Так. Стоп. Уже никто никуда не идет, и не надо паниковать. Закона о начале массовой передачи музейных ценностей Церкви нет и никто его пока не готовит. Но проблема, разумеется, есть потому что ситуацию с судьбой этих самых ценностей все равно в будущем надо будет как-то решать, и тут придется учесть все мнения: и за, и против. А их немало.
Это я все к тому, что позавчера будто прорвало плотину: вокруг церковно-музейных отношений произошло так много всяких событий, что немудрено запутаться. Стоит сделать передышку и разобраться: кто же и на каких позициях тут стоит, кто какие письма подписывал и что заявлял.
Итак, группа деятелей науки и культуры в числе которых актер Николай Бурляев, писатели Валентин Распутин, Алексей Варламов, Юрий Вяземский и другие обратилась к Дмитрию Медведеву с призывом отказаться от страхов в отношении передачи Церкви ее имущества. «Мы полагаем, что вопрос сохранности памятников искусства, о которой пекутся противники возвращения церковного имущества, может быть успешно решен и в условиях нахождения этих раритетов в церковных стенах. Об этом свидетельствует уже имеющаяся многолетняя практика». Группа подписавших письмо уверена, что «настало время совместными усилиями Церкви и музеев делать общее и очень значимое дело по сохранению и приумножению национального культурного достояния… этот союз послужит достойному будущему нашего Отечества.»
Почти в тоже самое время, отдельно от этого появилось еще одно письмо, обращенное уже не к Президенту, а к Патриарху Кириллу. Его авторы были настроены не столь оптимистично, и попросили Святейшего разобраться в сложившейся ситуации. В письме, подписанном академиком Валентином Яниным, режиссером Павлом Лунгиным, директором музея «Ясная Поляна» Владимиром Толстым и многими другими выражается тревога относительно планов государства вернуть Церкви сразу все ее бывшее имущество. «Передача Русской Православной Церкви многочисленных храмов и монастырей, многие из которых по-прежнему находятся в запустении, вызывает безусловную поддержку у любого культурного человека. Однако новый закон предполагает также передачу религиозным организациям памятников истории и культуры, признанных общенациональным и мировым достоянием… Эти памятники представляют собой хрупкие организмы, и за ними требуется постоянный уход, который возможно осуществлять только в режиме музейного хранения.»
Второе письмо как более проблемное, разумеется, привлекло к себе больше внимания. Многие даже и не заметили на его фоне первого, однако как выясняется, тревога авторов, обратившихся к Патриарху, мягко говоря преждевременна. Закона о передачи Церкви какого-либо музейного имущества нет, и в ближайшее время не ожидается. Панику же и слухи спровоцировал другой законопроект, призванный решить совершенно иной вопрос.
Дело в том, что сегодня большая часть объектов, находящихся в пользовании Церкви ей не принадлежит: храмы, монастыри, земля под ними — все это передано Церкви во временное (хотя и бессрочное) владение. То есть, фактически, может быть вновь изъято в любой момент государством, и потому надо всем, что восстанавливалось верующими последние двадцать лет, висит дамоклов меч российского законодательства. Ситуация эта беспокоит не только Церковь, но и светские власти. Предложение о формальной передаче в собственность Церкви того имущества, которым она и так управляет в течении многих лет исходило из министерских кабинетов. Работу над ним начало еще Минэкономразвития времен Германа Грефа, руководящего ныне Сбербанком. Затем ее продолжили другие структуры, в том числе Министерство культуры, оборонить от которого ценности музеев и призвали Патриарха авторы второго письма. Но предложенный минкультом закон и не покушается на музейные фонды, о них в нем нет и речи.
Об этом же авторам письма напомнил официальный представитель Московской Патриархии Владимир Легойда, выступивший уже сегодня утром с комментарием. Отметив, что повода для паники сегодня нет, он выразил готовность Церкви участвовать в диалоге со всеми заинтересованными сторонами. «Верующие обеспокоены будущим православных святынь не меньше, чем те представители интеллигенции, которые открыто заявляют о своей озабоченности их дальнейшей судьбой» — отметил Легойда, — «Мы понимаем, что ряд икон находятся в ветхом состоянии, и их спасение, как видится нам, — общее дело Церкви и общества. Но при этом есть и хорошо сохранившиеся иконы XIX века, которые хранятся в запасниках и даже не экспонируются музеями — что делать с ними? Это необходимо обсуждать».
Еще один интересный документ — письмо Никиты Михалкова, ставшее своего рода отзывом на «завязавшуюся переписку». Уверив музейщиков в глубоком к ним уважении известный режиссер однако отметил: «Я глубоко сомневаюсь в том, что Андрей Рублев смог бы так написать Троицу, да и вообще начал бы ее писать, если бы знал, что она, прожив столько столетий, будет находиться в светском здании без возможности слышать Божественную Литургию и выполнять главную задачу — соединять через себя человека с Богом». Это заявление лишь подтверждает сколь широко внимание общества к проблеме и сколь разными могут оказаться мнения.
Разобравшись в этих хитросплетениях последних суток следует, наверное, глубоко выдохнуть и расслабиться: никакие комиссары с «обратной экспроприацией» не грозят ни музеям, ни Церкви. Однако говорить о том, что проблему и дальше удастся никак не решать — тоже не следует. Рано или поздно какой-то выход из ситуации найти все же придется. И Церковь готова к диалогу, если это, конечно, будет диалог, а не обмен слепыми выпадами.
Недавно один из музейных деятелей заявил прямо: не знаю, что там в законе, но знаю, что он плохой. С подобной позицией трудно спорить. Но и консенсус с ней тоже не найти.