Народ, как всегда, крайний
– Я постараюсь выразить свою позицию с трех точек зрения: как политэконом и историк экономических учений (коль скоро именно по этим двум специальностям я доктор наук), как историк (по образованию и по части своих современных занятий) и как гражданин.
Мне бы хотелось сразу оговориться: я не специалист по «пенсионке». Социальное обеспечение, включая пенсионные проблемы, – это отдельная, вполне специфическая отрасль экономической науки, и в этой области я – не профессионал. И все, что я могу сказать – это мое сугубо личное мнение, профессионально вполне вульгарное (лат. vulgaris – простой, обыденный, простонародный, в общем – с кухни). Тем не менее, только с этих трех – не касаясь ни Церкви, ни богословия. Прежде всего, в той связи, что вопрос пенсионного обеспечения граждан – проблема государственная, а никак не церковная. К Церкви она никакого отношения не имеет – ни спекулятивного, ни, тем более, практического.
Архимандрит Филипп (Симонов)
Все, что не связано с пребыванием нашим во Христе и воскресением в последний день к жизни вечной, вряд ли относится к Церкви. Все, что составляет отношения государства и его граждан, – это проблема государства и его граждан. Не Церкви ее решать, покуда она не стала государством. И говорить об этой проблеме нужно с позиций именно земного гражданства, чтобы не разорить святости гражданства церковного: не мечите, сказано, бисер ваших (Мф. 7, 6).
А проблема эта, как бы то ни было, сложна и часто неудобна. Мы живем в эпоху загадочного социального двоемыслия. С крахом советской социалистической модели в мире прекратилась конкуренция социально-экономических систем. В США, например, антимонопольное законодательство требует, чтобы на одном рынке было не менее двух крупных игроков – тогда этот рынок не считается монопольным. А в мире сейчас нет этих двух игроков, социально-экономический «рынок» монополизирован и жестко диктует единообразные правила всем своим участникам. Да еще в глобальном масштабе.
Олигархическая модель правления стала глобальной и многократно репродуцируется на уровне отдельных стран. Исключений практически нет. Но называется она почему-то демократией, правовым государством, обществом равных возможностей, еще чем-то подобным.
– Против реформы выступают 92% граждан России. Однако все эксперты говорят, что это необходимая мера. А вы здесь с кем – с экспертами или с народом?
– Странный вопрос. Разве я – не народ? Я и есть народ.
Хотя мне самому часто доводилось по разным вопросам пребывать в роли эксперта, я должен сказать, что с экспертами – всегда сложно. Некоторые эксперты, например, в 90-е годы говорили, что если 30 млн граждан физически прекратят свое существование – это закономерно: они-де не вписались в рынок.
Но в рынок не вписалось гораздо больше народу – в 90-е годы они просто перестали рожать. А тогдашнее правительство во главе с незабвенным его главой, именем коего теперь называют библиотеки и т.д., эту депопуляцию только поощряло: экономический потенциал страны разбазаривался, на рождаемость наплевали, везде ввели «планирование семьи», институт брака разрушался (и одна Церковь волновалась по этому поводу), кадры на смену тем, кому сейчас пора на пенсию, не готовились и т.д. Я прекрасно помню главу молодежного комитета Якеменко, который внушал детям: зачем вам идти в какой-то институт, где 5 лет из вас будут готовить каких-то инженеров, когда мы за 4 года сделаем из вас квалифицированных менеджеров?!
Главное – выполнить рекомендации МВФ, а после нас – хоть потоп.
Потоп наступил. В отличие от Ноя, ковчег ради него никто не строил: нет последовательно проводимой системной экономической политики (если не считать таковой «затягивание поясов»), не решается задача эффективного управления денежными потоками, которые генерируют естественные монополии, назначаемые сверху «драйверы» тянуть экономику не в состоянии.
Так что народу (покуда эксперты на него смотрят не как на основу экономики, а как на электорат, когда припечет, и как на подопытных кроликов, когда припекать перестанет) деться некуда.
Вот и возникла «необходимая мера»: с одной стороны, денег нет, с другой – кадровый дефицит профессионалов (не менеджеров). Народ, как всегда, крайний. Его и не спрашивают – смотри себе футбол, зрелище обеспечено, а насчет хлеба – решим.
Только, к удивлению, не все прильнули к экранам. Еще при Ельцине одна профсоюзная дама на некоем официальном совещании сказала горькую правду: главное сейчас – не вывести народ на улицы, а увести его с улиц. Мне интересно: эксперты оценивали этот потенциал или только считали цифирь (если считали)?
