Вера Тихонова
Радость как топливо
«Я себе носки из пуха норки беру, тебе взять такие?» Вопрос подруги поставил меня в тупик. Ей с февраля настолько плохо, что она почти перестала выходить из дому, начала моментально уставать от людей. Как должны были сложиться обстоятельства, чтобы она покупала пуховые носки и могла заодно взять пару для меня?
Оказалось, что ей просто хочется купить какую-нибудь ерунду на маркетплейсе. И она может быть розовой и пушистой. «Тогда хочу», — сказала я. «Спасибо, мне полегчало», — ответила она.
Мы с ней поменялись местами. Когда я приходила в себя после смерти мужа, это она убеждала меня, что раз хочется — надо обязательно покупать клевые спицы и новую пряжу, есть гадость из фастфуда, делать глупости.
Тогда я добывала из обстоятельств радость, как руду в забое. Сначала — отследить, что мне и правда чего-то хочется. Потом — вспомнить, что я вообще-то могу себе это позволить. Затем — выбирать. Сомневаться и все-таки разрешать себе. Потом — предвкушать, пока приедет доставка. Получать и радоваться дальше.
Специалисты по проживанию утраты часто сравнивают радость с топливом для автомобиля.
Мы нуждаемся в эндорфине, чтобы мочь переварить тягостные переживания. Без этого горе замораживается, застывает, превращается в тягостное болото.
Это работает не только с потерей близкого человека. Когда мы утрачиваем любимую чашку, теряем взаимопонимание с друзьями, не в силах планировать будущее хотя бы на два дня вперед, работают одни и те же механизмы горевания. И если у нас есть ресурс, чтобы прожить, прочувствовать и осознать — мы можем двигаться дальше. Если нет, то нет.
И второй вариант для меня страшнее самого горя. Потому что оно превращает меня в беспомощную девочку, которая ничего не может сделать с тем, что на нее обрушилось, потому что невозможно прекратить боль, ужас, растерянность.
Именно поэтому я так старательно училась радоваться каждой мелочи. Потому что это ресурс. Это топливо, на котором можно выехать из мрака. Сдвинуться с места хоть немного и тем самым вернуть себе субъектность. Вспомнить, что это не меня несет, это я что-то решаю в своей жизни. Я могу. Я есть.
У моей подруги по ту сторону здравого смысла оказались очень близкие люди. Она переживает за родственника, который сейчас в пекле. И потеряла надежду в обозримом будущем расплатиться с долгами. Но недавно она расплатилась кредиткой за сияющее дерево. Восхитительное и абсолютно бесполезное.
Да, объективно это никак не объяснить. Это все-таки не носки. Но она включает его и ложится рядом с книгой.
И вокруг темно и красиво. И свет от дерева, и истории из книжек держат ее.
Все мы пытаемся найти свет там, где темно и страшно. В пушистых носочках, в мягкой пряже, в тыквенном латте. Это про жизнь там, где ее как будто и быть не должно. Во вдовстве, в эмиграции, в кредитах. В бетонном спальном районе, где давно никто не улыбается.
О тыквенном латте
В соцсетях мелькали посты о сверхпотреблении и неуместности подобных желаний. Не буду спорить, все так. Все мы в той или иной степени жертвы маркетинга и рекламы. Мы пьем кофе из одноразовых стаканчиков, меняем телефоны и покупаем всякую ерунду. И в целом я за осознанный подход и экологичность. Но — когда есть силы и возможность об этом думать.
Когда Скарлетт О’Хара умирала от голода, она ела грязную морковь, едва обтерев ее подолом платья. Когда человек находится на том этаже пирамиды Маслоу, где выживание определяется скидками в «Пятерочке», ему не до глобального потепления. И любые разговоры о необразованности и отсутствии осознанности тут не только неуместны, но даже аморальны.
Такие рассуждения очень похожи на мнения о том, как надо горевать. Когда вроде бы никто не знает, как на самом деле полагается горевать, но на всякий случай осуждают. Вот, скажем, вдове полагается (кем?) иссохнуть от горя. А я несколько месяцев могла есть только хлеб и закономерно набрала вес. И ужасно переживала из-за этого. Не из-за того, что для моей спины это неполезно, а от того, что горюю как-то неправильно.
Или вот — вдове полагается быть печальной и заплаканной. А мне хотелось постить селфи, где я улыбаюсь. И приходилось делать усилие над собой, чтобы самой для себя расставлять вешки — вот, смотри же, твоя жизнь не состоит сплошь из боли, есть и хорошие дни, ты не разучилась быть счастливой.
И когда моя френдесса резко высказалась в адрес девушки, искавшей в эмигрантском чате тыквенный латте, я написала: «Знаете, через две недели после похорон мужа я купила себе зеленое платье. Объективно оно было мне не нужно. Я могла без него прожить. Но он было мне необходимо. И оно помогло мне выжить».
Мы не знаем, что потеряла та девушка. Что она оставила в прошлой жизни, в мирном времени, в налаженном быту. Что стало с ней после волны осуждения.
Но если что-то может помочь продержаться еще одну ночь — что угодно, неважно что — это надо обязательно дать.
Не потому, что это что-то нужное. А потому, что радость необходима.
Не потому, что это нужно для жизни. А для того, чтобы выжить.
Фото: wallhere.com