Патриарх Кирилл: Церковный журналист – это тот, кто проповедует Христа
Рад снова возможности встретиться с вами и пообщаться. Я хотел бы поблагодарить всех тех, кто уже прислал вопросы в адрес Патриарха. Само знакомство с ними для меня очень важно, потому что оно показывает, что сегодня интересует журналистов — и тех, кто работает в церковных средствах массовой информации, и тех, кто трудится в светских средствах массовой информации, но освещает в той или иной мере религиозную и, в частности, православную тематику.
Мне бы хотелось представить вам свои размышления на тему, связанную с церковной информацией. В первую очередь, думаю, важно подчеркнуть то, что информационная деятельность сегодня становится не внешней по отношению к Церкви, но очень важной внутренней частью церковной работы.
Мы все живем в информационном обществе. Не существует больше никаких стен – ни монастырских, ни городских, ни приходских, которые могли бы огородить церковное общество от проникновения той информации, которая существует в обществе светском. Это является, как мы теперь говорим, сильным вызовом.
Ведь задача Церкви постоянно одна и та же на протяжении тысячелетий, и, верим, что она сохранится до скончания века. Церковь призвана продолжать служение Господа Иисуса Христа, она призвана свидетельствовать о Божественной истине, она призвана вести людей ко спасению. Другой цели у Церкви нет. Все остальное, что мы делаем – будь то социальная работа, участие в политическом диалоге, работа в сферах массовой информации и с информацией – вся эта деятельность осуществляется Церковью исключительно настолько, насколько служит делу человеческого спасения.
Одним из важных показателей, я бы сказал – нервов, раздражителей информационного пространства, являются новости. Без новости не существует информационного пространства. Вокруг новостей складывается все. И основное биение пульса информационного сообщества, и основное вращение капиталов – все вокруг новостей. В этом смысле каждый профессиональный журналист знает подлинную цену новостям.
В связи с этими утверждениями возникает вопрос, а как же с церковными новостями? Могут ли они быть таким фактором притяжения внимания людей? Может ли церковная новость возбуждать интерес в информационном пространстве? Я глубоко убежден в том, что может, потому что сама благая весть, евангельская весть является новостью. Не только для каждого последующего поколения людей, но новостью для очень многих людей, которые хорошо знают Евангелие.
Со мной согласятся те священнослужители, которые вдумчиво относятся к произнесению проповедей. Проповедь обычно произносится на евангельский или апостольский текст. Большинство из этих текстов священнослужители с образованием и с опытом знают практически наизусть, а если не наизусть, то близко к тексту. И кажется, что уже ничего нового в этой книге быть не может. Но всякий раз, когда, отрешившись от предыдущего понимания текста, вы взираете на него с той точки зрения, которая формируется, в том числе, тем, что происходит лично с вами, с вашими близкими, родными, с вашим приходом, с вашей страной, с миром – это содействует такому пониманию текста, которого раньше не было.
Евангелие является бездонным, бесконечным источником новостей. Именно поэтому церковная проповедь по природе своей должна быть актуальна. Она либо актуальна, либо ее нет. Если церковная проповедь перестает нести новость, если прихожане заранее знают, что настоятель скажет по поводу Марфы и Марии из евангельского текста, который часто читается в храме, потому что приурочен к Богородичным праздникам, то тогда особого интереса нет.
Журналистика не может жить без новостей. Значит, церковная журналистика должна быть заточена на мысли, на идее, а не просто на перечне событий и фактов. Обычный журналист гоняется за фактами, чтобы первому их озвучить. С появлением интернета это вообще какой-то болезнью стало. В интернете ведь отмечается точное время, когда вы выставляете новость в информационном пространстве. Вдруг соседний сайт на 32 секунды выставил раньше тебя. Ну, кошмар, неудача!
