Первые короли Иерусалима (+видео)

Не будем бросаться словами

Сегодня мы возобновляем наш лекционный проект «Хранители Христианского Востока. Люди диалога» – проект, который мы начали в прошлом году. У нас было уже две лекции из этого цикла, обе доступны на портале «Правмир».

Одна была посвящена христианским врачам на Ближнем Востоке, на Арабском Востоке. Вторая лекция посвящена была удивительной и очень противоречивой личности – Алексею I Комнину, византийскому императору, которого можно назвать спасителем (а кто-то скажет – ложным спасителем) Византийской империи.

Третья лекция называется «Первые короли Иерусалима: Бодуэн I и Бодуэн де Бург». И сегодняшний вечер мы с вами посвятим общению с первыми двумя графами Эдессы, первыми двумя королями Иерусалима, уйдем вглубь эпохи крестовых походов.

Сразу следует сказать, что о каждом из этих людей можно просто устраивать цикл лекций, поэтому сегодня мы пойдем достаточно спешно. Когда мы говорим о крестовых походах, вряд ли можно найти более противоречивую эпоху, где было все – от совершенно удивительного, неожиданно рождавшегося диалога с другим, до латинского патронажа – когда под властью крестоносцев создавались великолепные произведения искусства и сохранялись древние святыни…

Были и чудовищные преступления и деяния, от которых просто волосы дыбом могут встать у любого человека. Иногда и то, и то, и то – и диалог, и преступление – было делом рук одного и того же человека, и это очень важно, когда мы рассуждаем о наследии этой эпохи.

К сожалению, мало кто относится к эпохе крестовых походов как к тонкому и сложному явлению.

Обычно словами «крестовые походы» просто бросаются всуе. Как и понятием «средневековье» или «феодализм».

Говорят – «феодальный беспредел». Но беспредел – это беспредел, а феодализм – это система, где права и обязанности каждого человека очень строго прописаны и не нарушаются. Любой уважающий себя французский рыцарь знал, кому он был обязан за землю, которой владел, и кому он обязан за эту землю служить – кстати, служить бесплатно только 40 дней в году, остальное время за деньги.

Поэтому не будем бросаться словами «крестовые походы», «феодализм», «ужасы крестовых походов»… И посмотрим на историю двух людей, двух кузенов, пришедших на Восток из северной Франции во время Первого крестового похода – Бодуэна Булонского и Бодуэна де Бурга.

Кто-то сразу мне скажет: почему вы так произносите их имена? Потому что их имена произносятся по-разному, по-латыни они Balduin – Balduin I и Balduin II. В русской историографии, в российской историографии нет устоявшейся традиции их наименования, я предпочитаю называть их французским именем Бодуэн. Чаще вы встретите Balduin.

Но в этом парадоксы отечественной транслитерации: два человека, жившие в пределах полутора столетий, говорившие на одном и том же фактически диалекте старофранцузского языка, получают в отечественной историографии совершенно различные имена. Один у нас фигурирует как Гильом Тирский, а другой как Вильгельм Завоеватель – хотя у них одно и то же имя.

Есть свои сторонники каждой традиции именования. Для меня нет ничего больнее и раздражительнее, когда получаешь корректуру статьи и читаешь: «Так, исправьте “Раймонд” на “Раймунд”». Непонятно почему. Вечные споры неустоявшихся терминологий и транслитераций. Поэтому будем наших королей называть так, как они сами себя называли – «Бодуэны». «Балдуины» они были только в хартиях (составленных по-латыни), на печатях и так далее.

Вы видите, я вывесил на заднем плане картину: атакующая нормандская кавалерия. Прекрасная работа великолепного художника, реконструктора Graham Turner. Выбрал эту иллюстрацию, чтобы вы ни в коем случае, когда речь идет о крестоносцах, не представляли себе людей в белых сюрко с ведрами на головах из фильма Эйзенштейна («Александр Невский»). Все-таки мы с вами говорим о периоде Первого крестового похода – и его участники выглядели все примерно так. Обратите внимание, в эту эпоху не было еще даже кольчужных рукавиц и многих других элементов.

Три брата

Итак, обратимся к двум великолепным, интереснейшим, по-своему страшным и по-своему обворожительным персонажам сегодняшнего вечера: Бодуэну I и Бодуэну II де Бургу. Начнем с Бодуэна I. Этот человек был младшим братом прославленного Готфрида Бульонского. Готфрид Бульонский – герцог Нижней Лотарингии, станет одним из вождей Первого крестового похода. Он соберет одну из четырех армий, которые откликнутся на призыв Папы Урбана II идти освобождать «братьев, живущих на Востоке», идти освободить Восток от тюрок-сельджуков, поддержать Византию и освободить Гроб Господень.

Из Готфрида Бульонского впоследствии «сделали» уникальную фигуру. Он, особенно уже в XIX веке, в период романтизма и историзма, станет культовой фигурой, многократно воспетой в европейской поздней поэзии, как идеал рыцаря, как Защитник Гроба Господня, как главный вождь крестоносцев. Но он таким не был. На самом деле Готфрид – достаточно слабая фигура, как мы увидим, и гораздо интереснее в этом плане его младший брат.

Вообще, там было три брата. Все трое были сыновьями Эсташа II. Эсташ, или Евстафий II, граф Булони, Булонь-сюр-Мер, города на северо-востоке Франции, который выходит к Ла-Маншу. Граф Эсташ II был ближайшим соратником Вильгельма Завоевателя, участвовал в битве при Гастингсе, командовал одним из важнейших отрядов франко-нормандского войска. Потом, правда, повздорил с Вильгельмом и лишился своих английских владений, вернувшись окончательно в Булонь-сюр-Мер.

У Эсташа II было три сына – Эсташ III, Готфрид и Бодуэн. Эсташ III наследовал своему отцу. Готфрид получил очень ценное наследство от своего дедушки, потому что мать этих братьев – Ида Лотарингская – была дочерью герцога Нижней Лотарингии. У герцога не было сыновей, и он завещал все своему второму внуку – Готфриду. Так Готфрид становится подданным священно-римского императора и герцогом Нижней Лотарингии. Поэтому к 1096 году именно Готфрид собирает основную армию, а не его старший брат – граф Булони.

Третий брат – Бодуэн – очень странный был мальчик, очень высокий. Готфрид был высоким, светловолосым, красивым, но его младший брат был еще выше, примерно на голову возвышаясь над окружавшими его людьми. Причем это не панегирик, это наблюдение очень реалистичное, составленное на основании описаний очевидцев.

Бодуэн был на голову выше окружающих людей, немного сутулый, темноволосый. У него не было шансов рассчитывать на достойное наследство: все папино наследство, все дедушкино наследство было уже занято. Мальчика отдали в клирики, дали очень хорошее образование. Он готовился стать каноником, получил уже пребенды, на которые он мог претендовать (т.е. церковные земли). До сих пор не ясно, был ли он рукоположен или нет.

Но в итоге он сбежал, оставил мир Церкви, ушел в Нормандию, там женился и стал рыцарем. Родился Бодуэн, как можно примерно судить, между 1062 и 1065 годом. То есть когда армия Нижней Лотарингии и северо-восточной Франции под руководством Готфрида Бульонского уходит в крестовый поход, этому человеку, получается, было минимум 31-32.

Он был все время на второстепенных ролях, лишенный собственных последователей, лишенный вассалов, только при брате (при втором брате – Готфриде, которому помогал). Пытался – за пару лет до начала крестовых походов – претендовать на графство Верденское, но не получалось. То есть такой странный неудачник, который все время при брате, но брату оказывает очень важные услуги, это уже видно по первым столкновениям Готфрида.

Бодуэн идет к городу, где родился апостол Павел

Бодуэн первый раз серьезно проявил себя на Востоке, когда армия Готфрида Бульонского становится на Страстной неделе у стен Константинополя. Византийский император Алексей I Комнин требовал от крестоносцев оммажа, или присяги… Готфрид долгое время отказывается. Ромеи перерезают коммуникации. И тут не Готфрид, а именно Бодуэн поднимает войско и начинает атаку на стены Константинополя в районе Влахернского императорского дворца.

Это первая попытка штурмовать Константинополь; тогда она ничем хорошим не закончится, крестоносцы будут принуждены все-таки принести оммаж, присягу верности византийскому императору. Но этот неудавшийся штурм – первая вспышка, первая яркая инициатива этого «младшего брата» на Востоке.

Дальше интереснее. Армия крестоносцев продвигается через Малую Азию, уже объединенная (все четыре армии крестоносцев – лотарингская, северофранцузская, провансальская и итало-нормандская соединились на азиатском берегу Босфора, у Никеи). Они идут через Малую Азию к северу от гор Тавра.

Бодуэн собирает к этому времени с дозволения своих старших братьев примерно две тысячи человек и с этими двумя тысячами проходит через Киликийские врата, через горы Тавра, на юг – в Киликию. Киликия – богатейшая приморская область Малой Азии, юго-восток современной Турции, расположенный к северо-востоку от Кипра. Эти территории принадлежали Византии буквально до 80-х годов XI века…

А сейчас мы с вами «находимся» в сентябре 1097 года, то есть эти земли еще десять лет назад были византийскими, христианскими. Подавляющее большинство населения – христиане (либо «ромеи», т.е. православные грекоязычные, византийцы или «греки», как их называли латиняне) и армяне. Армянские князья по-прежнему держат власть в горах Тавра, турки туда не поднимаются, они господствуют над богатыми равнинными городами.

