«Человек превращается в машину по подготовке к экзаменам»
Нора Потемкина, мама Татьяны (20 лет) и Анны (18 лет):
— Очень редко ребенок определяется с самого начала, кем он будет. Часто он не знает, куда идти, и от этого начинает нервничать, дергаться. У меня так было с обоими детьми.
Моя старшая дочь Татьяна в 9-м классе выбрала физико-химический класс, но в 11-м просто сломалась оттого, что это оказалось непосильно. В середине года мы стали выбирать, какие экзамены Таня будет сдавать. Она хотела и литературу, и физику, и профильную математику, и русский. Казалось, ее интересует все, но при этом она то ли потерялась, то ли не смогла сконцентрироваться.
И началось: «Я ничего не умею, из меня ничего не выйдет, я никуда не гожусь». Просто легла и не вставала.
Потом попала в Научный центр психического здоровья (НПЦЗ) и провела там четыре месяца с депрессией, суицидальными мыслями.
У младшей, Анны, в процессе подготовки к ЕГЭ в этом году тоже был нервный срыв, и все повторилось: два месяца в стационаре, долгое восстановление. Я очень благодарна школе, в которой училась Аня. Ее поддерживали после больницы, ей было приятно ходить в школу. Но до сих пор она заторможена, приходится ее тормошить, чтобы она что-то делала. И слишком уж ко мне привязана, хотя подружки, к счастью, есть.
Надо сказать, что после больницы обе мои девочки обрели интерес к жизни. Особенно Таня, которая начала встречаться с друзьями, ходить на выставки, в театры, и все это продолжается до сих пор. Ее друг учится в МПГУ на переводческом, подрабатывает в баре, весьма деятельный молодой человек. Но у самой дочки особого желания вкалывать так и не появилось.
Когда я читаю про детей, которые побеждают на олимпиадах и поступают без вступительных испытаний, я думаю: «Хватает же у кого-то целеустремленности!» А с другой стороны, человек на три года фактически перестает жить и превращается в машину по подготовке к экзаменам. Это тоже ненормально.
Пока мои дети так ни с чем и не определились в жизни. Может быть, это наследственность со стороны папы. Он рисковый человек, его профессия — промышленный альпинизм, он больше работает руками. А я как с самого начала выбрала музыку, так всю жизнь ею и занимаюсь. Я — исследователь древнерусского пения, изучаю старинные певческие рукописи плюс работаю регентом. Обе мои девочки музыкальны, играют на гитаре, пели со мной на клиросе.
Младшей нравится что-то, связанное с одеждой, она лет с 10–12 обращала внимание на то, что идет человеку, что он носит. У нее безусловно есть художественный вкус. Будем, может быть, развиваться в этом направлении. Пока что в колледже она пошла на портного, потом пойдет на конструирование, моделирование одежды. А дальше попробуем поступить в университет Косыгина.
Старшей сейчас 20 лет, она год отучилась в колледже на реставратора, но работы по специальности не нашла. Работает продавцом в магазине «Магнит-косметик», но понимает, что надо думать про дальнейшую учебу.
Наверное, у человека, окончившего вуз, есть больше возможностей зарабатывать.
У меня нет никаких социальных комплексов по поводу детей, но я беспокоюсь, как они будут жить дальше.
Пока что мне надо их содержать, а я работаю в бюджетном учреждении и получаю мало. Не могу купить ни квартиру, ни машину, ни сделать ремонт.
Главное в образовании не деньги и не ученые степени, а чтобы оно давало стимул для духовного роста. Мне обидно, что моих девчонок пока мало что интересует в этой жизни, кроме развлечений. Как только у них будет в руках ремесло, появится реальное дело, я и вопросов иметь не буду.
«Мы так и не смогли выбрать третий предмет на ЕГЭ»
Наталья Чернявская, мама Александры (18 лет):
— Дочь у меня способная, в школу пошла рано, училась хорошо — ни одной четверки в четверти. Сначала была активной девочкой, принимала участие в театральных постановках, а потом в школу ходить разонравилось.
В средней школе качество преподавания резко упало. Саша жаловалась, что на уроке весь материал дают за 15 минут, а оставшиеся 30 минут — пустая болтовня. Ей было проще учиться самостоятельно, тем более что она много болела.
В шесть с половиной у нее начался дерматит, мы 10 лет сидели на гормональных мазях. Кто знает, как они влияют? В 8–9 лет начались головные боли, от которых ничего не помогало. Врачи говорили: «Чего вы нервничаете, мамаша, поболит и пройдет, ваш ребенок просто в школу ходить не хочет».