Церковная журналистика имеет совершенно иное отношение к новостям. Вот если в центре нашего послания миру, которое будет нести, в том числе, и церковная журналистика, будет интеллектуальная новость, новый взгляд на проблемы, на жизнь, который порождается вечным и всегда актуальным Словом Божиим, тогда мы будем источниками новостей, может быть, не горячих, но тех новостей, которые способны пробудить мысль, привести людей к новому пониманию Слова Божьего, но самое главное — к новому пониманию, обновленному пониманию самих себя, своих отношений с окружающим миром.
Что все-таки нужно сделать, чтобы сегодня наша церковная журналистика была актуальной, чтобы она несла такое послание Церкви и обществу, вокруг которого возникали бы дискуссии, рождался бы реальный интеллектуальный и духовный интерес? Мы должны, в том числе, отталкиваться от нашей внутренней повестки дня, которая сегодня очень разнообразна.
По каким-то неведомым для меня причинам очень интересные элементы этой повестки дня не вызывают практически никакого интереса у нашего церковного журналистского сообщества.
В Русской Православной Церкви создан орган, которого не было никогда ни в одной православной Церкви, который в значительной мере отражает саму идею соборности с широким участием не только епископата, духовенства и монашествующих, но мирян – мужчин, женщин, молодежи. Это наше Межсоборное присутствие. Задача Межсоборного присутствия заключается в том, чтобы помогать всей Церкви принимать решения, необходимые для осуществления пасторской деятельности, в том числе, и привязанной к актуальным современным проблемам.
Сама работа Межсоборного присутствия построена максимально открыто. Есть такой термин, который используют по делу и не по делу, я его сейчас использую, чтобы всем стало ясно – максимально демократично, без всякого патернализма. Никто не управляет процессом так, чтобы кого-то от этого процесса непременно изолировать и сам процесс направить в то русло, которое заранее кем-то сформулировано и предложено. Все вырастает из живой дискуссии, из проникновения в обсуждаемую тему в рамках работы Межсоборного присутствия. А затем наступает самый важный период – общецерковное осмысление этих документов.
Но вот, что удивительно, что нередко вокруг этих документов, в том числе, и наша православная журналистика столь громко молчит, что это молчание становится очевидным для очень многих.
Почему это происходит? Ведь там источник новостей, там источник очень многих духовных и интеллектуальных новостей. Как важно, чтобы на уровне наших епархий, приходов осуществлялась общецерковная дискуссия. Это будет важно, как для получения необходимого результата, так и для самой дискуссии. Мы должны возрастать в культуре общецерковного обсуждения тех проблем, которые сегодня стоят на повестке дня.
В наследство от 1990-х, от начала 2000-х к нам пришла некая эмоционально негативно окрашенная тенденция обсуждать те или иные церковные проблемы. Я вспоминаю дискуссию вокруг славянского и русского языка. Она была такой грубой и такой резкой, такой неуважительной к оппонентам, что нередко, если человек высказывал мнение, отличающееся от мнения другого, то он подвергался буквально шельмованию. Его называли либо консерватором, ригористом, либо наоборот обновленцем. Этот срыв общецерковной дискуссии на такого рода тональность лично меня всегда очень огорчал, и я понимал, что нам еще нужно проделать большой путь, чтобы вернуться к тематике и тональности общецерковной дискуссии начала XX века, когда существовало Предсоборное присутствие, когда многие серьезные, трудные проблемы церковной жизни стали всесоборно обсуждаться.
Дай Бог, чтобы, по крайней мере, вокруг документов Межсоборного присутствия у нас сформировалось зрелая, ответственная церковная дискуссия, которая бы помогала, в том числе, и принимать необходимые решения.
Конечно, в информационном обществе очень возрастает роль журналистской профессии. Влияние журналистов на жизнь тоже очень возрастает — влияние на температуру, на градус общественной жизни, на направленность той дискуссии, которая идет в обществе. Отсюда, конечно, произрастает огромная ответственность. Конечно, в последнее время, что греха таить, понижается вообще уровень журналистики. Не потому что меньше стало способных людей, совсем нет. Есть удивительно одаренные, умные, образованные люди с способностью прозревать события.