И вот Бодуэн спускается в эту область и идет со своими двумя тысячами к городу, где в свое время родился апостол Павел… К Тарсу, к величайшему из городов того региона, одному из знаменательных городов Востока.

И тут он понимает, что, оказывается, этот город уже освобожден.

Освобожден кем? Итало-нормандскими крестоносцами. Глава маленького отряда из 300 итало-нормандских рыцарей и конных сержантов – Танкред – первым пересек Киликийские врата и уже занял этот город, договорившись с христианским населением.

Его туда впустили, тюрки бежали, и он занял город. Бодуэн говорит: «Нет, извини меня, пожалуйста, впусти меня, у меня больше войско, мой брат – подданный не какого-то герцога или графа нормандского, правящего в южной Италии, а священно-римского императора, и у меня больше последователей». Танкред наотрез отказывается. То есть посреди крестового похода мы видим, как два военачальника – относительно молодых, поскольку одному за 30, другому едва за 20 (Танкред был моложе), начинают противостояние за только что освобожденные города Востока. Города, которые они обязаны якобы отдать византийскому императору, начали делить, как свои.

Просто сражались друг с другом

Дальше начинается открытая междоусобица. Это первая междоусобица, неожиданно разгоревшаяся посреди Первого крестового похода. Войска Бодуэна и Танкреда доходят до открытого сражения. Бодуэн выигрывает, Танкред отступает на восток. Бодуэн занимает Тарс и начинает теснить Танкреда дальше. Танкред идет и занимает другой важный город – Мамистру.

У мостов через реку Пирам, рядом с Мамистрой, происходит новое сражение между итало-нормандскими и северофранцузскими крестоносцами. Танкреда опять разбивают, его кузена – Ричарда – Бодуэн берет в плен. Потом в итоге они примирились, разошлись. Тут уже вестники приходят от основного войска: «Чем вы там занимаетесь в Киликии?»

Потому что вести стали доходить о том, что Бодуэн и Танкред просто сражаются друг с другом, забыв о целях похода. В итоге Бодуэн вынужден вернуться, потому что братья требуют отдать войско, вернуть отряд к основной армии. Танкред, напротив, удерживает свои гарнизоны в Киликии и проходит в северную Сирию своим путем.

Это столкновение Танкреда и Бодуэна очень важно для нас, потому что и Бодуэн, и Танкред станут важнейшими фигурами на Востоке, по сути дела – создателями и устроителями франкских государств на Востоке.

Танкред будет тем нормандским завоевателем, который отвоюет больше территорий у Византии, чем любой другой нормандский полководец (Гвискар, Боэмунд, Рожер II, Вильгельм II), станет устроителем и спасителем княжества Антиохийского. А Бодуэн, как мы знаем, станет королем Иерусалима. Вражда, очень сложные отношения у них сохранятся на всю жизнь.

Танкред – двадцатилетний счастливый нормандец – остался при своих завоеваниях и соединился с основной армией, победоносно пройдя своим путем через север Сирии. А Бодуэн – несмотря на свои победы над Танкредом – вынужден был все сдать. В этот период умирает его жена, которую он взял с собой в крестовый поход вместе с дочерьми; они все умирают после тяжелейшего перехода через Малую Азию.

Армия крестоносцев как раз готовится тогда встать у Антиохии, которую будет осаждать несколько месяцев с октября 1097 по июнь 1098 года – самое тяжелое испытание армии Первого крестового похода. Бодуэн, овдовев, что делает? Собирает уже не две тысячи, собирает, тем не менее, 200 последователей, 200 конных воинов, вероятно, столько же пехоты, и уходит вообще на восток, на северо-восток от всех, бросив основную армию. Выражаясь современным языком, казалось бы, партизанить, наплевав на заветы Папы, на основной путь и миссию крестового похода.

Он устанавливает со своим отрядом очень тесные контакты с армянскими князьями, которые правят разными землями или пытаются вести войну с тюрками вдоль берегов Евфрата. Занимает крепости Тель-Башир, Турбессель, как его французы будут называть, Равандель. Подчиняет себе окрестных армян, которые радостно его принимают.

Потом приходят вести от правителя единственного византийского города, который так и не был сдан тюркам, точнее был кратковременно сдан, потом заново занят христианами – это город Спаса Нерукотворного, город Эдесса на восточном берегу Евфрата. Во главе города стоял тоже армянин, но армянин-халкидонит, армянин Византийской Церкви – Торос, куропалат Торос (куропалат – это титул), который хитростью смог отбить этот город у тюрок и номинально считался подданным Алексея Комнина, совершенно номинально, потому что город отрезан от всех, даже дальних рубежей Византийской империи.

Опять же, когда мы говорим об этих франках, которые так свободно курсируют, маленькие отряды свободно курсируют по Киликии, по северной Сирии, иногда думаешь, как к ним относились? Потому что многие историки преподносят историю Первого крестового похода так, что это люди, которые словно бы очутились на Марсе.

Их никогда не видели, таких людей, говорящих на северофранцузских или южнофранцузских диалектах, в кольчугах этих, в шлемах, тяжелую рыцарскую конницу никто никогда не видел. Они никогда не видели Восток, ничего подобного. Но нет. Франкские наемники, рыцари-наемники, сержанты-наемники, латинские пилигримы, итальянские торговцы были в этих землях уже на протяжении ста лет в период второго византийского правления. Они были очень хорошо известны. Их там были буквально тысячи еще в 80-х годах XI века, то есть десятилетия до.

Историки до сих пор спорят – и, к сожалению, материала точного нет для того, чтобы понимать – крестоносцы соприкасались там с какими-то оставшимися франками, которые были византийскими наемниками, или нет, но с теми, кто их знал, точно соприкасались.

И Торос, который привык воевать в окружении франкских наемников, думает: «Чудесно, вот еще один наемник». Призывает Бодуэна в Эдессу.

Тот пересекает Евфрат, на западном берегу у него уже свои владения. Он пересекает Евфрат, въезжает в марте 1098 года в Эдессу. Когда он понимает, что Торос предлагает ему положение наемника, он, опираясь уже на популярность среди армянского населения, армянских князей, а Эдесса была населена и армянами, и православными сирийцами-мелькитами, и огромным числом сиро-яковитов, сирийских отделенных христиан, Бодуэн грозит повернуться и уйти, и бросить Тороса на произвол судьбы, если тот не признает его своим наследником, если тот даже при жизни не разделит с ним власть над городом.

Состоялась очень странная церемония в одном из соборов, мы, кстати, так и не знаем, в каком именно соборе Эдессы, очень противоречивые сведения – усыновление по армянским средневековым обычаям. Причем это очень странный обычай. Непонятно, он не находит отклика в других армянских текстах, но Торос стоял в широкой рубахе длинной, в пол, голый, или в штанах, там непонятно. Бодуэн тоже заходил полуобнаженный, и у алтаря он должен был пролезть через рубашку, и они в общей рубахе должны были оказаться, потереться грудью – какая-то странная такая сцена, как отец и сын.

Не очень долго Бодуэн тешился со своим отчимом, нареченным отцом, потому что вскоре началось восстание армянского населения. Торос был убит, растерзан, а власть всю армянские ишханы, армянские князья местные передали Бодуэну, который провозгласил себя князем Эдессы. Он, кстати, использовал именно титул princeps и dux – князь и дука/герцог. Впоследствии созданное неожиданно весной 98-го это государство на Евфрате будет известно как графство Эдесское, и следующие правители будут сохранять титул графов.

Строительство своего государства

Когда армия Первого крестового похода подыхает от голода у стен Антиохии, которую пытается взять, бьется с тюрками-сельджуками, выигрывает вопреки всем, казалось бы, условиям, когда рыцари бьются за дело Христа, сражаясь против многочисленно превосходящих войск сарацин летом 98-го года, Бодуэн занимается строительством своего государства. Более того, это государство тут же наносит легкий вред, отчасти пользу, отчасти вред войску Первого крестового похода, потому что люди устают сидеть без еды под стенами Антиохии и уходят к Бодуэну, раз он уже правит богатыми городами вдоль Евфрата.

Создается такое государство, которого, казалось бы, мир еще не видел. Самым близким аналогом были нормандские государства на юге Италии, где арабское население, греческое православное византийское население, лангобарды, нормандцы и все это под властью нормандцев – нормандцы, которые занимают основные крепости, устанавливают относительно доверительные отношения с местными восточными народами, устанавливают очень сложную систему сдержек и противовесов. То же самое происходит в Эдессе.

В Эдессе Бодуэн вступает в свой следующий брак с дочерью одного из местных армянских, армяно-халкидонийских правителей, которого звали либо Тафнуз, либо Тафрок в латинских текстах. Мы его армянского настоящего имени не знаем, более того, мы не знаем имени второй жены Бодуэна. В поздних, очень поздних текстах она фигурирует как Арда, но во всех ранних современных текстах ее имя не называется. Он заключает франко-армянский брак.

