В этой статье Вы узнаете о первой песне войны. Какая она была? Кто её написал? Какая у этой песни история? Подробности у нас!
Песня войны: перо как оружие
На огромном столе лежали «Известия» от 22 июня. Подумать только: «Юнкерсы» уже бомбят Житомир и Севастополь, а на первой странице красуются испуганные фотографом марийские крестьяне. Сегодня там, в Куженере, наверняка был митинг, а утром весь колхоз «Красноармеец» соберется у призывного пункта…
Он был один в запертом кабинете, курил папиросу за папиросой и остро заточенным карандашом царапал на листах белой бумаги. Следы борьбы за текст сохранил черновик. «Во всем… они и мы… различны по всему…» – первый приступ. Поэт находит рифму – «тьму» – и начинает работать с образом: «Мы свет и братство… они – разбой и тьму», «Мы – свет и мир… мы боремся…» Он пытается заменить «свет» на «труд», но быстро отказывается от этой идеи. Видимо, полагая, что таким образом из текста пропадет всемирное напряжение, глобальная драма, поэзия истории.
Василию Ивановичу Лебедеву-Кумачу, крупнейшему поэту 1930-х годов, написавшему музыку к множеству кинофильмов, сочинившему десятки патриотических песен и даже «Гимн партии большевиков» (на ту самую музыку А. Александрова, которая в 1943 году станет гимном СССР), основателю и неутомимому сотруднику журнала «Крокодил», почему-то именно этот куплет никак не давался. Первые-то строки сплелись сами собой:
Идет война народная,
Священная война,
И ярость благородная
Вскипает как волна.
Поэт только переставил первую и вторую строки в конец, а безликое «И» заменил на ударное «Пусть».
Первый черновой набросок песни. 22-23 июня 1941 года
С ключевой идеей все было понятно. Она прозвучала в дневной речи Молотова: начавшаяся война ведется за само существование страны, это та война, в которой все общественные вертикали и горизонтали должны затвердеть, ощетиниться стальными шипами, окопаться от Ленинграда до Баку и потом, когда черная лавина отхлынет, подняться и двинуться на запад – освобождать народы Европы. Молотов вспомнил Наполеона, и Василий Иванович сразу же набросал сатирическое четверостишие:
В больной фашистской голове
Благоразумья нету и в помине.
Наполеон – и тот обжегся на Москве,
А Гитлер – просто прогорит в Берлине!
После речи Молотова поэт отправился на митинг в Клуб писателей. Василий Иванович сам не выступал, но внимательно слушал председателя А.А. Фадеева, который творчески развивал тезисы наркоминдела, призывая приравнять писательское перо к оружию, сплотиться вокруг тов. Сталина, отдать все творческие силы на защиту советского отечества.
Потом на сцену поднялся Всеволод Вишневский. Автор «Оптимистической трагедии» был очень оптимистичен, он оглушал служителей советских муз пророчествами: «Вот здесь сегодня, в Москве, мы говорим – дважды мы были в Берлине, и даем клятву: третий раз будем в Берлине!» Немецкий антифашист Вилли Бредель выступил с обличением германского руководства.
И вот, наконец, финальная резолюция: «Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей родины!»
К вечеру, когда на квартиру поэта позвонил главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг и попросил срочно написать стихи в номер, Василий Иванович уже знал, как будет называться песня, знал, что будет в припеве, знал, в чем заключается гос- и соцзаказ – все это прямо следовало из резолюции.
Первый черновой набросок песни. 22-23 июня 1941 года. Оборот
Поэзия лозунга
Василий Иванович уже два года как въехал в квартиру, и до сих пор не обставил – так и белеют не завешенные номенклатурными трофеями стены. Одни только книжные полки разбавляют кубометры жилого воздуха.
В отличие от Вишневского, который «сорвался» на писательский митинг со своей дачи в Подмосковье, Лебедеву-Кумачу было неоткуда «срываться». Совсем недавно он приобрел участок во Внуково – напротив роскошного двухэтажного особняка Любови Орловой, но дом не достроил. Личного автомобиля у него тоже не было. Из полученной в марте Сталинской премии не потратил ни копейки, а теперь уж понятно, куда пристроить трудовые тысячи. «Все для фронта, все для победы».
При всем при этом его, Лебедева-Кумача, считали придворным поэтом. Хорош придворный поэт, который никогда не видел «царя» – разве только на трибуне Мавзолея. Другое дело, что он – гениальный ретранслятор государственных лозунгов. Соперничать с ним мог разве что Демьян Бедный, к которому Василий Иванович даже слегка ревновал (есть об этом свидетельства в донесениях НКВД).