ОГЭ она сдала отлично, а в 10-м классе мы решились наконец перейти на домашнее обучение. Дочь давно об этом просила, но я боялась, что она не справится без репетиторов. В конце концов я решила ей довериться, и не ошиблась. Оценки были высокие, она шла на золотую медаль, одно время даже появился интерес к театру и кино.
Я нашла ей театральную студию в Москве. Возможно, это дало бы какой-то дополнительный стимул для появления новых планов и идей, но у Саши не было сил далеко ездить. Вообще, вытащить ее на улицу было невозможно. Бывало, начнет собираться в гости к подружке, а потом махнет рукой и останется дома.
В какой-то момент с дерматитом стало совсем худо, руки чесались, да и головные боли усилились.
Саша много спала, ничем не интересовалась. Назначили антидепрессант, но он не помогал. Врачи говорили, что это все стресс на фоне подготовки к ЕГЭ.
Дочь решила, что будет сдавать русский и английский, а вот с третьим экзаменом ясности не было. История преподавалась в школе плохо, обществоведение — еще хуже. Саша всегда любила читать, у нее было много знаний из различных областей, но она совершенно не умела их применять. Сама про себя говорила то ли в шутку, то ли всерьез: «Есть всесторонне развитые, а я всесторонне недоразвитая».
Ох, как вспомню эти экзамены в прошлом году! Жара 34 градуса, надо ехать из области в Москву — душно, неудобно, тяжело. Тем не менее русский был сдан на 98 (она очень огорчилась, что не на 100), английский на 93 балла, а третий предмет мы в итоге так и не выбрали. А с двумя ни в какой вуз не поступишь.
У нас все поколения в семье с высшим образованием, считалось, что это норма. Но дочь говорит: «Ну вот сдам третий экзамен, начну учиться — а вдруг не понравится? Деньги и время зря потратим, а работу я все равно потом не найду, теперь повсюду нужны одни айтишники».
Я всегда стараюсь предлагать ей варианты, но и у меня случаются срывы. Весной я говорила, что все ужасно, экзамены не сданы, мы в пролете. Меня очень мучило, что она не может определиться. Но, с другой стороны, я сама долго выбирала путь, меняла профиль обучения, откатывалась на 2 курса назад и прекрасно знаю, каково это, когда ты не можешь найти свое место в жизни, у тебя нет мотивации, все валится из рук. Поэтому я не хочу давить.
Если результат достигается ценой здоровья ребенка, то, честное слово, здоровье важнее.
Сейчас она самостоятельно учит испанский и пытается проходить курс компьютерного дизайна. Вроде даже нравится.
«Если плохо сдадите, то вы никто и звать вас никак»
Юлия Завгородняя, мама Софьи (18 лет) и Ксении (14 лет):
— Моя старшая дочь — старательная, мотивированная девочка, которая ходила в престижную школу, куда непросто было поступить. Детей там с самого начала приучали к тому, что нужно быть лучшими. В тот момент это полностью совпадало с моими желаниями — как и многие начинающие родители, я тоже хотела, чтобы мой ребенок был круче всех.
Это сейчас я понимаю, что и школы в погоне за рейтингом, и мы сами нередко просто удовлетворяем свои амбиции за счет детей. «Быстрее, выше, сильнее», а на самого человека, по сути, наплевать.
До 9-го класса все было терпимо, а вот перед ОГЭ в школе начались муштра и запугивание: «Если плохо сдадите, то вы никто и звать вас никак». Ничего себе, думаешь, что же перед ЕГЭ-то будет? Напряжение нарастало, в 9-м классе у Сони были слезы, головные боли и бесконечная неуверенность в себе: «Кем я буду, куда мне поступать, что выбрать?»
Мы приняли решение идти в экстернат. Тоже надо было сдавать экзамены, я не хотела, чтобы Соня из-за них нервничала. «Пойдем, — говорю, — попробуешь. Никакой обязаловки. Да — да, нет — нет». Она написала тесты и прошла.
Потом наступил ковид, и в жизни осталась одна только учеба. Соня совершенно перестала общаться со сверстниками, у нее не было ни тусовки, ни любви, ничего, кроме подготовки к ЕГЭ. Это такое сужение кругозора до четырех обязательных предметов. А если надоело? Если передумал? Но госмашину не победить. Умри, но сдай. У нас были русский, математика, английский, обществознание. По всем репетиторы.
С января 2020 года нервное напряжение зашкаливало. Ребенка ничего не интересовало — ни еда, ни вкусности. Покрасневшие глаза, пустой взгляд, нет аппетита.
Она высокая, а весить стала 55 килограммов, девочка-веточка. Выйдет из зума, поест не глядя, и обратно в зум.