К этому времени крестоносцы берут Антиохию. Бодуэн не участвует. Проходят Ливан и Палестину, освобождают Иерусалим, Бодуэн не участвует. Но у него в государстве оседает все больше и больше франков. Рядом с ним появляется тоже очень мощный сосед, нормандский полководец Боэмунд I, который вопреки всем клятвам и обещаниям не отдает Антиохию византийскому императору, а создает там свое государство – княжество Антиохийское.

Боэмунд, кстати, дядя Танкреда, и Танкред ему наследует потом. С Боэмундом были хорошие отношения у Бодуэна. Конечно, их начинают упрекать, что вы купаетесь в восточной роскоши, по сути, и латинские авторы очень яркие создают иллюстрации, как тот же Бодуэн в Эдессе погряз в восточной роскоши, что он завел себе отряд, подобно византийскому императору, меченосцев и щитоносцев с золотыми щитами.

Это, видимо, какая-то латинская попытка передать традиции византийских протоспафариев, сановников, которые несли мечи, первых меченосцев, зачастую совершенно светских людей. Что он ездил на колеснице, что явное преувеличение, что он отпустил бороду, что важно, потому что борода вернется в моду Западной Европы, как раз в XII веке, благодаря тому, что многие крестоносцы на Востоке будут отпускать бороды. Она до XIII века задержится среди знати, потому что тогда латиняне выделялись своими бритыми лицами.

Я не надену золотой венец в городе, где Христос носил терновый

Князя Боэмунда Антиохийского и графа, тоже князя Бодуэна Эдесского упрекают в том, что они ничего не сделали, они не исполнили своих обязательств пилигримов. Поэтому они радостно спускаются на Рождество 1099 года в декабре из Сирии в Палестину, ведут с собой около 10 тысяч человек.

Старший брат Бодуэна Готфрид Бульонский, который был избран правителем франкским Иерусалима освобожденного, отказался принимать королевский титул, потому что сказал: «Я не надену золотой венец в городе, где Христос носил терновый».

У Готфрида Бульонского примерно сотня рыцарей и конных сержантов в Иерусалиме. Всю власть забирает себе первый латинский патриарх Иерусалима, именно рукоположенный Даимберт Пизанский, папский легат, который пытается из Иерусалима создать церковную сеньорию.

Готфрид, довольствуясь титулом Advocatus Sancti Sepulchri, то есть «Защитника Гроба Господня», не имеет последователей. Тут его младший брат и соратник по Первому крестовому походу приводит 10 тысяч человек. Это не армия из 10 тысяч – там и паломники, и восточные христиане, но все равно вся сила государства в северной Сирии, а не в Палестине. Очень показательная была история.

Готфрид до конца жизни будет маяться, пытаться противостоять латинскому патриарху, пытаться хотя бы как-то расширять границы своего государства, но по сути безуспешно. Потому что – что собой представляет франкское государство в Палестине, будущее королевство Иерусалимское?

У них один порт Яффа и усеянная трупами паломников, потому что сарацины все время нападают, дорога от Яффы к Рамле – к этому сектору Рамлы, Лидии, Вифлеему и Иерусалиму. Всё. Иерусалим, естественно, почти пустой, потому что всех мусульман и евреев вырезали зверски, когда взяли город. Христиане, составлявшие тогда чуть меньше половины населения, на месте. Город полупустой.

Готфрид умирает весной 1100 года, и его ближайшие соратники вопреки воле патриарха Иерусалимского Даимберта направляют посольство на север к Бодуэну: «Приди и прими наследие своего старшего брата».

Мы устроим коронацию в Вифлееме

Бодуэн собирает порядка тысячи воинов, тысячу рыцарей, несколько сотен. Условно говоря, из тысячи воинов 10% – рыцари, а остальные – конные сержанты, армяне. Он собирает их и отправляется на юг. Этот путь очень хорошо задокументирован его капелланом, его придворным священником Фульхерием Шартрским, который создаст потом великолепный труд «Иерусалимская история» как очевидец, это вообще ценнейший первоисточник.

Они с боем проходят через еще находящиеся фактически во власти мусульман ливанские земли, входят в Иерусалим. Даимберт страшно недоволен. Еще один человек страшно недоволен – это Танкред.

Танкреда помните? Он в Иерусалиме и рядом с Иерусалимом. У него не как у Готфрида Бульонского 100 рыцарей, у него минимум 300 рыцарей с соответствующим количеством сержантов и пехоты. Он к этому времени освобождает и занимает всю Галилею, провозглашает себя князем Галилейским, очень дружит с патриархом и очень недоволен сложившейся ситуацией.

Тем не менее, вопреки Танкреду, вопреки патриарху Бодуэн въезжает в Иерусалим со своей тысячей, его приветствуют сторонники Готфрида Бульонского, он начинает переговоры с латинским патриархом Иерусалима, патриарх говорит: «Как же так? Твой брат отличался благочестием, сказал, что не наденет золотой венец в городе, где Христос носил терновый. Неужели ты посмеешь?»

Бывший клирик (иногда надо быть немножко клириком, чтобы говорить с клириками) Бодуэн сказал: «Нет, ваше святейшество, что вы! Конечно, нет, я не надену золотой венец в городе, где Христос носил терновый. Мы устроим коронацию в Вифлееме». И называет себя первым королем Иерусалима, и патриарх Даимберт вынужден был его помазать и сделать королем Иерусалима.

Вот как раз замечательная миниатюра из манускрипта Yates Thompson «История Заморской земли» Гийома Тирского, это середина XIII века, 40-е годы, помазание первого короля Иерусалима.

Помазание, как вы знаете, – это вообще западная традиция, зародившаяся в Испании – именно христианское помазание государя, имитирующее помазание израильских царей. На Востоке она утверждается только после Четвертого крестового похода. В отличие от западных и византийских помазаний на царство, российские императорские помазания совершались наоборот, потому что сначала помазывали, потом надевали корону – на самом деле все наоборот должно быть: сначала венчают короной, потом совершают помазание, как мы видим здесь.

На Рождество 1100 года, 25 декабря было совершено помазание Бодуэна как первого короля Иерусалимского. История его 18-летнего правления – это история почти непрерывных побед, потому что человек этот с невероятной жесткостью и эффективностью начинает расширять границы своего государства и, по сути, возглавляет все франкское движение на Востоке.

Конечно, была проблема с тем, кому передавать власть, и здесь мы сразу видим ряд рокировок на Востоке. Бодуэн становится королем Иерусалимским. Эдессу он оставляет своему дальнему кузену, хотя их называют кузенами, до сих пор не очень понятно, как именно они были связаны, Бодуэну де Бургу, Бодуэну II, который наследует ему потом и в Иерусалиме тоже, это наш второй персонаж, о котором позже поговорим.

Но проблема какая? Танкред. Что делать с Танкредом? Потому что все отлично помнят их киликийские взаимоотношения, все ждут, что сейчас начнется междоусобица. Слава Богу, судьба их спасает. В каком плане? Боэмунд Антиохийский, первый князь Антиохии, дядя Танкреда попал в плен, освободился престол Антиохии, им нужен регент.

Поэтому Танкред радостно в марте 1101 года уезжает на север. Оба были рады тому, что все-таки есть куда им разойтись на этом клочке Святой Земли. Бодуэн и Танкред заключают договор, что Танкред уходит, но у него есть несколько лет, когда он может вернуться и вновь занять Галилею с Тивериадой и Назаретом, и получить также другие объекты недвижимости, условно говоря, на которые он претендует, в том числе в Иерусалиме, а в Иерусалиме он претендует ни много ни мало на Харам аль-Шариф, на Храмовую гору. По крайней мере, на мечеть Куббат ас-Сахра, золотой Купол Скалы, потому что именно его воины заняли Храмовую гору. Для Бодуэна это очень неудобная ситуация, потому что там королевский дворец, в мечети Аль-Акса тогда он находился. Лишь бы Танкред убрался – хорошо, разъехались.

И тут опять новость, что идет армия из Египта, потому что Иерусалим был отбит у фатимидского халифа. Кстати, еще один армянин в нашей истории – великий визирь Аль-Афдаль, перешедший в ислам человек армянского происхождения, ведет армию Фатимидского халифата, переходит уже Синайский полуостров и вторгается в небольшое Иерусалимское королевство.

Бодуэн ведет свои войска и у Рамлы встречает египетское войско, наносит им сокрушительное поражение – первая битва у Рамлы. И дальше приступает к расширению границ своего государства. Самое важное было – занять море. Вообще, основные войны и кампании короля Бодуэна I – это попытка занять эти богатые финикийские, филистимлянские исконно города портовые Леванта, то есть Сидон, Бейрут, Кесарию Палестинскую, Тир попытаться взять (это ему еще не удастся), то есть занять все приморское побережье, отрезать фатимидов от моря, занять наиболее богатые города Палестины, что он и пытается сделать.

Известие о том, что провозглашен король в Иерусалиме, начинает привлекать все больше и больше людей из Западной Европы, идет постоянное обращение. Иерусалимское королевство вообще занимает особое место в западноевропейской семье. Только иерусалимский король мог нарушить священное геральдическое правило тинктур. Геральдика только формируется постепенно в этот период.