Но Демьян Бедный не почувствовал перемены, которая произошла в государственно-идеологической сфере, когда большевистский космополитизм в середине 1930-х сменился социализмом с русским лицом. А вот Лебедев-Кумач вписался в поворот блестяще, восприняв и переварив всю лозунговую многоголосицу предвоенного периода с ее церковнославянизмами, жаргонизмами, заимствованиями из фольклора и русской литературы, и, конечно, уже ничем не выветриваемой советской лингвистической неуклюжестью.
«Священная война», как из кирпичиков, состоит из словечек и выражений, роящихся в газетной публицистике того времени. Например, слова «Пусть ярость благородная вскипает, как волна» вполне могли быть вдохновлены вот этой (или подобной) газетной строкой: «Сердца миллионов сжимались в благородном негодовании, и могучие голоса народов нашей родины гремели, как морской прибой» («Литературная газета» от 1 февраля 1937 года об очередном процессе над троцкистами).
Фраза «Насильникам, грабителям, мучителям людей» – вот этой сентенцией: «Мы являемся свидетелями того, как они проявляют себя. Это – насильники, убийцы детей, терзатели пленных» (Юрий Олеша в «Литературной газете» от 26 января 1937 года о том же).
Словосочетание «фашистская орда» вообще было расхожим в те годы: «Беспутных Путн фашистская орда, Гнусь Тухачевских, Корков и Якиров» («Правда» 12 июня 1937 года о «деле Тухачевского»). «Поля ее просторные не смеет враг топтать!» – вот удивительная параллель к этим строкам: «Не позволим гнусным германским фашистам истоптать наши золотые плодородные поля, вышвырнем их за свои рубежи и уничтожим на их же территории!» (23 июня 1941 года, митинг кубанских рабочих, отчет о котором на следующий день опубликовала «Правда»).
Стихотворение напечатали не только в «Красной звезде», но и в «Известиях» – на первой полосе, под огромным портретом Сталина, рядом с указом Президиума Верховного Совета СССР о военном положении. Потом был импровизированный композиторский тендер, который молниеносно выиграл А. Александров, потом репетиция, и уже 26 июня – первое исполнение на Белорусском вокзале.
Газета «Известия» №147 от 24 июня 1941 года
Автора!
После кончины советской власти «Священной войне» досталось от журналистов. В 1991 году в газете «Столица» Андрей Мальгин опубликовал статью, в которой утверждал, что авторство великой песни принадлежит не Лебедеву-Кумачу, а безвестному учителю словесности из Рыбинска Александру Боде. Якобы она была написана под впечатлением от событий Первой Мировой войны и для воодушевления отправлявшихся на фронт воинов.
Журналист утверждал, что видел автограф стихотворения, написанный рукой Боде: его Мальгину показывала дочь учителя – Зинаида Колесникова. Увы, рукопись (если она и была) вскоре исчезла.
В 1990-е годы вышло еще несколько статей, пересказывающих статью Мальгина. После одной из них – статьи краеведа В. Шевченко – родственники поэта подали в суд, который в итоге полностью «оправдал» Лебедева-Кумача, оштрафовав и Шевченко, и «Независимую газету», опубликовавшую текст, на довольно крупные суммы денег. Печальным следствием тяжбы стала болезнь Шевченко и его преждевременная кончина. Сердце.
Всего бы этого не было, если бы журналисты постарались найти черновики «Священной войны». А они сохранились. С ними работали советские исследователи, и в 1966 году в сборнике «Литературное наследство» даже опубликовали тот самый листок, на котором синей кровью вымучивается второй куплет:
Как два различных полюса,
Во всем враждебны мы:
За свет и мир мы боремся,
Они – за царство тьмы.
Мальгин утверждает, что четверостишие прямо заимствовано у Боде, что Лебедев-Кумач заменил в нем только одно слово. Рукопись показывает, что куплет от начала до конца сочинен самим поэтом.
Беловой текст песни. 22-23 июня 1941 года
Автор статьи уверен, что «Священная война» по стилистике, лексике, образному ряду отличается от всего, что было написано поэтом в предвоенные годы. В действительности, «Священная война» – переработанный набор лозунгов. Так же, как и многие иные песни Лебедева-Кумача.
Другие «ревизионисты» указывают, что текст написан трехстопным ямбом, который Лебедев-Кумач никогда не использовал. Однако некоторые стихотворения Лебедева-Кумача написаны именно этим размером.
Былинку немудреную
Окончит пусть мораль:
Прогульщики районные,
В район вам не пора ль?
(О трех непоехавших, 1930 год).
Есть и другие аргументы против авторства Лебедева-Кумача. Но все волны критики бессильны перед тонким листком, исписанным в ночь 22–23 июня.
Вы прочитали статью Первая песня войны. Читайте также: