которого страдает каждая женщина. Но мы должны не только разубеждать сделать аборт — мы должны создать систему поддержки тех женщин, которые, находясь в трудных обстоятельствах, отказываются, в том числе под влиянием наших слов, от совершения аборта.

Владыка сказал, что у нас 27 учреждений, где можно дать приют женщине, поддержать ее. Это число настолько мало, что его просто невозможно соотнести с масштабом проблемы и с тем, что мы эту тему сегодня обозначаем в качестве приоритетной. Я настаиваю на том, чтобы в каждой епархии, а их уже скоро будет 200 в Российской Федерации, были приюты для женщин, которые, находясь в трудных обстоятельствах, не сделали аборт и родили. Я говорю об этом со всеми правящими архиереями и со всеми губернаторами — идея принимается на «ура». Когда я называю примерные суммы, которые необходимо направить на поддержание такого рода учреждений из регионального бюджета, губернаторы улыбаются, говоря «это не деньги», ведь и Церковь берет значительную часть расходов на себя. Но нам очень нужны такие приюты.

Что же касается консультирования женщин, то им можно говорить так: «Если ты уж совсем не можешь воспитывать ребенка и тебе будет совсем тяжело, ты поживи у нас месяц-два. Если потом скажешь “не могу я взять ребеночка”, оставь его нам, но не отказывайся от него, — он будет твой, и ты в любой момент сможешь прийти к нам и взять его к себе». Поверьте, если мать с ребенком месяц, два или три проведет в благоприятной обстановке, этого ребенка вы у нее клещами не вырвите. И нам нужно начинать это делать, и не только в 27 учреждениях…

Очень важно работать с инвалидами, очень важно работать с бездомными. Что касается инвалидов, особенно важно обеспечивать доступную среду в наших храмах. Все новые храмы должны быть оборудованы либо лифтами, либо пандусами, по которым можно перемещаться, а не такими, какие у нас делают на мостах для пешеходов над дорогами, в том числе в Москве. Я как-то специально остановился и подошел к такому мосту: пандус под углом 45 градусов! Как по такому можно подняться? На реактивной каталке? Или нужно, чтобы четыре человека толкали несчастного инвалида вверх и потом держали, когда он будет под этим углом спускаться? Надеюсь, что и город будет этим заниматься, потому что есть понимание важности данной проблемы, но в Церкви мы должны показывать пример. Даже в тех храмах, которые сегодня не оборудованы пандусами, они должны быть обязательно сделаны. Не буду дальше развивать тему инвалидов, но она очень важная, и я хотел бы, чтобы она никогда не оставалась вне вашего внимания, как и тема бездомных.

Однако я хотел бы сосредоточиться на теме, которая, как и тема деторождения, имеет отношение к здоровью всей нации. Это тема алкоголизма. Думаю, какие-то положительные сдвиги все-таки происходят, но главный сдвиг я вижу в том, что люди во власти, а также руководители предприятий, банков отказываются от привычки обсуждать деловые вопросы с бутылкой коньяка. В советское время было так: хочешь договориться, неси коньяк. Теперь я с огромным удовлетворением отмечаю, что среди руководства нет людей, злоупотребляющих алкоголем. Эта мода полностью ушла, и слава Богу, потому что речь идет об элите нашего общества, а пьяная элита— это очень опасно. Эту задачу решили, в том числе, и через пропаганду здорового образа жизни, включая здоровый образ жизни первых лиц российского государства, что является прекрасным примером для всех остальных.