Что такое правило тинктур? Если вы используете золото или серебро, то вы можете использовать только один металл в цвете на щитах. Если что-то серебряное, то фон может быть либо красный, либо синий, либо желтый, но ни в коем случае два металла не допускаются на щите, два металлических цвета. Золото и серебро вместе использовать нельзя никому, кроме иерусалимского короля. Только у него пять золотых крестов, один большой и пять маленьких.

Вот что происходит, когда жена гнобит мужа

Примерно вот что мы видим в начале XII века: на севере изначально под властью Боэмунда, а потом под властью Танкреда постоянно воюющее либо с Византией, либо с окрестными тюрками княжество Антиохийское, основанное Бодуэном и оставленное уже графу Бодуэну II Эдесское графство.

Провансальские крестоносцы во главе с Раймондом Сен-Жильским возвращаются на Восток и пытаются более-менее создать свое государство в северном Ливане, осаждая Триполи, который они еще не взяли, будущее графство Триполийское здесь мы видим. Тогда называли это государство Земля Камеллы, Ля-Камель. Вот все, что было пока у Иерусалимского королевства. Французские крестоносцы прибывают все в большем количестве новые, Бодуэн распределяет земли.

Приходят остатки так называемого арьергардного крестового похода, которые ведет очень трагический человек, его звали Стефан или Этьен, как вам больше нравится, Блуасский. Это зять покойного Вильгельма Завоевателя, граф Блуа, крупнейший феодал, был одним из вождей Первого крестового похода. Женат был на дочке Вильгельма Завоевателя.

Но во время стояния крестоносного войска в Антиохии у Этьена Блуасского сдали нервы от голода, от безысходности, от грозящего уничтожения огромными силами сарацин, которые чуть не уничтожат армию Первого крестового похода, но их разобьет в итоге Боэмунд Антиохийский. У Этьена Блуасского сдали нервы, он бежал, позорно бежал посреди ночи через Малую Азию в Константинополь и вернулся на Запад.

Его жена, дочка Вильгельма Завоевателя, очень достойная в этом плане дочка, у которой брат, герцог Робер Нормандский, до Иерусалима дошел, она мужа, очевидно, гнобила весь год и вытолкнула его в арьергардный крестовый поход. Он предпочел вернуться к сарацинам, потому что, видимо, с женой находиться в одном графстве было уже невыносимо. Она, говоря, что он тряпка, вытолкнула его обратно.

И вот он прибывает в Иерусалим, и тут Бодуэн уже король, в отличие от этого опозоренного графа, хотя только пять лет назад Стефан Блуасский был человеком, у которого было все, а Бодуэн был максимум человеком, который мог посидеть за столом с его младшими рыцарями – а тут все изменилось.

Они встречаются и вдруг получают известие, что Аль-Афдаль, неутомимый армянский визирь Египта вновь идет с огромной армией. Выступают, понимают, что армия действительно больше, чем в прошлый раз была. Силы неравные. Бодуэн проигрывает сражение, и они запираются в башне, она была впоследствии перестроена уже в романском стиле крестоносцами, но в крепостной башне Рамлы – «Башня 40 мучеников», как ее называют, потому что все, кто спасся, примерно 40 человек, закрылись в этой башне, в том числе и граф Стефан, и Этьен, и Бодуэн.

Это вторая битва при Рамле. Первую битву Бодуэн выиграл, вторую год спустя проиграл. Идет 1102 год. Бодуэна спускают посреди ночи по веревкам из окна, и он прорывается тихо и бежит к морю, где его чудом встречает один из латинских пиратов, которые тоже наводнили Средиземноморье, и переправляет в Яффу, а оттуда в Иерусалим. Стефан Блуасский и остальные соратники погибают, их подожгли в итоге, они там до последнего пытались сражаться.

Мораль истории графа Стефана Блуасского: вот что происходит, когда жена гнобит мужа очень долго. Трагическая судьба у человека – он бежал с Первого крестового похода, чтобы умереть как мученик и как герой в этой башне после арьергардного крестового похода.

Бодуэн собирает новую армию и наносит поражение все-таки продвигающейся дальше армии Аль-Афдаля, уже расслабившейся после этого поражения, в третьей битве при Рамле, так что счет все-таки 2:1 по итогам трех сражений в пользу Бодуэна.

Он был против резни, но это произошло

Среди других кампаний, которые он вел, конечно же, как я сказал, очень важную роль играли атаки на приморские крепости. Очень интересный прецедент. На самом деле Бодуэн допускает чудовищную резню мусульманского населения только один раз – когда берет Кесарию Палестинскую.

Тогда все население мусульманское – женщины, дети – было истреблено. С мусульманами у Бодуэна были, в принципе, очень интересные отношения. Когда он только утвердился в Эдессе в 1098 году, его главным противником был эмир города Самосаты, который прямо рядом с Эдессой, тюркский эмир, которого звали Балдак. Они с ним воевали, а потом Бодуэн, когда занял и стал уже полноценным правителем Эдессы, собрал сокровища своего убитого отчима и выкупил Самосату. То есть у него хватило ума дипломатического, сочетая военное давление и очень выгодное предложение, буквально договориться с этим эмиром и убедить его, что у него нет другого выхода, выкупить город.

Здесь наоборот. В Кесарии в 1101 году мы видим чудовищную резню, тысячи убитых. Со всеми другими городами – в Сидоне, в Бейруте Бодуэн поступает совершенно по-другому: он грозит повторением кесарийской резни и предлагает населению сдаться и уйти, и добивается сдачи. То же самое он пытается сделать в Триполи, поскольку к этому времени становится ясно, что Триполи взять необходимо, это важнейший порт Ливана.

Пытаются его уже очень долго осаждать провансальские крестоносцы, создающие свое государство Камеллы, Ля-Камель. Бодуэн в данном случае выступает впервые в 1109 году как глава конфедерации или братства независимых франкских правителей Востока.

Он призывает антиохийского князя Танкреда, с которым очень сложные отношения; призывает графа Эдесского, своего доброго дальнего кузена Бодуэна II, наследника; приходит со своей армией на помощь провансальским крестоносцам. Все они собираются – северные князья и он, у стен Триполи. Он еще судит, выступает впервые как судья в распрях между разными франкскими князьями, всех их примиряет. И они добиваются взятия Триполи, который становится центром нового государства, графства Триполийского, это провансальское государство. Граф Триполи признает себя вассалом иерусалимского короля.

Получается так, что из четырех государств теперь уже на Востоке – Иерусалимское королевство, графство Триполи, графство Эдесское и княжество Антиохийское – полностью независимый князь Антиохии, а граф Эдессы и граф Триполи тоже независимы. Очень неточно, когда в разных книгах по истории пишут, что это были вассалы, это были отдаленные сеньории Иерусалимского королевства.

Они были независимыми государствами, но правитель Эдессы и правитель Триполи – они лично вассалы короля иерусалимского. Он не имеет права вмешиваться в их внутренние дела без приглашения этих государств, но они обязаны ему поставлять войска. Например, в графстве Триполи было 300 рыцарей – с сотней рыцарей, по требованию, граф Триполи должен был явиться по зову иерусалимского короля.

В Триполи опять получилась страшная резня. Бодуэн договорился с населением, договорился с эмиром о том, что если город сдастся, откроет ворота, то население будет выпущено, но договор нарушили итальянцы, генуэзцы. Они устроили безумную резню, которая закончилась гибелью тысяч людей и сожжением великой арабской библиотеки Триполи.

Фульхерий Шартрский как раз пишет о том, что король был в ярости, потому что он с гораздо большим удовольствием получил бы выкуп с пленников и так далее, что он был совершенно против резни, но, тем не менее, это произошло. Окончательно, почти в полной мере, все побережье ливанское переходит под власть крестоносцев, под власть франков. Остается только два центра на всем побережье – это Тир и Аскалон, Тир на севере, Аскалон на юге.

Бодуэн продолжает выступать, особенно после взятия Триполи, как глава этой конфедерации, глава братства государей-крестоносцев на Востоке. Он, предположим, в 1111 году приходит на помощь графству Эдесскому со своей армией, когда тюрки-сельджуки наступают с востока, участвует в эвакуации христианского населения на западный берег Евфрата и оказывает постоянную поддержку. Поддерживает тесные контакты с Византией. Византийский император Алексей Комнин его всячески будет подначивать, чтобы тот вступил в войну с Антиохийским княжеством, благо он отлично знает, как Бодуэн ненавидит Танкреда. Тот никогда этого не сделает, конечно.

Бодуэн начинает расширять границы своего государства и на юго-восток, в сторону Иордании и Трансиордании. Поскольку Иерусалимское королевство было защищено рекой Иордан и Галилейским морем, рекой Иордан и Мертвым морем, такая водяная граница была. Дальше открытая территория. Бодуэн уходит вглубь трансиорданской пустыни, основывает два величайших замка там, занимает Керак, знаменитый трансиорданский центр, который станет важнейшим центром Иерусалимского королевства, и основывает еще один замок к югу, который называет Монреаль – Королевская гора. Керак и Монреаль будут ключами к Иерусалимскому королевству.