Паллиатив, призванный залатать дыру на несколько лет
– У нас уже были две реформы, в том числе накопительная пенсия. Они не помогли улучшить ситуацию в бюджете, почему эта должна сработать?
– Сперва давайте отделим мух от котлет. Бюджет – это одна история, она находится в компетенции Минфина, пенсии – другая. Пенсиями занимается специально созданный для этого институт с утверждаемым отдельным законом бюджетом – государственный внебюджетный фонд Пенсионный фонд России, задача которого – осуществление функции (вроде бы пока еще не признанной избыточной) государственного управления средствами пенсионной системы и обеспечения прав граждан РФ на пенсионное обеспечение. Так что все наши реверансы по поводу пенсий должны направляться в правильный адрес – в сторону менеджмента ПФР.
Случившиеся реформы показали: менеджмент этот оказался, мягко сказать, не ахти. Видимо, есть определенные «рыночные» догмы, которые он изучил по «рыночным» учебникам, а есть практика, которой он просто не знает и знать не хочет, а потому желает ее подмять под свои идеи, которые, вполне возможно, годны для развитых обществ, но совсем не применимы в условиях развивающихся стран с неразвитыми, недиверсифицированными, крохотными финансовыми рынками.
В условиях, когда у нас с большим трудом работает банковская система, все время уповающая хоть на какую-то господдержку, предполагать, что основная идея фикс пенсионной «реформы», просто скалькированная с западного опыта, – негосударственные пенсионные фонды (НПФ) – внезапно эффективно заработает, было, простите, по меньшей мере наивно.
Она ведь и на Западе работала только в условиях финансово стабильных сильных экономик: система НПФов определенное время была эффективной там, где были стабильно и долговременно прибыльные направления вложения долгосрочных инвестиций, которые аккумулировались в этих фондах. В основном – и это тоже необходимо учитывать – это были инвестиции в фиктивный капитал.
В условиях, когда в нашей экономике долгосрочным периодом считается год (в лучшем случае – три), а эффективные инструменты инвестирования можно пересчитать по пальцам одной руки, говорить о долгосрочных (лет на 15-20) эффективных вложениях пенсионных накоплений через НПФы – профессиональный абсурд.
Тем более – имея в руках международный опыт: как только экономическая ситуация на Западе системно дестабилизировалась, там и пенсионная система, основанная на долгосрочных портфельных инвестициях негосударственных пенсионных фондов, продемонстрировала свою неустойчивость, и речь зашла о сокращении выплат, повышении возраста и др.
Таким образом, сами радужные предпосылки, заложенные в прежние реформы, были ложными.
Фото: unsplash.com
Есть и еще один фактор, о котором в последнее время стали широко оповещать. Вот вам свежая новость (от 31 июля) по РенТВ, – первое, что дал поисковик по запросу о ПФР: «Магнитогорские правоохранители задержали Любовь Штейн – начальника местного отделения Пенсионного фонда России». Видимо, если борьба с коррупцией из кампании превратится в систему, это тоже даст существенную экономию средств, в том числе и Пенсионного фонда.
Что касается новой «реформы», она должна сработать просто по арифметике: потому, что число потребителей услуг пенсионной системы в среднесрочном периоде существенно сократится – условия объявлены, не будем на них останавливаться.
В общем, как у пророка: отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина (Иер. 31, 29-30).
Не понятно другое: что случится за пределами этого среднесрочного периода. Никаких обоснованных расчетов никто пока не видел. Поэтому создается впечатление, что это – паллиатив, призванный залатать дыру на несколько лет.
– Демографическая причина – главная проблема? Или дело в том, что государство не может наладить нормальную пенсионную систему?
– И то, и другое верно. Последствия «русского креста» 90-х годов, когда смертность обгоняла рождаемость, никуда не деть. Но и проблему управляемости экономики тоже нельзя сбрасывать со счетов. Не может быть долгосрочно стабильной ситуация глубоко поляризованного общества, особенно когда экономические «верхи» решают все вопросы своего благосостояния за счет создающих национальное благосостояние «низов».
– Почему сейчас и такими быстрыми темпами решили менять пенсионное законодательство?
– Потому что пенсии нужно платить – хотя бы в том минимальном размере, который установлен. А с этим – туго, и чем дальше, тем будет туже.