Но один новый совершенно фактор часто затушевывает роль ярких журналистов. Сегодня ведь журналистом становится каждый участник интернет-дискуссии. Никогда не было так много журналистов, как сейчас. Все журналисты. Слова любого могут уходить в информационное пространство и прикасаться к сознанию миллионов людей. Но если раньше журналисты должны были себя готовить к такого рода публичным выступлениям и высказываниям, оттачивать свой стиль, свою грамотность, то теперь совсем это не обязательно.
Полуграмотная фраза может взбудоражить половину общества, потому что присутствует наравне с профессиональными журналистскими творениями в информационном пространстве. Поэтому иногда блогеры, которые собирают большую аудиторию, становятся не менее влиятельными, чем профессиональные и высокообразованные журналисты, не имея ни образования, ни опыта, иногда и понимания тех проблем, которые они затрагивают. Нельзя стать хирургом без образования — мы знаем, к чему это может провести. Нельзя стать священником без образования — мы тоже знаем, к чему это может привести. Так же нельзя претендовать на влияние на человеческие умы, не имея соответствующей подготовки.
В этом смысле наша православная журналистика ни в коем случае не должна встать на путь на путь упрощения всего, что связано с этой профессией. Нельзя мириться с недоброкачественными текстами, со скукой, которая иногда порождается пером и словами наших журналистов. Нельзя мириться также с попыткой церковной стилистикой, церковной псевдокультурой создавать какой-то иллюзорный и фольклорный образ православия, скрываясь за благочестивыми фразами.
Благочестивые фразы могут быть пустыми фразами. От благочестивых фраз могут уши вянуть. Благочестивая фраза по-настоящему благочестива тогда, когда она задевает человека, когда она возбуждает мысль, когда она влияет на сердце, на мировоззрение. Тогда это подлинно благочестивая фраза, но стилистически она может быть выражена абсолютно не в терминах узкой традиционной церковной субкультуры. Поэтому современный православный журналист должен быть человеком, конечно, профессионально подготовленным, не просто умеющим писать, а умеющим профессионально писать и профессионально говорить. Но, кроме того, это должны быть мыслящие люди, потому что их творчество способно влиять на сознание тысяч людей.
Считаю, что перед Церковью стоит огромная задача — подготовить корпус таких православных журналистов. Мы очень нуждаемся в такого рода служении. Я хочу подчеркнуть, что это служение, это не работа, потому что нельзя сегодня быть православным журналистом, а завтра переключиться на какую-то, совершенно другую тематику. С темой церковной человек должен срастись, сжиться, она должна быть темой его жизни. И влияние нашей журналистики, несомненно, будет возрастать, если по всем параметрам наши люди, участвующие в информационной работе, будут превосходить всех тех многочисленных участников информационного процесса, которые, на мой взгляд, не обогащают этот процесс, а напротив его либо разрушают, либо делают опасным для духовной жизни человека.
Еще один очень важный момент, если говорить о роли церковного журналиста, на который хотел бы обратить ваше внимание. Ваши слова никогда не будут доходить до сердец людей (это относится и к священникам, которые проповеди говорят), если вы сами не переживете на своем опыте то, что вы говорите. Особенно, если речь идет о духовных вопросах, о вопросах нравственности, о том, что составляет сердцевину церковной проповеди. Если человек внутренне не пережил, через свое сознание не провел, не выстрадал, как иногда говорят, тему, то его репортажи достигать ума и сердец других людей не будут. Так же, как не будет достигать сердец и умов проповедь священника, который сердцем не пережил то, что он говорит.