Соня мечтала о выпускном, но и его не случилось. Конечно, мы, несколько родителей, сложились, устроили им праздник в кафе, но в школу можно было зайти только по одному, чтобы забрать диплом у охранника. Как будто и не было 10 лет жизни. Это даже не депрессия, это хуже. Полное выгорание.
Сразу после экзаменов мы уехали в Сочи, чтобы Соня чуть-чуть отдохнула. Но какое там. Она не спала, не хотела купаться в море, у нее тряслись руки. Словно решается судьба, рушится мир, ты ждешь света в конце адского тоннеля, а его все нет.
И вот пришли результаты: 265 баллов. Особенно мы рассчитывали на английский, но за год требования изменились, и планка повысилась: вместо уровня В2 был фактически С1.
В некоторые вузы Соня проходила на бюджет, но ей хотелось только на международно-правовые отношения в МГИМО. Это некий уровень, который она себе наметила, и ниже опускаться не хотела.
Сейчас Соня учится на платном, не поднимает головы шесть дней в неделю. Все свободное время проводит с нами.
Ни мальчика, ни дружеских компаний — по-прежнему только учеба и родители.
У меня есть еще младшая дочь. Она совсем не похожа на Соню, обожает спорт. Сейчас Ксюша в 9-м классе. Она видела, в каком состоянии была ее сестра, и заранее ждет от ЕГЭ чего-то неприятного.
«Перфекционисты всегда в зоне риска»
Психолог Инна Пасечник:
Инна Пасечник
— Выбирать свое будущее, особенно раз и навсегда, действительно сложно. Ты как будто ставишь на кон свою жизнь.
В первую очередь тут, как ни странно, помогает снижение уровня ответственности. Мы говорим ребенку, что можно выбрать вариант, попробовать и передумать. Да и вообще наше образование очень условно определяет то, чем мы занимается в дальнейшей жизни.
Высшее образование нужно только для того, чтобы сформировать мозги, а дальше можно будет работать практически в любой сфере. В рамках каждой профессии могут быть разные треки, возможности для самореализации. Не говоря уже о том, что многие люди потом получают второе высшее и полностью меняют род деятельности, потому что они только с возрастом окончательно поняли, чего хотят.
Самые большие сложности с выбором у ответственных детей, которые хорошо учатся. У них есть врожденный враг — перфекционизм. Очень высокие требования к себе, и из-за этого они в зоне риска. Чем меньше перфекционизма у человека, тем свободнее он себя чувствует, тем больше у него ресурсов и возможностей для маневра.
И получается, что, вроде бы, повышенное чувство ответственности — это хорошо: ставишь себе цель, достигаешь ее — и весь такой весь успешный. С другой стороны, ты сразу попадаешь в рабство этой своей успешности. И ощущение, что ты можешь провалиться, не угадать с нужной профессией, приводит к жуткому стрессу, потому что не соответствует твоим собственным представлениям о себе. А «лекарство» все то же: объяснять человеку, что есть много разных маршрутов.
Мы во многом заложники советской воспитательной идеологии, когда после школы нужно обязательно куда-нибудь поступить.
У человека нет времени сориентироваться и определиться, как это часто бывает за рубежом.
Но я знаю девочку, сдавшую ЕГЭ по всем предметам на 90 баллов, которая пошла работать в кофейню бариста. Ей очень понравилось, она заинтересовалась кофе, а дальше ее интересы пошли в сторону пищевой промышленности. Раньше она себя видела скорее в гуманитарных областях, а тут сдала химию на вполне средненький балл, но в сочетании с другими баллами это дало ей возможность поступить в вуз.
Не поступил после школы? Иди работай — курьером, в баре, в магазине, где хочешь, тебе уже 18. Параллельно можно готовиться к новому поступлению.
Иногда дети не уверены в себе. У нас ведь в 9-м классе и позже учителя, чтобы мотивировать детей, говорят: «Ну как же, вам ОГЭ и ЕГЭ сдавать, а вы ничего не знаете. Вы так ничего не сдадите!» То есть у нас мотивация идет от отрицательного: «не будешь учиться — провалишься».
Чтобы хорошо подготовиться к экзамену, важно идти не от возможного поражения, а от успеха. «Смотрите, вот эту часть вы хорошо знаете. А здесь у нас пока 20%, вы молодцы, но можно лучше. Нарастим еще 80% — и тогда вы напишете идеально».
Всегда идти от того, что ребенок уже может, а не пугать его тем, что он никогда не справится. От этого у подростков только усиливается тревожность и ощущение собственной неспособности. И, придя на экзамен, они впадают в ступор от того, что боятся не справиться, и действительно плохо пишут.
Фото: pexels.com