Никаких реальных принципиальных решений, которые заработали бы хотя бы в среднесрочной перспективе, никто пока не придумал – если не считать таковым известные мысли известных высокопоставленных лиц о том, что граждане должны позаботиться о себе сами (т.е. система пенсионных фондов – профессионалы! – не смогла выгодно инвестировать пенсионные средства, а граждане смогут; это – оставив за скобками вопрос о том, где именно должны названные граждане взять деньги для этой о себе заботы – из зарплаты в 15-25 тысяч минус подоходный, минус ЖКХ, минус покушать и одеться, минус еще много что); что неплохо было бы, чтобы их содержали дети (минусы уже поименованы); что можно бы «для начала» прикупить квартирку «хотя бы метров 50» (т.е. из тех же самых поименованных доходов платить еще и ипотеку) и ее сдавать и проч.
А Пенсионный фонд эффективно управлять пенсионными средствами, которые формируются в результате соответствующих квазиналоговых отчислений (т.е. хотя бы обеспечить сохранение номинала, не то чтобы прирастить), оказался не в состоянии: с 2005 года бюджет ПФР сводится с дефицитом, который покрывается отчислениями из бюджета (вот только где возникают бюджетные расходы: квазиналога в виде пенсионных отчислений недостаточно, приходится подключать реальные налоги).
А экстенсивно расширить поступления в пенсионную систему (предположим, за счет неких целевых отчислений, скажем, из прибыли от углеводородов) не получается, и поэтому пенсионерам неплохо бы «выйти из зоны комфорта» (Е. Ямпольская).
А государство у нас социальное по Конституции (статья 7), и в нем «устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».
– Что на деле реформа даст государству?
– Давайте остановимся на минуту. Что такое государство? Управленческий аппарат, занятый распределением бюджетных ресурсов, не обращая внимания на то, как они потом расходуются, по принципу: деньги ушли – задача выполнена? Экономика, которая эти ресурсы мобилизует через налоги и прибыль и потом потребляет в виде инвестиций? Народ, который их непосредственно производит и, кстати, платит налоги? Мне кажется, что каждый из поименованных блоков считает государством именно себя.
Но все-таки вернее думать, что государство – это некое единство и народа, делегировавшего власти обязанность государственного управления, и аппарата, и крупных экономических агентов, и еще многих составляющих. Сего ради, как говорится, вы и налоги (φόρους) платите (ср.: Рим. 13, 6). Провал в одной из многочисленных составляющих неминуемо сказывается на всей системе.
Первый ожидаемый результат – сокращение дефицита Пенсионного фонда. Однако неоднократно, даже на официальном уровне, уже высказывалось мнение о том, что предлагаемые меры – не более чем паллиатив. Это похоже на правду: расходы на выплаты естественным образом сократятся (ввиду возникновения нового временно́го лага), но ведь никаких реальных предложений по изменению самой пенсионной системы, росту ее эффективности пока не озвучивалось. Значит, дело пойдет по-старому, как мать поставила – к лесу пе́редом, к Ивану задом, и через определенное время возникнет знакомая песня: лыко-мочало, начинай сначала.
Второй ожидаемый результат – возможность использования квалифицированных трудовых ресурсов в сферах, где наблюдается их реальный или потенциальный недостаток ввиду демографического фактора.
Но это – тоже временный результат: пенсионный потенциал в конце концов неизбежно реализуется, старые кадры советской еще формации неминуемо – несколькими годами раньше, несколькими годами позже – оставят свои рабочие места.
Однако с позиций рационального использования трудовых ресурсов никто ничего принципиального пока не предложил ни в плане активного расширения системы подготовки кадров рабочих специальностей, ни по поводу высококвалифицированных инженерно-технических работников, врачей, учителей, научных работников и т.д., ни по поводу повышения престижа (а значит, и зарплаты) профессий, на которых стоит экономика (я вас уверяю: она стоит не на менеджерах по клинингу).
Единственное следствие, которое точно реализуется, – это сохранение монопольных сверхприбылей и сверхдоходов олигархата.
Фото: unsplash.com
Компромисс вряд ли решит проблему
– Из каких источников должны платиться пенсии?
– Вот это и есть самый главный вопрос любой пенсионной системы и любой пенсионной реформы.
Пока никто не предложил ничего иного, кроме как ответственности новых поколений за благосостояние старых в рамках социальной справедливости: те, кто вырос, в общественном масштабе обеспечивают тех, кто их вырастил. Хотя мы и не платим лично никаких отчислений, из которых формируется государственная пенсия (мы не говорим о личных адресных отчислениях на собственную старость, сбережениях и т.п.), – их платят наши наниматели, но не будем забывать: платят они из нашей зарплаты (т.е. данный платеж – та часть заработной платы работника, которая ему не доплачивается, потому что идет на удовлетворение общественной потребности).