У меня однажды был очень интересный разговор с одной прихожанкой, которая говорила о священнике, принимавшем ее исповедь. Она назвала этого батюшку, который, на мой взгляд, ничем не отличался особенно, поэтому свидетельство этой женщины было для меня очень важным. Она сказала: «Когда батюшка меня исповедовал, то я поняла, что он тоже в этот момент исповедуется». И это такое сильное произвело впечатление на эту женщину, способную критически оценивать то, что вокруг происходит, что она стала глубоко верующим человеком. Она в этом простом пастыре увидела не только того, кто с высоты своего положения принимает исповедь, но человека, который способен был отождествиться с ее проблемами и говорить не просто от лица учителя, а говорить от лица заинтересованного участника того же самого процесса — процесса выхода человека из давления и влияния греховных наклонностей. Вот этот пример должен, думаю, всем нам показать, что без внутреннего духовного опыта, без работы, нет, конечно, по-настоящему церковного журналиста.
Церковный журналист – это тот, кто проповедует Христа, даже не занимаясь церковной проповедью, а это значит, что все, о чем он пишет и говорит, должно быть важной частью его собственной жизни.
Еще хотел бы сказать об одном важном явлении. У нас как-то уходит из обихода замечательный термин – публицистика. Еще в XIX столетии святитель Феофан Затворник с тревогой писал, что надо было бы готовить целую армию христианских апологетов, чтобы противостоять распространяющимся идеям безбожия. Перефразируя эти слова святителя Феофана, я бы хотел сказать, что нашей Церкви сегодня нужна целая армия публицистов, владеющих ярким образным словом, искренних, горячих и способных возжечь интерес у самых различных слоев общества. Я знаю нескольких таких замечательных публицистов. При всей своей занятости я читаю их статьи, потому что они мне многое дают. И не только с точки зрения обогащения меня каким-то аргументами, а также, с точки зрения понимания, что происходит в сознании образованного, интеллигентного современного человека, который через себя пропускает ту или иную церковную тему. Я думаю, что вы тоже знаете имена этих людей или части этих людей, кто-то из них сегодня в этом зале присутствует.
Но я бы хотел сказать, что нам нужно очень много таких публицистов, которые могли бы подхватывать церковные темы, защищать церковную позицию ярко, убедительно, интеллигентно, подавая пример, в том числе, и полемической дискуссии — без оскорблений, без навешивания ярлыков, но убеждая оппонента не эмоциями, особенно негативными, а силой убеждения, красотой слога, образностью выражения, своей эрудицией. Это непростая работа и очень непростое служение.
Я думаю, что наши православные университеты в каком-то смысле должны подумать о создании вот этой пишущей церковной элиты, потому что публицист – это человек, относящийся к журналистской элите. Это не просто тот, который передает сведения, информацию о происшедших событиях, а тот, кто подвергает это аналитике, тот, кто помогает людям проникнуть в суть проблем не только внутренних церковных, но и церковно-государственных, церковно-общественных отношений, а самое главное — в суть проблем, которые сегодня происходят с человеком, с человеческим обществом.
Мы живем в особое время. И, может быть, следующие поколения будут говорить, как иногда мы говорим о поколениях времен русских революций: «Вот, если бы мы были там, мы бы этого не сделали. Как они могли этого не видеть, как они могли это допустить?» С легкостью Государя Императора критикуем: вот этого не сделал, этого. Вот если бы мы там были! Вот чтобы о нас так не сказали: «Что же они прошляпили свое время, почему они провалили свое поколение? Почему у Церкви не нашлось людей, ярко и убедительно обращающихся к обществу и призывающих его остановиться от пагубных тенденций не языком менторским, учительским, а силой слова, силой интеллекта, силой духа?», нам нужны публицисты.
Церковный публицист – это тот же проповедник, который работает на более широком фронте. И вот, как важно, чтобы у нас формировался, как я уже сказал, корпус замечательных людей, которые способны были помогать нашим современникам увидеть подлинную красоту Евангелия и в соответствии с этой красотой выстраивать свою жизнь.