Но остается проблема и на уровне малых городов, и на уровне сельских поселений, да и в крупных городах. У нас, насколько я помню, примерно 50 реабилитационных центров и около 230 организаций, работающих в сфере преодоления алкогольной зависимости. В каждой епархии должен быть церковный центр по работе с алкозависимыми… И работа с алкоголиками должна строиться с использованием духовных средств, в прошлом показавших свою эффективность. Мы знаем о замечательных результатах, достигнутых нашими православными обществами трезвости до революции. Но есть фактор, который сегодня снижает эффективность церковных средств, а именно уровень реального воцерковления нашего народа. На чем строилась работа дореволюционных обществ трезвости? С человеком работали, и он вовлекался в общую молитву, а затем приносил перед крестом и Евангелием клятву в том, что отказывается от употребления алкоголя. И сильная вера, страх Божий помогали несчастному выдержать все муки посталкогольного синдрома и оставить дурную привычку. Современный православный россиянин не всегда имеет такой уровень воцерковления и такую силу Божиего страха. Наша работа с алкоголиками должна включать духовные факторы, в первую очередь связанные с организацией жизненного пространства: люди должны попадать в благоприятную духовную атмосферу. Ведь известно, что алкоголик страдает от множества фобий и страхов, так что сама атмосфера, церковная среда должна снимать эти стрессы. Но одновременно наша работа должна сопровождаться и медицинским вмешательством. Нужно привлекать квалифицированных медиков, специализирующихся в области преодоления алкоголизма, и, сочетая медицинские факторы с духовными, мы можем добиваться очень высоких показателей, что и имеет место в целом ряде наших реабилитационных центров, работающих как с алкоголиками, так и с наркоманами. Встречаются разные цифры, но более 60% реабилитированных наркоманов в наших реабилитационных центрах — это прекрасный показатель. И это достигается совместными усилиями медиков, духовенства и волонтеров, которые работают на преодоление этой национальной проблемы. Поэтому я и хотел бы в качестве приоритетной выделить также работу с алкоголиками и наркоманами.

Сегодня уже было сказано о федеральном законе «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации», вступившем в силу 1 января 2015 года. Это очень важный закон. Мы долго старались на разных уровнях убедить власть имущих в том, что необходимо демонополизировать социальную работу, при том что с государством все равно конкурировать невозможно и государство еще долгие годы будет нести на себе главную ответственность за решение социальных вопросов, — да так и должно быть в социально ориентированном государстве. Но нельзя было игнорировать тот потенциал, который существует в добровольческих движениях, в разного рода НКО и, наконец, в Русской Православной Церкви и в других традиционных религиозных общинах России. Тот факт, что сегодня открывается возможность получать государственное финансирование, конечно, является прорывным. Но теперь мяч на нашей с вами стороне. Мы всё требовали и требовали: «Помогите, мы сделаем!» Вот теперь государство готово помочь, а мы должны сделать. Теперь очень важную роль должна играть проектная работа: мы должны уметь представлять государству наши проекты, грамотно составлять документацию, у нас должна быть хорошая организация, в руки которой государство будет готово дать средства. Поэтому, владыка, зная Ваш энтузиазм в связи с принятием этого закона, я попрошу Вас таким образом организовать работу во всей Церкви, чтобы мы были действительно верными и надежными партнерами государства и могли не кривя душой просить материальную помощь на конкретные дела. И мы должны быть готовы к любым проверкам, с тем чтобы социальная работа в недрах Церкви была примером для всех.

Наконец, самое последнее, но очень важное, без чего у нас ничего не получится. Социальной работе надо учиться. Нельзя просто иметь некое благорасположение и сказать: «Ну, пойду, помогу». Может быть, и это неплохо, но если мы будем создавать серьезные социально-церковные учреждения, в том числе претендующие на государственную поддержку, а только так мы и должны сейчас действовать, то мы должны быть профессионалами. Вы знаете, что в наших университетах есть возможность получать и законченное образование в объеме бакалавриата, и консультации различного рода, и проходить курсы для желающих получить соответствующую квалификацию и специализацию. Кроме того, сейчас активно развивается система дистанционного образования, и я считаю, что по крайней мере руководители наших социальных проектов и организаций должны быть дипломированными специалистами, квалифицированными в своей области. Это даст новые возможности для диалога и с государством, и с обществом, потому что и государство заинтересовано в том, чтобы его партнерами в Церкви были квалифицированные, специально подготовленные люди.

Я придаю большое значение V съезду, участниками которого мы с вами сейчас являемся, и очень надеюсь, что этот съезд придаст хороший импульс, который его участники перенесут на все просторы нашей Церкви, в каждую епархию и в большинство приходов. Хотел бы в заключение сердечно всех вас поблагодарить за то, что вы избрали в жизни этот замечательный путь доброделания, без которого наша вера мертва. Благодарю вас за внимание.