Затем он идет еще дальше на юг. За 800 лет до Лоуренса Аравийского занимает Эйлат в Красном море, то есть перерезает это сообщение между Египтом и Меккой. Он активно занимается миграционной политикой, если можно так сказать, потому что он обращается к во многом еще православному населению. Пытается мелькитов, православных из-за Иордана переселить в Иерусалим, многие действительно переселяются.

Архитектор сосуществования христиан

С православными у него, в принципе, очень интересный контакт устанавливается. Кстати, он понял, что к этому периоду союз с армянами ему уже не нужен, поскольку все армяне остались на севере, в северной Сирии, пусть с ними Бодуэн II и разбирается, его кузен. Он высылает свою армянскую супругу, которую явно не любил, безымянную, позднее названную Ардой, не нужна она ему.

На некоторых сайтах, в некоторых книгах вы можете прочитать, что злые и чудовищные варвары-крестоносцы страшно притесняли всех православных в Палестине, изгнали православного Патриарха, а на самом деле он умер до того. В пустом городе они уже избрали латинского.

Они считали православных своими единоверцами, поэтому никакого отдельного епископа. Знаете, для них два православных Патриарха в Иерусалиме – это как сейчас для многих людей неприемлемо, что два патриарха в Киеве, два предстоятеля. То же самое.

Как же так? Это учинить раскол, мы не имеем права. Единое стадо Христово, просто мы освободили Святую Землю – епископы наши, а вы, пожалуйста, делайте что хотите.

Бодуэн становится архитектором очень четкого интересного сосуществования христиан латинской и византийской традиции – латинян и православных. Православные в этот период к двум традициям принадлежали – к антиохийской тоже. В Храме Гроба Господня очень строго регламентируется, кто и когда совершает богослужение – латиняне отслужили, дальше идут православные антиохийского обряда, которые потом будут уничтожены византийскими иерархами, полностью будет вычеркнут антиохийский обряд. На своих высоких алтарях будут служить потом византийские и так далее.

Когда вы будете читать пропагандистский бред о том, что при крестоносцах изгнали добрых православных епископов из Святой Земли, любой серьезный историк (советую обратиться к работам Питера-Клауса Тодта, немецкого историка) скажет, что не было на протяжении всего Фатимидского халифата ни одного действующего епархиального центра во всем Иерусалимском Патриархате, кроме самой патриаршей кафедры и Кесарии Палестинской.

Больше не было ни одного действующего епархиального центра на протяжении уже примерно столетия, а при крестоносцах появляется больше епископов, чем на протяжении, уже точно, столетия исламского правления. Епископов, которые выступают как викарии латинских прелатов, но, тем не менее, это православный такой епископат.

Более того, очень большая проблема с чином сошествия Благодатного огня, чудом, чином, называйте как хотите, в Великую Субботу. Когда некоторые комментаторы вам рассказывают, что есть поверье, что если огонь не сойдет, будет конец света. Вообще, тогда он должен был 1018 лет как наступить, потому что на Пасху 1100 года фанатичный латинский патриарх Даимберт, которого Бодуэн в итоге вышлет из Иерусалима, запретил греческому клиру появляться временно в храме, и огонь не сошел на Пасху 1100 года. Так что прецедент такой был. Бодуэн возвращает греков, и греки православные, там и греки, и мелькиты, под руководством игумена монастыря святого Саввы, возглавляют эту церемонию, то есть они собираются у гроба, зажигается огонь, и они уже торжественно его передают латинскому патриарху – такая традиция устанавливается.

Это опять же описано еще одним православным человеком, там не только мелькиты, не только греки, не только грузины, не только православные сирийцы, но и русские появляются на Святой Земле, потому что именно с Бодуэном встречается знаменитый русский черниговский игумен Даниил.

Как раз в правление Бодуэна он находится на Святой Земле. Бодуэна он называет не «король Бодуэн», а «князь Балдуин». Говорит, что князь к нему очень хорошо относился, он участвовал даже в одном из королевских рейдов в сторону Трансиордании. Что игумен Даниил, что Фульхерий Шартрский, капеллан короля иерусалимского, описывают эти шествия общие, как на самом деле православное население встречает радостно иерусалимского короля, когда тот возвращается из походов, с зажженными свечами, славословиями, молитвами, пением.

Устанавливается такой, жестокий по отношению к мусульманам, но очень интересный в плане межхристианских взаимоотношений мир в пределах королевства Иерусалимского. Если примерно такое государство наследует Бодуэн, то к концу его 18-летнего правления в Иерусалиме оно значительно расширяется. Тир по-прежнему мусульманский и Аскалон (Ашкелон). Все остальное побережье принадлежит франкам, король иерусалимский – неоспоримый глава этой конфедерации, которую помогает расширять и опять же, когда дело касается Триполи, сохранить границы графства Эдесского.

Умирает Бодуэн после очередной кампании, направляясь в Египет, умирает в походе. Что очень важно – ему тогда почти 60 лет. Вообще, очень сильная эта фигура. Вот гравюра Гюстава Доре, уже поздняя, «Смерть короля Бодуэна». Бодуэн меняет наше представление о возрасте в Средние века.

В эпоху крестовых походов будет появляться целый ряд персонажей, очень странных, которые не укладываются в этот стереотип, что если до 40 лет дожил, то уже старик, и ты умираешь. Бодуэн до 30 с лишним лет не сделал ничего значимого, не обладал никаким опытом межконфессионального и межрелигиозного общения, в отличие от того же Танкреда, рожденного в южной Италии, знавшего отлично арабский язык и появившегося на Востоке примерно в 20 лет с лишним, а не в 30 с лишним. До 30 с лишним лет находится в тени своих братьев, чтобы потом стать создателем двух государств, в том числе первого франкского государства на Востоке.

Его упрекали в роскоши и высокомерии

Характер у этого высокого темноволосого человека, бывшего клирика, был нелегкий. У него безобразные отношения были с его женами. Одну он взял в поход, она умерла от тягот пути с дочерьми. С другой он развелся, как только этот брак перестал для него представлять политический интерес.

Был еще третий брак, самый интересный. Он, будучи уже славным королем Иерусалима, посадив на престол своего хорошего друга Арнульфа де Шока, патриарха латинского происхождения, сделал роскошное предложение богатейшей графине сицилийской, матери героя, о котором мы поговорим на следующей лекции, короля Рожера Сицилийского, Аделаиде дель Васто, богатейшей графине Сицилии. Альянс двух латинских держав Средиземноморья. К Аделаиде дель Васто он прибывает с огромным приданым. Их торжественно венчает латинский патриарх.

Потом Бодуэн потратил все ее приданое, и латинский патриарх в этот момент вспомнил о том, что не аннулирован предыдущий армянско-эдесский брак. «Ты многоженец, король, кайся!» Бодуэн, конечно, готов на все: «Конечно, я каюсь, готов на любое покаяние. Конечно, она не моя жена». И несчастную Аделаиду дель Васто выслали из Иерусалимского королевства, опозоренную, брошенную и лишенную всех средств. Именно по этой причине ее сын, Рожер II, глава мощнейшего государства в Средиземноморье, знать не хотел ни о каких контактах с франками заморской земли до конца своей жизни. Такой был пример.

Бодуэна упрекали и в высокомерии, потому что он все время появлялся, такой клерикальный отголосок, в плаще, подобном епископскому, обожал роскошь, его упрекали в разврате. Неизвестно, что из этого правда, но человек явно был очень непростой.

Когда он умер, встал вопрос у баронов Иерусалимского королевства, кого призвать на престол. Небольшая часть сказала: «Подождите, у него есть старшие братья Бодуэн и Готфрид. Его позовем». Гонцы пришли, тот стал собираться, человек был не самый волевой, доехал до Италии, чтобы сесть на корабль, но в порту узнал, что там уже престол занят. Он спокойно развернулся, вернулся в Булонь и так закончил свои дни, беспроблемный человек был.

Большая часть баронов Иерусалимского королевства избирает того самого дальнего, невыясненного, если брать отношения, кузена Бодуэна I, Бодуэна де Бурга – это второй наш персонаж.

Я весь в долгах и заложил свою бороду

Бодуэн де Бург – человек, рожденный в Арденнах, сын графа Гуго де Ретеля и Мелисенды де Монлери, такой чудесный французский орденский род. Мы до сих пор не знаем, сколько лет было Бодуэну де Бургу, потому что он был либо ровесником Бодуэна I, либо гораздо младше, мы не уверены, не знаем. Такой консенсус, если отталкиваться от хотя бы каких-то упоминаний о том, когда он мог быть посвящен в рыцари, – получается, что ему было 20 с лишним лет, когда он оказался в Первом крестовом походе, в армии своих отдаленных кузенов Готфрида, Бодуэна и так далее.

Он тоже проявил себя весной 1096 года в Константинополе, потому что после неудачной попытки штурма он был одним из трех послов, направленных Готфридом Бульонским к императору, чтобы вести переговоры о том, когда будет принесена клятва верности и так далее – такой опыт соприкосновения с Востоком получил. Он был сеньором маленького французского местечка Лимбург, сейчас оно просто называется Бург. Там чудесная маленькая средневековая церковь святого Николая стоит.