При этом общество берет на себя обязанность сохранения полученных ресурсов (т.е. управления ими таким образом, чтобы с учетом инфляции их стоимость не сокращалась) – это обязанность Пенсионного фонда (не забудем: ПФР – государственный фонд и выполняет, таким образом, общественную функцию). В лучшем случае эти ресурсы можно и прирастить путем эффективного инвестирования.
Другой схемы пенсионного обеспечения в границах социального государства мир пока не предложил.
– В ЦИК поступили документы о проведении возможного референдума. Дойдет ли до этого и можно ли уже, на этой стадии, что-то изменить?
– В Конституции РФ (ст. 39, ч. 2) сказано: «Государственные пенсии и социальные пособия устанавливаются законом». Действующий Федеральный закон «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» (ст. 7, п. 1) говорит: «Право на трудовую пенсию по старости имеют мужчины, достигшие возраста 60 лет, и женщины, достигшие возраста 55 лет».
Опять-таки в Конституции (ст. 55, ч. 2) сказано: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина».
Принятый в первом чтении законопроект в этом контексте выглядит в определенной степени коллизионно: право на пенсию по возрасту само по себе не затрагивается, однако сам этот возраст существенно изменяется, так что определенный контингент граждан имеет все шансы не дождаться реализации своего конституционного права. И если посчитать эту коллизию конституционной, то есть статьи 134-135 Конституции, которые предусматривают, как именно следует действовать в подобных случаях. О референдуме там не сказано.
– Как найти компромисс, чтобы и государство, и народ реформа устраивала?
– Компромисс вряд ли решит проблему. Вопрос упирается в необходимость комплексной реструктуризации даже не пенсионной – всей экономической системы: не только производства, обмена и потребления, но и факторов, обеспечивающих развитие воспроизводственного процесса – начиная с демографической политики, системы образования и воспитания, системы формирования общественных ценностей, на которых строится личная шкала ценностей, наконец, системы распределения общественного продукта и благосостояния.
Это трудно – трудно найти истинные основания общественной системы.
Наше «новое» общество – исключительно материалистично в своей основе, в системе своих ценностей. Мы стали материалистичными настолько, что даже в Церкви от Бога требуем только немедленного чуда именно материального свойства.
Этому грубому людскому материализму уже Христос ужасался: Род лукав и прелюбодей знамения ищет, – говорил Он, но и остерегал: знамение не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка (Мф. 12, 39). Это-то Ионино знамение, знамение Христа ра́спята – Иудеом соблазн, Еллином безумие (1 Кор. 1, 23; 2 Кор. 2, 2), как бы и не для нас: нам нужно сейчас, всего и сразу, и желательно так, чтобы мы сами в этом никакого участия не принимали, а всё само упало бы на нас свыше.
И как-то забыли мы о том, для чего мы в Церковь собрались, для чего вообще и Церковь-то собралась. Вы на свободу звани бысте, братие <…> – стойте в свободе, которую даровал нам Христос (Гал. 5, 1, 13). Церковь в одной из своих сверхзадач – высший образ земного общества. Общества, которое Бог, иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4), хочет видеть свободным: не подвергайтесь опять игу рабства (Гал. 5, 1).
Церковь – по-гречески ἐκκλησία, народное собрание, собрание граждан. Древнегреческие граждане (поли́ты) собирались в свое собрание, чтобы решать важнейшие вопросы текущей жизни – мир и война, например, особенности государственного управления и т.п., т.е. все, что непосредственно затрагивает жизнь каждого и требует поэтому общего решения, общественного согласия.
У нас нет компромисса: [не] подходит (или – [не] полезен: εὔθετός ἐστιν) для Царствия Божия никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад (Лк. 9, 62).
Христос приобрел нас Себе (от ἀγοράζω – купил!) [дорогою] ценою (ср.: 1 Кор. 6, 20; 7, 23), и у нас есть только Христова – Христом данная – свобода.
Свобода быть сотворцами Творцу. Свобода вместе с Ним создавать вокруг себя нематериальную святость, воплощающуюся отчасти и в материальную социальную справедливость: вы храм Бога живаго (2 Кор. 6, 16), а все пространство вокруг – Святое Святых; вот закон храма! (Иез. 43, 12).