Сейчас это «очень большой» центр, там 60 человек живет, чуть больше жило тогда. Тоже без последователей, то есть фактически выступил как рыцарь, а не как глава войска, максимум с парой сержантов и парой оруженосцев явился на Восток. Он, в отличие от своего кузена, о котором мы так долго говорили, честно от звонка до звонка прошел Первый крестовый поход. Страдал у Антиохии от голода, бился у великой Антиохии летом 98-го года. Прошел весь Ливан и Палестину.

Тоже был тесно связан с таким персонажем, которого звали, как вы помните, Танкред. Танкреду и Бодуэну де Бургу вместе поручают вести отряд, когда уже армия крестоносцев подходит к Иерусалиму, который откликнулся на восстание православных – это тоже важный момент. Православные, сиро-яковиты и армяне несколько раз поднимали восстание против турецких, а в Палестине арабо-мусульманских фатимидских гарнизонов.

Тут восстание началось в Вифлееме. Православные восстают в Вифлееме, изгоняют мусульманский гарнизон и зовут скорее крестоносцев. Конный отряд во главе с Танкредом и Бодуэном де Бургом, запомните их связь в этом плане, въезжает в Вифлеем, дарует поцелуй мира, как сказано, грекам и сирианам. Сирианами называли всегда православных сирийского антиохийского обряда. Сирианами и сирийцами никогда в хрониках крестовых походов не называли мусульман. Сириане – это всегда христиане, и чаще православные. Освобождают место Рождества Господа нашего. Потом возвращаются к Иерусалиму.

Бодуэн принимал участие в той чудовищной резне мусульманского населения, от которой волосы дыбом вставали даже у христианских хронистов по количеству убитых тогда. Потом он уехал на север и поступил за деньги, как наемник, довольствуясь денежным фьефом, как это называли, не землями, а выплатами, к князю Боэмунду Антиохийскому, дяде Танкреда. Там и оставался до того, как Бодуэн I отправился из Эдессы в Иерусалим, тогда тот его призвал в Эдессу. Поэтому Бодуэн занимает свое место, уже Бодуэн II. Вот его прижизненный, очень детальный портрет на монете графства Эдесского.

Бодуэн II, граф Эдессы, будем называть его Бодуэн II, тоже заключает брак с местной армянской княжной, армяно-халкидониткой – Морфией Мелитенской – княжной, опять же, принадлежащей не к Армянской Апостольской, а к Византийской (халкидонской) Православной Церкви. Был великий город рядом, недалеко от Эдессы, на месте, где Сирия соприкасается с Анатолией, город Мелитена.

Правителем Мелитены был бывший византийский сановник Гавриил, армянин-халкидонит, которого именно за счет его принадлежности к халкидонской Византийской Церкви очень не любило миафизитское население, сирийцы-миафизиты и армяне-миафизиты, считавшие его предателем. Он был человеком достаточно тираничным, сказочно богатым, признал себя вассалом франкского правителя Эдессы.

Очень рад был, когда Бодуэн II сделал предложение, попросил руки его дочери. Потом, правда, «любимый зять» стал требовать у тестя много денег.

Один из самых знаменитых анекдотов, но подлинных, рассказанных еще свидетелями этой всей истории, тем же Фульхерием Шартрским о бытовой жизни латинского Востока. Помните, мы про бороды говорили?

Бодуэн II тоже отпустил бороду, потом является грустный к своему тестю армянскому и говорит: «Я весь в долгах, мне нечем заплатить своему войску. Более того, я заложил свою бороду». Потому что на Востоке очень четко понимали, что, если ты безбородый – ты либо евнух, либо еще хуже. Мужчина ходит с бородой. Бодуэн говорит: «Я заложил свою бороду, завтра придется брить». Гавриил говорит: «Это позор для моей семьи. Сколько нужно денег?» Вытребовал колоссальную у него сумму, естественно, обхитрив, никакую бороду он не закладывал.

Потом, когда против Гавриила тоже поднялось восстание местного населения и пришли тюрки, Гавриила растерзали, как и его родственника Тороса, Бодуэн де Бург ничем не помог. Тем не менее, в целом он был очень хорошим правителем, хорошим графом Эдессы.

В истории Бодуэна де Бурга важно помнить о двух людях, которые все время как-то присутствовали очень важно в его жизни. С одной стороны, это Танкред. С другой стороны, это кузен – мы уже точно знаем, что они были кузенами – прибывший из Франции тоже в рамках арьергардного крестового похода, Жослен де Куртенэ, который стал ближайшим соратником Бодуэна. Тот ему даже передал в качестве сеньории самый главный город своего государства на западе Евфрата Тель-Башир, или Турбессель, с которого начиналось создание графства Эдесского.

Война против Антиохийского княжества, чтобы отомстить

В один прекрасный летний день 1104 года князь Антиохийский Боэмунд и граф Эдесский Бодуэн де Бург идут воевать с тюрками к городу Харран. Тюрки-сельджуки вторглись на земли графства Эдесского, и у местечка Харран стоят. Ведут четыре полководца войско – Боэмунд Антиохийский и Танкред ведут антиохийское войско, а граф Бодуэн II и Жослен де Куртенэ – эдесское войско.

Бодуэн II и Жослен начинают атаку, переправляются через речку, один из притоков Евфрата, атакуют тюрок. Антиохийцы стоят, смотрят на это дело. Эдессцев окружают, Бодуэн бился до последнего с Жосленом, но их берут в плен. Тюрки предпочитали брать в плен арканами – закидывали арканами, сбрасывали, потому что в плен надо взять, а тот жалеть никого не будет, то есть скручивали на расстоянии. Они попадают в плен.

Начинается первый плен Бодуэна де Бурга. Бодуэн де Бург отсидит несколько сроков на Востоке несколько раз в своей жизни. А графство Эдесское переходит к антиохийцам, потому что они смотрят на это все через речку, понимают, что им делать тут нечего, уходят, но зато потом спасают Эдессу от тюрок, но побочный эффект от всей операции – во главе Эдессы оказывается кто? Танкред, тот неутомимый Танкред, амбициозный очень человек.

Бодуэн II с Жосленом де Куртенэ сидит в крепости Харпут к востоку от Евфрата три года. С большим трудом им удалось бежать. Когда прибыли армяне, искренне любившие Бодуэна как своего государя, а нормандцы антиохийские к этому времени немножко уже замучили поборами всех, Жослен тут же женился на армянке.

Правда, он сделал более правильный ход – женился на армянке-миафизитке, родной по вере большей части армянского населения, Беатрисе. Армяне приходят их спасать, устраивают резню в тюрьме, в крепости. Бодуэн и Жослен бегут, переплывают Евфрат, спасаясь – там удивительная была погоня. Но оказываются никому не нужными.

Армяне из Турбесселя тоже добиваются того, чтобы город все-таки передали Бодуэну и Жослену. Они вместе начинают войну за графство Эдесское, потому что Танкред говорит: «Я вам его не отдам». Вопрос, почему? Неважно. И дальше два года северную Сирию сотрясала война между князем Антиохийским Танкредом и графом Эдесским Бодуэном де Бургом.

1108 год. Они сходятся в бою, причем на стороне обоих претендентов бьются мусульмане, это очень интересно. Вначале все-таки добиваются мирного разделения. Большую часть Эдесского графства, особенно восточные территории и саму Эдессу, Танкред в итоге уступает, забирает очень прибыльные северо-западные земли себе, но часть оставляет. Хорошо, вроде бы примирились. Дальше уже Бодуэн де Бург начинает войну против Антиохийского княжества, чтобы отомстить.

И сходятся в бою антиохийцы, и вместе с ними бьется эмир Алеппо со своим аскаром, со своим войском. А на стороне Бодуэна де Бурга и Жослена, которые вообще вторгаются на христианские земли, борются турки-сельджуки из-за Евфрата. Проходит, по сути (это 1108 год), девять лет с момента, как Танкред и Бодуэн де Бург освобождают Вифлеем вместе, борются за дело Христа, а тут уже вместе с мусульманами борются друг с другом за власть в северной Сирии.

Это очень интересная степень подготовленности людей к диалогу и яркая иллюстрация того, что, когда нужно было, от религиозного фанатизма отказывались быстро, легко и крайне умело. Хотя опять же это не второе, а третье поколение франков, рожденных на Востоке, якобы бывших более предрасположенных к диалогу с мусульманами. Один действительно родился почти на Востоке в южной Италии, полугреческой, полуарабской, а второй из Арденн пришел. Из Арденн приходят периодически люди, способные создавать условия для блистательного межхристианского диалога.

В итоге Танкреда и Бодуэна II мирит король Бодуэн Иерусалимский, созывает на совет в Триполи и уже просто силой заставляет примириться, выступает как арбитр.

Граф Бодуэн возвращается в Эдессу. Дальше у него происходит очень серьезное столкновение с его кузеном Жосленом, который был главным инициатором побега, главным инициатором войны и так далее.

Еще очень важный момент происходит – графство Эдесское страдает от нашествия тюрок-сельджуков. 1111 год, собираются все государи заморской земли, чтобы проследить за важной операцией – эвакуацией христианского населения с восточного берега Евфрата. Сирийские и армянские деревни опустошают, все уходят на западный берег Евфрата. Христиане остаются только в городах к востоку от Евфрата, а всю сельскую местность оставляют мусульманам, потому что действительно этот поток тюрок делает невозможным там христианское пребывание.

Когда идет эта эвакуация через Евфрат, появляются тюрки и начинают резать отставших беженцев. Бодуэн II бросается со своими рыцарями на помощь христианам сирийским и армянским, бьется и едва не попадает в плен еще раз. А вскоре после этого у него происходит размолвка с Жосленом де Куртенэ. Бодуэн ему завидует, Бодуэн его опасается, понимает, что у того лучше отношения с армянами даже, в итоге он у него отбирает Турбессель и высылает из пределов графства Эдесского.

Жослен бежит к Бодуэну I в Иерусалим и получает от него княжество Галилейское. Парадокс в отношении этих кузенов: когда умрет Бодуэн I, именно князь галилейский скажет: отдайте престол Бодуэну де Бургу. А тот в благодарность отдает ему графство Эдесское, и представители рода де Куртенэ будут последними наследными графами Эдессы. Эта рокировка происходит в 1118 году.

Не великий завоеватель, но неоценимый защитник

Что очень важно, когда дело касается Бодуэна де Бурга? В Эдессе, кстати, под конец правления своего он был известен благодаря репрессиям против армянского населения, видимо, подозревая их в сговорах против себя и против Жослена де Куртенэ и так далее. Бодуэн II был фигурой, намного более симпатичной во многом, чем его предшественник на Иерусалимском престоле. Они были очень разные физически. Бодуэн II был ниже ростом, он не был таким высокомерным и величавым, он любил простую шутку, как говорят, с солдатами посмеяться, был доступным человеком, скромным.

В отличие от Бодуэна I, был очень верным и хорошим мужем. Когда он перебрался из Эдессы в Иерусалим и короновался в Вифлееме, бароны Иерусалимского королевства ему непрозрачно сказали, что твой предшественник оставил свою армянскую жену, она уже не нужна здесь на юге в Палестине. Можно же еще одну аферу, как с Аделаидой дель Васто, провернуть. Или заключить важный брак с какой-нибудь принцессой из Западной Европы. Патриарх все аннулирует, все будет хорошо.

Бодуэн наотрез отказался, он до конца жизни сохранял верность своей супруге Морфии Мелитенской. Вот ее печать, этой православной королевы Иерусалима, армянки византийского обряда, до конца жизни бывшей покровительницей православных на Святой Земле, в том числе и по всей Сирии.

Бодуэн II не был настолько великим завоевателем, расширять земли было дальше некуда по большому счету, и он не всегда был успешным в своих наступательных кампаниях, но он, конечно, неоценим как защитник Христианского Востока, защитник государств заморской земли.

Это общая традиция, которую устанавливает Бодуэн I, что король иерусалимский вроде бы в ответе как старший за все, что происходит на латинском Востоке, но еще более верным смотрителем и защитником был Бодуэн II.

Предположим, он устанавливает мирные отношения, после смерти Танкреда это было очень легко сделать. Молодой Танкред умирает в 36 лет в декабре 1112 года, ему наследует его дальний родственник князь Рожер Антиохийский. Бодуэн выдает за Рожера свою сестру Сесилию. Рожер не был ей верен, но это не беспокоило Бодуэна II, у них были мирные хорошие отношения. Триполи и Эдесса точно признают общее главенство иерусалимского короля.

Тут вести приходят – 1119 год, лето, – что князя Рожера и почти все рыцарство Антиохийского княжества убивают тюрки, перебили в битве на Кровавом поле (Ager Sanguinis) – величайшая катастрофа. Бодуэн де Бург спешит со своей армией на север, разбивает эту армию тюрок в битве у источников Тель-Данита и становится – фактически – князем Антиохийским. Так Бодуэн II де Бург оказался единственным человеком, который фактически правил и Иерусалимом, и Антиохией, при этом оставаясь сюзереном Эдессы и Триполи, то есть неоспоримым главой, правителем и защитником всего латинского Востока.

Спустя четыре года, правда, с королем Бодуэном де Бургом произойдет печальная история. Тюрки возьмут в плен Жослена де Куртенэ, графа Эдессы. Бодуэн отправляется на восточный берег Евфрата, кампания кампанией, но с соколами поохотиться хочется. И в 1123 году он во время соколиной охоты был взят в плен, во второй плен, где он будет оставаться два года. В этот самый период иерусалимские бароны добиваются, наконец-то, величайшей победы – взятия города Тир на северо-ливанском побережье. А Тир будет уже после завоевания Салах ад-Дина главным оплотом наряду с Акрой.

Долгое время единственным оплотом иерусалимских франков и местом, впоследствии, когда Иерусалим будет утрачен, где будут короноваться иерусалимские короли. То есть Бодуэн пропустил величайшую экспансию своего правления в своем Иерусалимском королевстве, но, тем не менее, был выкуплен. Причем выкуплен в ходе очень доверительных и уважительных переговоров с мусульманами. Его должны выкупить у тюрок, посредниками выступают арабские эмиры Шейзара, сирийского города.

Бодуэн дает очень доверительно заложников, в том числе свою младшую дочь. Его освобождают. Очень хитрый переговорный процесс шел, потому что никакого интереса мусульманам отпускать своего главного противника не было. Это требовало колоссальных усилий, знания Востока, лавирования в дипломатических переговорах и так далее. В этот момент Бодуэн показал еще раз себя очень честным человеком, вопреки войнам с Танкредом предшествующим, междоусобицам и так далее.

Прибывают корабли в северную Сирию из Италии. Приплывает юный Боэмунд II, сын основателя Антиохийского княжества Боэмунда I, которому когда-то служил Бодуэн де Бург. Юноша очень красивый, сын французской принцессы, то есть внук французского короля и сын основателя Антиохийского княжества, со своими рыцарями, и Бодуэн не пытается ни разу оспорить свои права, он же столько лет защищает Антиохийское княжество – он принимает этого юношу, утверждает его на престоле, выдает за него свою вторую дочь Алису.

И сказано, что с момента княжеской инвеституры в соборе Святого Петра в Антиохии этого юного Боэмунда II, с этого дня Бодуэн II де Бург, который столько средств, сил и крови тратил на защиту Антиохийского княжества, с этого дня он начинает платить даже за фураж лошадей своего войска, пока оно стоит в Антиохийском княжестве, полностью уважая права и привилегии этого юноши.

Вместе с этим юношей они будут пытаться брать Дамаск вместе. Не получится. Будет знаменитый поход на Дамаск 1126 года, но армия крестоносцев не сможет тогда взять город. У Бодуэна II хватит ума оттянуть войско обратно, это была единственная верная инициатива, потому что это единственный центр, который можно еще было взять. Потом это попробует безуспешно армия Второго крестового похода.

Еще одним важным деянием Бодуэна II будет учреждение маленького братства из восьми рыцарей в 1119-м, на первом году его правления.

Выходец из Пикардии Гуго де Пейн явится к королю Бодуэну и скажет, что хочет организовать братство рыцарей-монахов, которое будет защищать паломников, и просит место. Бодуэн настолько поверил в их маленькую затею, что освобождает королевский дворец, мечеть Аль-Акса, и уступает им это место на Храмовой горе, поэтому эти рыцари будут скоро известны как рыцари Храма, рыцари Тампля, тамплиеры.

Четыре дочери Бодуэна

Бодуэн II был действительно очень интересным покровителем Востока, мы видим при нем сохраняющийся статус-кво, где восточные христиане пользуются положенными привилегиями. Опять же этому способствует то, что супруга короля – православная византийского обряда.

У Бодуэна II очень интересная еще судьба в плане наследников, потому что ему наследует дочь. При счастливом браке у Бодуэна так никогда и не будет сына, зато будут целых четыре дочки – Мелисанда, Алиса, Одиерна (Годерна) и Йовета. Потрясающие женщины все были. С Мелисандой, старшей дочерью, связаны очень важные шедевры, сохранившиеся – шедевры, созданные в пределах Иерусалимского королевства, можно сказать, его главные памятники.

В плане живописи – это знаменитая Псалтырь королевы Мелисанды, написанная восточными мастерами вместе с западными, там разные очень миниатюры, хранящаяся в Британской национальной библиотеке.

Плюс Бодуэн начинает перестройку Храма Гроба Господня. Большая часть работы ляжет уже на плечи его дочери, при которой работа будет завершена. Именно Бодуэну II и его дочери приходит эта мысль – объединить все святыни на Голгофе и вокруг под сводами одного огромного комплекса зданий, потому что до этого и во времена Константина, и в средневизантийский период все равно это были несколько разделенные церкви, ротонды под открытым небом и так далее. Все это объединяется в единый ансамбль именно при франках и остается таковым и поныне.

Мелисанда была, как и ее мать, очень ревностной защитницей православных. Я, честно говоря, не хочу наводить хулу, но я не знаю, соблюдают ли монахи лавры Саввы Освященного в Палестине свои обязательства и клятвы своих предшественников, потому что они обязаны вечно поминать за литургией и королев Иерусалимских Морфию и королеву Мелисанду, благодетельницу обители.

Во времена правления королевы Мелисанды и ее детей, а у нее будет два сына – Бодуэн III и Амори, младший брат (который тоже станет потом королем), вообще, очень интересный будет плод православно-латинского соприкосновения на Востоке.

Во-первых, сравните два паломнических описания, описания двух православных людей, а не материалы некоторых религиозных сайтов и деятелей (особенно обидно, когда в пустой конфессиональной пропаганде участвуют даже выходцы и преподаватели некоторых семинарий). Посмотрите описания двух православных людей XII века – игумена Данила (1106-1108) и Иоанна Фоки, бывшего византийского воина, ставшего монахом в монастыре Иоанна Богослова на Патмосе, который посещает Иерусалимское королевство в 1185 году.

По параллельному описанию, они по одним и тем же местам ездят, становится очевидно, что во время Иоанна Фоки при «злых притеснителях крестоносцах» открывается примерно в два раза больше православных монастырей со времен правления Бодуэна I и во времена правления его преемников. Описывается благоденствие Церкви, которого потом не будет при якобы добром Салах ад-Дине и якобы добрых его преемниках.

Потому что эта вся риторика, что православный с мусульманином всегда найдут общий язык, а латинянам здесь делать нечего – это риторика позднего османского правления и риторика, подхваченная в эпоху уже панарабского движения, то есть главное было выгнать французов с их французским мандатом и создать там единое новое псевдонациональное территориальное государство. Это никакого отношения к XII и XIII веку не имеет.

Мелисанда была действительно великолепной женщиной. Опять же Бодуэн понимает, что он не может оставить только своей дочери королевство, не потому что дочь не имеет права наследовать, она как раз имеет право наследовать, а потому что кто будет защитником королевства, кому будет войско дано.

Поэтому он отдает ее замуж за достаточно старого, в возрасте по крайней мере, не очень красивого, по-моему, немножко даже будет со следами измены человек, графа Фулька Анжуйского, он дедушка Ричарда Львиное Сердце, пращур Плантагенетов. Для него это уже был второй брак. Прибывает на Восток.

Мелисанда его не любила, не сильно оплакивала, когда тот в итоге, охотясь на зайца, перевернулся на лошади и умер, но все равно двух сыновей ему родила. Она будет после смерти мужа править как самостоятельная королева. Никогда не верьте россказням.

Вообще, когда женщины стали получать больше власти в Европе? Когда все чудовищные, сексистски настроенные самые ярые мужики ушли на Восток в рамках крестовых походов, тогда женщина смогла немножко вздохнуть?

Ничего подобного, у крестоносцев как раз был уровень эмансипации, которому могла позавидовать Западная Европа этого периода, хотя в Западной Европе этого периода, что Элеонора Аквитанская, что императрица Матильда – женщины – борются за свое наследие и понукают своих мужей и детей. То же самое делает королева Мелисанда, дочь Бодуэна де Бурга, мы о ней еще потом поговорим. Мы в рамках одной из поздних лекций поговорим о женщинах латинского Востока. Мелисанда будет править самостоятельно.

Потом ее старший сын Бодуэн III достигнет совершеннолетия, скажет: «Мама, пожалуйста, уже пора мне уступать престол, мне 16 лет». – «Терпи сынок». – «Мне 19 лет». – «Терпи, сынок». Потом начнется гражданская война в 50-х годах XII века между мамой и сыном, бароны разделятся поровну. Потом, когда они даже достигнут примирения и Бодуэн воцарится, он, уходя в поход, будет оставлять свою маму регентом, как делал упомянутый на прошлой лекции Алексей Комнин, византийский император, он тоже делал свою маму Анну Далассину фактическим правителем государства во время походов.

Вторая дочь Бодуэна Алиса. Характер там был не легче, чем у Мелисанды, даже в чем-то более деструктивный. Алису Бодуэн выдает за князя Боэмунда II Антиохийского. Чудесно, очень хорошо. Чудесный брак! Но Боэмунд II Антиохийский погибает в сражении с тюрками. Антиохии в этом плане не везло, у них три князя подряд погибли на поле боя. Тут с тюрками погибает Боэмунд. Его голову забальзамировали и отправили в дар халифу, такая участь будет у четырех князей антиохийских, три подряд и потом еще один.

Боэмунд II погибает в 1130 году в Киликии, неожиданно столкнувшись с тюрками – шел воевать с армянами, столкнулся с тюрками, так бывает. Алиса провозглашает себя полноценной правительницей княжества Антиохийского. У нее уже маленькая дочь от Боэмунда, Констанция. Алиса объявляет себя княгиней, не спросив никого. Более того, чтобы удержать точно власть, она заключает договор с самым опасным противником христиан на Востоке эмиром Аль-Гази. Ее послание перехвачено. Антиохийские бароны в ужасе, не знают, что делать с этой женщиной. Все в ужасе. И король Бодуэн начинает фактически свою последнюю кампанию против родной дочери.

Старый король Бодуэн в 1130 году ведет армию вместе с Фульком Анжуйским, вместе с Жосленом де Куртенэ к Антиохии, где Алиса со своими сторонниками пытается удержать город. Видно, что население ее не поддерживало, потому что одни ворота открывают итало-нормандские рыцари, оставшиеся от ее мужа, другие – латинские монахи монастыря святого Павла в Антиохии. Бодуэн заходит со своими войсками, Алиса запирается в цитадели, говорит, что будет сражаться до последнего.

Цитадель там неприступная, знаете, как в Зальцбурге 500 метров над городом нависает гора, и там замок, попробуйте возьмите. Что делает Бодуэн? Старый, ему уже около 60, король поднимается вверх один безоружный и требует, чтобы дочь вышла. Она выходит, падает на колени, просит о прощении, он ее высылает из Антиохии и запрещает ей появляться в Антиохии и Иерусалиме, правда, дарит ей город Латакию. Бароны дарят.

Король не имел права, но бароны говорят: «Хорошо, мы даем ей сеньорию Латакии и Джабалы – два крупнейших порта в Сирии». Алиса потом будет еще очень долго воевать против Фулька Анжуйского, пытаться против собственной дочери воевать и так далее – очень буйная.

Одиерна, третья дочь, уже после смерти Бодуэна де Бурга выйдет за графа Триполи. Получается, что у Бодуэна на трех престолах заморской земли дочери. Одиерна становится супругой Раймонда II Триполийского, очень жестокого правителя, рожденного, казалось бы, на Востоке, но вырезавшего, в том числе, восточных христиан, подозревая их в измене. Изменяли ему, очевидно, не только восточные христиане, потому что очень шли сложные диспуты по поводу супружеской жизни Одиерны и графа Раймонда II.

В Одиерну влюбляется Жоффруа Рюдель – великий трубадур западный, сир де Блай, он отправляется параллельно с Седьмым крестовым походом, чтобы увидеть свою принцессу грез, и умирает. Ростан полностью переписал эту историю, потому что он делает принцессой грез дочь Одиерны и Раймонда Мелисанду.

У Врубеля на знаменитом его панно в гостинице «Метрополь» внучка Бодуэна де Бурга изображена с Жоффруа Рюделем. На самом деле эта внучка тоже пострадала из-за плохой репутации своих родителей, потому что ее сватали за византийского императора Мануила Комнина. Мануил Комнин вел параллельные переговоры с сестрой князя антиохийского, предлагая ей руку, и сестрой графини Триполи. В итоге последнюю бросил совершенно безбожно, она умерла в монастыре.

Младшую дочь Бодуэн не выдавал ни за кого, никто ее не выдавал, она стала монахиней в Вифании, возглавляя женский монастырь там. Умирает Бодуэн де Бург в 1131 году. На нем заканчивается эта линия железных королей Иерусалима, как их назовет французский историк Жан Ришар. Железные короли Иерусалима – это Арденская династия.

Был и остается фигурой диалога

Ни один король Иерусалима больше не достигнет такого величия и такой славы, как король Бодуэн де Бург, который действительно мог проехать от Евфрата почти до Киликийских земель, до сектора Газа, оставаясь либо правящим государем, либо признанным старшим среди христианских государей региона и оставив после себя настолько мощное наследие. Конечно, лишний раз, когда разбираешь судьбу Бодуэна I и Бодуэна де Бурга, приходится дивиться тому, что люди, рожденные в Булони или в Арденнах, не имеющие никакой подготовки, не имеющие последователей, в достаточно зрелом возрасте оказавшись на Востоке, смогли стать проводниками межкультурного диалога.

Особенно Бодуэн де Бург в этом плане интересен, потому что у него были очень сложные отношения с мусульманами. Он мог лично участвовать в иерусалимской резне, но сам он больше не инспирировал ни одного поголовного избиения мусульманского населения. Был уважаем мусульманами, заключал с ними военные союзы, был ими выпущен из плена дважды. И с восточным христианским миром, хотя и там, и там были перегибы.

Армяне обвиняли его в жесточайших под конец его правления в Эдессе репрессиях. В 1120-м, на втором году своего правления Бодуэн де Бург соберет церковный и светский собор в Наблусе, палестинском городе, который введет очень жесткие, вплоть до физического увечья наказания, предположим, за половые связи с мусульманами в любом варианте, то есть он подразумевал очень строгую сегрегацию общин разных в Иерусалимском королевстве.

Но, тем не менее, Бодуэн как был, так и остается фигурой диалога и во многом одним из отцов-основателей диалога в пределах заморской земли. Его дочери в полной мере это отражают, его семейная жизнь это отражает, его военные походы.

На этом мы завершим нашу беседу.